Павел и Анита Литвинов, отец и жена активиста Greenpeace, боятся российского суда, но надеются на справедливость для Дмитрия
Адвокаты находящихся под стражей в Мурманске активистов Greenpeace готовят жалобы в Европейский суд по правам человека на незаконный, с их точки зрения, арест активистов и бесчеловечные условия их содержания под стражей. Экологов с судна Arctic Sunrise, которые пытались повесить баннер на нефтяную платформу "Приразломная", обвиняют в пиратстве. Возможно, в ближайшее время им предъявят новые, более тяжкие обвинения – глава Следственного комитета России Владимир Маркин сообщил, что на Arctic Sunrise найдены наркотические вещества.
Активисты, среди которых граждане России, США, Великобритании, Нидерландов, Канады, Швейцарии, Швеции, Турции, Польши, Франции, Италии, Новой Зеландии, Финляндии, Бразилии, Австралии, Аргентины, Дании и Украины, были арестованы 19 сентября на два месяца. Судно штурмовал вооруженный спецназ ФСБ, сейчас экологи находятся в СИЗО Мурманска.
Среди задержанных – 51-летний гражданин США и Швеции Дмитрий Литвинов, сын советского диссидента и правозащитника Павла Литвинова, правнук наркома иностранных дел Максима Литвинова. Дмитрий Литвинов в детстве провел четыре года с родителями в сибирской ссылке. В 1974 году Павел Литвинов с семьей эмигрировал в США. Дмитрий окончил Университет Коннектикута, получил степень магистра политической антропологии, но в 1989 году решил поработать в Greenpeace. Теперь он старший активист отделения Greenpeace-Nordic и член правления российского отделения организации. Живет в Стокгольме с женой Анитой и тремя детьми, 26, 19 и 14 лет. За участие в акции в Печорском море ему грозит до 15 лет лишения свободы.
О том, как Дмитрий Литвинов попал в Greenpeace, РС рассказал его отец Павел Литвинов:
– Это началось как-то случайно. Он учился в университете, получил степень бакалавра, потом магистерскую степень, он интересовался антропологией и лингвистикой. Тут у него работы не было, и приятель сказал, что у него хорошо подвешен язык, и почему бы ему не походить по домам и не попробовать уговорить людей пожертвовать деньги. Greenpeace живет на частные пожертвования. И Дима начал этим заниматься. И вдруг оказалось, что он очень хорошо умеет объяснять и что люди по его инициативе охотно жертвуют деньги Greenpeace. В общем, он стал этим заниматься и продолжал искать работу. А в это время Greenpeace, первый раз в своей истории, решил послать свой корабль в Россию, чтобы поехать к Новой Земле, к месту, которое заражено было советскими ядерными испытаниями. И они спрашивали, говорит ли кто-то по-русски. И сказали: "Вот есть у нас новый парень, говорит по-русски и по-английски, давайте его возьмем". Дима очень способный к языкам, он говорит по-русски, по-английски, по-испански, даже на языке индейцев кечуа. И они взяли его с собой как переводчика. В результате они подъехали к Новой Земле, и корабль, как и сейчас, арестовали. Активистов привезли в тот же самый Мурманск. Но потом их отпустили. Была перестройка, были надежды на перемены в России, и Горбачев подписал указ их освободить. И они, как герои, которых успел полюбить весь Мурманск, уехали в Амстердам. И Дима после этого стал работать в Greenpeace. Он женат на шведке Аните, несколько лет они прожили в Бостоне, а в 1994 году переехали в Стокгольм. Он помогал основать российское отделение Greenpeace. Для него это стало самым главным делом жизни – спасение Арктики. Используя языки, свое умение говорить, объяснять, насколько опасно для мира такое наплевательство на среду обитания. Он большой энтузиаст, и это стало делом его жизни.
– Акции Greenpeace всегда немного провокационны, как мне кажется, активисты всегда рискуют. А у Дмитрия какой характер? Он не боится опасности, какой он человек?
– Он человек вполне спортивный, участвует в акциях, но, как правило, как их организатор, а не непосредственный участник. Он отличается умением говорить, а не навыками альпиниста. В общем, конечно, это всегда риск, и вот в настоящий момент этот риск стал вполне реальным. Не могу сказать, что он человек, любящий риск. Да и вообще люди, которые активно участвуют в таких акциях, они помоложе.
– Как вы думаете, как ему сейчас приходится в СИЗО, как он справляется?
– Он справляется хорошо, он передал через норвежского дипломата, который его навестил, что он в хорошем состоянии. Ему было очень холодно в камере, сейчас его перевели в камеру, где теплее. Он отказывается разговаривать со Следственным комитетом, или кто там его допрашивает, потому что обвинение абсурдно. Его принцип таков: если будут нормальные, разумные разговоры, то он готов, а объяснять, что он не пират, он не будет. В общем, он довольно крепкий парень, и я думаю, что он это выдержит. Но я очень боюсь за него, я очень волнуюсь. Когда я первый раз попал в тюрьму, мне было 27 лет и я все-таки был намного моложе, а первый раз попадать в российскую тюрьму, да еще после того, как ты прожил жизнь в более благополучных странах, конечно, страшно.
– Вы сразу после ареста Дмитрия писали, что он еще мальчиком провел четыре года с вами в сибирской ссылке. Страшная ирония судьбы получается…
– Мы много лет надеялись, что Россия станет демократическим правовым государством. А она деградирует в сторону Советского Союза, и, конечно, это опасно. Я очень боюсь за него. Его жена волнуется очень. Мы гордимся, что он занимается правильным делом, что не гоняется за деньгами, а работает за не очень-то высокую зарплату. Конечно, на нее в Швеции можно жить неплохо, но разбогатеть он не разбогател. Но зато это страсть, дело всей его жизни.
– Как вам кажется, как закончится вся эта история?
– У меня очень плохие предчувствия, но я очень надеюсь при этом на лучшее. Хотелось бы, чтобы Путин поступил правильно и отпустил 30 активистов Greenpeace.
Анита Литвинов, жена Дмитрия, говорит, что уже подала заявку на получение российской визы, чтобы попробовать как можно скорее увидеться с мужем. Она также очень волнуется – не только из-за Дмитрия, но и за всех других членов команды Arctic Sunrise:
– Больше всего мне хочется, чтобы он и его коллеги как можно быстрее вернулись домой. Во-вторых, я хотела бы сказать, что хорошо знаю своего мужа и других участников экспедиции – это обычные люди, которые просто хотели привлечь внимание общества к проблемам, связанным с загрязнением окружающей среды и глобального потепления. Я не являюсь активистом Greenpeace, я сторонний наблюдатель, знающий тех, кто был на судне Arctic Sunrise, но я уверена, что у них всегда были мирные намерения.
– Какова была роль Дмитрия Литвинова во время экспедиции?
– Он был пресс-секретарем. Насколько мне известно, он должен был рассказывать и передавать полную информацию о том, что происходит и почему.
– Дмитрий Литвинов в Greenpeace занимался вопросами не только рыбной ловли в Арктике, но и прекращения испытаний ядерного оружия в России. Известны ли вам подробности его деятельности?
– В Greenpeace мой муж занимался самыми разными проблемами загрязнения окружающей среды. В том числе это были и проблемы испытаний ядерного оружия. Но это было 20 лет назад. В последнее время он сосредоточился на рыболовстве и вопросах сохранения экосистемы Арктики.
– Связываете ли вы жесткое обращение с активистами Greenpeace с тем, что они арестованы именно в России?
– Реакция была излишне суровой, выдвинутые обвинения непропорционально жестоки. Я знаю и то, что Greenpeace готов отстаивать свою позицию: активисты просто хотели обратить внимание на происходящее, на существующую проблему. И мне кажется, что реакция на это была чрезвычайно неадекватной.
– Получаете ли вы из России информацию о возбужденном там деле, подробности судебного производства?
– Судьи не связывались со мной. Я могу поделиться с вами тем, что случилось. У нас есть 14-летний сын. 19 сентября, как раз в день его рождения, муж позвонил нам, поздравил сына и сказал, что вернется домой через несколько дней, максимум через неделю. Но с этого времени у меня не было возможности с ним поговорить. Мы очень волнуемся, сын постоянно спрашивает, что происходит. В то же время мы на связи с консульством и получаем оттуда информацию. Мы знаем, где находится Дмитрий и что он также находится в контакте с консульством. Но мы не располагаем более подробной информацией. Мы ничего не знаем и о том, что будет происходить в дальнейшем. Я постоянно смотрю новости и стараюсь делать какие-то выводы о том, как все это может закончиться. Но пока у меня нет даже приблизительного представления о будущем. То, что я слышала, заставляет меня еще больше тревожиться и волноваться, это наполняет меня желанием что-то предпринять для его возвращения домой.
– Вы планируете поехать в Россию или будете ждать окончания разбирательства в Швеции?
– Я подала заявку на получение визы, чтобы отправиться в Россию. Как гражданину Швеции мне требуется виза. Но, кроме этого, мне нужно разрешение на свидание с мужем. И как только у меня появятся эти документы, я обязательно поеду в Россию, чтобы увидеться с ним.
Активисты, среди которых граждане России, США, Великобритании, Нидерландов, Канады, Швейцарии, Швеции, Турции, Польши, Франции, Италии, Новой Зеландии, Финляндии, Бразилии, Австралии, Аргентины, Дании и Украины, были арестованы 19 сентября на два месяца. Судно штурмовал вооруженный спецназ ФСБ, сейчас экологи находятся в СИЗО Мурманска.
Операция российского спецназа по захвату судна Arctic Sunrise
Среди задержанных – 51-летний гражданин США и Швеции Дмитрий Литвинов, сын советского диссидента и правозащитника Павла Литвинова, правнук наркома иностранных дел Максима Литвинова. Дмитрий Литвинов в детстве провел четыре года с родителями в сибирской ссылке. В 1974 году Павел Литвинов с семьей эмигрировал в США. Дмитрий окончил Университет Коннектикута, получил степень магистра политической антропологии, но в 1989 году решил поработать в Greenpeace. Теперь он старший активист отделения Greenpeace-Nordic и член правления российского отделения организации. Живет в Стокгольме с женой Анитой и тремя детьми, 26, 19 и 14 лет. За участие в акции в Печорском море ему грозит до 15 лет лишения свободы.
О том, как Дмитрий Литвинов попал в Greenpeace, РС рассказал его отец Павел Литвинов:
– Это началось как-то случайно. Он учился в университете, получил степень бакалавра, потом магистерскую степень, он интересовался антропологией и лингвистикой. Тут у него работы не было, и приятель сказал, что у него хорошо подвешен язык, и почему бы ему не походить по домам и не попробовать уговорить людей пожертвовать деньги. Greenpeace живет на частные пожертвования. И Дима начал этим заниматься. И вдруг оказалось, что он очень хорошо умеет объяснять и что люди по его инициативе охотно жертвуют деньги Greenpeace. В общем, он стал этим заниматься и продолжал искать работу. А в это время Greenpeace, первый раз в своей истории, решил послать свой корабль в Россию, чтобы поехать к Новой Земле, к месту, которое заражено было советскими ядерными испытаниями. И они спрашивали, говорит ли кто-то по-русски. И сказали: "Вот есть у нас новый парень, говорит по-русски и по-английски, давайте его возьмем". Дима очень способный к языкам, он говорит по-русски, по-английски, по-испански, даже на языке индейцев кечуа. И они взяли его с собой как переводчика. В результате они подъехали к Новой Земле, и корабль, как и сейчас, арестовали. Активистов привезли в тот же самый Мурманск. Но потом их отпустили. Была перестройка, были надежды на перемены в России, и Горбачев подписал указ их освободить. И они, как герои, которых успел полюбить весь Мурманск, уехали в Амстердам. И Дима после этого стал работать в Greenpeace. Он женат на шведке Аните, несколько лет они прожили в Бостоне, а в 1994 году переехали в Стокгольм. Он помогал основать российское отделение Greenpeace. Для него это стало самым главным делом жизни – спасение Арктики. Используя языки, свое умение говорить, объяснять, насколько опасно для мира такое наплевательство на среду обитания. Он большой энтузиаст, и это стало делом его жизни.
Павел Литвинов
– Акции Greenpeace всегда немного провокационны, как мне кажется, активисты всегда рискуют. А у Дмитрия какой характер? Он не боится опасности, какой он человек?
– Он человек вполне спортивный, участвует в акциях, но, как правило, как их организатор, а не непосредственный участник. Он отличается умением говорить, а не навыками альпиниста. В общем, конечно, это всегда риск, и вот в настоящий момент этот риск стал вполне реальным. Не могу сказать, что он человек, любящий риск. Да и вообще люди, которые активно участвуют в таких акциях, они помоложе.
– Как вы думаете, как ему сейчас приходится в СИЗО, как он справляется?
– Он справляется хорошо, он передал через норвежского дипломата, который его навестил, что он в хорошем состоянии. Ему было очень холодно в камере, сейчас его перевели в камеру, где теплее. Он отказывается разговаривать со Следственным комитетом, или кто там его допрашивает, потому что обвинение абсурдно. Его принцип таков: если будут нормальные, разумные разговоры, то он готов, а объяснять, что он не пират, он не будет. В общем, он довольно крепкий парень, и я думаю, что он это выдержит. Но я очень боюсь за него, я очень волнуюсь. Когда я первый раз попал в тюрьму, мне было 27 лет и я все-таки был намного моложе, а первый раз попадать в российскую тюрьму, да еще после того, как ты прожил жизнь в более благополучных странах, конечно, страшно.
– Вы сразу после ареста Дмитрия писали, что он еще мальчиком провел четыре года с вами в сибирской ссылке. Страшная ирония судьбы получается…
– Мы много лет надеялись, что Россия станет демократическим правовым государством. А она деградирует в сторону Советского Союза, и, конечно, это опасно. Я очень боюсь за него. Его жена волнуется очень. Мы гордимся, что он занимается правильным делом, что не гоняется за деньгами, а работает за не очень-то высокую зарплату. Конечно, на нее в Швеции можно жить неплохо, но разбогатеть он не разбогател. Но зато это страсть, дело всей его жизни.
– Как вам кажется, как закончится вся эта история?
– У меня очень плохие предчувствия, но я очень надеюсь при этом на лучшее. Хотелось бы, чтобы Путин поступил правильно и отпустил 30 активистов Greenpeace.
Судно Arctic Sunrise под арестом в порту Мурманска
Анита Литвинов, жена Дмитрия, говорит, что уже подала заявку на получение российской визы, чтобы попробовать как можно скорее увидеться с мужем. Она также очень волнуется – не только из-за Дмитрия, но и за всех других членов команды Arctic Sunrise:
– Больше всего мне хочется, чтобы он и его коллеги как можно быстрее вернулись домой. Во-вторых, я хотела бы сказать, что хорошо знаю своего мужа и других участников экспедиции – это обычные люди, которые просто хотели привлечь внимание общества к проблемам, связанным с загрязнением окружающей среды и глобального потепления. Я не являюсь активистом Greenpeace, я сторонний наблюдатель, знающий тех, кто был на судне Arctic Sunrise, но я уверена, что у них всегда были мирные намерения.
– Какова была роль Дмитрия Литвинова во время экспедиции?
– Он был пресс-секретарем. Насколько мне известно, он должен был рассказывать и передавать полную информацию о том, что происходит и почему.
– Дмитрий Литвинов в Greenpeace занимался вопросами не только рыбной ловли в Арктике, но и прекращения испытаний ядерного оружия в России. Известны ли вам подробности его деятельности?
– В Greenpeace мой муж занимался самыми разными проблемами загрязнения окружающей среды. В том числе это были и проблемы испытаний ядерного оружия. Но это было 20 лет назад. В последнее время он сосредоточился на рыболовстве и вопросах сохранения экосистемы Арктики.
– Связываете ли вы жесткое обращение с активистами Greenpeace с тем, что они арестованы именно в России?
– Реакция была излишне суровой, выдвинутые обвинения непропорционально жестоки. Я знаю и то, что Greenpeace готов отстаивать свою позицию: активисты просто хотели обратить внимание на происходящее, на существующую проблему. И мне кажется, что реакция на это была чрезвычайно неадекватной.
– Получаете ли вы из России информацию о возбужденном там деле, подробности судебного производства?
– Судьи не связывались со мной. Я могу поделиться с вами тем, что случилось. У нас есть 14-летний сын. 19 сентября, как раз в день его рождения, муж позвонил нам, поздравил сына и сказал, что вернется домой через несколько дней, максимум через неделю. Но с этого времени у меня не было возможности с ним поговорить. Мы очень волнуемся, сын постоянно спрашивает, что происходит. В то же время мы на связи с консульством и получаем оттуда информацию. Мы знаем, где находится Дмитрий и что он также находится в контакте с консульством. Но мы не располагаем более подробной информацией. Мы ничего не знаем и о том, что будет происходить в дальнейшем. Я постоянно смотрю новости и стараюсь делать какие-то выводы о том, как все это может закончиться. Но пока у меня нет даже приблизительного представления о будущем. То, что я слышала, заставляет меня еще больше тревожиться и волноваться, это наполняет меня желанием что-то предпринять для его возвращения домой.
– Вы планируете поехать в Россию или будете ждать окончания разбирательства в Швеции?
– Я подала заявку на получение визы, чтобы отправиться в Россию. Как гражданину Швеции мне требуется виза. Но, кроме этого, мне нужно разрешение на свидание с мужем. И как только у меня появятся эти документы, я обязательно поеду в Россию, чтобы увидеться с ним.