Нынешняя ситуация, в том числе экономическая, вынуждает российских учителей так или иначе повышать свою квалификацию. Помимо курсов, которые отдельные директора предлагают освоить своим педагогам и обязательного повышения квалификации раз в три года, часть школьных преподавателей тратят собственные средства на приобретение нужных в профессии навыков.
Каковы приоритеты наиболее активной части педагогического сообщества, рассказывает ректор Московского городского педагогического университета Игорь Реморенко.
Во-первых, все более важным становится не индивидуальное повышение квалификации, а командное. Когда команда школы с учетом своей образовательной программы, запроса родители, профильности старшей ступени, дружно настроена на то, чтобы ситуацию поменять. Мы сейчас разрабатываем и будем предлагать в нашем университете именно такое командное повышение квалификации.
Второе. Раньше в системе повышения квалификации можно было взять те задачки, которые должны хорошо решать дети, и надрессировать на них учителей. Сейчас такое невозможно, потому что дрессируешь на один задачки – жизнь подкидывает новые. Мы, как и весь мир, находимся в сложной ситуации, в которой каждая школа, каждый учитель делают свою образовательную программу.
Посмотрите: финская школа, даже дошкольные учреждения, прежде чем взять ребенка к себе, четыре месяца там ведут переговоры с семьей по поводу того, какая образовательная программа была бы для ребенка лучше. Это очень тонкая, индивидуальная настройка. Но к этому и в России надо быть готовым, потому что огромный вызов – индивидуализация и потребности семьи, сюда тоже дошел.
В Москве новый подход уже начинает реализовываться: норматив на повышение квалификации определяется не чиновником, а самим образовательным учреждением. По подушевому финансированию сейчас будут приходить не только средства на зарплату и другие расходы, но и на повышение квалификации учителей. То есть школа должна будет сесть и подумать: вот у нас есть такой бюджет на повышение квалификации, куда мы его потратим?
В какой-то момент мы поняли, почему не работает выпускник педагогического университета по специальности. Учился на учителя, а пошел работать в кадровую службу, в консультационное агентство, или в торговлю. То есть, с одной стороны, в школу не пошел, но, с другой стороны, те навыки, которые ему давали в педвузе, в полной мере реализовались.
На самом деле, для качественной подготовки учителя надо предельно рамки расширить, это должен быть формат работы с людьми, с их профессиональным, личностным, мировоззренческим становлением. И если мы изначально ребят так ориентируем, то они и учителями становятся более квалифицированными, более грамотными. Поэтому мы у себя в вузе развиваем, например, магистерские программы, которые касаются не только образования. Есть социальный институт, где готовят event-менеджеров, то есть людей, которые работают с событиями самого разного толка. Если педагог изначально понимает палитру своей карьеры, то он и социально более защищенным себя чувствует, зная, что может поработать в школе, а через какое-то время перейти в другие социальные практики, и наоборот.
В России рынок повышения квалификации и доля учителей, приходящих к нам, год от года бурно растет. Три года назад это было 800 учителей, сейчас - 4,5 тысячи. И что мы поняли в связи с этим? Вот те педагоги, которые приходят в Московский городской педагогический университет на разные курсы, если мы предлагаем им повышать квалификацию по рутинным алгоритмическим навыкам, про отчетность, как переписать стандарты правильным языком, заполнить разного рода формы... Вот это содержание повышения квалификации учителей, которое было характерно для прежнего образования и представлений об образовании как машинной системе, это стало действительно неинтересно. Интересны именно те проблемы, которые возникают с детьми, там есть огромное информационное поле, привязанность детей к социальным сетям, зависимость от медиа-пространства.
Мне кажется, что сейчас стало больше людей (себя я отношу к их числу), которые мало чего ждут от государства. И чем их больше - тем лучше. В стране наступает перелом, когда количество людей, которые хотят меньше зависеть от государства, становится почти критической массой. Но здесь другая проблема появляется. Моей дочери 4 года, и они во дворе часто играют в "школу", и вот я у нее спросил: "Можно ли давать детям выбирать предметы?" И она говорит: "Нет, в школе нельзя выбирать, школа вообще не про выбор". Это возникает уже на детском уровне, внутри. И здесь неразрешимый вопрос кроется. С одной стороны, школа – это регулярный институт, который дисциплинирует, закладывает некоторые процедуры, характерные для взрослого общества, а, с другой стороны, это институт инициативы, творчества и так далее. Мы же хотим и того, и другого одновременно.