Иван Толстой: Равна ли ювенильная юстиция вмешательству государства в семью? Как поступать с перебежчиками? Оранжевое небо о земных заботах. Польский самолет. Исландский вулкан. Гигантский Христос.
Вот с Христа и начнем. Андрей Шарый.
Андрей Шарый: Главным памятником 2010 года следует признать самую большую в мире статую Иисуса Христа, воздвигнутую неподалеку от границы Польши с Германией в городке Свебодзин. Сын Божий высотой в 33 метра в белом одеянии с трехметровой золотой короной на голове простирает руки над огромным искусственным холмом. Холм – это пять земляных кругов, символизирующих пять континентов планеты Земля. Идея строительства памятника, превышающего по размерам статую Спасителя в Рио-де-Жанейро, принадлежит прихожанам местного костела Иисуса Короля. В Свебодзине побывал корреспондент Радио Свобода Алексей Дзиковицкий.
Алексей Дзиковицкий: 21 ноября в городке Свебодзин освящается самый большой монумент Иисусу Христу в мире. Он виден с расстояния нескольких десятков километров. Говорит один из городских жителей:
- Это не обычное торжество – освящение величественной фигуры Иисуса Христа, Короля Вселенной. Чтобы этот монумент выполнил свою роль, мы должны принять Иисуса в свои сердца и жить с ним в любой ситуации.
Алексей Дзиковицкий: Огромный, 33-метровый монумент строили почти 10 лет на деньги, собранные прихожанами. Говорит ксендз Сельвестр Завадский, автор идея строительства монумента.
Сельвестр Завадский: Высота фигуры символична. 33 метра символизируют 33 года жизни нашего Спасителя Иисуса Христа.
- Надеюсь, что сюда будут приезжать много и паломников, и людей необязательно религиозных. Ведь это практически еще одно чудо света. Тогда смогут заработать и владельцы ресторанов и гостиниц. Думаю, здесь поблизости со временем тоже открыть что-нибудь подобное.
Алексей Дзиковицкий: Говорил владелец одного из свебодзинских ресторанчиков. Пока, однако, как признаются местные жители, особенного наплыва приезжих в городе не ощущается. Возможно, из-за того, что погода нынешней зимой к путешествиям не располагает. В Свебодзине ждут весны.
Андрей Шарый: Зачем Иисусу Христу многометровая скульптура? Имеет значение размер символа веры и образа Бога? В эфире Радио Свобода – историк религии из Берлина Николай Митрохин.
Николай Митрохин: Есть позиция самих верующих, которая скорее описывается словами "молчаливое большинство", и позиция столичных интеллектуалов, которые выставляют оценки и определяют значения. Каждый живет в своем мире. С одной стороны, на уровне университетов над этим Иисусом можно поиздеваться, а с другой стороны, стоит принять во внимание и другое: при входе в собор Святого Петра в Ватикане в магазине католических товаров верующие бойко раскупают абсолютно безвкусные, с моей точки зрения, религиозные сувениры. То же самое – в других крупных католических соборах. Интеллектуальное восприятие таких объектов и то, как это воспринимают простые автомеханики или крестьяне, сильно различается эстетически. Поэтому обычные верующие вполне могут испытать религиозное чувство при взгляде на 33-метрового Христа. Католичество в значительной степени пережило процесс модернизации, что связано со Вторым ватиканским собором, прошедшим в 1960-е годы. После этого изображение Христа возможно разное. Если походить по католическим соборам в Европе, можно увидеть выставки на разные христианские темы, на которых Христос будет изображен по всякому – и руками детей, и руками аборигенов из Центральной Австралии. Да как угодно.
Андрей Шарый: Чего здесь больше – туризма или попытки привлечь симпатии верующих?
Николай Митрохин: Массовое паломничество и туризм – близкие категории. Человек может отправляться в паломничество не только для того, чтобы поклониться святыням, но и чтобы посетить новые места. Это вполне естественная религиозная деятельность, которая в больших или меньших масштабах ведется абсолютно везде - когда священники обустраивают какие-то места, какой-нибудь святой источник. Говорят: вот у нас тут есть святой источник, потому что по преданию, которое я услышал от такой-то жительницы старой деревни, здесь когда-то молился монах. Вот давайте, мы его обустроим и будем молебны проводить. И все - деревня превращается в локальный центр паломничества.
Андрей Шарый: У вас как у исследователя не вызывает удивления, что в начале XXI века ставят такую большую статую такого огромного истукана?
Николай Митрохин: Христианство переживало разные эпохи. В последние годы происходит активное развитие христианства в странах третьего мира. А Польша – действительно сильно католическая страна.
Иван Толстой: Обсуждение гигантской статуи Спасителя в программе Андрея Шарого на этом не закончилось. Вернемся и мы и к этой теме, и к этой передаче. А сейчас разговор на несколько градусов ниже. О шпионах. Как поступать с перебежчиками? Программа Елены Рыковцевой.
Виктор Суворов
Елена Рыковцева: Это редчайший случай, когда мы обсуждаем интервью, где предмет для спора заключают в себе не ответы собеседника, а вопросы журналиста. Обозреватель журнала «Медведь» Игорь Свинаренко побеседовал с бывшим начальником бывшего советского разведчика, оставшегося на Западе. Имя начальника – Валерий Калинин, имя разведчика – Владимир Резун, сейчас он больше известен как писатель Виктор Суворов. Итак, в интервью под названием «Как Суворов предал Родину» Калинин вспоминает события, которые предшествовали побегу Резуна, и оценивает его поступок. Он его, разумеется, не одобряет, но все это без истерики и лишнего пафоса. Однако журналиста такое спокойствие по отношению к предателю родины не очень устраивает, он требует крови. Послушайте фрагмент этого интервью.«Свинаренко: - Что значит - нереально похитить Резуна? Ваши ведь похищали людей на Западе.
Калинин: - Чтобы военная разведка вывозила и похищала своих людей, я таких случаев не знаю и не верю в это.
- Значит, Калугин и Резун и дальше будут красиво жить на Западе, ни в чем себе не отказывая? И им не надо беспокоиться, никто их не выкрадет?
- Нет, такое было, но при Сталине. В 1978 году вопрос об уничтожении предателей в военной разведке не ставился.
- И вы думаете, что их надо оставить в покое?
- Абсолютно точно.
- А по-моему, возмездие должно быть.
- Почему?
- Как почему? Ну что же это, наши перебежчики будут жировать в Лондоне? А если возмездие, то будут думать: «Найдут, гады. Нет, уж лучше не предавать».
- Я за другой подход. Мы приняли присягу, мы любим страну и свою службу. Зачем же куда-то уходить? Только из страха служить? Нет, из любви к своей стране, верности присяге.
- Может, все проще, просто кадров и средств на такие операции нет?
- Этим вопросом я не владею.
- Вы между собой не обсуждаете, что надо бы их выкрасть и привезти сюда?
- Ни в коем случае! В нашей стране сейчас другой политический климат.
- Или - поехать туда и там грохнуть?
- Конечно, нет.
- Почему?! Это мой самый главный вопрос к вашим людям: как такое можно терпеть?
- Мы, как военная разведка, такими операциями не занимаемся. И я считаю, что и не должны заниматься. Военная разведка – не карательный орган.
- А кем тогда Калугин был?
- Начальником Управления внешней контрразведки.
- Неплохо. А сейчас водит экскурсии по Вашингтону, название тура – что-то вроде «Шпионских страстей», и не прячется. И внешность не меняет. Хотя, да, он же не ваш, а комитетский. Тут к вам нет претензий. А если бы вы встретили Резуна на улице, в Англии, например, то что?
- Если бы у меня был пистолет, я в него все равно не стал бы стрелять. Он идет, я иду, мы проходим мимо друг друга. В 1996 году, будучи уже гражданским человеком, по линии Российского союза промышленников и предпринимателей я был в Лондоне, но Резуна не искал, чтобы с ним расправляться. И такой задачи мне не ставили.
- Я этого не понимаю. Почему?
- А что, вы считаете, что я должен был с ним поздороваться?
- Застрелить.
- Нет. Вывезти в Москву, судить и наказать.
- Ну как же нет?! Вы же военный человек!
- Я не могу быть судьей и палачом в одном лице. Я не вправе распоряжаться жизнью другого человека.
- Разве это палачество, когда военный человек убивает предателя? Вот я этого не понимаю, и, наверное, поэтому я гражданский человек, а не с вами».
Елена Рыковцева: Итак, кого следует считать предателем родины? И что считать родиной – тоже вопрос возникает при этом. Разделяете ли вы позицию Игоря Свинаренко насчет того, как поступать с теми, кого он или вы считаете предателями? Это вопрос слушателям. Представляю вам участников нашего разговора. С нами в студии - главный редактор журнала «Медведь», писатель Борис Минаев, который несет полную ответственность за все, что печатается в журнале. С нами на связи с Украины обозреватель этого издания Игорь Свинаренко. На связи из Лондона бывший разведчик, а ныне писатель Виктор Суворов. Я вас по-разному буду называть – то Владимир Богданович, то Виктор Суворов. Уже как привыкли, так и будем. И заочно в нашем разговоре примет участие член Совета по внешней и оборонной политике, бывший военный разведчик Виталий Шлыков.
Борис, вы первым читали этот текст, вас это, конечно же, не шокировало ни на одну минуту, потому что это ваш товарищ, коллега, и почему вы должны удивляться тому, что он там спрашивает?
Борис Минаев: Почему не шокировало? Есть тексты очень простые, а есть тексты сложные, и они хороши именно тем, что это сложные тексты, где от читателя требуется такой же интеллектуальный труд, как и от писателя. Тексты Игоря Свинаренко всегда такие, хотя по форме это, как правило, интервью. И в данном случае тоже возникает несколько провокационных или очень сложных, неоднозначных пластов в этом интервью. Дело в том, что поговорить с человеком, который реально работал в советской разведке, удается далеко не каждый день, тем более, поговорить откровенно, тем более, если это начальник нашумевшего Виктора Суворова. И мифология о том, что разведка уничтожает своих агентов, - это и есть предмет этого разговора, насколько эта мифология соответствует действительности. И мифологию эту создают не только американские фильмы, в которых своих агентов разведка уничтожает, а мифологию эту создавал и сам Виктор Суворов в своих книгах. Мифология настолько сильная, что не понятно, где она заканчивается и где начинается реальная жизнь. Поэтому интерес интервьюера к этой теме мне совершенно понятен.
И этот кусочек, конечно, надо рассматривать не сам по себе, он ведь напечатан не отдельно в журнале, а вместе со всем интервью. Дело в том, что мы знаем только одну версию перехода Виктора Суворова на ту сторону, то есть его бегство, его исчезновение, называйте как хотите, и эта версия изложена в его книгах. То, как это выглядело со стороны людей, которые вместе с ним реально работали в Москве или в Женеве, были его коллегами, мы никогда не знали. И здесь это абсолютно сенсационная штука, она изложена очень подробно.
Елена Рыковцева: Я тоже хочу похвалить – да, это замечательный разговор, внятный, большой. Но я ведь отдельно рассматриваю этот кусок, потому что здесь - тема для дискуссий. Все остальное – это тема для информации. Информация состоит в том, что до сих пор Валерий Калинин не понимает, почему Резун остался на Западе. Он рассмотрел разные варианты развития событий, и в итоге начальник так и не знает, что же произошло с его подчиненным. Конечно, это ценный материал.
Борис Минаев: Потому что есть факты, которые противоречат тому, что изложил Виктор Суворов. То есть разгром в его квартире после его исчезновения, и я не знаю, будет ли он сам это отрицать, какие-то детские крики, которые слышали соседи. То есть вначале наша разведка рассматривала версию о похищении, и она сильно противоречит тому, что написал Виктор Суворов.
Елена Рыковцева: Это очень интересная тема: что же на самом деле произошло с Суворовым. Мы, если успеем, спросим его, как было на самом деле, в сравнении с тем, что рассказал Игорю Свинаренко Валерий Калинин. Но в первую очередь мы обсуждаем тему – как поступать с предателями.
Игорь, мы понимаем, конечно, что такое журналистская провокация, человека можно подначивать. И когда вы один вопрос задаете, вторую реплику, третью – ну, ладно еще, но вот так долбить в одну точку – это уже позиция. Правильно ли я говорю, что мы сегодня обсуждаем вашу позицию по этому поводу? Это – позиция?
Игорь Свинаренко: Пожалуй, это позиция. Но только без пафоса, не в таких терминах, что измена родине, возмездие...
Елена Рыковцева: А в каких?
Игорь Свинаренко: В других терминах, что если офицер спецслужб перешел на сторону противника, то спецслужба должна как-то решить этот вопрос, ликвидировать его. Ничего личного у меня нет к Резуну. Книжки он пишет неплохие, я какие-то читал, даю ему высокую оценку, они забавные. Кстати, многие люди с советской стороны тоже впоследствии признали, что СССР первым хотел напасть на Германию. И что в этом плохого?
Елена Рыковцева: Подождите! Но если Валерий Калинин выполнит ваши наказы, Суворов же перестанет книжки писать. Вам не жалко этого писателя потерять?
Игорь Свинаренко: Вот израильские спецслужбы, когда они убивают своих противников в разных странах, привозят их, судят и так далее, - это, мне кажется, пример хорошей работы спецслужб. И позиция Калинина мне кажется какой-то неправильной и слишком вегетарианской. В конце концов, что такое разведка? Это же не институт благородных девиц, это не правозащитники, это не носители либеральных ценностей, это же не мальчики в розовых штанишках. Ну, так мы договоримся до того, что мы вообще упраздним военную разведку, и у нас люди будут звонить или писать заявления участковому: «Просим рассмотреть. Нам кажется, что дядя Вася – шпион».
Елена Рыковцева: Но закон-то писан для всех. Вот Борис говорит, что не один.
Борис Минаев: Я смотрю на эту ситуацию со стороны, и я вижу ее таким образом. Существует такая область деятельности – разведка и контрразведка. Мы ничего не знаем о том, чем они там занимаются, вообще ничего. Мы не знаем, в чем состоит их работа, что они делают. Вот в журналистике люди должны уметь писать, задавать вопросы, а там люди должны уметь хранить свои секреты, иначе эта профессия перестанет иметь смысл. И когда мы, наконец, получаем возможность что-то спросить, не то что они сами нам хотят рассказать, как Виктор Суворов, а мы можем что-то спросить, мы хотим узнать, правда ли это, что они до 78-го года наказывали своих агентов, а после 78-го года не наказывали - это, в общем, пример нормальной журналистской любознательности, больше ничего.
Елена Рыковцева: Но это же неправда! Даже Игорь согласен, что неправда. А вы за него рассказываете, что он вообще не по этому делу. Нет, это не просто любознательность. Он человека воспитывает, он говорит: «Вы неправы, товарищ, надо по-другому поступать».
Борис Минаев: Но он себе представлял разведку именно таким образом. Потому что мы ничего не знаем о разведке.
Елена Рыковцева: Игорю Свинаренко всё рассказали, как поступают...
Борис Минаев: Лена, работа разведчика моральна? Воровать чужие секреты.
Елена Рыковцева: Послушайте, Борис, вы все время хотите объять необъятное - поговорить о сущности работы разведчика, о том, какие события происходили с Резуном. Все это страшно интересно. Но, тем не менее, Свинаренко ставит вопрос о том, как поступать с предателями, с его точки зрения. И он свою позицию очень ясно выражает в этом интервью. Это позиционное абсолютно интервью.
Владимир Богданович, передаю вам слово вместе с оценкой Бориса Минаева, который говорит, что вы сами создавали мифологию про то, что уничтожают. То есть вы в своих книгах спорите с существующим порядком вещей, что с 78-го года никто никого не преследует, не расстреливают, не похищают, не убивают. А вы пугаете народ этим.
Виктор Суворов: Я народ не пугаю. У меня был хороший друг Саша Литвиненко. Позвонил он мне из госпиталя, говорит: «Слушай, меня немного траванули здесь, слегка, ну, немножечко». Я говорю: «Саша, брось ты! Сейчас я Татьяну свою возьму, мы приедем к тебе в госпиталь». Позвонил я его жене Марине, говорю: «Марина, можно мы в госпиталь приедем?». Она говорит: «Нет, подождите немного». Мы подождали немного, два-три дня, а потом человек умер в страшных мучениях. Вот это небольшая картиночка к тому, что происходит сейчас. А в 78-ом году, когда я убежал, 10 июня это дело было, а 7 сентября в Лондоне скончался Георгий Марков. Так что людей убивают. Случай доказанный, все следы ведут в одну сторону.
Борис Минаев: Я правильно понимаю, что это был болгарский разведчик?
Виктор Суворов: Да, конечно. Но Болгария находилась под полным контролем Москвы, это была наша 16-ая республика.
Борис Минаев: А вот, например, за действия «Штази» мы тоже отвечаем?
Виктор Суворов: Конечно. Германская Демократическая Республика находилась в постоянном, перманентном экономическом кризисе, и только Москва кормила ее за счет советского народа. Туда слали газ, нефть, мясо и все остальное. Поэтому если Советский Союз не желал, то Германская Демократическая Республика этого делать не могла.
Борис Минаев: А они всегда спрашивали нас?
Виктор Суворов: Все, что делалось в Германской Демократической Республике и в Болгарии, было под контролем Советского Союза. Вот я сейчас вернулся из Болгарии. Я прошу у наших слушателей прощения за такой пример, но они мне рассказали, насколько Болгария была под контролем Советского Союза. Говорят, у них в туалетных комнатах в разведке, в контрразведке было не по одному рулону бумаги, а по два сразу. И когда спрашивали: «А почему по два?», они говорили: «Первый рулон мы для себя используем, а второй, копию, отправляем в Москву».
Елена Рыковцева: Здорово.
Виктор Суворов: Поэтому все, что творилось в Болгарии, когда убивали болгары своего человека в Лондоне, было под контролем товарища Андропова. Так вот, когда говорят, что разведка не убивает своих бывших разведчиков, которые ушли на другую сторону, то это песня с припевом: «Выгляни в окошко, дам тебе горошка...».
Елена Рыковцева: Не верите, понятно.
Иван Толстой: Государство и семья: что такое ювенильная юстиция по-российски? Тему обсуждает Марьяна Торочешникова.
Марьяна Торочешникова
Марьяна Торочешникова: "Общество против Общественной палаты" – такой митинг 17 июня состоялся на Миусской площади в Москве. Митингующие протестовали против инициатив Общественной палаты под названием "Государственное сопровождение семьи", которые не так давно здесь обсуждались. Потому что многие общественные и родительские организации предположили, что за этим пакетом предложений скрывается то, что называется развитием ювенальной системы в России, ювенальной юстиции. Многие напуганы тем, что собирается сделать государство в этом смысле, кто-то, наоборот, воодушевлен этим, в принципе, и считает перемены необходимыми. И вот, собственно, о том, нужна ли России ювенальная юстиция, мы и поговорим сегодня с гостями в студии Радио Свобода.У меня в гостях доктор юридических наук, профессор, специалист в области семейного права Лидия Михеева, сопредседатель общественного комитета в защиту семьи, детства и нравственности Владимир Хомяков и адвокат Анна Лукирская.
Я сразу хочу отметить, что как-то так вышло, что все эксперты сегодня скорее против ювенальной юстиции. Владимир Хомяков вообще активно против нее, и доктор юридический наук и адвокат имеют тоже претензии свои. Объясните мне для начала, что такое ювенальная юстиция, Лидия? Если посмотреть в Википедии или еще на каких-то ресурсах, ювенальная юстиция – это просто система государственных органов, осуществляющих правосудие по делам о преступлениях и правонарушениях, совершенных несовершеннолетними, а также государственных и негосударственных структур, проводящих контроль за исправлением и реабилитацией несовершеннолетних преступников и профилактику детской преступности, социальную защиту семьи и прав ребенка. В общем, вполне все разумно вроде.
Лидия Михеева: Выглядит мирно. Действительно, главное – это определиться с тем, что вкладывают инициаторы разных законопроектов и прочих предложений в понятие "ювенальная юстиция". Естественно, в нашем законодательстве нет этого термина, и поэтому то, что озвучила Марьяна, это, скорее, легкая версия ювенальной юстиции, то есть возможность специализация правосудия в отношении несовершеннолетних. Совершенно логично, когда судья в мировом или районном суде специализируется на гражданских, уголовных, административных делах, в которых фигурируют несовершеннолетние. Наверняка это разумно, это мировой опыт, мировая практика, и отрицать пользу этой практики не станет никто. Действительно, судья, обладающий специальными, быть может, познаниями в области педагогики и психологии, набивший руку в этих делах, знающие несовершеннолетних, которые в этом районе живут, уже в лицо, он, конечно, способен более непредвзято и где-то справедливо рассматривать соответствующие дела. Но, еще раз повторю, это легкая версия. Более серьезные последствия влечет принятие предложений, в соответствии с которыми ювенальная юстиция осуществляет, по сути, вмешательство в семью силами государственных органов.
Марьяна Торочешникова: Вот против этого как раз выступает общественный комитет, да?
Владимир Хомяков: Абсолютно верно. И это не какие-то умозаключения, домыслы и так далее. Я возьму на себя смелость процитировать недавно сказанное, 15 июня, в программе "Участок" на Первом канале, фразу Астахова, нашего уполномоченного по правам ребенка. Он сказал, что ювенальная юстиция – это система определения жизненных приоритетов ребенка. То есть государство принимает функцию в виде судебного органа определять, где ребенку лучше жить – в этой семье или в другой или, возможно, вообще без семьи, а в детском учреждении, где ему дадут больше, чем в той семье, из которой он изымается. Вы меня простите, но это что-то здорово попахивает большевизмом, вот такой подход. Если вы помните, вожди молодой Советской республики, в частности Бухарин, очень активно выступали за полное упразднение семьи и передачу всех детей на воспитание государству. Я думаю, что ювенальная юстиция в том виде, в котором ее внедряют, а это как раз определяется главного внедренца словами, господина Астахова, она у нас именно в таком виде и пойдет.
Марьяна Торочешникова: Я бы не стала сейчас господина Астахова называть главным внедренцем. Все-таки эта идея появилась намного раньше.
Иван Толстой: Большие и малые события 201-го года. Наш хроникер – Андрей Шароградский.
Андрей Шароградский
Андрей Шароградский:2010-й объявлен Годом учителя в России, Год Франции в России и годом России во Франции.
В ряде стран Латинской Америки введен в обращение сукре — единая валюта для взаимных расчётов в безналичной форме.
В Лондоне состоялась премьера нового мюзикла Эндрю Ллойда Уэббера - «Любовь не умрёт никогда». Это сиквел мюзикла «Призрак Оперы».
18-го марта Математический институт Клэя объявил о присуждении российскому математику Григорию Перельману премии в размере 1 миллиона долларов США за доказательство гипотезы Пуанкаре. Это первое в истории присуждение премии за решение одной из Проблем тысячелетия.
21-го марта произошло извержение исландского вулкана Эйяфьядлайёкюдль. В апреле из-за выброса больших объемов вулканического пепла авиапространство над частью Европы было закрыто в течение нескольких дней.
23-го марта Президент Соединенных Штатов Барак Обама подписал «Закон о доступном здравоохранении для Америки».
29-го марта — два террористических акта в московском метро, на станциях «Лубянка» и «Парк культуры». Погиб 41 человек.
В Соединенных Штатах поступил в продажу первый в мире планшетный ноутбук iPad компании Apple.
7-го апреля после народных демонстраций и беспорядков Президент Киргизии Курманбек Бакиев был свергнут. Власть перешла к Временному Правительству во главе с Розой Отунбаевой.
10-е апреля. Катастрофа польского президентского самолета на аэродроме под Смоленском. Погибли президент Лех Качиньский, глава Генштаба Польши Франтишек Гонгор, глава Национального банка Польши Славомир Скшипек и другие. Общее число жертв – 88 человек.
7-го июля первый в мире самолет на солнечных батареях отправился в 24-часовой полет. Аппаратом управляет один пилот. Самолет стартовал в городе Паерене в Швейцарии и через сутки приземлился там же. Полет проходил на высоте 8 с половиной тысяч метров. Энергии, которую аппарат Solar Impulse накапливает в течение дня, хватает на полет в течение 7-8 часов в темноте.
11-го мая на Спасской и Никольской башнях Московского Кремля обнаружены древние надвратные иконы, считавшиеся утраченными.
Останки астронома и католического священника Николая Коперника перезахоронены в кафедральном соборе польского города Фромборка.
В ночь с 30 на 31 мая Израиль провел операцию «Морской бриз» против шести судов «Флотилии свободы» - трех пассажирских и трех с гуманитарным грузом. В общей сложности на судах находилось около 700 человек, пытавшихся прорвать израильскую блокаду сектора Газа. Активисты движения «Free Gaza Movement» оказали вооруженное сопротивление израильскому спецназу. В перестрелке погибли 9 и ранены 30 пассажиров, ранения также получили о 10 до 15 израильских солдат
5-го июня специалисты НАСА предположили, что американская автоматическая межпланетная станция Кассини обнаружила на спутнике Сатурна Титане признаки жизни.
В Китае прошли первые Олимпийские игры роботов-андроидов. Размеры роботов от 20 см до полуметра. Они соревновались в футболе, боксе, гимнастике и игре на барабане.
4-го июля на досрочных выборах президента Польши победу одержал Бронислав Коморовский.
22-го июля Международный суд ООН в Гааге подтвердил законность одностороннего провозглашения независимости Республики Косово от Сербии.
31-го августа президент Барак Обама объявил о завершении военной операции в Ираке.
9-го сентября - террористический акт у Центрального рынка Владикавказа. Убиты 18, ранены 202 человека.
28-го сентября мэр Москвы Юрий Лужков отправлен в отставку «в связи с утратой доверия Президента Росси».
Жертвами эпидемии холеры на Гаити стали около 330 человек.
11-го декабря на Манежной площади в Москве состоялся молодежный митинг протеста против коррупции в правоохранительных органах. Собравшиеся требовали наказания виновных в убийстве Егора Свиридова. Митинг перерос в массовые беспорядки.
В 2010 году скончались:
Саксофонист и музыкальный руководитель Георгий Гаранян.
Французский кинорежиссёр Эрик Ромер.
Писатель и сценарист Эрик Сигал, автор повести «История любви» и сценария одноимённого фильма, а также сценария мультфильма «Жёлтая подводная лодка».
Писатели Владимир Карпов, Михаил Шатров, Андрей Вознесенский, Наталья Толстая, Белла Ахмадуллина, Джером Сэлинджер и Дик Френсис.
Певицы Ирина Архипова и Валентина Толкунова.
Бывший государственный секретарь США Александр Хейг.
Футболист Константин Ерёменко, лучший игрок мини-футбола XX века.
Шахматист Василий Смыслов.
Бывший генсек компартии Чили Луис Корвалан.
Кинорежиссеры Игорь Таланкин, Клод Шаброль.
Вице-президентСССР, председатель ГКЧП Геннадий Янаев. Киноактер Тони Кёртис.
Прозаик, драматург и сценарист Михаил Рощин.
Бывший Председатель правительства России Виктор Черномырдин Актер московского театра «Современник» Лев Круглый, впоследствии эмигрант и сотрудник Радио Свобода начала 80-х.
Футбольный вратарь и телекомментатор Владимир Маслаченко
Композитор Борис Тищенко.
Солист группы Boney M Бобби Фаррелл.
Нобелевская премия по физике присуждена сотрудникам Манчестерского университета Андрею Гейму и Константину Новосёлову «за революционные эксперименты с двумерным материалом графеном»,
по физиологии и медицине - физиологу Роберту Эдвардсу «за открытие и развитие технологии экстракорпорального оплодотворения»,
премия по литературе перуанцу Марио Варгас Льоса, Нобелевская премия мира - китайскому правозащитнику Лю Сяобо.
Иван Толстой: По решению Американской киноакадемии, вручающей премии Оскар, лучшей песней года признана композиция We Belong Together из фильма «История игрушек 3: Большой побег».
(Песня)
Песня We Belong Together. Музыка и слова Рэнди Ньюмана.
Журналисты постоянно становятся жертвами нападений. Американская реакция на российские реалии. Рассказывает Юрий Жигалкин.
Юрий Жигалкин
Юрий Жигалкин: Нападение на журналиста газеты "Коммерсант" Олега Кашина вызвало резкую реакцию со стороны Госдепартамента США. "Соединенные Штаты осуждают нападение на Олега Кашина и призывают российские власти привлечь исполнителей этого преступления к ответственности", – заявил пресс-секретарь Государственного департамента Филипп Краули.Он напомнил, что в прошлом году восемь журналистов были убиты в России, многие из них критиковали власть. За единственным исключением, сказал Краули, власти не смогли обнаружить, арестовать или наказать подозреваемых. "Журналисты во всем мире должны обладать правом выполнять свою работу, не опасаясь угроз или физического насилия", – заявил представитель Госдепартамента.
Вслед за официальным Вашингтоном американские правозащитные организации возлагают значительную долю вины за атаки и убийства журналистов в России на Кремль. Вот что говорит директор исследовательского отдела организации Фридом Хаус Крис Уолкер:
– Этот эпизод вписывается в общую картину, сложившуюся в последние годы. С одной стороны, отдельные журналисты становятся объектом угроз и нападений, с другой, ведущие средства информации прибраны Кремлем к рукам, сделано все возможное, чтобы до массовой аудитории в России не доходила политически значимая информация. Тот факт, что подавляющее число преступлений против журналистов не раскрыто, что судебные органы, как и органы дознания, не способны или не желают разыскивать и наказывать организаторов и исполнителей преступлений, свидетельствует о глубине проблемы. Иными словами атака на Кашина – это еще один фрагмент картины подавления прессы в России.
– Считаете ли вы, что реакция западных столиц, официального Вашингтона по поводу таких случаев, что называется, адекватна?
– У меня сложилось ощущение, что в свое время было приняты решения о том, что в отношениях с Россией определенным вопросам будет уделено меньше внимания. Такому вопросу, как свобода прессы явно уделялось недостаточное внимание, по крайней мере, с момента прихода к руководству страной Владимира Путина. Мне кажется, что в официальном Вашингтоне, как и в американском бизнес сообществе, нет полного понимания того, насколько тесно проблема свобода прессы в России увязана с проблемой создания демократического общества, нормально функционирующей рыночной системы. Я думаю, что лучший путь помочь российским журналистам – дать понять центрам власти в российском истэблишменте, что Соединенные штаты и европейский союз крайне серьезно относятся к зажиму прессы, преступлениям против журналистов.
Иван Толстой: Жанр реплики в наши информационные программы ввел Виктор Шендерович. Вот одна из них.
Виктор Шендерович
Диктор: «Короче!». Реплика Виктора Шендеровича.Виктор Шендерович: Конечно, это экстремизм (я про немцовскую брошюру).
Вываливать на мирно кочумающий народ, стотысячным тиражом, информацию о растущей смертности, подыхающей промышленности и корешах национального лидера, скопом вошедших в список "Форбс"... Хорошенькие итоги десятилетия!
Конечно, это экстремизм - и молодец Генпрокуратура, ущучившая вредный грузовичок с подрывной литературой…
В моей молодости, в институте, на предмете "философия", это называлось "солипсизм" - субъективный идеализм или, чтобы вам было яснее, берклинеанство.
Сесть в уголку, закрыть глаза ладошками и договориться с собственными мозгами, что то, чего ты не видишь, не существует вовсе. Очень удобная штучка, пока под задницей не рванет пороховая бочка, на которой ты сидишь с закрытыми глазами, в полной гармонии с сознанием.
Но до тех пор всякий, кто попытается отодрать ладошки от глаз и закричать "караул" - разумеется, экстремист.
Короче: берклинеанцы у власти.
Иван Толстой: «Оранжевое небо» - о земных проблемах. В гостях у Игоря Померанцева Ирма Сохадзе.
(Песня)
Игорь Померанцев: Ей было 8 лет, когда в 1966 году она стала знаменитой благодаря вот этой самой «Оранжевой песне». Девочку звали Ирма Сохадзе. Впервые на сцену она вышла в 4 года. Сейчас Ирму Сохадзе в Грузии знают все. Она певица, пианистка, композитор, актриса, телеведущая. Ирма Сохадзе в рубрике «Мои любимые пластинки».
Ирма Сохадзе: Здравствуйте! Во-первых, спасибо огромное за то, что вы меня пригласили. Вы это вырежете, я знаю, но лучше этого не делать, это моя личная просьба. Мое детство было так давно, что я его плохо помню. Но помню, конечно. Помню, что все меня обзывали вундеркиндом. Тавро на мне было, тоже оранжевое. Иногда это окрашивалось и в мрачные тона, потому что мне внушали, что вундеркинд должен стать обязательно потом вундервуменом. Но, слава богу, у меня родители были хорошие, они и сейчас здравствуют, я их обожаю и очень им благодарна за то, что они меня не испортили. Я была одаренным ребенком. Можно в школе учиться так, что 11 классов закончить и не получить ни одной четверки? Одни пятерки по всем предметам! Я школу окончила с золотой медалью. Мало того, я ни одну контрольную, даже по математике, на 4 не написала. Потом я пела неплохо, играла незаурядно. Я вообще хотела стать пианисткой или же классической певицей. Вот здесь мне, конечно, не повезло в том смысле, что я вышла замуж на первом курсе Консерватории и на этом моя карьера пианистки или оперной певицы закончилась. Но я себя чувствую состоявшимся человеком в рамках Грузии, в рамках моей дорогой родины. Сейчас, например, как воспоминание моего детства и моей несбывшейся мечты, я бы вас попросила дать что-нибудь в исполнении самой великой певицы Марии Каллас. Можно? Желательно Арию Нормы. «Casta Diva».
(Песня)
С другой стороны, я бы так никогда и не спела. Так что, может быть, хорошо, что я не стала оперной певицей. У меня несколько даже опер детских есть, есть опера взрослая по Барбюсу -«Нежность», - которая была поставлена в Москве, не где-нибудь, а в Театре Оперетты. Я сама играла в главной роли. Это был 1988 год. Я хотела стать хотя бы пианисткой, если не оперной певицей. Но и этого не получилось. Потому что надо 10 часов работать каждый день. Ну, 8. Ну, 6. И надо концертировать, надо все время только этим и заниматься. А у меня были дети, семья, мама, папа, миллион развлечений. Я ничуть не жалею до сих пор. Может, лет через 20 я пожалею, что эту большую карьеру я не выстроила, хотя бы по России. Года три назад у меня был концерт с «Вивальди-оркестром», с моей обожаемой Светланой Борисовной Безродной. И когда она наиграла сама на скрипке мелодию «Оранжевой песни», вы не представляете, какие пошли аплодисменты! Шквал! В Зале Чайковского. Москва меня любит. И если бы сейчас я захотела, я сделала бы какую-то карьеру в России. Но я этого не хочу, невзирая на мою огромную любовь к русскому искусству, к русской культуре, к русской музыке.
Можно я спою что-нибудь из репертуара Клавдии Шульженко? «Снежок».
(Песня)
Я укоротила специально, чтобы вы не резали бесчеловечно. Так вот, я очень часто думала, почему русский романс хорошо поют грузинки. Это общепризнано, что грузинки поют чуть ли не лучше, чем русские. А потому, что русский романс это, может быть, даже не чисто русское явление. И грузинки, кстати, привнесли туда очень много своего темперамента, теплоты, души – всего! И вот в детстве, я помню, утром, пока я эти гаммы свои ненавистные начинала разыгрывать на фортепьяно, мама мне включала Тамару Церетели или Кэто Джапаридзе. Потом уже, естественно, были Клавдия Ивановна и Нани, моя дорогая, любимая. Была Медея Дзидзигури великолепная, которая скончалась. Целя плеяда. Грузинок – не грузинок – не важно. Но русский романс для меня был чем-то очень близким. И я эту любовь выразила в том, что я сочиняю русский романс. Стилизация, скорее. Русский романс это великолепный жанр, он должен жить вечно. А чтобы жить, надо и новое. Это все-таки не народное творчество. Фольклор нельзя трогать. Романс можно трогать. Но очень бережно надо к этому отнестись. Текст, по-моему, Кольцова, «Расстались мы».
(Песня)
Что же касается моей любви вообще к России, не только к романсу. Вы представляете, такую любовь мне привили с детства. Я, ребенок 8-и лет, мне написали эту «Оранжевую песню», оранжевое клеймо. Константин Певзнер, Григорий Горин, царствие ему небесное, и мой дорогой Аркадий Михайлович Арканов. Они втроем, три этих гениальных человека, сели и написали для восьмилетней девочки заведомый хит. Случайно хорошо ничего не бывает. Может быть случайно плохо – у нас с вами передача не получится или что-то случайно плохо спою. Но случайно хорошо я никогда не спою, если я - плохая певица. Так вот они написали эту «Оранжевую песню», и пошло-поехало. Меня на руках Россия носила. До сих пор, я же вам объясняю – это незабываемо. Не хочу касаться политики, но не могу просто не сказать, я вас умоляю это оставить, потому что надо очень постараться, чтобы людям, подобным мне, влюбленным в Россию… Это не голословно. Я написала песню о Москве – «Московские улицы. Но очень надо постараться, чтобы сегодня я в защиту даже русской литературы, искусства или культуры не могу ничего сказать. Потому что это звучит очень голословно, очень плоско, неестественно. Потому что с детства моя любовь к России, моя «Оранжевая песня», фильмы. Я – послевоенный ребенок. Моему папе было 10 лет, когда война началась. Но я же помню эти фильмы, я помню, когда я в школе хорошо училась, на отлично, уроки истории. Красноармейцы - наши ребята, наши освободители. А сегодня эти «наши ребята» – оккупанты на моей земле. Ну как я могу сегодня петь России, сегодня любить Россию, сегодня приезжать в Москву, давать концерты и объясняться в любви даже той интеллигенции, которую я знаю и обожаю? Больно до глубины сердца, что так произошло, понимаете? Этого не должно было произойти. Я – оптимист, я – Стрелец, я верю, что найдутся умные люди, которые исправят что-то. Это еще возможно. ЕЩЕ - возможно. Лет через 20 это будет уже совершенно невозможно.
(Песня)
Иван Толстой: Мы начали сегодняшнюю программу о 2010-м годе с фрагмента передачи Андрея Шарого о самой высокой в мире статуи Христа, установленной в Польше. Поговорив с участниками своей программы о других скульптурах, Андрей под конец обратился к начальной теме. Мы тоже так поступим.
Андрей Шарый: Со мной в студии РС историк и священник Яков Кротов, ведущий программы Радио Свобода "С христианской точки зрения". Отец Яков, так каким должен быть памятник, чтобы достойно славить Бога?
Яков Кротов: Такого размера, чтобы проходить в игольное ушко. Это стандарт, заданный в Священном писании. Потому что игольное ушко настолько миниатюрно, что туда может пройти даже человеческая душа. И, соответственно, только та душа, которая способна увидеть Бога, увидеть Бога в другом человеке, только такая душа является нищей духом и, соответственно, попадет в Царство Небесное.
Андрей Шарый: А какие чувства вызвало у вас известие о том, что появился в мире еще один Иисус Христос, размером превосходящем все предыдущие изображения?
Яков Кротов: Скорее веселье. Платить за это будут миссионеры, проповедники Евангелия в тех же самых краях, спустя одно-два поколения. Потому что, когда этот памятник намозолит глаза окружающим, неверующим, - их детям и внукам с этими мозолями на глазах, боюсь, будет труднее увидеть Спасителя, чем нам.
Андрей Шарый: А зачем люди ставят памятники – из тщеты, из желания помнить, из желания славы, из амбиций своих? Что главное здесь?
Яков Кротов: Причина номер один, с точки зрения этнологов и историков – это потребность в упорядочении мира. Любой камень, столб есть в этом отношении граница – то, что по-латыни называется термин. Памятники организуют пространство – то ли они ставятся в его центр, как ось, то ли на его границе, как во Владивостоке, где наставили колоссальных крестов православных в знак того, что здесь начинается Россия. Вторая потребность – потребность в отпугивании, памятники отпугивают мировое зло. Они отпугивают демонов, бесов, - но все равно они сами всего лишь пугала. Это еще одна причина, почему Господь запрещает творение идолов. А идола можно, конечно, сотворить даже из памятника Спасителю.
Андрей Шарый: Какого памятника вам не хватает?
Яков Кротов: У Станислава Лема одна из его сквозных идей: люди строят все крупнее и крупнее, большие машины становятся все уязвимее, а если бы машины сами развивались, они бы стали крохотными. Лем называл это шустрыми машинами. Крохотные такие частички, как песок, которые нельзя уничтожить, потому что нельзя уничтожить облако песка. Песок просто расступится и пропустит хоть атомную бомбу, а потом опять соберется. Вот мы должны быть такими шустрыми. У нас должны быть такие маленькие памятники. Пожертвовал на больного ребенка – монументик, подал нищему червонец – еще монументик, улыбнулся человеку, который тебя обругал – еще монументик. И вот такое должно быть облако из таких нанопамятников. Вот это уже будут не идолы, а это будет жизнь.
Андрей Шарый: Памятников становится все больше, а жизненного пространства становится все меньше. Я говорю сейчас буквально: фактически нет площадей без памятников в этом нашем с вами большом и маленьком мире. С другой стороны, и духовного пространства становится от этого меньше, потому что место ведь и в душе человеческой ограничено. Что с этим делать? Рассматривать памятники, как ступеньки в будущее? Или все-таки следить за тем, чтобы лишних памятников не ставили?
Яков Кротов: У человека есть право на своей земле ставить, что он захочет. Я бы здесь даже убрал те ограничения, которые существуют в разных муниципалитетах. Да, пусть ставят! Я бы здесь процитировал владыку митрополита Филарета Дроздова, московского архиерея середины XIX столетия. Однажды к нему пришла несчастная женщина. Ее шантажировал пономарь, тем, что ее брак оказался невенчанным. Дочка Дениса Давыдова. Он говорит: "Ну, что вы будете ему платить". "А что же делать, - говорит она, - владыка?" Он сказал: "Не замечайте". И она последовала его совету. Когда мы идем по жизни, по городу, вокруг нас могут материться, стоять памятники Ленину. И пускай эти памятники стоят. Ну, что делать? Не замечать! Не замечать зла! Нет памятника, который стоит вечно. Даже исполины Луксора все равно исчезают. Их приходится поддерживать искусственно. Не замечать! А замечать добро и замечать свет!
Иван Толстой: На этом мы заканчиваем программу из цикла Новое десятилетие: К 60-й годовщине радиостанции. Сегодня был год 2010-й.