В понедельник в Вене возобновляются переговоры между Ираном и Международным агентством по атомной энергии. В повестке дня встречи – беспрепятственный доступ инспекторов МАГАТЭ на все атомные объекты в Иране и ряд других технических вопросов. Как считают наблюдатели, прогресс на венских переговорах целиком зависит от успеха стратегического ядерного диалога Тегерана с пятью постоянными членами Совета Безопасности и Германией, который возобновляется в Женеве 7 ноября.
С января прошлого года представители МАГАТЭ и Ирана встречались 11 раз, и все эти встречи были безрезультатными. Международное агентство настаивает на том, чтобы Иран отчитался о своей прошлой деятельности, в которой есть признаки нарушений Конвенции о нераспространении ядерного оружия. Речь идет, в частности, о работах в воинской части Парчин под Тегераном, имевших характер взрывов. Инспекторам агентства, заявляет МАГАТЭ, должен быть предоставлен доступ к документам, относящимся к тем работам, и к людям, которые ими руководили. Инспекторы хотят также посетить эту воинскую часть, хотя после стольких лет они вряд ли найдут следы оружейных ядерных разработок, если таковые там и проводились.
Переговоры по линии МАГАТЭ, при всей их важности, носят все-таки технический характер, – считает аналитик американского фонда "Наследие" Джеймс Филлипс. Их успех, убежден он, зависит от того, что произойдет на другом форуме, на котором ведутся переговоры в формате "пять плюс один" – пять членов Совета безопасности ООН и Германия. По мнению Филлипса, они определят, остановит ли Запад мирным путем продвижение Ирана к созданию ядерного оружия. Согласится ли Иран пожертвовать своими ядерными амбициями ради снятия весьма болезненных экономических санкций? Какие у Ирана останутся возможности, не будучи уличенным, создать ядерный боезаряд в случае принятия политического решения о выходе из Конвенции по нераспространению ядерного оружия? Сколько времени потребуется Ирану в таком случае для создания ядерного боезаряда? По мнению Филлипса, чем короче этот срок, тем больше оснований считать Иран ядерной державой, даже если он и не произвел обычного ядерного испытания. Именно время, которое требуется формальной неядерной стране для выхода на ядерный рубеж, служит критерием зачисления ее в клуб ядерных держав.
Это делает понятным, продолжает Джеймс Филлипс, почему в Вашингтоне столкнулись две точки зрения на оптимальный подход к переговорам с Ираном. У обеих есть свои сторонники и в администрации, и в Конгрессе, в разведывательном и экспертном сообществах. Один лагерь исходит из того, что Ирану требуется как минимум год на производство обогащенного урана в количестве, необходимом для создания ядерного боезаряда. Если это так, то США имеет смысл настаивать на передаче Ираном лишь части имеющегося у него топлива третьей стороне и пойти на ослабление экономических санкций после того, как Иран, согласно договорным обязательствам, приостановит обогащение урана до порогового 20-процентного уровня, после которого он легко может быть превращен в оружейный.
Другой лагерь полагает, что у Ирана и сегодня имеется достаточно обогащенного топлива и технических мощностей, чтобы создать такой заряд в течение месяца, если не быстрее. Это значит, что США как раз должны добиваться полной передачи иранского урана третьей стороне, сокращения на многие тысячи действующих в стране центрифуг и, видимо, запрета на модернизацию оставшихся, а также учащения поездок инспекторов МАГАТЭ на атомные объекты в Иране. Если Тегеран на это не пойдет, говорит Филлипс, то Конгрессу следует ужесточить санкции:
"Те, кто помнят, что Иран систематически, в течение более чем десяти лет увиливал от выполнения договоренностей с Международным агентством по атомной энергии, отрицал очевидные нарушения, срывал или затягивал приезд инспекторов, склоняются ко второму лагерю. Франция, например. Во французском правительстве и близко нет тех разногласий относительно методов и целей переговоров с Ираном, которые есть в американской администрации. Париж постоянно повторяет, что Тегеран пренебрег шестью резолюциями Совета Безопасности, касающимися его сомнительных ядерных мероприятий, за что и подвергся экономической блокаде. Не стоит премировать Иран отменой санкций за хитроумные маневры, рассчитанные на то, чтобы выиграть время на усиление своего ядерного потенциала, особенно учитывая, что санкции, раз отмененные, будет чрезвычайно трудно возобновить. Отсюда и требования: положить конец уранообогащению и передать все запасы 20-процентно обогащенного урана третьей стороне; закрыть разделительный завод в Форду; демонтировать тяжеловодный плутониевый реактор в Араке, который открывает Ирану альтернативный путь к созданию ядерной бомбы; согласиться на такой режим проверок со стороны МАГАТЭ, который даст инспекторам шанс своевременно выявить нарушения", – рассказал Джеймс Филлипс в интервью Радио Свобода.
Как заявил в преддверии переговоров видный депутат иранского парламента (меджлиса) Хосейн Хоссейни, "призывы к Ирану приостановить обогащение атомного топлива до 20-процентного уровня неактуальны, поскольку таковые работы сегодня не ведутся". По его словам, "все низкообогащенное топливо, необходимое для тегеранского исследовательского реактора, в стране уже есть". Правительство Ирана не комментировало это заявление, ни один представитель МАГАТЭ информацию Хоссейни об останове уранообогатительного производства не подтвердил.
С января прошлого года представители МАГАТЭ и Ирана встречались 11 раз, и все эти встречи были безрезультатными. Международное агентство настаивает на том, чтобы Иран отчитался о своей прошлой деятельности, в которой есть признаки нарушений Конвенции о нераспространении ядерного оружия. Речь идет, в частности, о работах в воинской части Парчин под Тегераном, имевших характер взрывов. Инспекторам агентства, заявляет МАГАТЭ, должен быть предоставлен доступ к документам, относящимся к тем работам, и к людям, которые ими руководили. Инспекторы хотят также посетить эту воинскую часть, хотя после стольких лет они вряд ли найдут следы оружейных ядерных разработок, если таковые там и проводились.
Глава МАГАТЭ Юкия Амано
МАГАТЭ также требует, чтобы Иран рассказал о своих проектах по созданию детонатора ядерной бомбы, компьютерному моделированию ядерных взрывов различной мощности, модификации головной части ракет под ядерный боезаряд. Без чистосердечного признания Ирана в прошлых нарушениях у международного сообщества нет никаких гарантий, что эти нарушения не продолжаются или что они никогда не повторятся, утверждает МАГАТЭ. Тегеран, со своей стороны, предъявляет МАГАТЭ встречное требование – представить разведывательные документы, на которых базируются его обвинения.Переговоры по линии МАГАТЭ, при всей их важности, носят все-таки технический характер, – считает аналитик американского фонда "Наследие" Джеймс Филлипс. Их успех, убежден он, зависит от того, что произойдет на другом форуме, на котором ведутся переговоры в формате "пять плюс один" – пять членов Совета безопасности ООН и Германия. По мнению Филлипса, они определят, остановит ли Запад мирным путем продвижение Ирана к созданию ядерного оружия. Согласится ли Иран пожертвовать своими ядерными амбициями ради снятия весьма болезненных экономических санкций? Какие у Ирана останутся возможности, не будучи уличенным, создать ядерный боезаряд в случае принятия политического решения о выходе из Конвенции по нераспространению ядерного оружия? Сколько времени потребуется Ирану в таком случае для создания ядерного боезаряда? По мнению Филлипса, чем короче этот срок, тем больше оснований считать Иран ядерной державой, даже если он и не произвел обычного ядерного испытания. Именно время, которое требуется формальной неядерной стране для выхода на ядерный рубеж, служит критерием зачисления ее в клуб ядерных держав.
Это делает понятным, продолжает Джеймс Филлипс, почему в Вашингтоне столкнулись две точки зрения на оптимальный подход к переговорам с Ираном. У обеих есть свои сторонники и в администрации, и в Конгрессе, в разведывательном и экспертном сообществах. Один лагерь исходит из того, что Ирану требуется как минимум год на производство обогащенного урана в количестве, необходимом для создания ядерного боезаряда. Если это так, то США имеет смысл настаивать на передаче Ираном лишь части имеющегося у него топлива третьей стороне и пойти на ослабление экономических санкций после того, как Иран, согласно договорным обязательствам, приостановит обогащение урана до порогового 20-процентного уровня, после которого он легко может быть превращен в оружейный.
Другой лагерь полагает, что у Ирана и сегодня имеется достаточно обогащенного топлива и технических мощностей, чтобы создать такой заряд в течение месяца, если не быстрее. Это значит, что США как раз должны добиваться полной передачи иранского урана третьей стороне, сокращения на многие тысячи действующих в стране центрифуг и, видимо, запрета на модернизацию оставшихся, а также учащения поездок инспекторов МАГАТЭ на атомные объекты в Иране. Если Тегеран на это не пойдет, говорит Филлипс, то Конгрессу следует ужесточить санкции:
Не стоит премировать Иран отменой санкций за хитроумные маневры, рассчитанные на то, чтобы выиграть время на усиление своего ядерного потенциала
Как заявил в преддверии переговоров видный депутат иранского парламента (меджлиса) Хосейн Хоссейни, "призывы к Ирану приостановить обогащение атомного топлива до 20-процентного уровня неактуальны, поскольку таковые работы сегодня не ведутся". По его словам, "все низкообогащенное топливо, необходимое для тегеранского исследовательского реактора, в стране уже есть". Правительство Ирана не комментировало это заявление, ни один представитель МАГАТЭ информацию Хоссейни об останове уранообогатительного производства не подтвердил.