Варлам Шаламов мечтал увидеть свои произведения опубликованными
В Музее истории ГУЛАГа прошла презентация семитомного собрания сочинений Варлама Шаламова. На сегодняшний день это самый полный свод опубликованных произведений писателя. Изданию предшествовала большая текстологическая работа над рукописями Шаламова целой группы исследователей.
Первые шесть шаламовских томов – это переиздание, только исправленное. Предыдущее собрание сочинений, вышедшее в том же, что и сейчас, издательстве "Терра", было небрежным, с чем не могла смириться большой друг Шаламова и исследователь его творчества Ирина Сиротинская. Вспоминает наследник авторских прав Шаламова Александр Ригосик.
– Когда ко мне обратилось издательство, я очень настоятельно попросил, чтобы поправили все опечатки, которые обнаружила Ирина Павловна. У нее в изголовье стоял шеститомник, в котором она ручкой внесла исправления. При жизни ей не удалось увидеть откорректированное издание. Хотя переиздания были, но в "Терре" не соглашались ничего менять. Говорили, когда мы переиздаем, то ничего не правим. Мы просто передаем пленки в типографию и – никаких затрат.
Но в нынешнем составе издательства появились очень хорошие люди, которые отнеслись с уважением к наследию Варлама Тихоновича. Они исправили все опечатки, обнаруженные сначала Ириной Сиротинской, а затем ее учениками, – говорит Александр Ригосик.
Не менее важно то, что теперь появился дополнительный, седьмой том. Многое из вошедшего в него публикуется впервые. В частности, пьеса "Вечерние беседы" с подзаголовком "Фантастическая пьеса". О ней рассказывает один из составителей собрания сочинений Шаламова, главный редактор сайта Shalamov.ru Сергей Соловьев.
– Несомненно, "Вечерние беседы" – самое интересное в седьмом томе. По стилю пьеса напоминает Хармса. Ее сюжет – это беседы о самых разных аспектах литературы, советской истории (и конкретно сталинизма), которые ведет заключенный Шаламов с русскими лауреатами Нобелевской премии, тоже заключенными. Охранники заводят в его камеру Пастернака, Шолохова, Бунина и Солженицына. Этот текст открывает Шаламова для читателя, знакомого с "Колымскими рассказами", с несколько новой стороны. О существовании этой пьесы мы знали, но когда автор недавно вышедшей биографии Шаламова Валерий Есипов и наш еще один коллега Сергей Агишев расшифровывали эту пьесу, то это произвело впечатление революционного произведения.
Надо сказать, что это была очень тяжелая работа, поскольку почерк Шаламова 70-х годов крайне тяжело разбирать – сказалась его болезнь. Иногда несколько человек бились только над одним неразборчиво написанным словом. Это пример того, как изначально популяризаторский проект превратился в проект научно-исследовательский. Эта работа еще не завершена, очень много записных книжек, автобиографических записей и набросков эссе нуждаются в расшифровке.
– Пьеса оставляет такое же тягостное впечатление, как "Колымские рассказы"?
– Я не соглашусь с тем, что рассказы Шаламова должны оставлять обязательно тягостное впечатление. Он как-то написал: "В моих рассказах нет ничего, что не было бы преодолением зла и торжеством добра". Но для того чтобы до этого понимания дойти, необходимо пристальное и долгое чтение. У Шаламова в "Колымских рассказах" не только описание умирания человеческого в человеке и гибели самого человека в лагере, но и торжество человека над этим отчуждением. Достаточно вспомнить "Последний бой майора Пугачева" или повесть "Золотая медаль". А больше всего этим пафосом преодоления зла отличается "Воскрешение лиственницы".
Что касается пьесы, она заставляет задуматься. И задуматься о позиции русской литературы, об отношениях интеллигенции и власти. Это центральные темы и других шаламовских произведений. Те, кто знаком с его записными книжками, ранее опубликованными Ириной Пав Сиротинской, с эссе, увидят там много знакомых мыслей. Они производят, я бы не сказал тягостное, но ошеломляющее впечатление.
– Известно ли, почему пьеса осталась незавершенной?
– Трудно сказать, но мне кажется, что это было связано с теми болезнями, которые, наконец-то, догнали Шаламова в 70-е годы. Его прозаическая работа, наверное, закончилась именно из-за этого – просто из-за физической невозможности писать. Остались только стихи.
– Что еще, помимо пьесы, вошло в седьмой том?
– В него вошли рассказы, которые публиковались раньше в других изданиях, но не вошли в 6-томник, в частности рассказ "У Флора и Лавра". Наверное, это один из самых поэтических рассказов Шаламова. Там есть интереснейшие записи Шаламова о Якове Гродзенском, его близком друге. Там стихи, которые публиковались при жизни, но не входили в посмертное собрание, и те стихи, которые вовсе не публиковались. В частности, последние стихи Шаламова, расшифрованные уже с голоса, когда он находился в Доме инвалидов. Эти тексты свидетельствуют, что почти до самого конца, уже будучи слепым, глухим, тяжелейше больным человеком, Шаламов сохранял светлый разум и возможность писать стихи.
Первые шесть шаламовских томов – это переиздание, только исправленное. Предыдущее собрание сочинений, вышедшее в том же, что и сейчас, издательстве "Терра", было небрежным, с чем не могла смириться большой друг Шаламова и исследователь его творчества Ирина Сиротинская. Вспоминает наследник авторских прав Шаламова Александр Ригосик.
7-й том собрания сочинений Варлама Шаламова
– Когда ко мне обратилось издательство, я очень настоятельно попросил, чтобы поправили все опечатки, которые обнаружила Ирина Павловна. У нее в изголовье стоял шеститомник, в котором она ручкой внесла исправления. При жизни ей не удалось увидеть откорректированное издание. Хотя переиздания были, но в "Терре" не соглашались ничего менять. Говорили, когда мы переиздаем, то ничего не правим. Мы просто передаем пленки в типографию и – никаких затрат.
Но в нынешнем составе издательства появились очень хорошие люди, которые отнеслись с уважением к наследию Варлама Тихоновича. Они исправили все опечатки, обнаруженные сначала Ириной Сиротинской, а затем ее учениками, – говорит Александр Ригосик.
Не менее важно то, что теперь появился дополнительный, седьмой том. Многое из вошедшего в него публикуется впервые. В частности, пьеса "Вечерние беседы" с подзаголовком "Фантастическая пьеса". О ней рассказывает один из составителей собрания сочинений Шаламова, главный редактор сайта Shalamov.ru Сергей Соловьев.
– Несомненно, "Вечерние беседы" – самое интересное в седьмом томе. По стилю пьеса напоминает Хармса. Ее сюжет – это беседы о самых разных аспектах литературы, советской истории (и конкретно сталинизма), которые ведет заключенный Шаламов с русскими лауреатами Нобелевской премии, тоже заключенными. Охранники заводят в его камеру Пастернака, Шолохова, Бунина и Солженицына. Этот текст открывает Шаламова для читателя, знакомого с "Колымскими рассказами", с несколько новой стороны. О существовании этой пьесы мы знали, но когда автор недавно вышедшей биографии Шаламова Валерий Есипов и наш еще один коллега Сергей Агишев расшифровывали эту пьесу, то это произвело впечатление революционного произведения.
В моих рассказах нет ничего, что не было бы преодолением зла и торжеством добра
Надо сказать, что это была очень тяжелая работа, поскольку почерк Шаламова 70-х годов крайне тяжело разбирать – сказалась его болезнь. Иногда несколько человек бились только над одним неразборчиво написанным словом. Это пример того, как изначально популяризаторский проект превратился в проект научно-исследовательский. Эта работа еще не завершена, очень много записных книжек, автобиографических записей и набросков эссе нуждаются в расшифровке.
– Пьеса оставляет такое же тягостное впечатление, как "Колымские рассказы"?
– Я не соглашусь с тем, что рассказы Шаламова должны оставлять обязательно тягостное впечатление. Он как-то написал: "В моих рассказах нет ничего, что не было бы преодолением зла и торжеством добра". Но для того чтобы до этого понимания дойти, необходимо пристальное и долгое чтение. У Шаламова в "Колымских рассказах" не только описание умирания человеческого в человеке и гибели самого человека в лагере, но и торжество человека над этим отчуждением. Достаточно вспомнить "Последний бой майора Пугачева" или повесть "Золотая медаль". А больше всего этим пафосом преодоления зла отличается "Воскрешение лиственницы".
Что касается пьесы, она заставляет задуматься. И задуматься о позиции русской литературы, об отношениях интеллигенции и власти. Это центральные темы и других шаламовских произведений. Те, кто знаком с его записными книжками, ранее опубликованными Ириной Пав Сиротинской, с эссе, увидят там много знакомых мыслей. Они производят, я бы не сказал тягостное, но ошеломляющее впечатление.
Страницы рукописи
– Известно ли, почему пьеса осталась незавершенной?
– Трудно сказать, но мне кажется, что это было связано с теми болезнями, которые, наконец-то, догнали Шаламова в 70-е годы. Его прозаическая работа, наверное, закончилась именно из-за этого – просто из-за физической невозможности писать. Остались только стихи.
– Что еще, помимо пьесы, вошло в седьмой том?
– В него вошли рассказы, которые публиковались раньше в других изданиях, но не вошли в 6-томник, в частности рассказ "У Флора и Лавра". Наверное, это один из самых поэтических рассказов Шаламова. Там есть интереснейшие записи Шаламова о Якове Гродзенском, его близком друге. Там стихи, которые публиковались при жизни, но не входили в посмертное собрание, и те стихи, которые вовсе не публиковались. В частности, последние стихи Шаламова, расшифрованные уже с голоса, когда он находился в Доме инвалидов. Эти тексты свидетельствуют, что почти до самого конца, уже будучи слепым, глухим, тяжелейше больным человеком, Шаламов сохранял светлый разум и возможность писать стихи.