"Петербургская Эгида" стало второй НКО в России после ассоциации "Голос", чья деятельность приостановлена после прокурорской проверки
Петроградский районный суд Санкт-Петербурга принял решение приостановить на месяц деятельность некоммерческой организации "Петербургская Эгида". Основная деятельность организации – помощь наемным работникам и социально уязвимым группам населения, например беременным женщинам, уволенным без надлежащей компенсации. В отличие от ассоциации в защиту прав избирателей "Голос", которая была фактически ликвидирована за отказ регистрироваться в качестве "иностранного агента", деятельность "Эгиды" приостановлена за отказ предоставить прокуратуре документы.
Руководитель "Петербургской Эгиды" Рима Шарифуллина объясняет, почему прокуратура проявила в этой истории такую настойчивость, потребовав именно приостановки деятельности НКО.
– Прокуратура проверяла вас в марте, в разгар кампании по поиску "иностранных агентов". Если предположить, что целью проверки было заставить вас признать себя таковыми, – были для этого какие-то формальные основания, например иностранное финансирование?
– Чем тогда, весной, закончилось ваше противостояние с прокуратурой?
– У нас завязалась переписка, они нас просили предоставить документы, а мы их просили назвать основания проверки, то есть факты нарушения нами законодательства. Мы переписывались до августа, а в августе они решили нас привлечь к административной ответственности. Недавно, когда дело уже было в суде, они эти основания все-таки предоставили. По их мнению, нарушениями являются два факта: у нас не зарегистрирована должным образом символика и не вывешен на сайте отчет, который мы и не должны вывешивать. Мы им ответили, что символики у нас нет, а есть просто название, написанное определенным шрифтом. Что касается отчета, мы написали, что в той форме, в которой они требуют, мы по закону об НКО и не обязаны его публиковать, а в другой форме он у нас на сайте опубликован.
– За время кампании по преследованию независимых НКО в России прокуратура судилась с многими НКО из-за отказа предоставить документы при проверке, но всегда дело ограничивалось небольшими штрафами. Почему в вашем случае дело дошло до приостановки деятельности?
– Представитель прокурора в суде заявил, что мы единственная организация в Санкт-Петербурге, занявшая во время проверки такую принципиальную позицию. Эта позиция в том, что мы считаем проверку изначально незаконной. У нее нет, например, административного регламента. За какое время нас обязаны уведомить о такой проверке? Должны ли нам сообщить о каких-то допущенных нами нарушениях?
К нам приходили какие-то люди, которые даже не представлялись, а действовали по принципу "гоп-стоп". Они врывались в помещение и требовали в течение суток предоставить все, что они захотят. Прокурор, обосновывая проверку, сказал: "Мы были уверены, что в ходе нее что-нибудь найдем". Это он сказал в суде! По его словам, мы своим отказом предоставить документы создаем опасный прецедент, который может "связать прокуратуре руки".
– Что вы будете делать дальше?
– Во-первых, наша деятельность приостановлена на 30 суток, и через 30 суток приостановление просто истечет. Во-вторых, мы будем обжаловать это решение в суде, по закону у нас есть на это 10 дней. А дальше мы, конечно, будем обращаться в Конституционный суд и в Европейский суд по правам человека. Именно приостановка деятельности общественной организации (вместо штрафа) – это грубейшее нарушение конституционного права на свободу объединений и грубейшее нарушение Европейской конвенции о защите прав человека – права объединяться, чтобы помогать друг другу и другим гражданам. Мы уверены, что ЕСПЧ встанет на нашу сторону. Уже есть прецеденты, когда некоторые государства приостанавливали деятельность общественных организаций и это признавалось нарушением статьи 11 Европейской конвенции о защите прав человека ("О свободе собраний и объединений". – Прим. РС).
– В прошлый раз жалобу в вашу защиту подал в суд лично уполномоченный по правам человека в России Владимир Лукин. Будете ли вы теперь снова просить его о помощи?
– Да, конечно. Кстати, дело по заявлению Лукина сейчас находится на апелляции в городском суде Санкт-Петербурга, поскольку Петроградский районный суд ему отказал в удовлетворении жалобы. Мы вообще намерены сообщить о происходящем во все инстанции, потому что это очень серьезный прецедент.
Прокуратура вместо того, чтобы приостанавливать деятельность коррупционеров, притонов, казино, публичных домов, приостанавливает деятельность фактически благотворительного объединения честных граждан, помогающих другим гражданам. И еще у нас большой вопрос к судебной системе, которая нас разочаровала. Суд фактически выступил как отдел прокуратуры. Зачем нам в таком случае нужна прокуратура? И зачем нам нужен суд? Может быть, нам суд не нужен? Может быть, нам не нужна прокуратура? Потому что они фактически дублируют друг друга.
– Вы помогаете профсоюзным организациям, уволенным работникам, ваши юристы защищают их права в судах. На вашем сайте говорится, что за три года – с 2007-го по 2010-й с вашей помощью с работодателей в пользу работников было взыскано через суды шесть с половиной миллионов рублей. Расскажите чуть подробнее, кто получает вашу помощь?
– Один из последних примеров – женщина, которая забеременела и из-за этого была уволена, причем компенсацию ей не заплатили. Она обращалась и в прокуратуру, и в трудовую инспекцию, и к чиновникам. Пришла к нам, и мы через суд взыскали в ее пользу с Фонда социального страхования 190 тысяч рублей. Или, например, другой случай. Недавно к нам обратился городской комитет по социальной политике. К ним пришла женщина, которую тоже уволили беременной и не выплатили пособие. В комитете у нас была рабочая встреча, в которой участвовали и представители прокуратуры, которые ее до этого просто отфутболивали. Мы им сказали: ребята, вы что? Почему вы ей не разъяснили, что у нее есть возможность обратиться в Фонд социального страхования, или хотя бы к нам не отправили? А сейчас уже все сроки для судебного иска прошли. Даже в государственном органе, которым является комитет по социальной политике, были в шоке от таких действий прокуратуры.
Руководитель "Петербургской Эгиды" Рима Шарифуллина объясняет, почему прокуратура проявила в этой истории такую настойчивость, потребовав именно приостановки деятельности НКО.
– Прокуратура проверяла вас в марте, в разгар кампании по поиску "иностранных агентов". Если предположить, что целью проверки было заставить вас признать себя таковыми, – были для этого какие-то формальные основания, например иностранное финансирование?
Рима Шарифуллина
– На тот момент никаких формальных оснований для признания нас "иностранными агентами" не было, потому что у нас в 2012 и 2013 годах не было иностранного финансирования. А до этого мы, так же как и все НКО, подавали заявки на различные конкурсы в международные фонды и какая-то часть наших поступлений шла от доноров в Европе на различные социальные программы.– Чем тогда, весной, закончилось ваше противостояние с прокуратурой?
– У нас завязалась переписка, они нас просили предоставить документы, а мы их просили назвать основания проверки, то есть факты нарушения нами законодательства. Мы переписывались до августа, а в августе они решили нас привлечь к административной ответственности. Недавно, когда дело уже было в суде, они эти основания все-таки предоставили. По их мнению, нарушениями являются два факта: у нас не зарегистрирована должным образом символика и не вывешен на сайте отчет, который мы и не должны вывешивать. Мы им ответили, что символики у нас нет, а есть просто название, написанное определенным шрифтом. Что касается отчета, мы написали, что в той форме, в которой они требуют, мы по закону об НКО и не обязаны его публиковать, а в другой форме он у нас на сайте опубликован.
– За время кампании по преследованию независимых НКО в России прокуратура судилась с многими НКО из-за отказа предоставить документы при проверке, но всегда дело ограничивалось небольшими штрафами. Почему в вашем случае дело дошло до приостановки деятельности?
– Представитель прокурора в суде заявил, что мы единственная организация в Санкт-Петербурге, занявшая во время проверки такую принципиальную позицию. Эта позиция в том, что мы считаем проверку изначально незаконной. У нее нет, например, административного регламента. За какое время нас обязаны уведомить о такой проверке? Должны ли нам сообщить о каких-то допущенных нами нарушениях?
Прокурор, обосновывая проверку, сказал: "Мы были уверены, что в ходе нее что-нибудь найдем". Это он сказал в суде!
– Что вы будете делать дальше?
– Во-первых, наша деятельность приостановлена на 30 суток, и через 30 суток приостановление просто истечет. Во-вторых, мы будем обжаловать это решение в суде, по закону у нас есть на это 10 дней. А дальше мы, конечно, будем обращаться в Конституционный суд и в Европейский суд по правам человека. Именно приостановка деятельности общественной организации (вместо штрафа) – это грубейшее нарушение конституционного права на свободу объединений и грубейшее нарушение Европейской конвенции о защите прав человека – права объединяться, чтобы помогать друг другу и другим гражданам. Мы уверены, что ЕСПЧ встанет на нашу сторону. Уже есть прецеденты, когда некоторые государства приостанавливали деятельность общественных организаций и это признавалось нарушением статьи 11 Европейской конвенции о защите прав человека ("О свободе собраний и объединений". – Прим. РС).
– В прошлый раз жалобу в вашу защиту подал в суд лично уполномоченный по правам человека в России Владимир Лукин. Будете ли вы теперь снова просить его о помощи?
– Да, конечно. Кстати, дело по заявлению Лукина сейчас находится на апелляции в городском суде Санкт-Петербурга, поскольку Петроградский районный суд ему отказал в удовлетворении жалобы. Мы вообще намерены сообщить о происходящем во все инстанции, потому что это очень серьезный прецедент.
Может быть, нам суд не нужен? Может быть, нам не нужна прокуратура? Потому что они фактически дублируют друг друга
– Вы помогаете профсоюзным организациям, уволенным работникам, ваши юристы защищают их права в судах. На вашем сайте говорится, что за три года – с 2007-го по 2010-й с вашей помощью с работодателей в пользу работников было взыскано через суды шесть с половиной миллионов рублей. Расскажите чуть подробнее, кто получает вашу помощь?
– Один из последних примеров – женщина, которая забеременела и из-за этого была уволена, причем компенсацию ей не заплатили. Она обращалась и в прокуратуру, и в трудовую инспекцию, и к чиновникам. Пришла к нам, и мы через суд взыскали в ее пользу с Фонда социального страхования 190 тысяч рублей. Или, например, другой случай. Недавно к нам обратился городской комитет по социальной политике. К ним пришла женщина, которую тоже уволили беременной и не выплатили пособие. В комитете у нас была рабочая встреча, в которой участвовали и представители прокуратуры, которые ее до этого просто отфутболивали. Мы им сказали: ребята, вы что? Почему вы ей не разъяснили, что у нее есть возможность обратиться в Фонд социального страхования, или хотя бы к нам не отправили? А сейчас уже все сроки для судебного иска прошли. Даже в государственном органе, которым является комитет по социальной политике, были в шоке от таких действий прокуратуры.