Владимир Тольц: После скоропалительного, длившегося менее полутора часов суда, приговорившего Фукса к 14 годам тюремного заключения, его отправляли в Вейкфилд – старинную тюрьму для особо опасных преступников в Западном Йоркшире. Там, в декабре 1950, он получил извещение о лишении его британского подданства.
“22 декабря 1950 г. Лондонская резидентура – Центру:
В газете “Ивнинг стандарт” от 20.12 приводится обращение Фукса к министру внутренних дел, где он просит оставить ему английское гражданство. В письме говорится, что Фукс прекратил свою нелояльную деятельность с начала 1949 г., до того, как появились сомнения в отношении его. Он признался по доброй воле, а не под действием улик, которых не было. Все это было подтверждено английскими официальными представителями.
Фукс пишет, что сотрудничал и с МИ-5, и с ФБР, несмотря на то, что ему ничего не угрожало ни до процесса, ни после.
В заключение Фукс пишет, что эти примеры говорят о его полной лояльности”.
Владимир Тольц: На этой шифровка Квасников начертал: «Как видно, перерождение Фукса произошло полное». И Москва, казалось бы, окончательно утратила свой интерес к своему вчерашнему герою невидимого фронта…
В 1952 в тюрьме Вейкфилд Фукса посетил коллега по Манхеттенскому проекту Уильям Пенни, руководивший тогда созданием британской водородной бомбы. 3 октября того же 1952 г. британское термоядерное устройство прошло испытания в лагуне возле островов Монтебелло (Западная Австралия). А в следующем, 1953-м, Фукса вновь вспомнили советские товарищи…
“Товарищу Круглову С.Н.
В связи с выявлением преступной связи предателя Берия с иностранными разведками было бы желательным допросить Берия и его сообщников дополнительно о том, какие сведения о наиболее ценных агентах научно-технической разведки и полученных от них материалах по атомной энергии, реактивной авиации и радиолокации и т.д. были переданы иностранным разведкам.
Возможность передачи таких сведений можно предполагать, учитывая провал зимой 1950 г. в Англии ценного агента Клауса Фукса – крупного специалиста по атомной энергии и последовавший за ним летом 1950 г. провал в США агентурной группы известного Вам Джулиуса Розенберга. Если провал Розенберга произошел в результате предательства Фукса, выдавшего своего связника, знавшего в прошлом одного из агентов группы Розенберга, а также последующего предательства этих связника и агента при допросе их американской контрразведкой, то причины провала Фукса до сих пор точно не установлены.
В 1951 г. американской контрразведкой были допрошены два других агента научно-технической разведки, один из которых в прошлом дал некоторые ценные сведения по атомной энергии. Вопросы, которые были им заданы, касались некоторых аспектов их работы с нами в прошлом. Причины, почему контрразведка стала интересоваться этими агентами, также неизвестны.
Между тем, предателям Берия, Меркулову и Кобулову во время их работы на руководящих должностях в органах государственной безопасности, систематически докладывались все ценные материалы по атомной энергии, реактивной технике и радиолокации, а также сведения об источниках этой информации. В частности, им были известны имена и биографические данные агентов Фукса и Розенберга и ряда членов агентурной группы последнего.
Работая в Совете Министров СССР, Берия продолжал систематически получать всю информациюю по вопросам атомной энергии, добываемую научно-технической разведкой. А в конце 1950 г. он затребовал из научно-технической разведки перечень всех имеющихся агентурных материалов по реактивной технике и радиолокации, который был выслан в его распоряжение. Впоследствии отмеченные по указанию Берия в этом перечне 38 материалов были направлены в его адрес. 14 этих материалов не возвращены до настоящего времени. Точно так же до сих пор не было возвращено значительное количество материалов по атомной энергии, несмотря на напоминания тов. Завенягину и тов. Махневу со стороны 2 Главного Управления МВД СССР.
Принимая во внимание вышеизложенное, считал бы целесообразным поручить следственной комиссии допросить Берия, Меркулова и Кобулова Б[огдана] по этим вопросам и поручить 6 отделу 2 Главного Управления подготовить для следствия соответствующие материалы.
А. Панюшкин”.
Владимир Тольц:
Александр Панюшкин
– карьерный дипломат и чекист был в ту пору начальником 2-го главка (разведка) МВД СССР. Это проект его письма Сергею Круглову, сменившему на посту министра внутренних дел арестованного летом Лаврентия Берия. В рамках большого политического контекста смысл бумаги ясен: сразу после ареста Берия его подчиненные по линии разведки притаились (ведь некоторых их соратников стали сажать как «бериевцев»!), а теперь вот, за неделю до казни Берия, решились наверстать упущенное – продемонстрировать лояльность новой власти, а заодно свести счеты с обретшими при Берии гигантскую власть и государственное значение куратором атомного проекта Аврамием Завеняниным и секретарем бериевского Спецкомитета по атомным проблемам генералом Василием Махневым. При этом подготовившие документ аппаратчики внешней разведки, похоже, плохо разбирались в делах внутренних – не знали, что следствие по делу Берия уже подошло к концу, а Завенягин – давний личный друг Хрущева. А Панюшкин был, видимо, информирован лучше. Поэтому он и не подписал это письмо. Вместо этого на проекте 18 декабря появилась резолюция Леонида Квасникова:“ Тов. Барковскому В.Б. Данный документ мною доложен т. Доброхотову и т. Панюшкину. Поскольку мы не имеем уличающих данных, провести допрос только на наших предположениях не представляется возможным, нечем их припереть”.
Владимир Тольц: Да и куда уж было «припирать»? Через 5 дней появилось сообщение ТАСС, что Берия, Меркулов, а также Богдан Кобулов и их подельники расстреляны…
Прежде чем продолжить повествование о дальнейших взаимоотношениях Фукса с советскими спецслужбами, я хочу задать несколько вопросов Александру Васильеву, предоставившему нам документы, на которых мы строим свое повествование
-- Александр, Вы не только историк разведки, но и выходец из корпорации, о действиях которой в «деле Фукса» я часто довольно неодобрительно сегодня рассказывал. Естественно у вас может быть иной, нежели у меня взгляд на эту историю. Какой? Как вы расцениваете мероприятия советской разведки и позицию ее руководства в «деле Фукса» в оперативном, политическом и моральном плане? Что в них «так», а что «не так»? И что изменилось в методах, практике и, м.б, морали КГБ, в котором вы служили, в сравнении с временами работы и посадки Фукса?
Александр Васильев: Владимир, вам не нравится, что разведчики сразу стали искать виноватого вместо того, чтобы думать о том, как помочь Клаусу Фуксу. Но для того, чтобы помочь Фуксу, надо было точно выяснить, как произошел этот провал. Ведь советские представители не могли напрямую обратиться к британским властям с просьбой освободить Фукса. На каком, собственно, основании? На том основании, что он был советским шпионом? То есть они должны были действовать через кого-то. А через кого? Кому можно доверять, а кому нельзя? Это же надо все выяснять. Ведь все произошло очень быстро, так что времени у советской разведки было очень мало. В принципе, разведка всегда старалась помогать своим агентам, мы это видим, например, по переписке по поводу вывоза из Соединенных Штатов Юлиуса Розенберга, Дэвида Грингласса и их семей. Безопасность агентов всегда была важна для советской разведки, так было и в то время, про которое мы рассказываем, и в то время, когда я там работал. Меня иногда спрашивают: почему не обменяли Фукса на кого-то другого? Даже если бы было на кого менять, тут возникает вот какая проблема: Фукс сам во всем признался, он сам обо всем рассказал. Будь я на месте Фукса, я бы не захотел, чтобы меня обменяли. Меня могут привезти в Москву и посадить на Лубянку. Вы знаете, британская тюрьма тоже не курорт, но это все-таки не Лубянка. А могу еще расстрелять как предателя. Ведь для Леонида Квасникова и других оперработников Клаус Фукс - это не только физик, это агент, который сотрудничал с советской разведкой в течение нескольких лет. А потом Клаус Фукс стал предателем. Причем даже нельзя сказать, что он больше не хотел изменять своей родине, Фукс передавал американские и британские секреты, но Америка и Британия не его родина, его родина Германия. В конце концов, если Фукс не хотел больше сотрудничать, он мог бы сказать об этом Феклисову, Феклисов его не съел бы - это точно. А можно было просто не выходить на встречи и лечь на дно. Я думаю, сильнее всего советских разведчиков разозлило даже не то, что Клаус Фукс сдался добровольно, а то, что он выдал несколько человек. Кто тянул его за язык. Участие его связника Гарри Голда в атомном шпионаже заключалось только в том, что Голд забирал материалы у Клауса Фукса и приносил их Анатолию Яцкову, вот и все. Гарри Голд секреты не воровал - это Фукс их воровал. Гарри Голд Фукса не вербовал, к моменту их первой встречи Фукс уже был ценным агентом с опытом шпионской работы. В общем, конечно, вся эта внутренняя аппаратная возня на Лубянке с целью притянуть Лаврентия Берию за уши делом Клауса Фукса, выглядит смешно и недостойно, но в целом в действиях советской разведки в деле Фукса есть своя внутренняя логика, которая, конечно, постороннему человеку может показаться странной.
Владимир Тольц: Новый виток интереса Москвы вновь к Фуксу можно зафиксировать через 9 с лишним лет его тюремного срока, когда из Лондона пришли сообщения о его ожидаемом досрочном освобождении. В связи с этим Центр 28 апреля 1959 отправил в Берлин шифровку, адресованную Уполномоченному КГБ по координации и связи со Штази (т.е., МГБ ГДР) генералу Александру Короткову. (Фукс именовался в ней новым псевдонимом «Брас»).
“По сообщениям английской печати “Брас” будет освобожден из тюрьмы в июле с.г. По освобождении он предполагает поехать к отцу в Лейпциг с намерением работать там преподавателем философии на рабоче-крестьянском факультете. Заниматься проблемами ядерной физики он, якобы, не собирается, хотя в течение всех лет заключения он проявлял к этим проблемам острый интерес. По заявлению Джона Кларенса, напечатанному в английской газете Эмпайр Ньюс от 15 марта с.г. (перевод статьи прилагается) “Брас” чувствует себя хорошо, регулярно слушает передачи Московского и немецкого радио. На вопросы о том, является ли он коммунистом, Брас отвечает, что он - марксист.
К сожалению, кроме открытой печати мы не располагаем о нем др. сведениями. Несмотря на наши просьбы, мы не получаем от Вас никаких сведений ни об отце Браса, ни о нем самом через его отца. Для нас это в настоящего время особенно важно в связи с направлением в адрес английских властей ходатайств об ускорении освобождения Браса из-за плохого состояния здоровья его отца”.
Владимир Тольц: А далее излагался план «мероприятий», которые надлежало осуществить в ГДР в связи с выходом Фукса на волю.
“Учитывая предстоящее в скором времени освобождение Б., необходимо принять все возможные меры – через его отца и через немецких друзей – чтобы он обязательно приехал в ГДР и был устроен на работу. Присутствию Браса в ГДР и беседе с ним мы придаем исключительно серьезное значение, имея в виду следующее:
1. Осторожно разобраться в том, какие ему были предъявлены обвинения, что было известно английской контрразведке о деталях нашей работы с ним, причина провала.
2. Брас был и остается выдающимся ученым- теоретиком в области ядерной физики, находится в курсе последних достижений в развитии этой науки. Поэтому даже самый факт его выезда в ГДР и то, что он, как ученый, не будет использоваться англичанами, имеет для нас положительное и важное значение. С другой стороны, он мог бы принести большую пользу нам, являясь человеком выдающихся способностей и эрудиции.
В связи с этим просим в осторожной форме выяснить у друзей возможность предоставления Брасу, после его приезда в ГДР, работы и гражданства ГДР. Не говоря им о том, что Брас является нашим агентом, объясните нашу заинтересованность в этом вопросе целесообразностью для ГДР иметь у себя такого крупного ученого, как Брас, а главное – необходимостью предотвратить использование его знаний и способностей противником. Учитывая эти обстоятельства, было бы весьма желательно, чтобы друзья поддержали возможные соответствующие просьбы относительно устройства Браса со стороны его отца или др. лиц.
Ориентируйте нас также о положении его отца и о всех сведениях, к-ми тот располагает относительно намерений и желаний сына. Интересно было бы также узнать у отца Браса, что собой представляет Джон Кларенс”.
Владимир Тольц: 8 мая Коротков, обсудив все с министром Штази Эрихом Мильке, ответил Москве.
“По сообщению т. Мильке, отец Браса некоторое время тому назад по собственной инициативе обратился в ЦК СЕПГ с ходатайством о принятии его сына в гражданство ГДР и выдачи ему разрешения на въезд в ГДР на жительство. Инстанция ГДР удовлетворила ходатайство, и отец в настоящее время изыскивает пути передачи сыну документов.
МГБ ГДР в это дело не вмешивается, какого-либо открытого контакта с отцом Браса у него нет, за исключением встреч под видом сотрудников инстанции, оформляющих документы для сына.
По сведениям МГБ ГДР, отец Фукса, опасаясь пересылать документы в Англию почтой, предполагает направить туда свою экономку”.
Владимир Тольц: Александр Михайлович Коротков – чекист «старой формации» - принят в ОГПУ по протекции бывшего секретаря Дзержинского, восстановлен после того, как его в 1938 выгнали из ИНО, по письму Берия, в 1950-52 был замом Судоплатова в Бюро №1. После 1953-го, когда многие его покровители и начальники были расстреляны или оказались надолго в тюрьме не только уцелел на воле (Коротков стал главным специалистом в КГБ по Германии), но и, как видим, сохранил старую лексику. – «Инстанцией» раньше именовали Сталина. Интересно, кого он в данном документе так называет. Сталиниста Вальтера Ульбрихта? Или все же «коллективное руководство» - Политбюро ЦК СЕПГ?
А дальше, дальше как в романах. – Ни за что бы не поверил, если прочел это не в секретных бумагах ГБ! (Хотя этим-то как раз обычно веры еще меньше, чем романистам!). 23 июня Фукс прилетел в Восточный Берлин. В аэропорту его среди прочих встречала девушка его юности, с которой он после бегства из Германии от нацистов познакомился в Париже, Грете Кайльзон. К момента прилета Фукса 44-летняя Маргарет была вдовой и высокопоставленным партийным чиновником – членом комиссии ЦК по выезду граждан ГДР за границу. Ровно через 3 месяца (день в день!) они поженились.
А под Рождество Москва сообщила Короткову о своем, еще более возросшем градусе интереса к молодожену
“Мы серьезно заинтересованы в организации встречи нашего представителя с «Брасом» с целью выяснения подробностей о характере показаний, данных в свое время «Брасом» английским властям, а также для выяснения вопросов о том, что было известно английской контрразведке о деталях нашей работы с Брасом, каковы причины провала и т.п”.
Владимир Тольц: Оцените: 20 лет прошло с момента ареста Фукса, умер вождь, интересовавшийся его шпионскими заслугами и виной, сгинули Берия со товарищи, давно уже сидят некоторые их соратники - асы советского шпионажа, другие уволены «по служебному несоответствию», 5 раз сменились руководители советской разведки, провалены сети агентуры, часть которой разбежалась сама, разочаровавшись в коммунизме, завелись какие-то новые (не так густо, как раньше, конечно)… А эти все «выясняют вопросы» и «уточняют детали». Но проявляются и новые мотивы интереса:
“Нас также интересуют более подробные сведения о положении БРАСА в настоящее время: о его работе, образе жизни, политических взглядах, об отношении к советской науке, к возможности установления контактов с советскими учеными, к поездке в Советский Союз и т.п.
В связи с этим просим сообщить нам Ваше мнение и мнение друзей о возможностях организации встречи нашего работника с Брасом в Берлине для выяснения интересующих нас вопросов”.
Владимир Тольц: К этому тексту приложена справка от руки: «Вопрос обсуждался лично с т. Коротковым. Решено к этому вопросу вернуться примерно через полгода. 13.2.60»
На самом деле все пошло быстрее. Уже через месяц в Москву поступило из Берлина следующее сообщение:
“Зав. отделом науки ЦК СЕПГ Херниг в беседе с работником совпосольства предложил направить в СССР для посещения Дубны и ознакомления с СССР зам. директора центрального института ядерных исследований ГДР доктора Фукса. Совпосольство считает это целесообразным”.
Владимир Тольц: В ЦК КПСС решили, что Фукса можно пригласить «в составе делегации ГДР на совещание Ученого совета Объединенного института ядерных исследований» в мае 1960 г. И это послужило поводом обращения в ЦК тогдашнего главы КГБ Александра Шелепина.
“Учитывая, что Фукс в течение длительного времени сотрудничал с сов. разведкой и передал большое количество чрезвычайно ценных материалов по атомной бомбе, и что в 1950 г. он был в связи с этим арестован английской контрразведкой (наша докладная записка № 943-111 от 9 апреля 1960 г.), полагаю целесообразным организовать для него через Главное Управление по мирному использованию атомной энергии (т. Емельянова) после окончания работы Совета двадцатидневную поездку по Советскому Союзу с целью осмотра Москвы, Ленинграда, Киева и Сочи, и ознакомления с открытыми работами в Институте атомной энергии АН СССР, Физическом институте АН СССР, Ленинградском физико-техническом институте и Физическом институте АН УССР. Расходы по поездке возьмет на себя Комитет госбезопасности.
В процессе этой поездки нами будут приняты меры по осторожному выяснения у Клауса Фукса обстоятельств и возможных причин его ареста.
Прошу указаний.
Председатель Комитета Госбезопасности А. Шелепин”.
Владимир Тольц: И покатилось как по писанному! Но не все. КГБ разработал план, рассчитанный на три недели визита Фукса. А тот с женой прилетел 24 мая только на неделю. К ним приставили в качестве сопровождающего опера из ПГУ инженер-лейтенанта Старикова + при посещении институтов подключали агентуру спецотделов. Те многословно сообщали о каждом шаге немца. И про «теплый прием», который всюду ему оказывался, и про то, что многие из физиков, с которыми он встречался «слыхали о его прошлом» и демонстрировали «подчеркнутое внимание к нему как к человеку, который когда-то принес пользу нашему государству». Сообщали и о нежелании Фукса обсуждать политические темы, и о «неприятном моменте» - номенклатурная жена Фукса была недовольна тем, что в аэропорту их никто не встретил…
28 мая 1960 с Фуксом в ресторане «Пекин» встретились Леонид Квасников, занимавший в ту пору должность начальника 10 отдела ПГУ (научно-техническая разведка) и его коллега Пронский. Отрекомендовались в качестве «представителей организации, с которой он прежде сотрудничал», желающих обсудить «вопросы его прошлой доверительной деятельности». Судя по справке, составленной Квасниковым об этом 2-часовом обеде и отчету, направленному главой КГБ Шелепиным на имя Хрущева, результаты беседы для Комитета были менее важны, чем для Квасникова. (Леониду Романовичу важно было подтвердить новому шефу КГБ правильность своих прежних оценок «дела Фукса»; но то, что поведал ему бывший агент «Чарльз», он уже рассказывал ранее партвождю ГДР Вальтеру Ульбрихту, тот наверняка главе Штази Мильке, а Мильке в свою очередь советскому товарищу Александру Короткову). Все это в общем уже известно слушателям этой серии передач: Фукс подтвердил, что он «добровольно признался в сотрудничестве» с советской разведкой, что «методов физического воздействия англичане к нему не применяли», а «воздействовали лишь морально».
“Такое поведение Браса было вызвано, по его словам, серьезными политическими колебаниями и сомнениями в правильности политики Советского Союза, которые возникли у него под влиянием воздействия буржуазной пропаганды и его оторванности от источников правдивой информации”.
Владимир Тольц: Фукс сообщил, что ему были продемонстрированы 2 оперативные киносъемки Голда. На одной из них Голд был заснят уже в тюрьме и «производил <…> впечатление человека, с плеч которого свалилась большая тяжесть». Увидев это, Фукс дал на него показания.
В докладной, написанной Шелепиным Хрущеву было в качестве главного выделено следующее:
“В ходе следствия и судебного процесса ФУКС без серьезного нажима на него со стороны англичан дал показания, касающиеся его сотрудничества с нами, в том числе опознал агента, через которого он ранее передавал нам разведывательные материалы в США, сообщил перечень переданных нам материалов, за исключением материалов по водородной бомбе, сведения об интересовавших нас научных и технических вопросах, а также о методах нашей работы с ним.
Позднее Фукс, по его словам, осознал свои ошибки и решил после отбытия наказания переехать в ГДР…”.
Владимир Тольц: Фукс также выразил КГБ благодарность за эту поездку и надежду, что он еще сможет вновь посетить СССР. Похоже, комитетчики ему поверили, и уже при сменившем Хрущева Брежневе предприняли попытку представить Фукса к «высокой правительственной награде» или «присвоению ему звания почетного члена Академии Наук СССР». В канун 20-летия дня Победы с таким предложением выступил один из героев нашего цикла Феклисов. Начальник ПГУ Сахаровский навел справки в Академии наук. И вот тут самое неожиданное для меня лично: Президент Академии М.В.Келдыш высказался против! (Мотивы его, в общем, понятны. Только не надо после этого сказок о «братстве бомбы»!)
И вот еще то, о чем почему-то не пишут в России. После многочисленных проволочек – по предложению еще в 1985 представительства КГБ в ГДР, поддержанному через 4 года начальником ПГУ Леонидом Шебаршиным и ходатайству в ЦК главы КГБ Владимира Крючкова - Фукса все же наградили советским Орденом дружбы народов 16 июня 1989 года. «Награда нашла героя»… на кладбище. Фукс скончался в январе 1988. В страну, которой он подарил столько «секретов бомбы» он никогда не вернулся…