Мое мнение о казачестве резко изменилось больше года назад. Когда я увидел людей, живущих на своей земле и хранящих традиции, от которых их так старательно отмывали во времена советские. Новости о казачьих патрулях и пикетах выставок сразу отошли на второй план, оставшись тем, что они есть – гротеском, которым оборачивается любая инициатива власти по освоению чего бы то ни было: бюджета, общественного движения, спортивного праздника или научной идеи, потерявшейся в дорогой рамке Сколкова.
Но Хопер, о котором снова речь, очень хорошо расставляет все на места: людей и вещи, деньги – к деньгам, любовь – к любви. Смешанные в столицах коктейли финансовых мотиваций в краю, где особо денег-то и нет, перестают действовать и вызывают лишь интоксикацию. Может, за это и борются местные люди, стремясь не допустить превращения сельскохозяйственного и курортного Прихоперья в горно-металлургическую бизнес-помойку, с ценниками на его жителях, заповеднике, той же выхухоли, ущерб от вымирания которой, конечно же, будет возмещен – все честно. Честность здесь означает то, что у всего есть цена.
Уральская горно-металлургическая компания олигарха Искандара Махмудова, намеренная начать добычу никеля в Прихоперье, эту цену (конечно, отчаянно торгуясь) пытается заплатить и удивляется – почему им до сих пор не продали то, что они и так уже считали своим? Офшорные короли уже привыкли к тому, что деньги работают за них. В такой ситуации, правда, остальные ценности нивелируются и в самом механизме оказывается – инструмент его самоуничтожения: если деньги главное, то нужно их взять с минимальными затратами, не заботясь ни о чем, кроме денег.
Тут и получается, что результат, за который деньги эти платятся, становится все хуже и хуже. Ведь работать никто не готов – деньги же должны работать, а
не их владельцы! Как раз такой подход и делает из природы (и из страны, если угодно) не среду обитания, а источник доходов. Это ключевой момент – корень проблемы, с которым можно бороться только при помощи собственного тяжелого интеллектуального, а порой и физического труда. Причем каждому из нас: развивать территории, тащить семьи жить в регионы и так далее. А пока из-за финансовой симуляции реальности наступает такой бизнес-постмодернизм, когда первично то, что написано в отчете и подкреплено медийно. Как почти уже год назад – 25 января 2013 года, когда УГМК должна была начать работу в полях, к назначенному времени вышел пресс-релиз, что все успешно стартовало на Еланском и Елкинском участках.
К нашему удивлению – к удивлению тех, кто нес там дежурство. С порога вагончика нас встречала нетронутая белизна до горизонта, где кроме следов лесничего УАЗика, также объезжающего участки, ни геолога, ни, не дай Бог, буровой, конечно, не наблюдалось. Тогда экоактивисты сказали, что, если никель так и будут при помощи пресс-релизов добывать, то этот рудник, возможно, действительно окажется тем самым – экологическим, который нам обещает компания.
Но вернемся к казакам. Как известно, казачество активно участвует в противостоянии намерению начать добычу никеля в Черноземье. Причем все казачьи организации выступили с заявлениями о недопустимости этого варварского проекта. Но, видимо, абсурдное решение требует абсурдных способов его продвижения, и УГМК нанимает частное охранное предприятие, которым руководит один из донских атаманов (которого тут же за это выгоняют из казачьей организации), и вывешивают над лагерем геологов казачий флаг. Видимо, для отчета. Вот как могли местные казаки отреагировать на такое?
Давайте спросим – эти действия компании направлены на разрешение конфликта или на его обострение? Идем далее: 18 ноября местные жители остановили очередную попытку начать работы на участке: ложились под бульдозеры, становились живой стеной на пути техники. И казаки, и другие местные жители целый день были "поминаемы" ЧОПом и ОМОНом (ЧОП был в разы агрессивнее). Скорая увезла несколько экоактивистов, а один ЧОПовец подвернул ногу. И вот УГМК рассылает пресс-релиз: "В результате столкновений с местными жителями пострадал один казак, охраняющий порядок на буровой". Мне кажется, такие поступки вполне попадают под статью о разжигании межнациональной розни, как бы мы к этой статье ни относились.
Кстати, когда реальные местные казаки съездили на предприятия УГМК и потребовали до начала каких-либо комиссий предоставить им документы по проекту, данные о структуре офшоров, которым принадлежит УГМК, и материале по экологической оценке работ – тема быстро "замялась" и на место реальных казаков заступили такие, какие надо. Что ж, ждем прибытия казаков-геологов, а потом, наверное, и самого атамана Махмудова.
Константин Рубахин – поэт и журналист, координатор движения "В защиту Хопра"
Но Хопер, о котором снова речь, очень хорошо расставляет все на места: людей и вещи, деньги – к деньгам, любовь – к любви. Смешанные в столицах коктейли финансовых мотиваций в краю, где особо денег-то и нет, перестают действовать и вызывают лишь интоксикацию. Может, за это и борются местные люди, стремясь не допустить превращения сельскохозяйственного и курортного Прихоперья в горно-металлургическую бизнес-помойку, с ценниками на его жителях, заповеднике, той же выхухоли, ущерб от вымирания которой, конечно же, будет возмещен – все честно. Честность здесь означает то, что у всего есть цена.
Уральская горно-металлургическая компания олигарха Искандара Махмудова, намеренная начать добычу никеля в Прихоперье, эту цену (конечно, отчаянно торгуясь) пытается заплатить и удивляется – почему им до сих пор не продали то, что они и так уже считали своим? Офшорные короли уже привыкли к тому, что деньги работают за них. В такой ситуации, правда, остальные ценности нивелируются и в самом механизме оказывается – инструмент его самоуничтожения: если деньги главное, то нужно их взять с минимальными затратами, не заботясь ни о чем, кроме денег.
Тут и получается, что результат, за который деньги эти платятся, становится все хуже и хуже. Ведь работать никто не готов – деньги же должны работать, а
Смешанные в столицах коктейли финансовых мотиваций в краю, где особо денег-то и нет, перестают действовать и вызывают лишь интоксикацию
К нашему удивлению – к удивлению тех, кто нес там дежурство. С порога вагончика нас встречала нетронутая белизна до горизонта, где кроме следов лесничего УАЗика, также объезжающего участки, ни геолога, ни, не дай Бог, буровой, конечно, не наблюдалось. Тогда экоактивисты сказали, что, если никель так и будут при помощи пресс-релизов добывать, то этот рудник, возможно, действительно окажется тем самым – экологическим, который нам обещает компания.
Но вернемся к казакам. Как известно, казачество активно участвует в противостоянии намерению начать добычу никеля в Черноземье. Причем все казачьи организации выступили с заявлениями о недопустимости этого варварского проекта. Но, видимо, абсурдное решение требует абсурдных способов его продвижения, и УГМК нанимает частное охранное предприятие, которым руководит один из донских атаманов (которого тут же за это выгоняют из казачьей организации), и вывешивают над лагерем геологов казачий флаг. Видимо, для отчета. Вот как могли местные казаки отреагировать на такое?
Давайте спросим – эти действия компании направлены на разрешение конфликта или на его обострение? Идем далее: 18 ноября местные жители остановили очередную попытку начать работы на участке: ложились под бульдозеры, становились живой стеной на пути техники. И казаки, и другие местные жители целый день были "поминаемы" ЧОПом и ОМОНом (ЧОП был в разы агрессивнее). Скорая увезла несколько экоактивистов, а один ЧОПовец подвернул ногу. И вот УГМК рассылает пресс-релиз: "В результате столкновений с местными жителями пострадал один казак, охраняющий порядок на буровой". Мне кажется, такие поступки вполне попадают под статью о разжигании межнациональной розни, как бы мы к этой статье ни относились.
Сорокинское поле, Новохоперский район, Воронежская область. 18 ноября. Фото Татьяны Зозулиной
Дальше – еще хуже: УГМК уже через три дня после описанных событий привозит на участок неких людей, которые в релизе называются учеными от казачества. Один из них – палеонтолог, другие, судя по реакции научного сообщества, вели подпольную научную деятельность, никак себя до встречи с УГМК не проявляя. И вот эти "ученые казаки" ставят перед собою задачу – цитируем по релизу: "Дать правильные, научно обоснованные разъяснения по начальному этапу работ", потому что среди местного населения есть граждане, которые начинают волнения. То есть прямым текстом написано, что "ученые-казаки" привезены с целью "дать правильные заключения", чтобы утихомирить волнения. А то, что такие ученые, как члены-корреспонденыт РАН Виктор Данилов-Данильян и Алексей Яблоков уже выступили с осуждением проекта – так это они по незнанию, наверное...Кстати, когда реальные местные казаки съездили на предприятия УГМК и потребовали до начала каких-либо комиссий предоставить им документы по проекту, данные о структуре офшоров, которым принадлежит УГМК, и материале по экологической оценке работ – тема быстро "замялась" и на место реальных казаков заступили такие, какие надо. Что ж, ждем прибытия казаков-геологов, а потом, наверное, и самого атамана Махмудова.
Константин Рубахин – поэт и журналист, координатор движения "В защиту Хопра"