Видеоверсия программы на нашем канале в Youtube по ссылке
Марьяна Торочешникова: "Женские колонии: наказание вне закона" – такова тема сегодняшней передачи.
В студии Радио Свобода – координатор правозащитного проекта ГУЛАГу.нет Инна Жоголева. И мы очень ждем, что к нам присоединится бывшая заключенная мордовской исправительной колонии номер 14 Наталья Таракина.
Она, собственно, и инициировала этот разговора, она совсем недавно освободилась из этой колонии, где отбывала наказание и одна из участниц "Пусси Райт" Надежда Толоконникова. И Надежда Толоконникова первой за последние несколько лет начала говорить о том ужасе и бесправии, которое творится в колони номер 14.
18 декабря Госдумы объявила амнистию в честь 20-летия конституции, изменив лишь один пункт в президентском варианте проекта постановления. Депутаты решили все-таки не давать возможности досрочно выйти на свободу полицейским, избивавшим людей. А вот усилия правозащитников, направленные на то, чтобы исключить из постановления амнистии пункт о злостных нарушителях режима, не увенчались успехом. И теперь, как говорят правозащитники, в колониях наверняка начнется торговля свободой.
Инна Жоголева: Сама трактовка того, что человек не должен быть "злостником", зависит от отношения администрации к заключенному. Здесь есть коррупционная составляющая. Есть известные колонии, как, допустим, колония номер 11 Нижнего Новгорода, где сидят бывшие сотрудники, где, чтобы спокойно жить в колонии, нужно платить 150 тысяч в месяц, чтобы тебя не прессовали, не били, чтобы ты работал в хорошем месте. Это достаточно скандальная информация, которая была нами поднята в мае. Если человек не может платить эти деньги, он становится вне закона, то есть администрация колонии будет создавать условия, вымогающие из него деньги, доходит до избиений и издевательств. Женские колонии – это вообще отдельная история.
Марьяна Торочешникова: Да, и совершенно непонятно, что там происходит. Если информация из мужских колоний выходит наружу, в том числе потому, что родственники ходят к адвокатам и жалуются, и мужчины себя более активно ведут, что происходит в женских колониях, узнать нельзя. И вот Надежда Толоконникова в своем письме, благодаря которому начались проверки в колонии номер 14 и в других колониях в Мордовии, писала, что о мордовских зонах ей начали рассказывать еще в следственном изоляторе в Москве, и там самый жесткий режим, самый длинный рабочий день и самое вопиющее бесправие.
Инна Жоголева: Не соглашусь, что первой об этом заговорила Толоконникова. На самом деле, вопрос о женских колониях в мордовском регионе поднимался неоднократно, просто не имел такой медийной поддержки. Мордовский регион плохой в плане соблюдения прав человека, и женские колонии там отличаются именно самым худшим режимом содержания, усугубленным. Женщина сама по себе тонкая и сложная структура, у нее другое психологическое, эмоциональное состояние. Тюрьма – не место для женщины. Если у тебя здоровы дети, есть дом, муж, то жизнь удалась.
Марьяна Торочешникова: Я думаю, что и для мужчины тюрьма не нормальная среда!
Инна Жоголева: Конечно! Но для женщины это еще более сложно. По статистике, если женщина попадает в тюрьмы, муж в большинстве случае ее бросает.
Марьяна Торочешникова: То есть не сидят их и не дожидаются, и передачи им не возят, в отличие от женщин.
Инна Жоголева: Да. Соответственно, эта женская необустроенность уже дает внутреннюю такую агрессию. Плюс разрозненность женщин, у них нет взаимной поддержки. Плюс излишняя эмоциональность и элементарная женская зависть: ах, ты лучше меня, у тебя лучше одежда, тебе больше передали передачку, тебе дали позвонить… А еще если у тебя дома семью, то ты вообще "враг народа".
Марьяна Торочешникова: Вы говорите о взаимоотношениях между заключенными, но основная проблема – в том, какие условия для заключенных создает администрация колонии. И проблема в использовании неформальных наказаний, работа по 16-17 часов с выработкой – пошив 150 костюмов в день, как писала Толоконникова, плюс какие-то угрозы, невозможность пожаловаться и тяжелейший прессинг, если твоя жалоба все-таки вышла за стены колонии.
Инна Жоголева: Администрации учреждения создает такие условия, когда женщина не имеет возможности отстоять свои права. Это создается по принципу "разделяй и властвуй", то есть с одной стороны – администрация, с другой – со стороны осужденных лица, которые за поблажки какие-то прессуют остальных женщин. Она имеет право лишний раз помыться или прилечь отдохнуть, но за то она будет прессовать своих сокамерниц, соотрядниц.
Марьяна Торочешникова: Кстати, вот о возможности помыться Толоконникова пишет, что есть неформальное наказание – запрет на гигиену, то есть женщинам не давали возможности просто подмыться, я уже не говорю о душе. Плюс история связанная с тем, что в ШИЗО нет горячей воды. И Толоконникова писала, что администрация колонии заинтересована в том, чтобы заключенные чувствовали себя просто толпой грязного, немытого быдла.
Инна Жоголева: Конечно, потому что ими проще управлять.
Марьяна Торочешникова: Но как можно шантажировать людей гигиеной? Ведь не в интересах администрации колонии, чтобы там процветали какие-то болезни! Им же придется с этим разбираться затем.
Инна Жоголева: Это вот пережитки того самого ГУЛАГа, когда человека втаптывали в грязь и унижали человеческое достоинство. Это с тех времен так и осталось. Должно измениться сознание, что человек лишен свободы, но не человеческого достоинства и других прав. Когда женщине не дают позвонить семьи и детям и узнать, что с детьми, - это не наказание, но просто разрешен один раз в месяц звонок на 15 минут. При технической возможности. А техническая возможность – допустим, выделяется 2 часа на отряд в течение трех дней, в отряде 120 человек, и как это технически осуществить? Кто-то дозвонился, кто-то нет. Опять-таки кто-то имеет возможность позвонить неоднократно, а кто-то такой возможности не имеет и не позвонит. А если сказал по телефону еще что-то не то, то ты нарушитель, и свидание еще не получишь. А что касается наказания гигиеной, это как раз одна из ступеней втаптывания в грязь. Женщина возвращается с тяжелого производства, там старейшее оборудование, сами женщины и функции механиков выполняют, плюс нарушение техники безопасности, когда женщина – грузчик, например… Мало того, одежда не соответствует сезону, и женщины детородного возраста часто переохлаждаются, которое приводит к бесплодию вместе с тяжелым физическим трудом и отсутствием нормального питания.
Марьяна Торочешникова: Но в колонии же приезжают проверяльщики, та же прокуратура устаивает рейды по колониям…
Инна Жоголева: Вот сейчас у нас был набор в ОНК, и в регион Мордовии попали правозащитники, которые на самом деле отстаивают права заключенных. В частности это Марьин Сергей Трофимович, и я сегодня с ним разговаривала. Вот его в колонию не пускают просто, несмотря на то, что он член ОНК, у него есть доверенность от заключенного, от его родственников. И ОНК изменить работу колоний не могут, конечно, но часто и в ОНК приходят люди – бывшие силовики, которым все равно, они ничего не проверяют.
Марьяна Торочешникова: И тяжелый труд членов ОНК не оплачивается, поэтому люди часто не заинтересованы в тщательной работе…
Инна Жоголева: Все наши координаторы, которые попали в ОНК, за полтора месяца работы даже в московском регионе они уже много чего накопали и с мертвой точки сдвинулись.
Марьяна Торочешникова: В Можайске, кстати, под Москвой, находится не только женская колония, но и Дом ребенка, о котором бесконечно говорят правозащитники. Дети рождаются и с момент рождения становятся заключенными, к ним относятся как к заключенным, они живут в тюремном режиме, и их матери не могут повлиять на судьбу своих детей. Сообщения поступали и о гибели детей, которые оставались без присмотра со стороны нянечек.
Инна Жоголева: Разрисованные стены и наличие игрушек у детей в Доме матери и ребенка при колонии еще ни о чем не говорят. Для меня самой был шок, когда мне сказали, что для ребенка в возрасте от нуля до трех, самая большая радость, когда им разрешают поиграть с воздушными шарами. За детьми следят матери, которым разрешено проживать, заключенные женщины работают в ДМиРе и вольнонаемные. Основная работа ложится на заключенных, потому что за вольнонаемных часто работают тоже заключенные, хотя те получают зарплату, это такое рабство завуалированное, и в силу того, что с них требуют порядка и чистоты, они просто детям не разрешают играть с игрушками фактически. И женщины боятся жаловаться, потому что их там никто не поддержит. Даже если родственники начнут жаловаться на воле, там женщину начнут прессовать, и ее никто не поддержит. Вот это – полное отсутствие женской солидарности. И это ужасно! Около двух недель назад нам позвонила бабушка, которая ищет своего внука, рожденного в колонии, и ищет дочку. Она знала, что они находятся в можайской колонии, внуку порядка 11 месяцев, они собирались в середине декабря приезжать на свидание, но дочь позвонила и сказала: "Мама, нас расформировывают, и мы уезжаем неизвестно куда. Возможно, Нижний Новгород". И все, маме не говорят, куда отправили ее дочь с новорожденным ребенком. Я позвонила уполномоченному по правам ребенка в Московской области, и она мне говорит: "Я была там не той неделе, и мне ничего не известно об этапировании из детского дома, что его закрывают, и там все прекрасно". Мы позвонили во ФСИН, и выяснилось, что ДМиР сейчас расформировывают, и почему? Просто в конце года пришло ожидаемое финансирование, и нужно делать ремонт. Почему ремонт не сделали летом? И теперь женщине с новорожденным ребенком нужно вставать зимой на этап и ехать с тюками этими. За ребенком новорожденным невозможно осуществлять уход просто! Как кормить грудью ребенка в таких условиях?
Марьяна Торочешникова: А женщин этапируют в тех же условиях, что и мужчин? С собаками, нужно садиться на корточки, в столыпинских этих вагонах…
Инна Жоголева: Так и есть. Едут женщины с детьми, беременные женщины, которых сопровождает врач, которому глубоко наплевать, что происходит. Нет возможности просто прилечь, потому что вагоны перенасыщены. Холодно или чересчур жарко, духота, кто-то курит… Выход в туалет по очереди, через три часа по инструкции, а ситуации бывают разные. Отсутствие нормального питания, сухпайки. И никто не думает о том, как едет несчастный ребенок.
Марьяна Торочешникова: "Женские колонии: наказание вне закона" – такова тема сегодняшней передачи.
В студии Радио Свобода – координатор правозащитного проекта ГУЛАГу.нет Инна Жоголева. И мы очень ждем, что к нам присоединится бывшая заключенная мордовской исправительной колонии номер 14 Наталья Таракина.
Она, собственно, и инициировала этот разговора, она совсем недавно освободилась из этой колонии, где отбывала наказание и одна из участниц "Пусси Райт" Надежда Толоконникова. И Надежда Толоконникова первой за последние несколько лет начала говорить о том ужасе и бесправии, которое творится в колони номер 14.
18 декабря Госдумы объявила амнистию в честь 20-летия конституции, изменив лишь один пункт в президентском варианте проекта постановления. Депутаты решили все-таки не давать возможности досрочно выйти на свободу полицейским, избивавшим людей. А вот усилия правозащитников, направленные на то, чтобы исключить из постановления амнистии пункт о злостных нарушителях режима, не увенчались успехом. И теперь, как говорят правозащитники, в колониях наверняка начнется торговля свободой.
Инна Жоголева: Сама трактовка того, что человек не должен быть "злостником", зависит от отношения администрации к заключенному. Здесь есть коррупционная составляющая. Есть известные колонии, как, допустим, колония номер 11 Нижнего Новгорода, где сидят бывшие сотрудники, где, чтобы спокойно жить в колонии, нужно платить 150 тысяч в месяц, чтобы тебя не прессовали, не били, чтобы ты работал в хорошем месте. Это достаточно скандальная информация, которая была нами поднята в мае. Если человек не может платить эти деньги, он становится вне закона, то есть администрация колонии будет создавать условия, вымогающие из него деньги, доходит до избиений и издевательств. Женские колонии – это вообще отдельная история.
Марьяна Торочешникова: Да, и совершенно непонятно, что там происходит. Если информация из мужских колоний выходит наружу, в том числе потому, что родственники ходят к адвокатам и жалуются, и мужчины себя более активно ведут, что происходит в женских колониях, узнать нельзя. И вот Надежда Толоконникова в своем письме, благодаря которому начались проверки в колонии номер 14 и в других колониях в Мордовии, писала, что о мордовских зонах ей начали рассказывать еще в следственном изоляторе в Москве, и там самый жесткий режим, самый длинный рабочий день и самое вопиющее бесправие.
Инна Жоголева: Не соглашусь, что первой об этом заговорила Толоконникова. На самом деле, вопрос о женских колониях в мордовском регионе поднимался неоднократно, просто не имел такой медийной поддержки. Мордовский регион плохой в плане соблюдения прав человека, и женские колонии там отличаются именно самым худшим режимом содержания, усугубленным. Женщина сама по себе тонкая и сложная структура, у нее другое психологическое, эмоциональное состояние. Тюрьма – не место для женщины. Если у тебя здоровы дети, есть дом, муж, то жизнь удалась.
Марьяна Торочешникова: Я думаю, что и для мужчины тюрьма не нормальная среда!
Инна Жоголева: Конечно! Но для женщины это еще более сложно. По статистике, если женщина попадает в тюрьмы, муж в большинстве случае ее бросает.
Марьяна Торочешникова: То есть не сидят их и не дожидаются, и передачи им не возят, в отличие от женщин.
Инна Жоголева: Да. Соответственно, эта женская необустроенность уже дает внутреннюю такую агрессию. Плюс разрозненность женщин, у них нет взаимной поддержки. Плюс излишняя эмоциональность и элементарная женская зависть: ах, ты лучше меня, у тебя лучше одежда, тебе больше передали передачку, тебе дали позвонить… А еще если у тебя дома семью, то ты вообще "враг народа".
Марьяна Торочешникова: Вы говорите о взаимоотношениях между заключенными, но основная проблема – в том, какие условия для заключенных создает администрация колонии. И проблема в использовании неформальных наказаний, работа по 16-17 часов с выработкой – пошив 150 костюмов в день, как писала Толоконникова, плюс какие-то угрозы, невозможность пожаловаться и тяжелейший прессинг, если твоя жалоба все-таки вышла за стены колонии.
Инна Жоголева: Администрации учреждения создает такие условия, когда женщина не имеет возможности отстоять свои права. Это создается по принципу "разделяй и властвуй", то есть с одной стороны – администрация, с другой – со стороны осужденных лица, которые за поблажки какие-то прессуют остальных женщин. Она имеет право лишний раз помыться или прилечь отдохнуть, но за то она будет прессовать своих сокамерниц, соотрядниц.
Марьяна Торочешникова: Кстати, вот о возможности помыться Толоконникова пишет, что есть неформальное наказание – запрет на гигиену, то есть женщинам не давали возможности просто подмыться, я уже не говорю о душе. Плюс история связанная с тем, что в ШИЗО нет горячей воды. И Толоконникова писала, что администрация колонии заинтересована в том, чтобы заключенные чувствовали себя просто толпой грязного, немытого быдла.
Инна Жоголева: Конечно, потому что ими проще управлять.
Марьяна Торочешникова: Но как можно шантажировать людей гигиеной? Ведь не в интересах администрации колонии, чтобы там процветали какие-то болезни! Им же придется с этим разбираться затем.
Инна Жоголева: Это вот пережитки того самого ГУЛАГа, когда человека втаптывали в грязь и унижали человеческое достоинство. Это с тех времен так и осталось. Должно измениться сознание, что человек лишен свободы, но не человеческого достоинства и других прав. Когда женщине не дают позвонить семьи и детям и узнать, что с детьми, - это не наказание, но просто разрешен один раз в месяц звонок на 15 минут. При технической возможности. А техническая возможность – допустим, выделяется 2 часа на отряд в течение трех дней, в отряде 120 человек, и как это технически осуществить? Кто-то дозвонился, кто-то нет. Опять-таки кто-то имеет возможность позвонить неоднократно, а кто-то такой возможности не имеет и не позвонит. А если сказал по телефону еще что-то не то, то ты нарушитель, и свидание еще не получишь. А что касается наказания гигиеной, это как раз одна из ступеней втаптывания в грязь. Женщина возвращается с тяжелого производства, там старейшее оборудование, сами женщины и функции механиков выполняют, плюс нарушение техники безопасности, когда женщина – грузчик, например… Мало того, одежда не соответствует сезону, и женщины детородного возраста часто переохлаждаются, которое приводит к бесплодию вместе с тяжелым физическим трудом и отсутствием нормального питания.
Марьяна Торочешникова: Но в колонии же приезжают проверяльщики, та же прокуратура устаивает рейды по колониям…
Инна Жоголева: Вот сейчас у нас был набор в ОНК, и в регион Мордовии попали правозащитники, которые на самом деле отстаивают права заключенных. В частности это Марьин Сергей Трофимович, и я сегодня с ним разговаривала. Вот его в колонию не пускают просто, несмотря на то, что он член ОНК, у него есть доверенность от заключенного, от его родственников. И ОНК изменить работу колоний не могут, конечно, но часто и в ОНК приходят люди – бывшие силовики, которым все равно, они ничего не проверяют.
Марьяна Торочешникова: И тяжелый труд членов ОНК не оплачивается, поэтому люди часто не заинтересованы в тщательной работе…
Инна Жоголева: Все наши координаторы, которые попали в ОНК, за полтора месяца работы даже в московском регионе они уже много чего накопали и с мертвой точки сдвинулись.
Марьяна Торочешникова: В Можайске, кстати, под Москвой, находится не только женская колония, но и Дом ребенка, о котором бесконечно говорят правозащитники. Дети рождаются и с момент рождения становятся заключенными, к ним относятся как к заключенным, они живут в тюремном режиме, и их матери не могут повлиять на судьбу своих детей. Сообщения поступали и о гибели детей, которые оставались без присмотра со стороны нянечек.
Инна Жоголева: Разрисованные стены и наличие игрушек у детей в Доме матери и ребенка при колонии еще ни о чем не говорят. Для меня самой был шок, когда мне сказали, что для ребенка в возрасте от нуля до трех, самая большая радость, когда им разрешают поиграть с воздушными шарами. За детьми следят матери, которым разрешено проживать, заключенные женщины работают в ДМиРе и вольнонаемные. Основная работа ложится на заключенных, потому что за вольнонаемных часто работают тоже заключенные, хотя те получают зарплату, это такое рабство завуалированное, и в силу того, что с них требуют порядка и чистоты, они просто детям не разрешают играть с игрушками фактически. И женщины боятся жаловаться, потому что их там никто не поддержит. Даже если родственники начнут жаловаться на воле, там женщину начнут прессовать, и ее никто не поддержит. Вот это – полное отсутствие женской солидарности. И это ужасно! Около двух недель назад нам позвонила бабушка, которая ищет своего внука, рожденного в колонии, и ищет дочку. Она знала, что они находятся в можайской колонии, внуку порядка 11 месяцев, они собирались в середине декабря приезжать на свидание, но дочь позвонила и сказала: "Мама, нас расформировывают, и мы уезжаем неизвестно куда. Возможно, Нижний Новгород". И все, маме не говорят, куда отправили ее дочь с новорожденным ребенком. Я позвонила уполномоченному по правам ребенка в Московской области, и она мне говорит: "Я была там не той неделе, и мне ничего не известно об этапировании из детского дома, что его закрывают, и там все прекрасно". Мы позвонили во ФСИН, и выяснилось, что ДМиР сейчас расформировывают, и почему? Просто в конце года пришло ожидаемое финансирование, и нужно делать ремонт. Почему ремонт не сделали летом? И теперь женщине с новорожденным ребенком нужно вставать зимой на этап и ехать с тюками этими. За ребенком новорожденным невозможно осуществлять уход просто! Как кормить грудью ребенка в таких условиях?
Марьяна Торочешникова: А женщин этапируют в тех же условиях, что и мужчин? С собаками, нужно садиться на корточки, в столыпинских этих вагонах…
Инна Жоголева: Так и есть. Едут женщины с детьми, беременные женщины, которых сопровождает врач, которому глубоко наплевать, что происходит. Нет возможности просто прилечь, потому что вагоны перенасыщены. Холодно или чересчур жарко, духота, кто-то курит… Выход в туалет по очереди, через три часа по инструкции, а ситуации бывают разные. Отсутствие нормального питания, сухпайки. И никто не думает о том, как едет несчастный ребенок.