Бывшему министру обороны Анатолию Сердюкову угрожает новое уголовное преследование. Как пишет "Коммерсант", Сердюкову могут предъявить обвинение в продаже земельных участков в нескольких областях России, которые даже не принадлежали военному ведомству. Первое обвинение было в халатности в связи с благоустройством за армейский счет базы отдыха, принадлежащей родственнику Сердюкова, и даже если бывший глава минобороны будет за это наказан, все равно, вероятно, попадает под недавнюю амнистию как “защитник отечества”. Любое из обвинений против экс-министра обороны подразумевает получение показаний от обвиняемых по громкому коррупционному делу “Оборонсервиса”, в частности находящейся под домашним арестом Евгении Васильевой.
Председатель национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов считает, что утечка – это сигнал обществу, взбудораженному безнаказанностью Сердюкова:
– Ситуация, которая сложилась с Васильевой и Сердюковым, является раздражителем в обществе. Политическому руководству стало понятно, что спускать это дело на тормозах нет смысла. Теперь общество уходит на каникулы с ощущением, что не все еще закончено. Общественная заинтересованность в этом деле стала фактором, который формирует подобную реакцию.
– Вы верите в то, что Сердюкова доведут до суда?
– С высокой степенью вероятности не исключаю такую возможность.
– Довести до суда – не значит наказать….
– Может закончиться условным наказанием.
Глава антикоррупционного Центра "Transparency International – Россия" Елена Панфилова считает развитие событий вокруг "дел Сердюкова" и его подчиненных предсказуемым. Елена Панфилова особо отметила, что одной из главных трудностей в расследовании коррупционных преступлений в Министерстве обороны является закрытость ведомства и предусмотренная российскими законами "секретность" многих финансовых и хозяйственных операций, связанных с оборонными нуждами:
Елена Панфилова
– Совершенно непонятно, почему сразу, когда расследовались дела по другим людям, имеющим отношение к "Оборонсервису", и по другим эпизодам, не было соответствующих действий. Почему дело такой цепочкой ходит – то вдруг утихает, то вдруг возникает? Эпизоды действительно могут возникать по ходу следствия, но не с такими зазорами – полгода тихо, полгода густо. Это все вызывает вопросы.
– Какое место министерство обороны занимает по уровню коррупции?
– Таких исследований мы не проводили, но можно говорить об уровне прозрачности. А прозрачность очень серьезно ограничена тем, что МО, равно как и значительная часть МВД и некоторые иные наши ведомства, используют средства, которые относятся к секретным частям бюджета. Закупки зачастую засекречены. Даже то, что касается не военной, а хозяйственной деятельности, довольно трудно увидеть. Мне кажется, что большинство вопросов, которые возникают и у общества, и у вас, журналистов, связаны с тем, что нам не от чего отталкиваться. Потому что мы не всегда видим те составляющие закупочного процесса, процесса управления имуществом, которые, я считаю, мы должны видеть.
– Попытки привлечь к уголовной ответственности Сердюкова могут послужить российским властям для улучшения имиджа как внутри страны, так и за рубежом?
– Нет, я не думаю, потому что один отдельно взятый кейс вряд ли может этому послужить, тем более в том формате, в котором он развивается. Инвесторы – люди не глупые. Они понимают, что если все здесь кружится в медленном менуэте вокруг одной тематической линии, то вряд ли это напрямую связано с инвестиционной привлекательностью. Это какие-то другие мотивы.
– В делах Сердюкова защита строится на том, что он знал или не знал о действиях своих подчиненных. А в рассуждениях о том, кому выгодно привлечь его к уголовной ответственности, мы, как правило, сталкиваемся с версиями о конфликтах интересов и сведений счетов между различными группировками внутри правительства и военном лобби. Речь заходит также о том, насколько могущественны друзья Сердюкова во власти, чтобы помочь ему избежать серьезного наказания. Это все разговор не о склонности высоких начальников к злоупотреблениям, а о коррупционных связях как норме российского бытия. Вы в последние годы замечали признаки того, что положение дел меняется?
– Пока не очень меняется. Все по-прежнему очень кланово, очень непрозрачно для людей. Из-за этого общество и не верит в то, что стремление руководства бороться с коррупцией искренне и реально. Потому что искренне и реально – это значит, не важно, кто у тебя друзья, ты будешь отвечать по закону. У нас этого не происходит.