Книга "Поющие в терновнике" отпечаталась во мне с детства одним вопросом и одним ответом: What kind of God would shut men out of Paradise for loving women? – A God I still can't give up for you. Я, разумеется, понятия не имела о том, что такое целибат. Eще не знала, что тот же вопрос справедлив относительно любви мужчины к мужчине или женщины к женщине. Я только начинала понимать, что такое выбор. Дико переживала за героев. И, должна признаться, вопрос о том, каким образом любовь и взаимное влечение могут быть неугодны кому-либо, так и остался для меня если не вопросом, то предметом размышлений.
В том числе и эта книга повлияла на то, что я стала относиться к институту церкви как к любой другой организации – закрытой, со строгой вертикальной иерархией и довольно специфическими условиями карьерного роста. Ничем большим этот институт для меня не стал. Появление во главе той или иной церкви неожиданного, удивляющего, вызывающего сильные эмоции (позитивные или негативные) первого лица мне интересно в той же мере, как появление во главе той или иной страны нового яркого лидера, который так же может быть неординарным как со знаком плюс, так и со знаком минус.
Как любая иерархическая и довольно закрытая институция, церковь в эпоху интернета подвержена всем тем же рискам, что и любая другая организация, даже самая тайная и защищенная, пример тому – хотя бы история со Сноуденом. Тайное в ХХI веке с удивительной легкостью становится явным. И для этого совсем не всегда нужны хакеры. Интернет неминуемо распыляет скандальное по сетям. Проблема прихода, где католический священник был замечен в мужеложестве, пусть даже 30 лет назад, перестала быть внутрицерковной тайной и становится из-за новых систем коммуникаций актуальной и публичной проблемой церкви. И такой священник не один, и такие истории не только из прошлого. И конечно, интересно, как реагирует или не реагирует католическая церковь на вызовы, с которыми она сталкивается, и на вызовы времени в частности.
Но одно дело, когда такого рода внутрицерковные скандалы происходят в странах, где отделенное от церкви государство давно уже приняло гомосексуальность как норму, где геям уже не надо защищаться, где нет гомофобии и даже местами узаконены однополые браки (кстати, еще один вызов для церкви). И где никому не придет в голову экстраполировать насилие со стороны церковников на светскую жизнь и ставить знак равенства между насильником и гомосексуалом. И совсем другое, когда "гомосексуальный церковный скандал" происходит в стране, где не только церковь, но и само государство застряло где-то в прошлых веках, в упор не хочет видеть изменившиеся реалии, принимает антигейский закон, сознательно или нет упаковывает в один флакон насилие над малолетними и гомосексуальность, подпитывает гомофобию, а вовсе не толерантность.
В таком государстве народ, пропитанный пропагандой, даже не задумается, что мужчина, идущий за руку с мужчиной, и священнослужитель, принуждающий ученика снимать штаны, – это вовсе не одно и то же и называется разными словами. Что служитель церкви, использующий служебное положение для насилия, – это проблема церкви, декларируемого и реального, внешнего и скрытого в ней и, конечно, проблема доверия или недоверия к ней прихожан, но уж точно свое возмущение происходящим в церкви не стоит переносить на геев. В гомофобской же стране есть одно слово, короткое и емкое, и им будет назван и насильник, и его жертва, и вовсе не насильник и совсем не жертва.
Секс-скандал в Казанской семинарии, который запустил в сеть протодьякон Андрей Кураев, происходит в гомофобской стране. Кураев это отлично знает, поскольку и сам немало поспособствовал тому, чтобы страна была именно такой. Вызывают оторопь и шок ставшие публичными истории семинаристов. Потрясает откровенный цинизм в выступлении митрополита Казанского Анастасия. Но сколько из тех, кто узнал об этом скандале, задумались о лицемерии, которым пропитана церковь? Их несопоставимо меньше тех, кто получил новый заряд ненависти по отношению к геям.
Церковь переместит из одной семинарии в другую виновных начальников, проблема не рассосется, Кураев станет героем на беспроигрышной теме, гомофобия в стране станет еще более зверской. Люди в большинстве своем не склонны разбираться в нюансах. "Пидеры они и есть пидеры, церковь – не церковь, какая разница". Простой ответ на сложные вопросы. Увы, таков сиюминутный эффект поступка Кураева. И другим в нынешней России он быть не может.
Кураев – своего рода Сноуден от церкви, и его действия вызывают такие же споры, как действия бывшего контрактника американских спецслужб. С учетом особенностей России последствия могут быть печальными. Другой вопрос более широкий: законсервированности христианской церкви пришел конец. Просто потому, что мир, внутри которого действует церковь, стал иным. И церковь не сможет долго это игнорировать, не рискуя потерять репутацию. Сотрясающие ее скандалы – не причина, а следствие. И хрестоматийные ответы на некоторые вопросы уже не работают.
Возвращаясь к "Поющим в терновнике"… Вопрос, заданный героиней романа, в сущности куда больше говорит о понимании Бога, на мой взгляд, нежели ответ, который дал ей будущий кардинал.
Наталья Геворкян – журналист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции.
В том числе и эта книга повлияла на то, что я стала относиться к институту церкви как к любой другой организации – закрытой, со строгой вертикальной иерархией и довольно специфическими условиями карьерного роста. Ничем большим этот институт для меня не стал. Появление во главе той или иной церкви неожиданного, удивляющего, вызывающего сильные эмоции (позитивные или негативные) первого лица мне интересно в той же мере, как появление во главе той или иной страны нового яркого лидера, который так же может быть неординарным как со знаком плюс, так и со знаком минус.
Как любая иерархическая и довольно закрытая институция, церковь в эпоху интернета подвержена всем тем же рискам, что и любая другая организация, даже самая тайная и защищенная, пример тому – хотя бы история со Сноуденом. Тайное в ХХI веке с удивительной легкостью становится явным. И для этого совсем не всегда нужны хакеры. Интернет неминуемо распыляет скандальное по сетям. Проблема прихода, где католический священник был замечен в мужеложестве, пусть даже 30 лет назад, перестала быть внутрицерковной тайной и становится из-за новых систем коммуникаций актуальной и публичной проблемой церкви. И такой священник не один, и такие истории не только из прошлого. И конечно, интересно, как реагирует или не реагирует католическая церковь на вызовы, с которыми она сталкивается, и на вызовы времени в частности.
Но одно дело, когда такого рода внутрицерковные скандалы происходят в странах, где отделенное от церкви государство давно уже приняло гомосексуальность как норму, где геям уже не надо защищаться, где нет гомофобии и даже местами узаконены однополые браки (кстати, еще один вызов для церкви). И где никому не придет в голову экстраполировать насилие со стороны церковников на светскую жизнь и ставить знак равенства между насильником и гомосексуалом. И совсем другое, когда "гомосексуальный церковный скандал" происходит в стране, где не только церковь, но и само государство застряло где-то в прошлых веках, в упор не хочет видеть изменившиеся реалии, принимает антигейский закон, сознательно или нет упаковывает в один флакон насилие над малолетними и гомосексуальность, подпитывает гомофобию, а вовсе не толерантность.
В таком государстве народ, пропитанный пропагандой, даже не задумается, что мужчина, идущий за руку с мужчиной, и священнослужитель, принуждающий ученика снимать штаны, – это вовсе не одно и то же и называется разными словами. Что служитель церкви, использующий служебное положение для насилия, – это проблема церкви, декларируемого и реального, внешнего и скрытого в ней и, конечно, проблема доверия или недоверия к ней прихожан, но уж точно свое возмущение происходящим в церкви не стоит переносить на геев. В гомофобской же стране есть одно слово, короткое и емкое, и им будет назван и насильник, и его жертва, и вовсе не насильник и совсем не жертва.
Кураев – своего рода Сноуден от церкви, и его действия вызывают такие же споры, как действия бывшего контрактника американских спецслужб
Церковь переместит из одной семинарии в другую виновных начальников, проблема не рассосется, Кураев станет героем на беспроигрышной теме, гомофобия в стране станет еще более зверской. Люди в большинстве своем не склонны разбираться в нюансах. "Пидеры они и есть пидеры, церковь – не церковь, какая разница". Простой ответ на сложные вопросы. Увы, таков сиюминутный эффект поступка Кураева. И другим в нынешней России он быть не может.
Кураев – своего рода Сноуден от церкви, и его действия вызывают такие же споры, как действия бывшего контрактника американских спецслужб. С учетом особенностей России последствия могут быть печальными. Другой вопрос более широкий: законсервированности христианской церкви пришел конец. Просто потому, что мир, внутри которого действует церковь, стал иным. И церковь не сможет долго это игнорировать, не рискуя потерять репутацию. Сотрясающие ее скандалы – не причина, а следствие. И хрестоматийные ответы на некоторые вопросы уже не работают.
Возвращаясь к "Поющим в терновнике"… Вопрос, заданный героиней романа, в сущности куда больше говорит о понимании Бога, на мой взгляд, нежели ответ, который дал ей будущий кардинал.
Наталья Геворкян – журналист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции.