Марьяна Торочешникова: Во вторник, 14 января, Госдума России приняла во втором чтении закон об участии граждан в охране общественного порядка, вызвавший много споров и критики. В Думе ожидает своего часа и закон о волонтерстве. Что это за проекты и насколько необходимо вмешательство власти в деятельность волонтеров, мы попытаемся выяснить сегодня.
Гости в студии Радио Свобода – журналист, координатор общественного поискового отряда Лиза-Алерт Ирина Воробьева и журналист, волонтер Наталья Киселева.
В записке к закону об участии граждан в охране общественного порядка говорится, что он позволит включит в обеспечение правопорядка на добровольной основе максимально возможное количество заинтересованных граждан и создать условия для защиты прав и свобод граждан в сфере защиты общественного порядка. Этот же документ касается участия волонтеров в поисках пропавших без вести. Нужно, конечно, скоординировать работу людей, помогающих в охране общественного порядка, а что не нравится в этом законе поисковикам? И как вы вообще там очутились?
Ирина Воробьева: Это вообще загадка. Мы не понимаем, почему мы есть в этом законе. В прошлом году на нас вышли представители депутаты Яровой и сказали, что пишется такой закон, и там будет про поиски пропавших. Мы тогда очень четко и долго объясняли, что мы не хотим видеть в этом законе себя, я имею в виду Лиза-Алерт. Мы говорили, что нас туда вписывать не нужно, потому что это не поможет в поисках пропавших. Мы сказали, что нам нужен пункт, что чиновники распространяют по доступным им СМИ, сайтам, стендам и так далее ориентировки на пропавших. Они убрали оттуда то, что чиновники "должны" это делать, и убрали временные рамки, которые мы просили их вставить. Потому что важна оперативность: если ребенок, то в течение часа, если взрослый, то в течение 12 часов. Те же поправки к этому пункту мы передавали депутату Борису Резнику, которых их вносил, и эта поправка его не прошла. Мы очень долго объясняли, что это не розыскные мероприятия, а это поиски. Депутаты не хотят в этом разбираться. И там не должно быть упоминаний про волонтеров, потому что это свяжет нам руки и помешает работать.
Марьяна Торочешникова: А что значит – свяжет руки? Там могло быть написано, что чиновники должны всячески помогать работе по поиску и спасению граждан…
Ирина Воробьева: Тогда обсуждался закон о волонтерах, и мы точно знали, что если про нас что-то напишут, то напишут неправильно, плохо и сделают нам хуже. Не трогайте нас, не мешайте, мы сами правимся – мы просили об этом. Депутаты нас не услышали. В Госдумы состоялись общественные слушания по этому законопроекту, на которых мы еще раз просили депутатов одуматься и не включать нас в закон. Например, в законопроекте написано, что вопросы экипировки, тактики, стратегии поисков остаются на саморегулировании волонтеров, и дальше написано – при учете рекомендаций представителей правоохранительных органов и местной администрации. Это глупости, и мы об этом в Госдуме говорили: вы не знаете ничего про поиски, и как я буду советоваться с главой администрации, какую компьютерную программу мне использовать, чтобы открывать карты и так далее? Я уверена, что 99 процентов чиновников, увидев нашу технику, просто не будут знать, что с ней делать.
Марьяна Торочешникова: А почему вообще решено регулировать волонтерскую деятельность? Насколько я понимаю, этот вопрос возник после событий в Крымске. В Крымске вам действительно не хватало каких-то распоряжений, инструкций, касающихся отношений волонтеров и госорганов?
Наталья Киселева: Единственное, чего нм не хватало, это машин для развоза гуманитарной помощи. Если ты решил отдать свои силы, время и так далее на то, чтобы помогать, тебе не нужно, чтобы кто-то указывал, что делать. В волонтерской деятельности у людей есть мотив. Нам нужно было, чтобы нам не мешали. И когда что-то эффективное происходит без тебя, наверное, это чиновникам обидно. Я возникновение закона о волонтерах вижу именно так.
Ирина Воробьева: Что касается Крымска и многих других вещей, тут еще такая история. В Крымске мы просили МЧС, чтобы они поставили там несколько переносных душей. Ребята занимались тяжелой работой, было очень жарко, и высока вероятного разного рода инфекций в затопленном городе. От нас сначала отмахивались, а потом на общественных слушаниях по закону о волонтерах депутат Максим Мищенко сказал: "А что вам там, джакузи надо было поставить?" То есть они все жутко боялись нарушения инструкций. Там нет людей, способных без законодательного регулирования принимать решения, брать на себя ответственность.
Наталья Киселева: А я, например, в 8 утра и в 8 вечера отчитывалась, какой объем гуманитарной помощи мы отгрузили, отчитывалась каждый день МЧС, хотя эту гуманитарную помощь нам предоставили не МЧС, а такие же точно граждане, как мы. Мы публиковали на своем сайте, и это мотивировало людей для дальнейшей помощи.
Марьяна Торочешникова: А перед МЧС вы отчитывались, чтобы оно отчитывалось перед своим начальством.
Наталья Киселева: Но ты не можешь не отчитываться, потому что ты на чужой земле, тебе дали пару "КаМАЗом" и палатки, и не хотелось лезть на рожон.
Марьяна Торочешникова: То есть чиновникам в этой ситуации главное – отчитаться.
Наталья Киселева: Быть в теме.
Марьяна Торочешникова: И при поиске людей в Долгопрудном участковый отказывался вам помогать, принимать заявление о пропаже женщины, но когда человек находится, перыми, кто об этом рапортует, оказываются сотрудники полиции и МЧС. Может быть, они создали закон, чтобы им было легче отчитываться?
Ирина Воробьева: Да им и так легко отчитываться. Мы, как правило, не обращаем на это внимание, потому что для нас важно, что люди, которым мы помогли, найдены, живы и здоровы. Вот в Крымске, когда мы что-то просили, они не могут дать ничего без бумажки на основании какого-нибудь распоряжения или закона, принять какое-то решение. Люди, которые пишут такие законы, не понимают одной важной вещи: волонтеры не помогают государству, чиновникам или полицейским, МЧС, - волонтеры помогают людям!
Гости в студии Радио Свобода – журналист, координатор общественного поискового отряда Лиза-Алерт Ирина Воробьева и журналист, волонтер Наталья Киселева.
В записке к закону об участии граждан в охране общественного порядка говорится, что он позволит включит в обеспечение правопорядка на добровольной основе максимально возможное количество заинтересованных граждан и создать условия для защиты прав и свобод граждан в сфере защиты общественного порядка. Этот же документ касается участия волонтеров в поисках пропавших без вести. Нужно, конечно, скоординировать работу людей, помогающих в охране общественного порядка, а что не нравится в этом законе поисковикам? И как вы вообще там очутились?
Ирина Воробьева: Это вообще загадка. Мы не понимаем, почему мы есть в этом законе. В прошлом году на нас вышли представители депутаты Яровой и сказали, что пишется такой закон, и там будет про поиски пропавших. Мы тогда очень четко и долго объясняли, что мы не хотим видеть в этом законе себя, я имею в виду Лиза-Алерт. Мы говорили, что нас туда вписывать не нужно, потому что это не поможет в поисках пропавших. Мы сказали, что нам нужен пункт, что чиновники распространяют по доступным им СМИ, сайтам, стендам и так далее ориентировки на пропавших. Они убрали оттуда то, что чиновники "должны" это делать, и убрали временные рамки, которые мы просили их вставить. Потому что важна оперативность: если ребенок, то в течение часа, если взрослый, то в течение 12 часов. Те же поправки к этому пункту мы передавали депутату Борису Резнику, которых их вносил, и эта поправка его не прошла. Мы очень долго объясняли, что это не розыскные мероприятия, а это поиски. Депутаты не хотят в этом разбираться. И там не должно быть упоминаний про волонтеров, потому что это свяжет нам руки и помешает работать.
Марьяна Торочешникова: А что значит – свяжет руки? Там могло быть написано, что чиновники должны всячески помогать работе по поиску и спасению граждан…
Ирина Воробьева: Тогда обсуждался закон о волонтерах, и мы точно знали, что если про нас что-то напишут, то напишут неправильно, плохо и сделают нам хуже. Не трогайте нас, не мешайте, мы сами правимся – мы просили об этом. Депутаты нас не услышали. В Госдумы состоялись общественные слушания по этому законопроекту, на которых мы еще раз просили депутатов одуматься и не включать нас в закон. Например, в законопроекте написано, что вопросы экипировки, тактики, стратегии поисков остаются на саморегулировании волонтеров, и дальше написано – при учете рекомендаций представителей правоохранительных органов и местной администрации. Это глупости, и мы об этом в Госдуме говорили: вы не знаете ничего про поиски, и как я буду советоваться с главой администрации, какую компьютерную программу мне использовать, чтобы открывать карты и так далее? Я уверена, что 99 процентов чиновников, увидев нашу технику, просто не будут знать, что с ней делать.
Марьяна Торочешникова: А почему вообще решено регулировать волонтерскую деятельность? Насколько я понимаю, этот вопрос возник после событий в Крымске. В Крымске вам действительно не хватало каких-то распоряжений, инструкций, касающихся отношений волонтеров и госорганов?
Наталья Киселева: Единственное, чего нм не хватало, это машин для развоза гуманитарной помощи. Если ты решил отдать свои силы, время и так далее на то, чтобы помогать, тебе не нужно, чтобы кто-то указывал, что делать. В волонтерской деятельности у людей есть мотив. Нам нужно было, чтобы нам не мешали. И когда что-то эффективное происходит без тебя, наверное, это чиновникам обидно. Я возникновение закона о волонтерах вижу именно так.
Ирина Воробьева: Что касается Крымска и многих других вещей, тут еще такая история. В Крымске мы просили МЧС, чтобы они поставили там несколько переносных душей. Ребята занимались тяжелой работой, было очень жарко, и высока вероятного разного рода инфекций в затопленном городе. От нас сначала отмахивались, а потом на общественных слушаниях по закону о волонтерах депутат Максим Мищенко сказал: "А что вам там, джакузи надо было поставить?" То есть они все жутко боялись нарушения инструкций. Там нет людей, способных без законодательного регулирования принимать решения, брать на себя ответственность.
Наталья Киселева: А я, например, в 8 утра и в 8 вечера отчитывалась, какой объем гуманитарной помощи мы отгрузили, отчитывалась каждый день МЧС, хотя эту гуманитарную помощь нам предоставили не МЧС, а такие же точно граждане, как мы. Мы публиковали на своем сайте, и это мотивировало людей для дальнейшей помощи.
Марьяна Торочешникова: А перед МЧС вы отчитывались, чтобы оно отчитывалось перед своим начальством.
Наталья Киселева: Но ты не можешь не отчитываться, потому что ты на чужой земле, тебе дали пару "КаМАЗом" и палатки, и не хотелось лезть на рожон.
Марьяна Торочешникова: То есть чиновникам в этой ситуации главное – отчитаться.
Наталья Киселева: Быть в теме.
Марьяна Торочешникова: И при поиске людей в Долгопрудном участковый отказывался вам помогать, принимать заявление о пропаже женщины, но когда человек находится, перыми, кто об этом рапортует, оказываются сотрудники полиции и МЧС. Может быть, они создали закон, чтобы им было легче отчитываться?
Ирина Воробьева: Да им и так легко отчитываться. Мы, как правило, не обращаем на это внимание, потому что для нас важно, что люди, которым мы помогли, найдены, живы и здоровы. Вот в Крымске, когда мы что-то просили, они не могут дать ничего без бумажки на основании какого-нибудь распоряжения или закона, принять какое-то решение. Люди, которые пишут такие законы, не понимают одной важной вещи: волонтеры не помогают государству, чиновникам или полицейским, МЧС, - волонтеры помогают людям!