В передаче о тюрьмах принимают участие бывшая заключённая, бывший надзиратель и профессор-криминолог
Профессор-криминолог Яков Гилинский: «Итальянская тюрьма, кстати, так же как грузинская тюрьма, — это заведение с очень своеобразным южным колоритом, с возможностью переклички между осужденными или заключенными и их родственниками. Или, скажем, мы совсем не коснулись — это особый разговор — тюрем в восточных странах. Мне приходилось видеть эти тюрьмы в бывших республиках Средней Азии. Так называемые "зинданы". Это совершенно страшные помещения, где человек не может встать во весь рост. Я уже не говорю о ямах, которые существовали перед въездом во дворец эмира, скажем, Бухарского или Самаркандского. В этой яме кишмя кишели клопы и туда на съедение этим клопам кидали заключённых. Национальный, что ли, колорит, страшный, но, тем не менее, достаточно прослеживаемый.
Надзиратель Данциг Балдаев (1925-2005): «Раньше в Первой тюрьме Ленинграда была парашная система, то есть не как сейчас — поставили унитазы, умывальники, божья благодать стала. А раньше вот этот парашный запах : входишь в трамвай и сразу, когда наши работники входят в трамвай, то чувствуется вот этот тюремный запах на весь трамвай разносится. А вот некоторые люди, ну, такие вот особенно привередливые, фыркают, демонстративно даже, которые ненавидят МВД…демонстративно женщины затыкают нос».
Наши современники
Режиссёр-мультипликатор Юрий Норштейн: «Если посмотреть на искусство ХХ века — это всё искусство эксперимента. Этот эксперимент имеет устремлённость в движение: Брак, Пикассо, Малевич, Шагал. Одновременный рассказ в прямоугольнике холста, динамические скульптуры, это всё сплошь искусство, которое устремлено к движению. Более того, появлялись живописные работы, которые внутри себя содержали развитие чисто мультипликационное: ряд компановок, достаточно между ними сделать фазы, чтобы это перевести в движение».
Театральный режиссёр Роберт Стуруа: «Мне кажется, в мире возник определённый стереотип в чеховских постановках. На меня это действует ужасающе. Ты когда идёшь на Чехова, ты знаешь заранее, что должен скучать немножечко. Это будет лирическая драма с паузами, ветер, сверчки…И зритель тоже имеет свои штампы: он приходит наслаждаться тягучей, длинной, скучной пьесой».
постановка Р.Стуруа
Гости Вильнюса: русские православные хоры
Надзиратель Данциг Балдаев (1925-2005): «Раньше в Первой тюрьме Ленинграда была парашная система, то есть не как сейчас — поставили унитазы, умывальники, божья благодать стала. А раньше вот этот парашный запах : входишь в трамвай и сразу, когда наши работники входят в трамвай, то чувствуется вот этот тюремный запах на весь трамвай разносится. А вот некоторые люди, ну, такие вот особенно привередливые, фыркают, демонстративно даже, которые ненавидят МВД…демонстративно женщины затыкают нос».
Наши современники
Юрий Норштейн
Режиссёр-мультипликатор Юрий Норштейн: «Если посмотреть на искусство ХХ века — это всё искусство эксперимента. Этот эксперимент имеет устремлённость в движение: Брак, Пикассо, Малевич, Шагал. Одновременный рассказ в прямоугольнике холста, динамические скульптуры, это всё сплошь искусство, которое устремлено к движению. Более того, появлялись живописные работы, которые внутри себя содержали развитие чисто мультипликационное: ряд компановок, достаточно между ними сделать фазы, чтобы это перевести в движение».
Театральный режиссёр Роберт Стуруа: «Мне кажется, в мире возник определённый стереотип в чеховских постановках. На меня это действует ужасающе. Ты когда идёшь на Чехова, ты знаешь заранее, что должен скучать немножечко. Это будет лирическая драма с паузами, ветер, сверчки…И зритель тоже имеет свои штампы: он приходит наслаждаться тягучей, длинной, скучной пьесой».
постановка Р.Стуруа
Гости Вильнюса: русские православные хоры