На процессе по "Болотному делу" подсудимые выступили с последним словом. Приговор – 21 февраля
В Замоскворецком суде Москвы в среду выступили с последним словом подсудимые по так называемому "Болотному делу". Всего на скамье в зале суда – восемь человек. Обвинение утверждает, что они виновны в массовых беспорядках на Болотной площади 6 мая 2012 года, и требует для них от пяти до шести лет лишения свободы. Правозащитники и представители политической оппозиции неоднократно заявляли, что процесс политически мотивированный, призванный ограничить мирный протест в России.
Шесть лет колонии общего режима потребовало обвинение для Сергея Кривова и Александры Духаниной, пять с половиной – для Алексея Полиховича, Артема Савелова, Дениса Луцкевича, Андрея Барабанова и Степана Зимина и пять лет тюрьмы – для Ярослава Белоусова.
Уголовное дело о массовых беспорядках было возбуждено после столкновений участников согласованного "Марша миллионов" с полицейскими на Болотной площади. Участники акции утверждают, что полиция своими действиями спровоцировала давку, которая привела к столкновениям, правозащитники добавляют, что описание "массовых беспорядков" в законе никак не подходит под те события, которые произошли на площади 6 мая 2012 года.
Всего по "Болотному делу" сейчас под следствием находятся порядка 27 человек, двое осуждены на тюремные сроки, один – Михаил Косенко – приговорен к принудительному лечению в психиатрической больнице. Восемь человек избежали уголовного преследования благодаря объявленной в конце 2013 года амнистии.
За освобождение "узников Болотной" выступают правозащитная организация Amnesty International, глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева, лидер движения "За права человека" Лев Пономарев, руководитель организации "Гражданское содействие" Светлана Ганнушкина, Олег Орлов из "Мемориала", а также оппозиционные политические движения в России.
В это же время около здания суда проходили одиночные пикеты в поддержку подсудимых. Двое были задержаны. По данным ОВД-Инфо, это Леонид Чашник и Петр Алферов.
Вот последнее слово перед приговором Александры Духаниной:
– Сначала я думала, что все это дело – какая-то дикая ошибка и нелепость. Но теперь, послушав речи прокуроров и узнав те сроки, которые они нам всем просят, я поняла, что нам всем мстят. Мстят за то, что мы там были и видели, как все было самом деле – кто устроил давку, как избивали людей, видели неоправданную жестокость. Мстят за то, что мы не прогнулись перед ними и не покаялись в несуществующей вине. Ни на следствии, ни здесь, в суде. Еще мстят за то, что я не стала помогать им в их вранье и отказалась отвечать на их вопросы. Наверное, это очень тяжкая вина, и она тянет на шесть лет колонии.
– Бедный ты мой отец! Тебя засадили в каталажку, как преступника, вместе с ворами и бандитами.
– Что ты, что ты, сынок, – ласково перебил его отец. – Да ведь в тюрьме полным-полно честных людей!
– А за что же они сидят? Что плохого они сделали?
– Ровно ничего, сынок. Вот за это-то их и засадили. Принцу Лимону порядочные люди не по нутру.
– Значит, попасть в тюрьму – это большая честь? – спросил он.
– Выходит что так. Тюрьмы построены для тех, кто ворует и убивает, но у принца Лимона все наоборот, воры и убийцы у него во дворце, а в тюрьме сидят честные люди.
– Уважаемый суд! Уважаемые участники процесса! Спасибо за то, что на протяжении почти 8 месяцев, именно столько длится наше судебное разбирательство, вы уделяете нам столь повышенное внимание. Я долго думал, что же сказать в последнем слове, и решил ограничиться только фактами и доказательствами по вменяемым мне статьям. Поскольку юридических рассуждений и объяснений было достаточно. Безусловно, в ходе следствия и судебных заседаний у меня сформировалось собственное мнение по поводу всего происходящего, но я предпочту оставить его при себе. Сразу оговорюсь, что я не надеюсь на оправдательный приговор, но не потому, что считаю себя как-то причастным к данным статьям Уголовного кодекса, ни в коем случае. Просто практика такова, что наша судебная выносит оправдательные приговоры в количестве менее половины процента, и я не думаю, что просто попаду в это число. Итак, я обвиняюсь в двух преступлениях, которые предусматриваются статьями 212-й, частью 2, и 318-й, частью 1 Уголовного кодекса Российской Федерации. Однако виновным себя не считаю. Мне вменяется то, что я якобы бросил кусок асфальта, которым попал в сержанта полиции Куватова и тем самым причинил ему боль, не опасную для его жизни и здоровья. Причем данный эпизод служит доказательством государственного обвинения сразу по двум статьям Уголовного кодекса. Куватов неоднократно допрашивался, как в ходе предварительного следствия, так и на процессе, в зале судебного заседания. И каждый раз его показания отличались от предыдущих. В итоге он заявил, что в результате попадания куска асфальта у него образовался перелом пальца, что полностью опровергается заключением судебно-медицинской экспертизы, проводившейся на предварительном следствии. Было установлено, что перелом пальца получен в ходе утягивающего, скручивающего внешнего воздействия, что полностью исключает сценарий с камнем... Я подтверждаю свое присутствие на площади, как не исключаю и факт того, что Куватов и его группа задержания задерживали меня на санкционированном митинге. Только никакого насилия в отношении сотрудника полиции я на Болотной площади не применял. Даже мне, не обладающему юридическим образованием, после ознакомлений со всеми материалами дела, и сопоставив все факты, становится понятным, в результате каких обстоятельств была получена травма потерпевшего Куватова. В остальном все мы прекрасно видели и слышали на многочисленных видеозаписях и в показаниях свидетелей со стороны защиты о чрезмерной жестокости и жесткости действий ОМОНа на площади. Нас судят за массовые беспорядки с применением насилия, хотя главным источником насилия на этом массовом мероприятии были сами сотрудники полиции. По моему мнению, полная картина произошедшего суду представлена, и на мой взгляд, препятствий для вынесения единственно верного и справедливого решения нет.
– Уважаемый суд. Я долго нахожусь под стражей. Я повзрослел, переоценил себя, переосмыслил свою жизнь. Я стал иначе смотреть на вещи. Если раньше я мог позволить себе легкомысленное отношение к близким, то теперь понимаю, насколько они мне реально дороги. Сложно переоценить их поддержку. Мне очень повезло в жизни. Жаль, что столько времени нахожусь вдали от родных, что принес огромное переживание своей семье. Стараюсь отгонять плохие мысли, но в заключении сделать это бывает очень трудно. Я отгорожен от мира. Это очень плохо влияет на психику. В заключении, в случае чего, я не смогу прийти на помощь близким. Мы все делаем ошибки в жизни, но есть и такие, за которые страшно страдаешь. Я не причинил никому вреда. Но несмотря на это, уже 12-й месяц сижу за решеткой по обвинению в массовых беспорядках и применении насилия в отношении представителей власти, хотя никакого насилия я не причинил. За это время я потерял бабушку. Она не смогла дождаться меня. За время, проведенное под стражей, я видел большое количество очень разных людей. Среди них были и плохие, и хорошие, добрые и злые, нервные и спокойные. Сюда вообще попадают очень разные люди. Люди разных социальных групп и возрастов. Я стал проще и отзывчивее. Взаимопомощь может сделать людей лучше. Смотря на себя прежнего, я вижу вредный эгоизм, чрезмерный индивидуализм и максимализм. Я многому научился, много думал. Но дольше находиться здесь нельзя. Я волей-неволей теряю навыки и способности, пропадают социальные связи. Чем дальше, тем сложнее мне будет возвращаться в обычную жизнь. Тюрьма забирает очень важные дни. Я теряю здоровье, а ведь это важнейшая ценность, которую, потеряв, уже не вернешь. Уже чуть было не потерял глаз. И только благодаря помощи замечательных людей получилось частично восстановить зрение. Я не человек тюрьмы. Мне есть что терять, есть куда стремиться. Мне очень дорого время, которое уходит. Я понимаю, что тяжело будет реабилитироваться. Я хочу учиться и работать, помогать близким людям. Я не политический активист, не состоял ни в каких движениях и партиях. Пришел туда с моей гражданской женой Екатериной выразить свою гражданскую общечеловеческую позицию по поводу несправедливости. Меня волнуют события, происходящие в стране, в частности выборы и подсчет голосов. Я считаю, что вправе выразить свое мнение на этот счет. До этого акции протеста были мирными. Люди спокойно проходили, и ничего экстраординарного не происходило. Пришедшие на митинг были мирно настроены. Не знаю, зачем была создана эта эскалация. Для меня произошедшее было крайне дико. Не знаю, по какой причине произошедшее там назвали массовыми беспорядками. Люди должны влиять на происходящие в стране события и делать это активно. Мы не предполагаем, как можем изменить жизнь к лучшему, благодаря общему взаимодействию, но делать это нужно мирными методами. Всегда стараться идти на конструктивный диалог. Я хочу жить в стране, где соблюдаются права человека, а не только декларируются, где не нужно постоянно бороться с органами в подавлении свободной воли. Очень горько, когда заявляется вроде положительная инициатива, а при применении выходит ровно наоборот. Конечно, хуже, когда инициатива изначально вредная. А, к сожалению, именно так чаще всего все случается за последнее время. Это пагубно для будущего. Мы должны раздвигать границы, открывать их, а не строить непреодолимую стену. Мне бы очень хотелось жить в гуманном обществе, по-настоящему гуманном и честном. Пока же законодательство устроено, чтобы только карать... Если уж проводится амнистия, то пусть распространяется на широкие круги заключенных, а не на тех, кому грозит небольшой срок лишения свободы. Этим только обозляешь людей. В тюрьме сходят с ума от одного упоминания этого заветного слова. Я не прошу всех отпускать, а просто проявить милосердие – дать людям надежду и шанс. Впоследствии преступления только уменьшатся. Это подтверждено мировой практикой... Не знаю, кому выгодно было представлять все события 6 мая в таком свете, что якобы люди совершали противозаконные действия, которые привели к массовым беспорядкам. Надеюсь на понимание. Прошу назначить милосердное наказание. Отбытие в СИЗО считаю вполне достаточным для меня и для ребят, находящихся на скамье подсудимых. Проведенное в нем время крайне тяжело отразилось на мне. Ваша честь, прошу назначить наказание, не превышающее срок отбытого в СИЗО.
"Политическая речь и письмо в большой своей части – оправдание того, чему нет оправдания...
Поэтому политический язык должен состоять по большей части из эвфемизмов, тавтологий и всяческих расплывчатостей и туманностей" – Джордж Оруэлл, эссе "Политика и английский язык", 1946 г.
Сегодня я постараюсь быть особенно лаконичным. Я не стану нагружать и тем более расщеплять ваше сознание так, как некоторые умышленно нагружают уголовное дело и расщепляют состав преступления в угоду политическому заказу. Я возьму на вооружение краткость и четкость и противопоставлю их многословности и бессмысленности обвинительной машины.
Кредо англоязычных политиков, выведенное Оруэллом, сегодня в России является девизом Следственного комитета. Только у следователя не политический язык, а доказательства по нашему делу. Работники СК оказались мастерами по сокрытию правды в ловком жонглировании цитатами из УПК клише, из УК и реальными событиями, к нам никакого отношения не имеющими. Обилие носителей информации, видеоматериалов, обилие мусора со дна обводного канала создает обманчивое впечатление объективности и полноты. Фактически это попытка перевести количество (60 томов уголовного дела) в качество (массовые беспорядки 6 мая на Болотной площади). Многое остается не разъясненным, упущенным из поля зрения, как раз полноты картины событий и нет. Есть желание видеть только то, что удобно видеть. Именно по этой причине СК и прокуратура дружно не замечают один характерный момент, который прекрасно видим мы. О нем говорил Дмитрий Борко. Файер прилетает от митингующих в сторону полиции, падает вблизи – его хватает омоновец и закидывает обратно в толпу. Ярчайший образ поведения правоохранителей 6 мая вообще. В корне неправильно представлять их действия как строгое следование законности.
В столкновении инструкции бумажки с настоящей жизнь всегда выигрывает жизнь, какая бы точная инструкция ни была. На Болотной омоновцы считали не уместным и не своевременным предъявлять удостоверения, объяснять характер нарушения при задержании. А в остальном? Действовали ли все без исключения полицейские правомерно?
Вопрос риторический. Мы наблюдали неправомерные избиения мирных демонстрантов очень четко. Без разницы, насколько избирательно ваше восприятие, и сколько звезд у вас на погонах, – нельзя избиение ногами и дубинками лежащего на асфальте человека назвать задержанием. Говорить, что подобные действия полиции не имеют отношения к предмету доказывания, – значит врать и снова расщеплять событие. Это лукавство преследует две цели. Во-первых, создается иллюзия правомерности действий полиции, благодаря тому что критической оценки этих действий не дается. Во-вторых, поведение демонстрантов насильно лишается естественного контекста ("бутылочное горлышко", давка, немотивированное насилие полицейских, неясность происходящего) и помещается в искусственный контекст (преступный умысел, беспорядки, погромы). Наши деяния трактуются на фоне этого контекста, сконструированного СК. Брошенный лимон, удержание барьеров, мифические антиправительственные лозунги квалифицируются как участие в массовых беспорядках, хотя в тексте 212-й статьи УК РФ подобного нет. К определению наличия или отсутствия преступления у нас подходят творчески. Закидывание ярославского ОМОНа пластиковыми креслами на стадионе следствие называет вандализмом, а действия, более агрессивные, чем мои действия, совершенные при разгроме овощебазы в Бирюлево хулиганством. При этом не происходит привязки к совокупности происходившего вокруг. Опрокидывание урны на фоне разбитых витрин и перевернутых машин не становится пазлом для массовых беспорядков.
Почему же в нашем случае эфемерная угроза общественному порядку материализуется в тысячах страниц уголовного дела? Потому что нас преследуют не с целью оценить наши поступки справедливо. На самом деле очень многие могли оказаться на нашем месте, что бы они ни делали 6 мая на Болотной. Мы взяты в заложники властью у общества. Нас судят за болезненное ощущение чиновников от гражданской активности 2011-2012 годов, за фантомы полицейских начальников. Нас сделали персонажами спектакля наказания общества.
По обвинению в участии в массовых беспорядках и применении насилия к представителю власти считаю себя не виновным".
Выступления других подсудимых по "Болотному делу" появятся на сайте Свободы в ближайшее время. Вынесение приговора назначено на 21 февраля.
Шесть лет колонии общего режима потребовало обвинение для Сергея Кривова и Александры Духаниной, пять с половиной – для Алексея Полиховича, Артема Савелова, Дениса Луцкевича, Андрея Барабанова и Степана Зимина и пять лет тюрьмы – для Ярослава Белоусова.
Уголовное дело о массовых беспорядках было возбуждено после столкновений участников согласованного "Марша миллионов" с полицейскими на Болотной площади. Участники акции утверждают, что полиция своими действиями спровоцировала давку, которая привела к столкновениям, правозащитники добавляют, что описание "массовых беспорядков" в законе никак не подходит под те события, которые произошли на площади 6 мая 2012 года.
Всего по "Болотному делу" сейчас под следствием находятся порядка 27 человек, двое осуждены на тюремные сроки, один – Михаил Косенко – приговорен к принудительному лечению в психиатрической больнице. Восемь человек избежали уголовного преследования благодаря объявленной в конце 2013 года амнистии.
За освобождение "узников Болотной" выступают правозащитная организация Amnesty International, глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева, лидер движения "За права человека" Лев Пономарев, руководитель организации "Гражданское содействие" Светлана Ганнушкина, Олег Орлов из "Мемориала", а также оппозиционные политические движения в России.
В это же время около здания суда проходили одиночные пикеты в поддержку подсудимых. Двое были задержаны. По данным ОВД-Инфо, это Леонид Чашник и Петр Алферов.
Вот последнее слово перед приговором Александры Духаниной:
Получается даже не ложь, а лживая демагогия без фактов и игра человеческими жизнями
– Сначала я думала, что все это дело – какая-то дикая ошибка и нелепость. Но теперь, послушав речи прокуроров и узнав те сроки, которые они нам всем просят, я поняла, что нам всем мстят. Мстят за то, что мы там были и видели, как все было самом деле – кто устроил давку, как избивали людей, видели неоправданную жестокость. Мстят за то, что мы не прогнулись перед ними и не покаялись в несуществующей вине. Ни на следствии, ни здесь, в суде. Еще мстят за то, что я не стала помогать им в их вранье и отказалась отвечать на их вопросы. Наверное, это очень тяжкая вина, и она тянет на шесть лет колонии.
Александра Духанина
Других-то достойных такого наказания не осталось, одни мы остались: настоящих преступников они боятся, чужих, кто им мешал, посадили, а своих не трогают. Ваша честь, вам решать, как за счет наших судеб помочь им стать еще более счастливыми, получить новые должности, звездочки и награды. Но все же – за что шесть лет? Какие такие не менее восьми прицельных бросков я совершила? Откуда они взялись? В кого именно целилась и попала? В восемь разных полицейских? Или восемь раз в тех двоих, которых мне приписали? Тогда сколько раз и в кого из них? Где ответы на все эти вопросы? Они же должны сначала все подробно описать и доказать, а потом уже сажать в тюрьму. Все-таки шесть лет жизни – это не развлечение же. А то получается даже не ложь, а лживая демагогия без фактов и игра человеческими жизнями. А если бы у них было не восемь видео, а 88, тогда они бы сказали, что и бросков было 88? Есть два потерпевших от меня и моего так называемого насилия омоновца, вы их видели. По размерам они примерно как две-три меня, да еще и в броне. Один из них вообще ничего не почувствовал, второй вреда от меня не получил и не имеет претензий. Это что, и есть мои массовые беспорядки и насилие, за которые мне сидеть шесть лет? Да, еще про квас забыла – бутылка одна, наверное, лет на пять тянет, а восемь прицельных бросков – на оставшийся год. Ну пусть тогда так и скажут, я хоть буду знать цену кваса. А еще пусть скажут: где начинаются и кончаются мои массовые беспорядки и где начинается насилие в отношении представителей власти? И чем одно отличается от другого? Я так ничего и не поняла: какие поджоги? Погромы? Уничтожение имущества? И где там я? Что я громила? Что поджигала? Что уничтожала? С кем в сговор я вступала? Чем это все доказано? Короче, четыре года по 212-й статье – это просто за то, что я там была? Присутствие на изначально мирном митинге – это и есть мои массовые беспорядки, в которых я участвовала? Другого-то нет ничего! Посмотрите на всех нас. Мы не убийцы, не воры и даже не мошенники. Сажать нас всех на некий срок в тюрьму – это не то что несправедливо, это будет подло. Мне многие предлагали покаяться, извиниться, сказать то, чего хотели следователи, но я не считаю нужным каяться и уж тем более извиняться перед этими людьми. У нас в стране так принято, что эти люди абсолютно неприкасаемые, в то время как известно много случаев с их стороны крышевания наркобизнеса, проституции, изнасилований. Как раз такое на днях и произошло в Липецкой области с 15-летней девушкой. Фабула обвинений, которые нам всем вменяются, не просто смешна – она абсурдна и основывается лишь на показаниях омоновцев. И что получается – если у человека погоны есть, он априори честен и свят? Ваша честь, вы за восемь месяцев процесса получили от стороны защиты такие доказательства в пользу невиновности всех нас, что если вы всех сошлете в лагерь, вы искалечите жизни и судьбы ни за что! Неужели власть настолько сильно стремится показушно нас наказать, что готова пойти на такое? Отпускать с условным сроком чинушу, насильника или полицейского за алко-ДТП – это нормально, ведь они неприкасаемые, свои. А мы посидим – в конце концов, кто мы такие, даже не богачи. Но я почему-то уверена, что я даже в тюрьме буду свободнее, чем многие из них, потому что моя совесть будет чиста, а те, кто останутся на свободе, продолжая свою так называемую охрану порядка и свободы, будут жить в вечной клетке со своими пособниками. Я умею признавать свои ошибки, и если бы мне правдой и фактами рассказали и доказали, что я сделала что-то противоправное и незаконное, я бы это признала. Но никто так ничего и не объяснил, одно сплошное вранье и грубая сила. Силой можно душить, тащить, сажать, и все это со мной уже делали. Но силой и враньем нельзя ничего доказать. Вот и никакую мою вину не доказали. И я уверена в своей правоте и невиновности. А закончить я хотела бы цитатой из сказки Джанни Родари "Чиполлино":Принцу Лимону порядочные люди не по нутру.
– Что ты, что ты, сынок, – ласково перебил его отец. – Да ведь в тюрьме полным-полно честных людей!
– А за что же они сидят? Что плохого они сделали?
– Ровно ничего, сынок. Вот за это-то их и засадили. Принцу Лимону порядочные люди не по нутру.
– Значит, попасть в тюрьму – это большая честь? – спросил он.
– Выходит что так. Тюрьмы построены для тех, кто ворует и убивает, но у принца Лимона все наоборот, воры и убийцы у него во дворце, а в тюрьме сидят честные люди.
Степан Зимин
А вот последнее слово Степана Зимина:– Уважаемый суд! Уважаемые участники процесса! Спасибо за то, что на протяжении почти 8 месяцев, именно столько длится наше судебное разбирательство, вы уделяете нам столь повышенное внимание. Я долго думал, что же сказать в последнем слове, и решил ограничиться только фактами и доказательствами по вменяемым мне статьям. Поскольку юридических рассуждений и объяснений было достаточно. Безусловно, в ходе следствия и судебных заседаний у меня сформировалось собственное мнение по поводу всего происходящего, но я предпочту оставить его при себе. Сразу оговорюсь, что я не надеюсь на оправдательный приговор, но не потому, что считаю себя как-то причастным к данным статьям Уголовного кодекса, ни в коем случае. Просто практика такова, что наша судебная выносит оправдательные приговоры в количестве менее половины процента, и я не думаю, что просто попаду в это число. Итак, я обвиняюсь в двух преступлениях, которые предусматриваются статьями 212-й, частью 2, и 318-й, частью 1 Уголовного кодекса Российской Федерации. Однако виновным себя не считаю. Мне вменяется то, что я якобы бросил кусок асфальта, которым попал в сержанта полиции Куватова и тем самым причинил ему боль, не опасную для его жизни и здоровья. Причем данный эпизод служит доказательством государственного обвинения сразу по двум статьям Уголовного кодекса. Куватов неоднократно допрашивался, как в ходе предварительного следствия, так и на процессе, в зале судебного заседания. И каждый раз его показания отличались от предыдущих. В итоге он заявил, что в результате попадания куска асфальта у него образовался перелом пальца, что полностью опровергается заключением судебно-медицинской экспертизы, проводившейся на предварительном следствии. Было установлено, что перелом пальца получен в ходе утягивающего, скручивающего внешнего воздействия, что полностью исключает сценарий с камнем... Я подтверждаю свое присутствие на площади, как не исключаю и факт того, что Куватов и его группа задержания задерживали меня на санкционированном митинге. Только никакого насилия в отношении сотрудника полиции я на Болотной площади не применял. Даже мне, не обладающему юридическим образованием, после ознакомлений со всеми материалами дела, и сопоставив все факты, становится понятным, в результате каких обстоятельств была получена травма потерпевшего Куватова. В остальном все мы прекрасно видели и слышали на многочисленных видеозаписях и в показаниях свидетелей со стороны защиты о чрезмерной жестокости и жесткости действий ОМОНа на площади. Нас судят за массовые беспорядки с применением насилия, хотя главным источником насилия на этом массовом мероприятии были сами сотрудники полиции. По моему мнению, полная картина произошедшего суду представлена, и на мой взгляд, препятствий для вынесения единственно верного и справедливого решения нет.
Андрей Барабанов
Андрей Барабанов:– Уважаемый суд. Я долго нахожусь под стражей. Я повзрослел, переоценил себя, переосмыслил свою жизнь. Я стал иначе смотреть на вещи. Если раньше я мог позволить себе легкомысленное отношение к близким, то теперь понимаю, насколько они мне реально дороги. Сложно переоценить их поддержку. Мне очень повезло в жизни. Жаль, что столько времени нахожусь вдали от родных, что принес огромное переживание своей семье. Стараюсь отгонять плохие мысли, но в заключении сделать это бывает очень трудно. Я отгорожен от мира. Это очень плохо влияет на психику. В заключении, в случае чего, я не смогу прийти на помощь близким. Мы все делаем ошибки в жизни, но есть и такие, за которые страшно страдаешь. Я не причинил никому вреда. Но несмотря на это, уже 12-й месяц сижу за решеткой по обвинению в массовых беспорядках и применении насилия в отношении представителей власти, хотя никакого насилия я не причинил. За это время я потерял бабушку. Она не смогла дождаться меня. За время, проведенное под стражей, я видел большое количество очень разных людей. Среди них были и плохие, и хорошие, добрые и злые, нервные и спокойные. Сюда вообще попадают очень разные люди. Люди разных социальных групп и возрастов. Я стал проще и отзывчивее. Взаимопомощь может сделать людей лучше. Смотря на себя прежнего, я вижу вредный эгоизм, чрезмерный индивидуализм и максимализм. Я многому научился, много думал. Но дольше находиться здесь нельзя. Я волей-неволей теряю навыки и способности, пропадают социальные связи. Чем дальше, тем сложнее мне будет возвращаться в обычную жизнь. Тюрьма забирает очень важные дни. Я теряю здоровье, а ведь это важнейшая ценность, которую, потеряв, уже не вернешь. Уже чуть было не потерял глаз. И только благодаря помощи замечательных людей получилось частично восстановить зрение. Я не человек тюрьмы. Мне есть что терять, есть куда стремиться. Мне очень дорого время, которое уходит. Я понимаю, что тяжело будет реабилитироваться. Я хочу учиться и работать, помогать близким людям. Я не политический активист, не состоял ни в каких движениях и партиях. Пришел туда с моей гражданской женой Екатериной выразить свою гражданскую общечеловеческую позицию по поводу несправедливости. Меня волнуют события, происходящие в стране, в частности выборы и подсчет голосов. Я считаю, что вправе выразить свое мнение на этот счет. До этого акции протеста были мирными. Люди спокойно проходили, и ничего экстраординарного не происходило. Пришедшие на митинг были мирно настроены. Не знаю, зачем была создана эта эскалация. Для меня произошедшее было крайне дико. Не знаю, по какой причине произошедшее там назвали массовыми беспорядками. Люди должны влиять на происходящие в стране события и делать это активно. Мы не предполагаем, как можем изменить жизнь к лучшему, благодаря общему взаимодействию, но делать это нужно мирными методами. Всегда стараться идти на конструктивный диалог. Я хочу жить в стране, где соблюдаются права человека, а не только декларируются, где не нужно постоянно бороться с органами в подавлении свободной воли. Очень горько, когда заявляется вроде положительная инициатива, а при применении выходит ровно наоборот. Конечно, хуже, когда инициатива изначально вредная. А, к сожалению, именно так чаще всего все случается за последнее время. Это пагубно для будущего. Мы должны раздвигать границы, открывать их, а не строить непреодолимую стену. Мне бы очень хотелось жить в гуманном обществе, по-настоящему гуманном и честном. Пока же законодательство устроено, чтобы только карать... Если уж проводится амнистия, то пусть распространяется на широкие круги заключенных, а не на тех, кому грозит небольшой срок лишения свободы. Этим только обозляешь людей. В тюрьме сходят с ума от одного упоминания этого заветного слова. Я не прошу всех отпускать, а просто проявить милосердие – дать людям надежду и шанс. Впоследствии преступления только уменьшатся. Это подтверждено мировой практикой... Не знаю, кому выгодно было представлять все события 6 мая в таком свете, что якобы люди совершали противозаконные действия, которые привели к массовым беспорядкам. Надеюсь на понимание. Прошу назначить милосердное наказание. Отбытие в СИЗО считаю вполне достаточным для меня и для ребят, находящихся на скамье подсудимых. Проведенное в нем время крайне тяжело отразилось на мне. Ваша честь, прошу назначить наказание, не превышающее срок отбытого в СИЗО.
Алексей Полихович
А вот текст последнего слова Алексея Полиховича:"Политическая речь и письмо в большой своей части – оправдание того, чему нет оправдания...
Поэтому политический язык должен состоять по большей части из эвфемизмов, тавтологий и всяческих расплывчатостей и туманностей" – Джордж Оруэлл, эссе "Политика и английский язык", 1946 г.
Сегодня я постараюсь быть особенно лаконичным. Я не стану нагружать и тем более расщеплять ваше сознание так, как некоторые умышленно нагружают уголовное дело и расщепляют состав преступления в угоду политическому заказу. Я возьму на вооружение краткость и четкость и противопоставлю их многословности и бессмысленности обвинительной машины.
Кредо англоязычных политиков, выведенное Оруэллом, сегодня в России является девизом Следственного комитета. Только у следователя не политический язык, а доказательства по нашему делу. Работники СК оказались мастерами по сокрытию правды в ловком жонглировании цитатами из УПК клише, из УК и реальными событиями, к нам никакого отношения не имеющими. Обилие носителей информации, видеоматериалов, обилие мусора со дна обводного канала создает обманчивое впечатление объективности и полноты. Фактически это попытка перевести количество (60 томов уголовного дела) в качество (массовые беспорядки 6 мая на Болотной площади). Многое остается не разъясненным, упущенным из поля зрения, как раз полноты картины событий и нет. Есть желание видеть только то, что удобно видеть. Именно по этой причине СК и прокуратура дружно не замечают один характерный момент, который прекрасно видим мы. О нем говорил Дмитрий Борко. Файер прилетает от митингующих в сторону полиции, падает вблизи – его хватает омоновец и закидывает обратно в толпу. Ярчайший образ поведения правоохранителей 6 мая вообще. В корне неправильно представлять их действия как строгое следование законности.
В столкновении инструкции бумажки с настоящей жизнь всегда выигрывает жизнь, какая бы точная инструкция ни была. На Болотной омоновцы считали не уместным и не своевременным предъявлять удостоверения, объяснять характер нарушения при задержании. А в остальном? Действовали ли все без исключения полицейские правомерно?
Вопрос риторический. Мы наблюдали неправомерные избиения мирных демонстрантов очень четко. Без разницы, насколько избирательно ваше восприятие, и сколько звезд у вас на погонах, – нельзя избиение ногами и дубинками лежащего на асфальте человека назвать задержанием. Говорить, что подобные действия полиции не имеют отношения к предмету доказывания, – значит врать и снова расщеплять событие. Это лукавство преследует две цели. Во-первых, создается иллюзия правомерности действий полиции, благодаря тому что критической оценки этих действий не дается. Во-вторых, поведение демонстрантов насильно лишается естественного контекста ("бутылочное горлышко", давка, немотивированное насилие полицейских, неясность происходящего) и помещается в искусственный контекст (преступный умысел, беспорядки, погромы). Наши деяния трактуются на фоне этого контекста, сконструированного СК. Брошенный лимон, удержание барьеров, мифические антиправительственные лозунги квалифицируются как участие в массовых беспорядках, хотя в тексте 212-й статьи УК РФ подобного нет. К определению наличия или отсутствия преступления у нас подходят творчески. Закидывание ярославского ОМОНа пластиковыми креслами на стадионе следствие называет вандализмом, а действия, более агрессивные, чем мои действия, совершенные при разгроме овощебазы в Бирюлево хулиганством. При этом не происходит привязки к совокупности происходившего вокруг. Опрокидывание урны на фоне разбитых витрин и перевернутых машин не становится пазлом для массовых беспорядков.
Почему же в нашем случае эфемерная угроза общественному порядку материализуется в тысячах страниц уголовного дела? Потому что нас преследуют не с целью оценить наши поступки справедливо. На самом деле очень многие могли оказаться на нашем месте, что бы они ни делали 6 мая на Болотной. Мы взяты в заложники властью у общества. Нас судят за болезненное ощущение чиновников от гражданской активности 2011-2012 годов, за фантомы полицейских начальников. Нас сделали персонажами спектакля наказания общества.
По обвинению в участии в массовых беспорядках и применении насилия к представителю власти считаю себя не виновным".
Выступления других подсудимых по "Болотному делу" появятся на сайте Свободы в ближайшее время. Вынесение приговора назначено на 21 февраля.