А завтра начнется спорт. Начнется по-русски – размашисто, с фейерверками, спецэффектами, барабанами и словесной мишурой.
Сегодня у Эрнста еще есть время приносить извинения западным журналистам, мерзнущим на цементных эспланадах под картонной крышей двухразового стадиона "Фишт". За 10 тысяч рублей, эквивалентных одному билету на церемонию открытия Игр, можно потерпеть пустяковые неудобства в виде отсутствия тепла под сводами стадиона, горячего кофе в пластиковых стаканчиках, шерстяных пледов, обычно выдаваемых внагрузку к билету. В конце концов, даже в субтропическом Сочи зиму никто не отменял.
Все равно это будет праздник – если уж не духа, то спорта. И мы восхитимся новыми олимпийскими рекордами, что будет являть собой наивысшую справедливость: четыре года изматывающего труда спортсменов, тренеров, врачей, технарей просто обязаны компенсироваться если уж не олимпийским золотом, то хотя бы участием. И я, в отличие от многих, желаю российской сборной достоинства даже тогда, когда российские телеканалы будут захлебываться от восторга по случаю "наших на пьедестале": Сочи научил меня отличать радость и гордость от надрывной сервильности губерниевых.
По странному стечению обстоятельств 7 февраля стал датой, когда я опубликовал свой первый "предолимпийский" текст о злоупотреблениях в местном ГИБДД. Тогда я еще напитывался пахучим озоном Мацесты и ходил по городу с вечно заложенными ушами от разряженного горного воздуха.
Позже объективы фотоаппарата или видеокамеры уже не упускали из виду людей, события, даты. Я – баловень мегаполисов – отказывался думать, что встану на защиту патриархального городка, на моих глазах превращающегося в безликое царство хай-тека. Или что в будущей столице всемирного спортивного форума столкнусь со средневековым варварством, когда людей подвергали бесчеловечным пыткам только лишь за то, что они требовали законную зарплату. Когда древних, как и сама эта земля, стариков вышвыривали из саманных изб только лишь потому, что по замыслу олимпийских строителей на месте поселка должна была пролегать автотрасса. Когда столетние самшитники вырубались лишь потому, что мешали возводить дорогу к резиденции главы государства.
Из таких "когда" можно скомпилировать собственные "Сто лет одиночества", героями которого будут согнанные со своих земель черкесы, лишившиеся родины таджики, узбеки, армяне, абхазцы, которых Олимпиада сделала своим рабами.
Но вряд ли они сойдут со страниц "олимпийского" романа, потому что российское государство вытерло их из памяти, как отработанный файл, освободив место для победных филиппик. При этом оно не погнушалось не только людьми, но даже собаками, которых сотнями уничтожает живодерня с трогательным названием "Бася".
Нынче в Сочи все так: любое свинство творится с милейшим выражением лица. Улыбчивые полицейские заламывают руки экологам, приветливые спецслужбисты устраивают обструкцию правозащитникам, румяный мэр называет "врагом народа" всякого, кто имеет свой взгляд на действительность. Вам улыбаются в кабинетах чиновников, на ресепшне, в сервисных службах, у рамок металлоискателей. И всюду в вас видят если не бомбиста, то, по меньшей мере, Навального.
Вам весело отказывают в праве на сочинскую регистрацию, на экстренное медицинское обслуживание. Вам даже болельщиком не позволяют быть с куртуазным оскалом гейши. Человеческие улыбки словно бы срисованы с губ олимпийских талисманов – они так всеобъемлюще глупы, что граничат с неврозом.
И все же спорт состоится. Для кого-то он станет праздником, для кого-то – огорчением, что, впрочем, не отменяет торжества по сути. На пару недель две трети планеты превратится в тотализатор, а одна треть будет смотреть на остальных как на сумасшедших, внутренне сожалея, что не отравлена вирусом болельщика. На эту пару недель страна забудет о путиных, ротенбергах, грефах, потаниных, якуниных, ежедневно ударяясь в беспробудный запой азарта.
Каким будет похмелье – пока никто не задумывается. Обернется ли оно новыми репрессиями, или опьяненный искомым успехом Кремль ослабит поводья; окупятся ли космические затраты налогоплательщиков, или долги корпораций будут списаны под сурдину картельных сговоров. Вряд ли сегодня эти вопросы заботят обычных сочинцев, для которых Олимпиада стала бесконечно чужой. В конце концов, все это тоже можно пережить. "Главное, чтоб не было войны".
Сегодня у Эрнста еще есть время приносить извинения западным журналистам, мерзнущим на цементных эспланадах под картонной крышей двухразового стадиона "Фишт". За 10 тысяч рублей, эквивалентных одному билету на церемонию открытия Игр, можно потерпеть пустяковые неудобства в виде отсутствия тепла под сводами стадиона, горячего кофе в пластиковых стаканчиках, шерстяных пледов, обычно выдаваемых внагрузку к билету. В конце концов, даже в субтропическом Сочи зиму никто не отменял.
Все равно это будет праздник – если уж не духа, то спорта. И мы восхитимся новыми олимпийскими рекордами, что будет являть собой наивысшую справедливость: четыре года изматывающего труда спортсменов, тренеров, врачей, технарей просто обязаны компенсироваться если уж не олимпийским золотом, то хотя бы участием. И я, в отличие от многих, желаю российской сборной достоинства даже тогда, когда российские телеканалы будут захлебываться от восторга по случаю "наших на пьедестале": Сочи научил меня отличать радость и гордость от надрывной сервильности губерниевых.
Сочи научил меня отличать радость и гордость от надрывной сервильности губерниевых
Позже объективы фотоаппарата или видеокамеры уже не упускали из виду людей, события, даты. Я – баловень мегаполисов – отказывался думать, что встану на защиту патриархального городка, на моих глазах превращающегося в безликое царство хай-тека. Или что в будущей столице всемирного спортивного форума столкнусь со средневековым варварством, когда людей подвергали бесчеловечным пыткам только лишь за то, что они требовали законную зарплату. Когда древних, как и сама эта земля, стариков вышвыривали из саманных изб только лишь потому, что по замыслу олимпийских строителей на месте поселка должна была пролегать автотрасса. Когда столетние самшитники вырубались лишь потому, что мешали возводить дорогу к резиденции главы государства.
Из таких "когда" можно скомпилировать собственные "Сто лет одиночества", героями которого будут согнанные со своих земель черкесы, лишившиеся родины таджики, узбеки, армяне, абхазцы, которых Олимпиада сделала своим рабами.
Но вряд ли они сойдут со страниц "олимпийского" романа, потому что российское государство вытерло их из памяти, как отработанный файл, освободив место для победных филиппик. При этом оно не погнушалось не только людьми, но даже собаками, которых сотнями уничтожает живодерня с трогательным названием "Бася".
Нынче в Сочи все так: любое свинство творится с милейшим выражением лица. Улыбчивые полицейские заламывают руки экологам, приветливые спецслужбисты устраивают обструкцию правозащитникам, румяный мэр называет "врагом народа" всякого, кто имеет свой взгляд на действительность. Вам улыбаются в кабинетах чиновников, на ресепшне, в сервисных службах, у рамок металлоискателей. И всюду в вас видят если не бомбиста, то, по меньшей мере, Навального.
И все же спорт состоится. Для кого-то он станет праздником, для кого-то – огорчением, что, впрочем, не отменяет торжества по сути
И все же спорт состоится. Для кого-то он станет праздником, для кого-то – огорчением, что, впрочем, не отменяет торжества по сути. На пару недель две трети планеты превратится в тотализатор, а одна треть будет смотреть на остальных как на сумасшедших, внутренне сожалея, что не отравлена вирусом болельщика. На эту пару недель страна забудет о путиных, ротенбергах, грефах, потаниных, якуниных, ежедневно ударяясь в беспробудный запой азарта.
Каким будет похмелье – пока никто не задумывается. Обернется ли оно новыми репрессиями, или опьяненный искомым успехом Кремль ослабит поводья; окупятся ли космические затраты налогоплательщиков, или долги корпораций будут списаны под сурдину картельных сговоров. Вряд ли сегодня эти вопросы заботят обычных сочинцев, для которых Олимпиада стала бесконечно чужой. В конце концов, все это тоже можно пережить. "Главное, чтоб не было войны".