Посол США Майкл Макфол вскоре покинет Россию
Известие об отставке американского посла в России Майкла Макфола вызвало живой отклик среди российской публики, что лишний раз подтвердило неиссякаемый интерес к происходящему в комплексе зданий, раскинувшемся между Большим Девятинским переулком и Новинским бульваром в Москве.
Так уж сложилась жизнь, что Макфол стал пятым американским послом в Москве, с которым мне пришлось вместе работать и наблюдать за его взаимодействием с российской публикой. В американской дипломатической традиции существует категория местных сотрудников посольств по всему миру. На них американские дипломаты опираются в своей работе, как в Дании, так и в Африке, в Казахстане, Швейцарии и Австралии. В посольстве США в Москве работает примерно 800 российских сотрудников. Это и водители, и охранники, и специалисты политического или экономического отдела. Первым американским послом, с которым я начинал ездить по России в качестве сотрудника пресс-службы, был Томас Пикеринг. С Джимом Коллинзом был в Рязани. Александра Вершбоу сопровождал в поездках в Брянск, Казань и в Нижний Новгород. С Уильямом Бёрнсом проехал от Байкала до Волгограда. С Джоном Байерли в качестве посла я не работал, но представлял российским журналистам его легендарного отца – единственного американца, воевавшего в Красной Армии, – когда тот приезжал в Москву.
В череде американских послов в Москве, каждый из которых был выдающейся и запоминающейся личностью, Макфол выделялся своей непринужденностью и непосредственностью, обычно дипломатам несвойственной. Не случайно один известный российский академик-историк в приватном разговоре со мной назвал его "непротокольным послом". Назначая Макфола в Москву, молодой президент США, жаждущий перемен к лучшему, несомненно, хотел сделать смелый и нетрадиционный шаг, стремясь вывести российско-американские отношения из состояния глубокого кризиса.
Бывалые и опытные практики дипломатии, конечно, воспринимали этот ход с некоторым скептицизмом. В американской дипломатической службе у России уже давно нет репутации страны, миссия в которую представляет собой синекуру или возможность большого карьерного скачка. Остались в далеких 1990-х годах времена, когда служба в России была для дипломатов шансом на успех. Сейчас это тяжелая работа, которую приходиться делать, преодолевая жуткие условия российской жизни – дороговизну, преступность, коррупцию. За последние годы в России сложилась обстановка глубочайшей подозрительности к намерениям Америки, шпиономания, принявшая формы истерии, произошла реабилитация всех советских пережитков, воспроизвелась глубочайшая косность в отношении иностранцев, расцвела ксенофобия, доходящая до уровня паранойи.
Задачей Макфола было бросить вызов этим реалиям и попытаться доказать, что мир стал другим в условиях интернета, когда каждый может высказываться и говорить все, что думает. При помощи новых технологий, фейсбука и твиттера американский посол в Москве стал доступен практически каждому человеку, присутствующему в глобальной сети. Одним из откликов на отъезд Макфола был такой: "Спасибо вам, господин посол, вы стали самым доступным американским послом из всех, кого мы помним!". Может быть, это самая лучшая оценка, невзирая на то, что по формальным признакам многим кажется, что миссия Макфола в Москву не удалась.
На самом деле, каким я его знаю, Макфол именно такой человек: готовый разговаривать с каждым, кто к нему обратился. Вежливый, готовый ответить на просьбу или пожелание, задумывающийся о том, как исправить ситуацию к лучшему. Настоящий американский интеллектуал, который привык работать со студентами, решать теоретические вопросы и считать, что все люди стремятся к добру и счастью. Возможно, в этом была некоторая наивность.
Травля, которую устроили Макфолу по приезде в Москву, застала его врасплох, стала полной неожиданностью для человека, который всю жизнь занимался Россией. И, в общем, относился к России с симпатией. Но народ наш, как говорил писатель Виктор Астафьев, "уж больно не французистый". Псевдожурналисты, контролирующийся спецслужбами телеканал, какие-то ряженные проплаченные казаки, все хотели внести свой вклад в крики "Ату его! Ату!". И поэтому им была брошена в сердцах фраза про дикую страну, о чем он впоследствии пожалел. И в этом не вина его, а беда.
Мне довелось тесно работать с одним из предшественников Макфола на посту посла в Москве Уильямом Бёрнсом. Он прекрасно владел русским языком и, что очень интересно, обладал большим опытом работы на Ближнем Востоке. Когда ему задавали вопрос о росте антиамериканских настроений в России, он неизменно отвечал вопросом на вопрос: "А бывали ли вы когда-нибудь на Ближнем Востоке?" В этом ответе содержалась глубокая мысль о том, что все познается в сравнении. Бёрнс был любим широкой публикой и российской бюрократией. Уехал он из Москвы, кстати, тоже преждевременно, но с большим повышением. Сейчас он занимает самый высокий пост в госдепе, который только может занять карьерный дипломат.
Бёрнс супертщательно выбирал слова, проверял и перепроверял свои выступления с кем-то из русских сотрудников американского посольства в Москве и был крайне осторожен. В своих выступлениях перед коллективом посольства он иногда произносил такую фразу: "Россия – это не та страна, где можно решить вопрос при помощи сообщения по электронной почте". Впрочем, у каждого свой стиль. Бёрнс никогда не давал интервью на ходу. Каждая встреча с прессой должна была быть тщательно подготовлена и в качестве и безошибочности конечного продукта, уходившего в эфир или попадавшего на бумагу, должны были быть уверены все стороны.
Во времена Бёрнса декан факультета журналистики МГУ Ясен Николаевич Засурский, желая поддержать светскую беседу, спросил меня: "Ну, как там поживает американский посол?" Зная пристрастие декана моей альма-матер к прямым и честным ответам, я сказал: "Сидит под медным тазом, накрылся им и не высовывается". "И это очень правильно", – сказал Засурский, который, как известно, поставил рекорд политического долголетия и оставался деканом на протяжении десятилетий. "В нашей стране только так и можно, и нужно", – сказал он.
Злорадная реакция на отъезд Макфола в том смысле, что его миссия провалилась и что "перезагрузка" российско-американских отношений потерпела крах, говорит не столько о неудаче "непротокольного посла", сколько о стране, которая оказалась не готова принять современного и самостоятельно мыслящего западного профессора, обладающего передовым стилем, выдвигающего новые идеи, формы сотрудничества. И, конечно, пытающегося идти вопреки стереотипам и сложившимся догмам. Пройдет время, и Макфола вспомнят как луч надежды, посланный американцами российскому народу.
Тем временем, отношения между двумя странами не будут стоять на месте. Они будут идти вперед по законам жизни. Приедет новый американский посол в Москву. По моей оценке, это будет женщина, которой, надеюсь, по российской традиции, все-таки не будут так откровенно и бесстыдно хамить, как хамили Макфолу.
Так уж сложилась жизнь, что Макфол стал пятым американским послом в Москве, с которым мне пришлось вместе работать и наблюдать за его взаимодействием с российской публикой. В американской дипломатической традиции существует категория местных сотрудников посольств по всему миру. На них американские дипломаты опираются в своей работе, как в Дании, так и в Африке, в Казахстане, Швейцарии и Австралии. В посольстве США в Москве работает примерно 800 российских сотрудников. Это и водители, и охранники, и специалисты политического или экономического отдела. Первым американским послом, с которым я начинал ездить по России в качестве сотрудника пресс-службы, был Томас Пикеринг. С Джимом Коллинзом был в Рязани. Александра Вершбоу сопровождал в поездках в Брянск, Казань и в Нижний Новгород. С Уильямом Бёрнсом проехал от Байкала до Волгограда. С Джоном Байерли в качестве посла я не работал, но представлял российским журналистам его легендарного отца – единственного американца, воевавшего в Красной Армии, – когда тот приезжал в Москву.
В череде американских послов в Москве, каждый из которых был выдающейся и запоминающейся личностью, Макфол выделялся своей непринужденностью и непосредственностью, обычно дипломатам несвойственной. Не случайно один известный российский академик-историк в приватном разговоре со мной назвал его "непротокольным послом". Назначая Макфола в Москву, молодой президент США, жаждущий перемен к лучшему, несомненно, хотел сделать смелый и нетрадиционный шаг, стремясь вывести российско-американские отношения из состояния глубокого кризиса.
Бывалые и опытные практики дипломатии, конечно, воспринимали этот ход с некоторым скептицизмом. В американской дипломатической службе у России уже давно нет репутации страны, миссия в которую представляет собой синекуру или возможность большого карьерного скачка. Остались в далеких 1990-х годах времена, когда служба в России была для дипломатов шансом на успех. Сейчас это тяжелая работа, которую приходиться делать, преодолевая жуткие условия российской жизни – дороговизну, преступность, коррупцию. За последние годы в России сложилась обстановка глубочайшей подозрительности к намерениям Америки, шпиономания, принявшая формы истерии, произошла реабилитация всех советских пережитков, воспроизвелась глубочайшая косность в отношении иностранцев, расцвела ксенофобия, доходящая до уровня паранойи.
Задачей Макфола было бросить вызов этим реалиям и попытаться доказать, что мир стал другим в условиях интернета, когда каждый может высказываться и говорить все, что думает. При помощи новых технологий, фейсбука и твиттера американский посол в Москве стал доступен практически каждому человеку, присутствующему в глобальной сети. Одним из откликов на отъезд Макфола был такой: "Спасибо вам, господин посол, вы стали самым доступным американским послом из всех, кого мы помним!". Может быть, это самая лучшая оценка, невзирая на то, что по формальным признакам многим кажется, что миссия Макфола в Москву не удалась.
На самом деле, каким я его знаю, Макфол именно такой человек: готовый разговаривать с каждым, кто к нему обратился. Вежливый, готовый ответить на просьбу или пожелание, задумывающийся о том, как исправить ситуацию к лучшему. Настоящий американский интеллектуал, который привык работать со студентами, решать теоретические вопросы и считать, что все люди стремятся к добру и счастью. Возможно, в этом была некоторая наивность.
Травля, которую устроили Макфолу по приезде в Москву, застала его врасплох, стала полной неожиданностью для человека, который всю жизнь занимался Россией. И, в общем, относился к России с симпатией. Но народ наш, как говорил писатель Виктор Астафьев, "уж больно не французистый". Псевдожурналисты, контролирующийся спецслужбами телеканал, какие-то ряженные проплаченные казаки, все хотели внести свой вклад в крики "Ату его! Ату!". И поэтому им была брошена в сердцах фраза про дикую страну, о чем он впоследствии пожалел. И в этом не вина его, а беда.
Мне довелось тесно работать с одним из предшественников Макфола на посту посла в Москве Уильямом Бёрнсом. Он прекрасно владел русским языком и, что очень интересно, обладал большим опытом работы на Ближнем Востоке. Когда ему задавали вопрос о росте антиамериканских настроений в России, он неизменно отвечал вопросом на вопрос: "А бывали ли вы когда-нибудь на Ближнем Востоке?" В этом ответе содержалась глубокая мысль о том, что все познается в сравнении. Бёрнс был любим широкой публикой и российской бюрократией. Уехал он из Москвы, кстати, тоже преждевременно, но с большим повышением. Сейчас он занимает самый высокий пост в госдепе, который только может занять карьерный дипломат.
Бёрнс супертщательно выбирал слова, проверял и перепроверял свои выступления с кем-то из русских сотрудников американского посольства в Москве и был крайне осторожен. В своих выступлениях перед коллективом посольства он иногда произносил такую фразу: "Россия – это не та страна, где можно решить вопрос при помощи сообщения по электронной почте". Впрочем, у каждого свой стиль. Бёрнс никогда не давал интервью на ходу. Каждая встреча с прессой должна была быть тщательно подготовлена и в качестве и безошибочности конечного продукта, уходившего в эфир или попадавшего на бумагу, должны были быть уверены все стороны.
Во времена Бёрнса декан факультета журналистики МГУ Ясен Николаевич Засурский, желая поддержать светскую беседу, спросил меня: "Ну, как там поживает американский посол?" Зная пристрастие декана моей альма-матер к прямым и честным ответам, я сказал: "Сидит под медным тазом, накрылся им и не высовывается". "И это очень правильно", – сказал Засурский, который, как известно, поставил рекорд политического долголетия и оставался деканом на протяжении десятилетий. "В нашей стране только так и можно, и нужно", – сказал он.
Злорадная реакция на отъезд Макфола в том смысле, что его миссия провалилась и что "перезагрузка" российско-американских отношений потерпела крах, говорит не столько о неудаче "непротокольного посла", сколько о стране, которая оказалась не готова принять современного и самостоятельно мыслящего западного профессора, обладающего передовым стилем, выдвигающего новые идеи, формы сотрудничества. И, конечно, пытающегося идти вопреки стереотипам и сложившимся догмам. Пройдет время, и Макфола вспомнят как луч надежды, посланный американцами российскому народу.
Тем временем, отношения между двумя странами не будут стоять на месте. Они будут идти вперед по законам жизни. Приедет новый американский посол в Москву. По моей оценке, это будет женщина, которой, надеюсь, по российской традиции, все-таки не будут так откровенно и бесстыдно хамить, как хамили Макфолу.