75-летний ограничительный срок на доступ к "личным" документам из архивов ФСБ мешает историкам
Конституционный суд России опубликовал на своем сайте отказ в дальнейшем рассмотрении жалобы петербургского писателя и историка Михаила Золотоносова на то, что Федеральный закон "Об архивном деле в РФ" в части 3 статьи 25 нарушает его конституционное право на доступ к информации. Тем самым Конституционный суд РФ установил 75-летний ограничительный срок на доступ к документам, которые могут содержать сведения о личной и семейной тайне. При этом законодательно эти понятия не определены. Одновременно с 23 февраля вступает в силу новый указ ФСБ России, регламентирующий порядок выдачи гражданам архивных справок или копий архивных документов, причем в этом указе сохранено то же 75-летнее ограничение на доступ к документам, содержащим сведения о личной и семейной тайне.
Михаил Золотоносов совместно с юристами из Фонда свободы информации в течение трех последних лет готовил жалобу в Конституционный суд РФ – в надежде добиться четкого законодательного определения формулировки понятия "личная и семейная тайна". Именно эта формулировка в части 3 статьи 25 Федерального закона "Об архивном деле в РФ" ограничивает на 75 лет доступ к архивным сведениям о том или ином человеке. Причем получить этот доступ можно, лишь представив в архив нотариально заверенное разрешение самого человека, чье имя фигурирует в документе, или, в случае его смерти, разрешение его потомков. Юристы Фонда свободы информации намерены продолжать бороться за изменение этой статьи уже в Европейском суде по правам человека. О том, как действовал и действует этот закон, превращающий в абсурд исторические изыскания, рассказывает Михаил Золотоносов:
– Когда я работал в Центральном архиве историко-политических документов, бывшем архиве Ленинградского обкома КПСС, и смотрел стенограммы Ленинградской писательской организации за 40-е, 50-е, 60-е годы, то в каждом деле оказывались страницы, которые было запрещено изучать. Сотрудники архива объясняли это тем, что там содержатся сведения, составляющие личную или семейную тайну. Все мои попытки доказать вначале в архиве, а затем и в судах абсурдность подобного заявления – ведь какой семейной или личной тайной могут быть данные о человеке, обсуждаемые на партийном собрании, где сидят 300 человек? – успехом не увенчались. Мои заявления никто не рассматривал. В ответ мне говорили, что, мол, "да, тогда это не было личной тайной, а сейчас стало". Мне предлагали связываться с наследниками всех упомянутых на засекреченной странице людей и получать от них нотариально заверенные разрешения для ознакомления с этой страницей. Представьте себе, что на какой-нибудь странице упомянуто 20 фамилий. Надо найти 20 наследников, и т.д. Практически это абсурдное положение, но оно логически вытекает из части 3 статьи 25 закона "Об архивном деле РФ". По сути же это – издевательство. В результате, пройдя три суда, мы накопили достаточно выразительную правоприменительную практику, и я подал жалобу в Конституционный суд РФ на то, чтобы эту статью или истолковали, или изменили. Конституционный суд довольно быстро написал определение, которое выставил на своем сайте. Из него следует только одно: то, что нашу аргументацию в Конституционном суде если и читали, то сделали вид, что нет. В этом определении нет даже обсуждения этой аргументации. В нем механически нам переписали часть 3 ст. 25 закона "Об архивном деле в РФ", то, что мы знали.
Пример того, как Федеральный закон "Об архивном деле в РФ" работает против историков – резонансное дело профессора Северного (Арктического) федерального университета Михаила Супруна, который занимался сбором сведений о советских репрессиях против немцев и поляков. В 2011 году против него было возбуждено уголовное дело по ст. 137 УК РФ, определяющей наказание "за незаконный сбор и распространение сведений о частной жизни лица, составляющих его личную и семейную тайну". Михаил Супрун не был привлечен к ответственности только в связи с истечением срока давности его дела. В поисках истины он дошел до Европейского суда по правам человека, который уже в этом году будет рассматривать его историю.
Директор Фонда свободы информации Иван Павлов отмечает, что проблема состоит в том, чтобы понять: какие же сведения могут составлять личную или семейную тайну:
– Руководствуясь какими критериями, мы должны относить те или иные сведения к личной или семейной тайне? Ответ на эти вопросы должен дать законодатель. На сегодня в законах РФ не указано, какие сведения могут быть отнесены к семейной или личной тайне. Законодатель побеспокоился о государственной тайне, о коммерческой тайне, о банковской тайне. У нас тайн много, и они, так или иначе, раскрыты в тех или иных законах. А с личной и семейной тайной – пробел.
Что и как сегодня власть относит к сведениям, составляющим личную и семейную тайну? Особенно – личную и семейную тайну бывших советских партийных руководителей? Михаил Золотоносов поясняет:
– Вот пример. В Петербурге в Архиве литературы и искусства взяли и один лист упаковали в конверт, прошили его суровыми нитками и засекретили. А это была характеристика писателя Мирошниченко, главного злодея 1937 года. Он был секретарем парторганизации Ленинградского союза писателей и лично посадил человек сорок писателей. И вот его характеристика, причем она была дана ему уже в 60-е годы, у них оказалась личной тайной. То есть на самом деле, и решением Конституционного суда это подтверждено, они прячут в такие конверты и не дают смотреть не то, что является личной и семейной тайной, они прячут компрометирующую информацию. Дали писателю орден – это не скрывают. А вот попал он в вытрезвитель – это уже семейная тайна. А то, что она обсуждалась на партийном собрании, это – ничего не значит.
Но есть и еще одно препятствие для историка или журналиста, пытающегося получить информацию из российских архивов. Это препятствие – необходимость снятия секретности с документов, содержащих сведения, составляющих государственную тайну. Кстати, срок засекречивания сведений, составляющих государственную тайну, не должен превышать 30 лет. Михаил Золотоносов рассказывает о тяготах рассекречивания таких документов, с которыми сталкиваются российские историки:
– По закону о государственной тайне документы засекречиваются на 30 лет. По прошествии этого срока в России они автоматически не рассекречиваются, как это принято в других странах. Существуют специальные комиссии, например Комиссия по рассекречиванию документов при губернаторе Санкт-Петербурга, или такая же комиссия в Москве при Президенте РФ. Я как исследователь должен подавать в такие комиссии нижайшую просьбу о том, чтобы тот или иной документ рассекретили. Мое заявление рассматривается в течение нескольких месяцев. Все растягивается до бесконечности, исследование превращается в какую-то пытку!
23 февраля вступает в силу Приказ ФСБ РФ №459 "Об утверждении административного регламента Федеральной службы безопасности РФ по предоставлению государственной услуги по выдаче архивных справок или копий архивных документов". Теперь запрос на выдачу архивных материалов можно подавать либо лично, либо через электронную почту. Платить за это не надо. Рассматриваться запросы должны в течение 30 календарных дней. Определены четко в приказе основания для отказов в выдаче архивной справки или выписки. Конечно, одной из причин отказа является защита личной или семейной тайны граждан. Впрочем, историки и писатели особо и не верят в то, что архивы ФСБ будут открыты для исследователей, продолжает Михаил Золотоносов:
– С ФСБ история особая – потому что мы совершенно не знаем, что есть у них в архивах. Если они что-то не захотят дать, то они просто отвечают, что у них этого нет. Мы не имеем независимо опубликованных описей или списков документов, хранящихся в их архивах. Недавно, например, Росархив через интернет опубликовал часть архива Сталина. Часть документов была оставлена на секретном хранении, а часть – вроде не секретная, но не сканированы страницы. То есть громогласно объявили, что весь архив Сталина теперь доступен через интернет, а на самом деле то, что касается 1936, 1937, 1938 годов, все скрыто. Это – Росархив. Тем более ФСБ, которая, я не знаю по каким соображениям и по чьим командам, все, что компрометирует советскую власть, все тщательно скрывает.
Михаил Золотоносов совместно с юристами из Фонда свободы информации в течение трех последних лет готовил жалобу в Конституционный суд РФ – в надежде добиться четкого законодательного определения формулировки понятия "личная и семейная тайна". Именно эта формулировка в части 3 статьи 25 Федерального закона "Об архивном деле в РФ" ограничивает на 75 лет доступ к архивным сведениям о том или ином человеке. Причем получить этот доступ можно, лишь представив в архив нотариально заверенное разрешение самого человека, чье имя фигурирует в документе, или, в случае его смерти, разрешение его потомков. Юристы Фонда свободы информации намерены продолжать бороться за изменение этой статьи уже в Европейском суде по правам человека. О том, как действовал и действует этот закон, превращающий в абсурд исторические изыскания, рассказывает Михаил Золотоносов:
Какой семейной или личной тайной могут быть данные, обсуждаемые на партийном собрании, где сидят 300 человек?
Пример того, как Федеральный закон "Об архивном деле в РФ" работает против историков – резонансное дело профессора Северного (Арктического) федерального университета Михаила Супруна, который занимался сбором сведений о советских репрессиях против немцев и поляков. В 2011 году против него было возбуждено уголовное дело по ст. 137 УК РФ, определяющей наказание "за незаконный сбор и распространение сведений о частной жизни лица, составляющих его личную и семейную тайну". Михаил Супрун не был привлечен к ответственности только в связи с истечением срока давности его дела. В поисках истины он дошел до Европейского суда по правам человека, который уже в этом году будет рассматривать его историю.
Директор Фонда свободы информации Иван Павлов отмечает, что проблема состоит в том, чтобы понять: какие же сведения могут составлять личную или семейную тайну:
На сегодня в законах РФ не указано, какие сведения могут быть отнесены к семейной или личной тайне
Что и как сегодня власть относит к сведениям, составляющим личную и семейную тайну? Особенно – личную и семейную тайну бывших советских партийных руководителей? Михаил Золотоносов поясняет:
– Вот пример. В Петербурге в Архиве литературы и искусства взяли и один лист упаковали в конверт, прошили его суровыми нитками и засекретили. А это была характеристика писателя Мирошниченко, главного злодея 1937 года. Он был секретарем парторганизации Ленинградского союза писателей и лично посадил человек сорок писателей. И вот его характеристика, причем она была дана ему уже в 60-е годы, у них оказалась личной тайной. То есть на самом деле, и решением Конституционного суда это подтверждено, они прячут в такие конверты и не дают смотреть не то, что является личной и семейной тайной, они прячут компрометирующую информацию. Дали писателю орден – это не скрывают. А вот попал он в вытрезвитель – это уже семейная тайна. А то, что она обсуждалась на партийном собрании, это – ничего не значит.
Они прячут в такие конверты и не дают смотреть не то, что является личной и семейной тайной, – они прячут компрометирующую информацию
Но есть и еще одно препятствие для историка или журналиста, пытающегося получить информацию из российских архивов. Это препятствие – необходимость снятия секретности с документов, содержащих сведения, составляющих государственную тайну. Кстати, срок засекречивания сведений, составляющих государственную тайну, не должен превышать 30 лет. Михаил Золотоносов рассказывает о тяготах рассекречивания таких документов, с которыми сталкиваются российские историки:
– По закону о государственной тайне документы засекречиваются на 30 лет. По прошествии этого срока в России они автоматически не рассекречиваются, как это принято в других странах. Существуют специальные комиссии, например Комиссия по рассекречиванию документов при губернаторе Санкт-Петербурга, или такая же комиссия в Москве при Президенте РФ. Я как исследователь должен подавать в такие комиссии нижайшую просьбу о том, чтобы тот или иной документ рассекретили. Мое заявление рассматривается в течение нескольких месяцев. Все растягивается до бесконечности, исследование превращается в какую-то пытку!
23 февраля вступает в силу Приказ ФСБ РФ №459 "Об утверждении административного регламента Федеральной службы безопасности РФ по предоставлению государственной услуги по выдаче архивных справок или копий архивных документов". Теперь запрос на выдачу архивных материалов можно подавать либо лично, либо через электронную почту. Платить за это не надо. Рассматриваться запросы должны в течение 30 календарных дней. Определены четко в приказе основания для отказов в выдаче архивной справки или выписки. Конечно, одной из причин отказа является защита личной или семейной тайны граждан. Впрочем, историки и писатели особо и не верят в то, что архивы ФСБ будут открыты для исследователей, продолжает Михаил Золотоносов:
С ФСБ история особая – потому что мы совершенно не знаем, что есть у них в архивах
– С ФСБ история особая – потому что мы совершенно не знаем, что есть у них в архивах. Если они что-то не захотят дать, то они просто отвечают, что у них этого нет. Мы не имеем независимо опубликованных описей или списков документов, хранящихся в их архивах. Недавно, например, Росархив через интернет опубликовал часть архива Сталина. Часть документов была оставлена на секретном хранении, а часть – вроде не секретная, но не сканированы страницы. То есть громогласно объявили, что весь архив Сталина теперь доступен через интернет, а на самом деле то, что касается 1936, 1937, 1938 годов, все скрыто. Это – Росархив. Тем более ФСБ, которая, я не знаю по каким соображениям и по чьим командам, все, что компрометирует советскую власть, все тщательно скрывает.