Число французских джихадистов, едущих воевать в Сирию, резко возросло
Франции с ее колониальной историей и самой крупной в Европе мусульманской общиной давно известно такое явление, как отъезд за рубеж доморощенных исламистов – вести "священную войну" против "неверных". Этот феномен, однако, никогда не достигал здесь таких масштабов, как за три года сирийского конфликта. Раньше речь шла о единичных случаях и личном рвении отдельных фанатично настроенных мусульман. Теперь ситуация меняется – и не в лучшую сторону.
Затяжная гражданская война в Сирии обеспечила французские спецслужбы работой на месяцы вперед. Как сообщил на днях глава МВД Франции Мануэль Вальс, с марта 2011 года, когда в Сирии началось восстание против режима президента Башара Асада, уже примерно 700 французов и постоянных жителей страны имели отношение к этой войне – они либо побывали на ней, либо по меньшей мере готовились туда отправиться. На сегодняшний день, сообщил министр, в Сирии против сил Асада воюют около 250 "воинов ислама" из Франции. Несколько десятков из них – несовершеннолетние. Причем речь идет как о выходцах из мусульманских семей, так и о подростках, принявших ислам. Несколько десятков французов уже погибли в этом противостоянии.
Этот факт не только не останавливает будущих шахидов из Франции, а напротив, подстегивает их желание уехать в Сирию. В беседе с радиостанцией Europe1 Абу Шахид (псевдоним), 29-летний француз, находящийся в Халебе (Сирия) и уже более 10 месяцев воюющий с силами Асада в составе одной из наиболее радикальных исламистских группировок – "Исламское государство Ирака и Леванта", рассказал о мотивах французских джихадистов:
– Я приехал из Франции, я – сын Франции, я родился во Франции, и благодаря французской демократической системе понял, насколько неидеальны людские законы. Ранее я хотел поехать воевать в Афганистан, но путь туда был перекрыт. Затем пытался попасть в Мали, и вот теперь я здесь. Для меня это – духовный демарш, цель которого – война и только война. Для Сирии мы желаем одного – чтобы в ней правили исключительно законы Аллаха. По сути, речь идет о войне между исламом и всеми остальными системами правления. Вернусь ли я во Францию? Это не входит в мои планы. Я намерен умереть здесь шахидом. Я не намерен возвращаться, но что касается будущих поколений – мы доберемся и до Парижа.
15-летняя школьница Нора из Авиньона – девушка из придерживавшейся исламских традиций, но не фанатичной семьи выходцев из Марокко. Нора увлеклась исламистскими интернет-сайтами, облачилась в мусульманский платок и, не сказав ни слова родным, в начале февраля ушла из дома. Позвонив затем брату и родителям, Нора сообщила, что находится в Сирии и возвращаться не собирается, поскольку уже слишком вовлечена "в общемусульманское дело". В беседе с журналистами телеканала TF1 одноклассница Норы – Мирьям рассказала о стремительных переменах, произошедших с ее подругой:
– Во всем, что касалось ислама и священной войны, наши взгляды сильно расходились. По ее мнению, это вещь обязательная, нужно обязательно принять в этой войне участие, она идет во имя Аллаха. Нора хотела уехать в мусульманскую страну, чтобы иметь возможность практиковать свою религию так, как считает нужным.
Мохаммед Али Адрауи, сотрудник European University Institute, специалист по вопросам радикального ислама во Франции и Европе, в интервью Радио Свобода отмечает, насколько сложно свести в одну категорию тех, кто отправляется в Сирию, чтобы вести джихад:
– В первую очередь надо сказать, что речь идет о людях, воспринимающих понятие "джихад" буквально. Они считают, что должны воевать, чтобы защитить свою религию. Это люди, которыми в первую очередь движет желание добиться справедливости – так, как они ее понимают. Мир в их глазах делится на национальную, региональную и международную арены, на которых происходит притеснение их собратьев по вере. Отсюда – феномен солидарности. Во Франции на сегодняшний день это чувство разделяют многие мусульмане, находящиеся в поиске общей идеи, которую они могли бы отстаивать. Эту общую идею некоторые из них находят в радикальном исламе, и она приводит их в Сирию, где они воюют против нелегитимного, по их мнению, режима Башара Асада. Похожая ситуация была с теми, кто в 80-е годы отправлялся в Афганистан воевать против советских войск, а в 90-е – в Боснию и Герцеговину сражаться с сербами и хорватами, и в Чечню – воевать с русскими. Аналогичной была ситуация в Ираке, куда с 2003 года джихадисты отправлялись воевать с американцами. В настоящее время ареной таких действий является Сирия. Во Франции есть люди, которых привлекает этот всемирный проект противостояния тем, кого они считают агрессорами. Самих же себя они видят как бойцов за права угнетенных, – говорит Мохаммед Али Адрауи.
– Среди них есть выходцы из семей иммигрантов, но есть и этнические французы, принявшие ислам и чувствующие политическую и религиозную солидарность с сирийским народом. Точное определение этой категории дать очень сложно, но всех их привлекает идея насилия. Это частично объясняет тот факт, что в их числе так много молодых. Хотя, например, в Мали из Франции воевать отправилось немало людей среднего возраста, 40-50 лет. Но сейчас речь идет в первую очередь о молодежи, и эта молодежь находится в процессе стремительной и радикальной политизации. В некоторых случаях весь процесс от момента увлечения идеей до перехода к действиям занимает считаные недели. На мой взгляд, это объясняется стремлением молодых радикалов стать частью ведущейся сейчас всемирной идеологической борьбы. Важную роль в этом процессе играют социальные сети, но есть тут и фактор наставничества, например, в семье или в окружении.
Адрауи считает, тем не менее, что во Франции нет организованной сети, занятой отправкой джихадистов в Сирию:
– Насколько мне известно, не существует национальной или транснациональной сети, которая занималась бы формированием отрядов воинов джихада для отправки их в Сирию. Есть небольшие группы, которые координируют свои действия через интернет и способны организовать отъезд в Сирию, но нет одного конкретного координатора, который брал бы едущих под свой контроль с начала до конца, от пункта А до пункта Б.
Чтобы попасть в Сирию, кто-то должен позволить пересечь границу этой страны. В данном случае речь идет о Турции. Почему эти люди не едут с теми же целями, скажем, на палестинские территории? Потому что слишком сложно, практически невозможно, пересечь израильскую границу. В случае же с Сирией джихадисты пользуются тем, что тамошний режим ослаб, и проникают на территорию страны. Кроме того, даже если этот факт не признается на официальном уровне, на практике им просто негласно позволяли туда проехать. Сейчас это происходит уже в меньшей степени, но все еще случается. Почему? Потому что они едут воевать с режимом, неудобным многим странам, в том числе и западным. Проблема возникает, если такие "путешественники" захотят вернуться в страну, из которой они отправились в Сирию.
По словам Адрауи, в интернете можно найти комментарии тех, кто уже совершил подобный вояж, но конкретных инструкций для начинающих джихадистов там нет. По поводу того, как воспринимают подобные действия французские власти, мой собеседник отмечает, что за последние годы юридическая система страны была адаптирована под изменившиеся реалии:
– После терактов 11 сентября 2001 года, и особенно после начала войны в Ираке в 2003 году, в законодательство Франции были введены несколько новых юридических категорий, нацеленных на то, чтобы дать определение таким бойцам. Считать ли их террористами? Это должно было позволить силам правопорядка преследовать таких людей по статье об участии в террористической деятельности. Есть и еще один, скорее не юридический, а политический аспект. Во время допросов таких подследственных выясняется множество фактов и деталей относительно ситуации в пункте их назначения, что само по себе ценно. Такие дела далеко не всегда завершаются обвинительными приговорами, но зато спецслужбы получают ценную информацию, которая затем позволяет им предотвращать другие подобные вояжи. Область эта, однако, полна белых пятен. И если во Франции ведение боевых действий за границей частными лицами является незаконным, то, например, в Бельгии таких людей закон не преследует. Бельгийская юридическая система очень толерантна в отношении граждан, выезжающих на войну в Сирию и другие страны. Там, в отличие от Франции, это не считается преступлением.
Затяжная гражданская война в Сирии обеспечила французские спецслужбы работой на месяцы вперед. Как сообщил на днях глава МВД Франции Мануэль Вальс, с марта 2011 года, когда в Сирии началось восстание против режима президента Башара Асада, уже примерно 700 французов и постоянных жителей страны имели отношение к этой войне – они либо побывали на ней, либо по меньшей мере готовились туда отправиться. На сегодняшний день, сообщил министр, в Сирии против сил Асада воюют около 250 "воинов ислама" из Франции. Несколько десятков из них – несовершеннолетние. Причем речь идет как о выходцах из мусульманских семей, так и о подростках, принявших ислам. Несколько десятков французов уже погибли в этом противостоянии.
Этот факт не только не останавливает будущих шахидов из Франции, а напротив, подстегивает их желание уехать в Сирию. В беседе с радиостанцией Europe1 Абу Шахид (псевдоним), 29-летний француз, находящийся в Халебе (Сирия) и уже более 10 месяцев воюющий с силами Асада в составе одной из наиболее радикальных исламистских группировок – "Исламское государство Ирака и Леванта", рассказал о мотивах французских джихадистов:
– Я приехал из Франции, я – сын Франции, я родился во Франции, и благодаря французской демократической системе понял, насколько неидеальны людские законы. Ранее я хотел поехать воевать в Афганистан, но путь туда был перекрыт. Затем пытался попасть в Мали, и вот теперь я здесь. Для меня это – духовный демарш, цель которого – война и только война. Для Сирии мы желаем одного – чтобы в ней правили исключительно законы Аллаха. По сути, речь идет о войне между исламом и всеми остальными системами правления. Вернусь ли я во Францию? Это не входит в мои планы. Я намерен умереть здесь шахидом. Я не намерен возвращаться, но что касается будущих поколений – мы доберемся и до Парижа.
Для главы МВД Франции Мануэля Валльса рост числа французских джихадистов - причина головной боли
В специальном суде Парижа, рассматривающем дела, связанные с терроризмом, сейчас рассматриваются более 30 дел тех, кто принимал или готовился принять участие в войне в Сирии. По ним проходят около 80 человек, в том числе несколько несовершеннолетних. Французскую общественность потрясло задержание в конце января в Турции двух подростков из Тулузы, 15 и 16 лет, направлявшихся воевать в Сирию. Сейчас они также ждут решения парижского суда. Как сообщили прессе их адвокаты, подростки сотрудничают со следователями, которые в первую очередь желают знать, связаны ли они с организованной системой переправки и распределения будущих джихадистов, с кем и как поддерживали связь и от кого получили деньги на поездку.15-летняя школьница Нора из Авиньона – девушка из придерживавшейся исламских традиций, но не фанатичной семьи выходцев из Марокко. Нора увлеклась исламистскими интернет-сайтами, облачилась в мусульманский платок и, не сказав ни слова родным, в начале февраля ушла из дома. Позвонив затем брату и родителям, Нора сообщила, что находится в Сирии и возвращаться не собирается, поскольку уже слишком вовлечена "в общемусульманское дело". В беседе с журналистами телеканала TF1 одноклассница Норы – Мирьям рассказала о стремительных переменах, произошедших с ее подругой:
– Во всем, что касалось ислама и священной войны, наши взгляды сильно расходились. По ее мнению, это вещь обязательная, нужно обязательно принять в этой войне участие, она идет во имя Аллаха. Нора хотела уехать в мусульманскую страну, чтобы иметь возможность практиковать свою религию так, как считает нужным.
Мохаммед Али Адрауи, сотрудник European University Institute, специалист по вопросам радикального ислама во Франции и Европе, в интервью Радио Свобода отмечает, насколько сложно свести в одну категорию тех, кто отправляется в Сирию, чтобы вести джихад:
– В первую очередь надо сказать, что речь идет о людях, воспринимающих понятие "джихад" буквально. Они считают, что должны воевать, чтобы защитить свою религию. Это люди, которыми в первую очередь движет желание добиться справедливости – так, как они ее понимают. Мир в их глазах делится на национальную, региональную и международную арены, на которых происходит притеснение их собратьев по вере. Отсюда – феномен солидарности. Во Франции на сегодняшний день это чувство разделяют многие мусульмане, находящиеся в поиске общей идеи, которую они могли бы отстаивать. Эту общую идею некоторые из них находят в радикальном исламе, и она приводит их в Сирию, где они воюют против нелегитимного, по их мнению, режима Башара Асада. Похожая ситуация была с теми, кто в 80-е годы отправлялся в Афганистан воевать против советских войск, а в 90-е – в Боснию и Герцеговину сражаться с сербами и хорватами, и в Чечню – воевать с русскими. Аналогичной была ситуация в Ираке, куда с 2003 года джихадисты отправлялись воевать с американцами. В настоящее время ареной таких действий является Сирия. Во Франции есть люди, которых привлекает этот всемирный проект противостояния тем, кого они считают агрессорами. Самих же себя они видят как бойцов за права угнетенных, – говорит Мохаммед Али Адрауи.
Жители сирийского города Хомс. Мирное население больше всего страдает от войны между режимом Асада и повстанцами
То, что объединяет всех доморощенных джихадистов, – это идея, согласно которой необходимо воевать против тех, кто подавляет их собратьев-мусульман, отмечает Адрауи. В остальном у них мало общего:– Среди них есть выходцы из семей иммигрантов, но есть и этнические французы, принявшие ислам и чувствующие политическую и религиозную солидарность с сирийским народом. Точное определение этой категории дать очень сложно, но всех их привлекает идея насилия. Это частично объясняет тот факт, что в их числе так много молодых. Хотя, например, в Мали из Франции воевать отправилось немало людей среднего возраста, 40-50 лет. Но сейчас речь идет в первую очередь о молодежи, и эта молодежь находится в процессе стремительной и радикальной политизации. В некоторых случаях весь процесс от момента увлечения идеей до перехода к действиям занимает считаные недели. На мой взгляд, это объясняется стремлением молодых радикалов стать частью ведущейся сейчас всемирной идеологической борьбы. Важную роль в этом процессе играют социальные сети, но есть тут и фактор наставничества, например, в семье или в окружении.
Адрауи считает, тем не менее, что во Франции нет организованной сети, занятой отправкой джихадистов в Сирию:
– Насколько мне известно, не существует национальной или транснациональной сети, которая занималась бы формированием отрядов воинов джихада для отправки их в Сирию. Есть небольшие группы, которые координируют свои действия через интернет и способны организовать отъезд в Сирию, но нет одного конкретного координатора, который брал бы едущих под свой контроль с начала до конца, от пункта А до пункта Б.
Чтобы попасть в Сирию, кто-то должен позволить пересечь границу этой страны. В данном случае речь идет о Турции. Почему эти люди не едут с теми же целями, скажем, на палестинские территории? Потому что слишком сложно, практически невозможно, пересечь израильскую границу. В случае же с Сирией джихадисты пользуются тем, что тамошний режим ослаб, и проникают на территорию страны. Кроме того, даже если этот факт не признается на официальном уровне, на практике им просто негласно позволяли туда проехать. Сейчас это происходит уже в меньшей степени, но все еще случается. Почему? Потому что они едут воевать с режимом, неудобным многим странам, в том числе и западным. Проблема возникает, если такие "путешественники" захотят вернуться в страну, из которой они отправились в Сирию.
По словам Адрауи, в интернете можно найти комментарии тех, кто уже совершил подобный вояж, но конкретных инструкций для начинающих джихадистов там нет. По поводу того, как воспринимают подобные действия французские власти, мой собеседник отмечает, что за последние годы юридическая система страны была адаптирована под изменившиеся реалии:
– После терактов 11 сентября 2001 года, и особенно после начала войны в Ираке в 2003 году, в законодательство Франции были введены несколько новых юридических категорий, нацеленных на то, чтобы дать определение таким бойцам. Считать ли их террористами? Это должно было позволить силам правопорядка преследовать таких людей по статье об участии в террористической деятельности. Есть и еще один, скорее не юридический, а политический аспект. Во время допросов таких подследственных выясняется множество фактов и деталей относительно ситуации в пункте их назначения, что само по себе ценно. Такие дела далеко не всегда завершаются обвинительными приговорами, но зато спецслужбы получают ценную информацию, которая затем позволяет им предотвращать другие подобные вояжи. Область эта, однако, полна белых пятен. И если во Франции ведение боевых действий за границей частными лицами является незаконным, то, например, в Бельгии таких людей закон не преследует. Бельгийская юридическая система очень толерантна в отношении граждан, выезжающих на войну в Сирию и другие страны. Там, в отличие от Франции, это не считается преступлением.