"Перед нами не случайные отдельные ошибки, а система антипатриотических взглядов, наносящих ущерб развитию нашей литературы и искусства, система, которая должна быть разгромлена". ("Правда", 1949 г.)
Елена Рыковцева: Создается впечатление, что мы сегодня празднуем чужое событие. Это событие происходит на канале «Россия». Создается опять же впечатление, что этот канал отмечает 65-летие знаменитой «правдинской» статьи «Об антипатриотической группе театральных критиков», которая послужила началу кампании по борьбе с «безродными космополитами». Почему возникает подозрение, что ведется такая кампания на гос. каналах — об этом чуть позже. С нами писатель Сергей Каледин. Мы будем говорить о врагах. Мы задаем вам вопрос, уважаемые слушатели: кого вы считаете внутренним врагом Российской Федерации? А начнем со стихотворения 38-го года, которое написал Сергей Михалков.
Он, как хозяин, в дом входил,
Садился, где хотел,
Он вместе с нами ел и пил
И наши песни пел.
И нашим девушкам дарил
Улыбку и цветы,
И он со всеми говорил,
Как старый друг, "на ты".
„Прочти. Поведай. Расскажи.
Возьми меня с собой.
Дай посмотреть на чертежи.
Мечты свои открой".
Он рядом с нами ночевал,
И он, как вор, скрывал,
Что наши ящики вскрывал
И снова закрывал.
И в наши шахты в тот же год
Врывалась вдруг вода,
Горел химический завод,
Горели провода.
А он терялся и дрожал,
И на пожар бежал,
И рядом с нами он стоял,
И шланг в руках держал.
Но мы расставили посты.
Нашли за следом след.
И мы спросили:
— Это ты?—
И он ответил: „Нет".
Мы указали на мосты,
На взрыв азотной кислоты,
На выключенный свет,
И мы спросили:
— Это ты? —
И мы сказали:
— Это ты.—
Но трус ответил: „Нет".
— Гляди, и здесь твои следы,
Сказали мы тогда: —
Ты умертвить хотел сады,
Пески оставить без воды.
Без хлеба — города.
Ты в нашу честную семью
Прополз гадюкой злой,
Ты предал родину свою,
Мы видим ненависть твою,
Фашистский облик твой!
Ты занимался грабежом,
Тебе ценой любой
Твои друзья за рубежом
Платили за разбой.
Чтоб мы спокойно жить могли.
Ты будешь стерт с лица земли!
Сергей Каледин: Только хохотать.
Сергей Каледин: Но что делать? Против ветра не плевать, ничего другого не будешь делать. Такая страна. Не хочешь такую страну, можно поехать в другую страну.
Елена Рыковцева: Можно себя утешать, зомбировать, что все будет хорошо, и тиражи вырастут. Но даже Фейсбук, такое либеральное болото, и то разделился по поводу того же поста Шендеровича. И есть либеральные газеты, которые сказали: мы бы не напечатали все-таки это. Идет очень жесткая дискуссия. Когда Дмитрий Киселев бросает эти обвинения, он прекрасно понимает, что они упадут на благодарную почву.
Сергей Каледин: Конечно, такое традиционное тявканье, возбуждающее самое худшую необразованную часть сознания человека. Ну что ж теперь делать?..
Ведь журналюге предписано по уставу, по кодексу задавать любые самые страшные вопросы, его не трогать, не убивать, ничего на то он и журналист. Получай ответы, полемизируй с ним, но не ругай, не терроризируй его, не создавай волну, травлю. Журналюга это «Трое суток не спать, трое суток шагать ради нескольких строчек в газете». А вопрос насчет того, что нужно было оставлять Ленинград или нет, он очень прямой. Сейчас в книгах обсуждается, все наши военные историки лучшие пишут - это очень проблематичный вопрос. Ссылаются не только на Кутузова, тысячи в истории войн таких пассажей похожих, сдача, не сдача, что выгоднее, что целесообразнее. Это стратегические понятия, а никакие не идеологические. Что лучше: чтобы подох миллион человек или черт с ними, с царскими дворцами, картинами — ничего, нарастет. Потом отыграем, выиграем у Гитлера и вернем эти картины, отстроим дворцы. Москву отстроили. Даже не хочу на эту тему говорить. Это будут решать вояки, журналюга должен самые страшные вопросы задавать, не бояться ответственности. Профессия журналиста очень опасная, воздушные диспетчеры, журналисты — самые опасные...
Елена Рыковцева: Илья Ефимович из Москвы, говорите, пожалуйста.
Слушатель: Я прежде всего хотел мое почтение выразить моему любимому писателю Сергею Евгеньевичу Каледину, чьи два произведения во время перестройки «Смиренное кладбище» и «Стройбат» были просто бомбами и оказали огромное влияние на все наше поколение. Но несмотря на свою огромную любовь к Сергею Евгеньевичу как к писателю, я считаю, что ту позицию, которую он сейчас высказал, просто неприемлемой. В свое время Григорий Соломонович Померанц, который почти год назад умер, 16 февраля 2013 года, очень точно сказал о том, что стиль дискуссии намного важнее предмета дискуссии. На мой взгляд, и со стороны власти, и со стороны Виктора Шендеровича стиль дискуссии просто неприемлем. Шендерович постоянно задевает власть, поливает господина президента как он хочет и считает, что за это он ничего не получит. Власть тоже сопротивляется, тоже высказывает свою точку зрения. Почему же Шендеровичу можно высказывать все, что он хочет, а власти нельзя защищаться? Мне кажется, это не очень демократично. Ваша точка зрения, Сергей Евгеньевич?
Сергей Каледин: Витя Шендерович человек не очень высокого роста, бесконечной моральной высоты и смелости. Не могу себе позволить, потому что я опасаюсь, боюсь. Я старше Витьки лет на 12-13, и вот эта разница 12-13 лет еще содержит элементы трусости, боязни режима, я ее опасаюсь, а Витька этого не боится. Честь ему и хвала. Кто такой президент? Нанятый нами чиновник на определенное время, не более того. Набоков говорил про президента, что портреты президентов должны печататься размером не больше, чем этикетки, чтобы их не узнавали, чтобы они были невидны.
Сергей Каледин: Он думает всколыхнуть эти болотистые черты в народе, тот антисемитизм, который был и который сейчас себя изжил. Сейчас антисемитизм не в моде, другие интересы, явления оскорбительны. Мои товарищи с фамилией Рабинович, у меня есть два товарища, не стесняются этого, мало того, они еще Соломоновичи кроме того, что Рабиновичи. Киселевский пассаж не достигнет успеха, антисемитская волна не поднимется, это как срывание масок с Троцкого.
Елена Рыковцева: Но зачем нужна государственным журналистам эта волна?
Сергей Каледин: У него нюх отшибло. Не из сердца идет эта его эскапада, выступление. Шла бы из сердца, он бы понял, что сейчас не модно среди народа, непопулярно даже в глухой деревне, даже в далекой провинции. Антисемитизм не в моде. Потому что капиталистические начальники — евреи, везде евреи, люди поехали за рубеж — там евреи. В Израиль без визы поехали, накупались в мертвом море, вылечили псориаз и так далее.
Елена Рыковцева: Может быть вы не в курсе, что на Шендеровича первым накинулся Еврейский конгресс.
Сергей Каледин: Они хотели запечатлеть свою правоверность. И среди евреев дураков полно. Среди всех всего есть, ничего страшного.
Елена Рыковцева: То есть это в цель не попадет?
Сергей Каледин: И остальное не попадет. Попадет, в том, что если авторитет Вити был сотни тысяч, будет миллион.
Елена Рыковцева: Вы такой оптимист.
Сергей Каледин: Витенька, ты слышишь меня в Германии своей? Я уверен, что он поддержит меня и такое же настроение. Собака лает, ветер носит.
Елена Рыковцева: Вашими бы устами да мед пить.
Елена Рыковцева: Константин Михайлович из Калуги, есть ли у России внутренние враги?
Слушатель: Здравствуйте. Я хотел бы возразить Каледину. Я хотел бы вернуться к «Куклам» господина Шендеровича. Если вы помните, что из себя представлял Бориска косноязычный, что из себя представлял круглый дурак Гайдар - похожий на колобка, рядом с Виктором Степановичем сидел дебильный мужик. Когда дело касается Бориса Николаевича, моего уважаемого президента, когда я видел, что делали его насквозь, этот самый Шендерович. Поэтому я категорически возражаю против того, чтобы он имел место в эфире. А если он его имеет, пусть попридержит свой язык.
Елена Рыковцева: Константин Михайлович, это удивительно редкое мнение, что Виктора Шендеровича не признают или обижены за то, что он резко критиковал Бориса Николаевича. Вы не отрицаете, что должен существовать такой жанр, как политическая сатира? Это же обычное дело.
Сергей Каледин: Пожилой человек, наверное, отставной военный.
Елена Рыковцева: Очень любопытное мнение: Шендеровичу инкриминировали не Путина, а Ельцина.
Сергей Каледин: Я советую своим товарищам, даже пожилым: друзья дорогие, недорого же стоит за рубеж поехать. Посмотрите, как живут за рубежом люди, посмотрите, как собачатся, какая сатира, какая карикатура на верховных лидеров, на Обаму, на Ангелу Меркель, на французского начальника, на всех на свете. Норма вещей хохмить, высмеивать, валять дурака, только не переходить какую-то похабную грань, не хулиганствовать. Сатира, хохма.
Елена Рыковцева: Мы также напомним, что никаких репрессий со стороны Бориса Николаевича по поводу «Кукол» никогда не было. Это цивилизованное шоу, которое есть в любой стране. Вы посмотрите американские шоу, что там выделывают со своими президентами и политиками.
Сергей Каледин: Хотя поначалу он оскорбился и решил надуться, как чин большой, бывший коммунячий чин, начальник области. Но ему сразу умные люди, в том числе доченька, объяснили: папаня, сиди тихо, пиво пей. Это нормальная вещь, нормальное поведение культурных людей — хохма. Потом он понял, что это неопасно, его кредит не пострадает и стал смеяться на все эти Витины инсинуации. Все нормально.
Елена Рыковцева: В девять вечера на канале «Россия» выйдет фильм, который будет называться «Биохимия предательства». Это будет параллель. За что гнобят Шендеровича? За параллель между 36 годом, той Олимпиадой и нынешней Олимпиадой. Здесь будет другая параллель — здесь будет параллель между Власовым и современной оппозицией. Константин Семин, автор фильма, такой молодой человек, но с ним было связано уже много приключений, не буду сейчас рассказывать. Ему задают вопрос: в курсе ли были те люди, те представители современной оппозиции, что вы их снимаете? Он говорит: нет, они не были в курсе, нам надо было представляться иначе, они не стали бы с нами разговаривать. «Потому что эти люди хорошо понимают, что они делают, что эти действия направлены против государства, поэтому они не будут говорить с нашими СМИ». И так же он сказал следующее о представителях оппозиции: «Это абсолютно законченные враги государства, они видят его совершенно в других границах, ориентированы на другие ценности. Мы показываем их такими, какие они есть». То есть российская оппозиция названа врагами. Вы сейчас скажете, что им делают рекламу, что их тиражи пойдут вверх после этого фильма и что вся страна пойдет за ними?
Сергей Каледин: Нет, не вся, далеко не вся. Большая часть не пойдет. Ничего страшного, дураков всегда больше было, есть и будет, наверное, так и должно быть. Не было бы молока, не было бы и сливок. Очень многие будут гнобить, ругать. Я живу на даче, редко в Москве появляюсь, но ехать недолго, я часто подсаживаю всякий народ в районе Кубинки, Можайска, и обязательно говорю с людьми. Людей попроще выбираю — тетку, бабку. Почему, ругают всех за свободомыслие. Ругают за то, что они прожили жизнь в страхе, боясь что-нибудь ляпнуть против ветра. И вдруг находятся молодцы, которые говорят то, что думают, не боясь. Тогда человеку, бабушке, дедушке или девушке становится стыдно, что она не смелая и поэтому надо опустить этого смелого, в частности, Витьку Шендеровича или еще кого-то. Тогда вроде я не одна боюсь, а Витька тоже поганый, тогда мне легче жить. Старикам, если им не ругать этих смельчаков, то у них вообще позиция очень тяжелая — зачем прожита жизнь? Зачем они были в компартии, зачем тянули руки на собрании, зачем кивали головами, зачем поддерживали режим, зачем длили это 80-летнее коммунячество, эту тюрьму? Это что, жизнь насмарку прожита? Перед могилой должен говорить: я прожил зря? Это катастрофа. Проще поругать выдуманных врагов.
Елена Рыковцева: Геннадий из Архангельска, говорите, пожалуйста.
Слушатель: Добрый вечер. Я думаю, враги у государства нашего — это чиновничество, распущенное, зажравшееся и воровское.
Сергей Каледин: Наверное, да. Большая часть подрывает. Правильно все мы понимаем, об этом нечего говорить - это общее место так называемое. Да, это так.
Елена Рыковцева: Мухамед из Франции, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Очень хорошая программа у вас и очень хорошая тема. Касательно того, чего и кого считают врагами в России сегодня — это в первую очередь оппозицию, жестоко подавляется любое инакомыслие, политическое преследование правозащитников. Мне попался еще в 2010 году ответ Генеральной прокуратуры на запрос правительства, где в один ряд ставятся с террористами все правозащитники и оппозиционеры. Так что в принципе ситуация далека от демократии. Хотелось бы пожелать лучшего, чтобы были изменения в России к лучшему в сторону демократии. То, что мы наблюдаем сегодня — это и антисемитизм в России, это и этнические проблемы. Все это выгодно правительству, которое разжигает этнические проблемы, искусственно выискивает врагов, пытается, как и в советское время, обвинить кого-то в пятой колонне.
Елена Рыковцева: Весь вопрос, сколько их, тех, кто считает их врагами вместе с правительством.
Сергей Каледин: Я думаю, что Мухамед заблуждается. Все-таки никаких особых репрессий нет, цензуры нет, книги печатаются все на свете, в журналах много интересного. Каналов мало, радиостанций мало. Но книги, печатное слово доступно.
Елена Рыковцева: Дорого.
Сергей Каледин: Дорого — да, но есть, возможно. Думайте, пишите — напечатают. Лучше и проще включить первый, второй, четвертый каналы телевидения и оттуда услышать.
Елена Рыковцева: Вы сказали, что нет цензуры. Цензура состоит в том, что Виктор Шендерович не может напрямую оппонировать Дмитрию Киселеву на втором канале, он может быть только в таком страшном портрете со словом «подонок», в котором его вывесили, страшную фотографию, особо неприятную вывесил Киселев.
Сергей Каледин: А зачем ему собачиться на равных с Киселевым?
Елена Рыковцева: Он не может попасть ни в какой форме, кроме как вывешенным на доску позора, на центральные каналы.
Сергей Каледин: Почитайте в интернете, послушает аудитория, размножившаяся многократно аудитория «Эхо Москвы», будет слушать его. Надо приноравливаться.
Елена Рыковцева: Я перечислю все, что сказал на эту минуту Каледин. Во-первых, пусть радуются и Шендерович, и Иртеньев, вырастут тиражи — раз. Во-вторых, пусть счастлива будет оппозиция сегодняшнему фильму и всем предшествующим, потому что теперь за ними потянутся люди. В-третьих, никто и никогда не будет реагировать на какие-то антисемитские выпады, потому что в России нет антисемитизма.
Сергей Каледин: Будут, но мало.
Елена Рыковцева: Все хорошо и всех мало. Цензуры нет - читайте книги. Если Шендеровича не пускают на госканалы, то и нечего ему там делать.
Сергей Каледин: Нет, так я не говорил. Конечно, хорошо, чтобы был на госканалах, но если закрыт госканал — ничего.
Елена Рыковцева: Если закрыт, значит есть цензура все-таки?
Сергей Каледин: Это не цензура — это запрет.
Елена Рыковцева: А запрет — это не цензура?
Сергей Каледин: Нет. Можно найти другой ручей. Недавно это был «Дождь», есть «Эхо Москвы», есть «Неделя с Марианной Максимовской».
Елена Рыковцева: Давайте корректнее — нет тотальной цензуры?
Сергей Каледин: Нет цензуры. Потому что цензура — это перво-наперво ограничение в средстве массовой информации и в печатном слове.
Елена Рыковцева: На госканалах очень много ограничений.
Сергей Каледин: Я говорю про печатное слово — в этом месте нет цензуры. А это уже производные — телевидение, радио.
Елена Рыковцева: Не считая того, что сейчас, пока идет Олимпиада, в некоторых газетах не рекомендовано говорить о ней дурного слова. Это не цензура?
Сергей Каледин: А что значит — не рекомендовано? Кто-то дал распоряжение?
Елена Рыковцева: Да, главный редактор дал распоряжение.
Сергей Каледин: Можно не послушать сотруднику.
Елена Рыковцева: Нельзя, потому что они любят своего главного редактора, не хотят его подставить, а он сказал, что газету прикроют.
Сергей Каледин: Это не цензура или легкая, вегетарианская цензура. Я еще недавно жил в такой цензуре!... Мне есть с чем сравнить. Публикуя свой «Стройбат», я осеменил все издательства Советского Союза. У меня папка с отрицательными отзывами в два пальца толщиной. Вот это цензура.
Елена Рыковцева: Евгений из Бостона, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Постановка вопроса сегодняшней вашей передачи с одной стороны актуальная, а с другой стороны риторическая. И дураков, и врагов в России достаточно. Враги — студенты, учителя, преподаватели, потому что требуют денег, а денег нет, их разворовали. Всем это понятно и не об этом речь. Путину вообще не нужны 140 миллионов в стране, потому что они проедают бюджет. Ему нужно миллионов 35-40 для обслуживания двух труб и небольшого количества природных ресурсов. Все остальное для него — это лишнее. Поскольку девиз нынешней власти и чиновничества и ворья, которое устроилось вокруг президента — это «наворуем и уедем». Ждать каких-то перспектив от этого постулата довольно сложно. Поэтому обсуждать надо не то, что Шендерович враг, написал что-то про Сечина или про кого-то. Сидел бы, в тряпочку молчал, не был бы врагом. Он врагом стал очень давно, как только вышли первые «Куклы», и первые «Куклы» назывались «Крошка Цахес». Когда я посмотрел эту передачу, я сказал: все, НТВ конец. Недолго оно продержалось.
Елена Рыковцева: Это да. Но все, что касается нелюбви Путина к своему народу, мне кажется, это огромная передержка, что ему нужны только эти, которые его кормят. Все-таки народ за него голосует почему-то. И если бы он так относился к народу, как вы говорите, народ бы это чувствовал.
Сергей Каледин: Абсолютно правы. Путин легитимно избранный президент, большинством выбран честно, к сожалению. Так получилось.
Елена Рыковцева: Если бы все было так, как говорит Евгений, что он этот народ не любит, презирает, ему нужна только его кучка из кооператива «Озеро»…
Сергей Каледин: Он бы почувствовал, не потянул бы руки и не пошел бы на выборы. Это легитимно избранный президент, никуда не деться. Факты — упорная вещь.
Елена Рыковцева: Кампания идет, врагов называют в этих фильмах на госканалах и инкриминируют им антипатриотизм: вы критикуете государство - вы его не любите. Что вы скажете об этой концепции антипатриотизма в представлении госканалов?
Сергей Каледин: Антипатриотизм — это не любить свою страну, а государство нужно не любить и всегда относиться к нему критически. Потому что только под критикой государство улучшается, оно не деградирует. Обязательно быть под прицелом, под пистолетно-минометным огнем журналистов. Не должно жить спокойно, все время его иглой колоть, видеть в нем недостатки, иначе будет деградация. Потому что государство, как и человек, любой живой организм состоит из того, сего, прочего, в том числе из кишок 6 метров, набитых, известно, чем непереваренного. Это живой организм, в нем фекалы рядом с алой сердечной кровью. И фекал этот разлагается, гниет, воняет, выходит. Надо тормозить его, канализировать по нормальному направлению, иначе он распространится, не туда, куда надо потечет. Говорю это как специалист.
Все равно командует не Киселев, не возбуждает волну, не изменяет ход истории, а командует история. На Украине все было чин-чинарем, а потом в несколько дней образовался Майдан. Через полгода там будет боксер Кличко начальником. Янукович сдаст позиции, уйдет, потом начнется преследование Януковича, потом посадят его в тюрьму. Все будет, а за три дня до Майдана об этом даже никто не думал. Стоило Януковичу неправильно сделать, нагадить, кого-то не послушать, ляпнуть — и вот возник Майдан.
Елена Рыковцева: Возник Майдан не первый раз, был десять лет назад, так что там есть хороший бэкграунд.
Сергей Каледин: Накануне февраля 17 года полицмейстер главный петербургский докладывал царю, что оппозиции нет, все революционные осиные гнезда разгромлены, можно жить безупречно. Через несколько дней царь отрекся от всего этого дела.
Елена Рыковцева: Это очередной ваш оптимистический прогноз: «Россия вспрянет ото сна».
Елена Рыковцева: Создается впечатление, что мы сегодня празднуем чужое событие. Это событие происходит на канале «Россия». Создается опять же впечатление, что этот канал отмечает 65-летие знаменитой «правдинской» статьи «Об антипатриотической группе театральных критиков», которая послужила началу кампании по борьбе с «безродными космополитами». Почему возникает подозрение, что ведется такая кампания на гос. каналах — об этом чуть позже. С нами писатель Сергей Каледин. Мы будем говорить о врагах. Мы задаем вам вопрос, уважаемые слушатели: кого вы считаете внутренним врагом Российской Федерации? А начнем со стихотворения 38-го года, которое написал Сергей Михалков.
Он, как хозяин, в дом входил,
Садился, где хотел,
Он вместе с нами ел и пил
И наши песни пел.
И нашим девушкам дарил
Улыбку и цветы,
И он со всеми говорил,
Как старый друг, "на ты".
„Прочти. Поведай. Расскажи.
Возьми меня с собой.
Дай посмотреть на чертежи.
Мечты свои открой".
Он рядом с нами ночевал,
И он, как вор, скрывал,
Что наши ящики вскрывал
И снова закрывал.
И в наши шахты в тот же год
Врывалась вдруг вода,
Горел химический завод,
Горели провода.
А он терялся и дрожал,
И на пожар бежал,
И рядом с нами он стоял,
И шланг в руках держал.
Но мы расставили посты.
Нашли за следом след.
И мы спросили:
— Это ты?—
И он ответил: „Нет".
Мы указали на мосты,
На взрыв азотной кислоты,
На выключенный свет,
И мы спросили:
— Это ты? —
И мы сказали:
— Это ты.—
Но трус ответил: „Нет".
— Гляди, и здесь твои следы,
Сказали мы тогда: —
Ты умертвить хотел сады,
Пески оставить без воды.
Без хлеба — города.
Ты в нашу честную семью
Прополз гадюкой злой,
Ты предал родину свою,
Мы видим ненависть твою,
Фашистский облик твой!
Ты занимался грабежом,
Тебе ценой любой
Твои друзья за рубежом
Платили за разбой.
Чтоб мы спокойно жить могли.
Ты будешь стерт с лица земли!
Елена Рыковцева: Образ врага тогда и сейчас. Тот враг в представлении Сергея Михалкова - вы разделяете ту его тревогу и тот ужас от того, что рядом с ним сидит такой человек? Он сегодня вхож в дом, а завтра родину продаст.
Сергей Каледин: Тяжело о нем всерьез говорить, потому что он писал одно, потом время прошло, была необходимость написать другое, и он ничтоже сумняшеся брал то же самое, что написал недавно, переделывал и опять ехал дальше. Приходила пора еще подправить, опять подправлял — вот эта история его с гимном. Так что говорить о его концепции, точке зрения, принципиальности просто как-то неуместно. Хорошо получалось, складненько, ровненько. И даже не нужно новое стихотворение писать, а из того же, с тем же материалом, в тех же строчках, тем же размером можно другое написать, или третье, или четвертое.
Сергей Каледин: Тяжело о нем всерьез говорить, потому что он писал одно, потом время прошло, была необходимость написать другое, и он ничтоже сумняшеся брал то же самое, что написал недавно, переделывал и опять ехал дальше. Приходила пора еще подправить, опять подправлял — вот эта история его с гимном. Так что говорить о его концепции, точке зрения, принципиальности просто как-то неуместно. Хорошо получалось, складненько, ровненько. И даже не нужно новое стихотворение писать, а из того же, с тем же материалом, в тех же строчках, тем же размером можно другое написать, или третье, или четвертое.
Елена Рыковцева: В нем хоть что-то современного осталось или уже совсем смешной анекдот?
Сергей Каледин: Нет, это все несерьезно, про это можно забыть.
Елена Рыковцева: Только хохотать, только веселиться?Сергей Каледин: Нет, это все несерьезно, про это можно забыть.
Сергей Каледин: Только хохотать.
Елена Рыковцева: Тогда переходим к более серьезному вопросу, ради которого мы здесь собрались: поиск врагов сегодняшних идет на государственном телеканале «Россия». Нам показывают по телевизору, нам рассказывают о них. Сегодня будет очередная серия, несколько серий уже прошло в «Вестях недели». Врагом назван Виктор Шендерович, вчера примкнул к нему Игорь Иртеньев, теперь уже два врага. Сегодня ряды врагов пополнятся в фильме Константина Семина «Биохимия предательства». Все это почему-то по совпадению из рядов оппозиции люди, которые называются либеральной оппозицией. Давайте послушаем, что вчера Дмитрий Киселев говорил о Викторе Шендеровиче и Игоре Иртеньеве в программе «Вести недели».
Дмитрий Киселев в эфире "России"
Дмитрий Киселев: …При Путине Шендерович на "Эхе" может и дальше нести все, что угодно, не просто пользуясь свободной слова при ненавистном ему Путине, но даже и злоупотребляя ей. Например, там можно заявлять "Родину не люблю", что "Россия идет к фашизму". Можно ссылаться на слова анархиста Стриндберга, что «когда государство начинает убивать, оно называет себя родиной», и приспосабливать это к России. Странным образом такое здесь уже либеральная норма. И за это ничего никому не бывает…Тот же Шендерович, ставя рядом немецко-фашистского карателя и гениальную девочка, которой, между прочим, еще выступать, которой еще выходить на лед, которая, конечно же, волнуется, которая еще, в общем-то, ребенок, и хотя бы по этому очень ранима, ставить ей подножку прямо перед стартом... Шендерович идет на сознательную провокацию, граничащую с диверсией. И делает это, когда Липницкую поддерживает вся страна, когда за нее весь мир. Но разве не подонок?! Перед стартом!
Писателю Шендеровичу вторит и поэт Иртеньев, поддерживая сравнение Шендеровича сочинской Олимпиадой с берлинской 1936 года, он пишет: "Единственная принципиальная разница состоит в том, что уровень жизни в тогдашней Германии существенно превышал уровень жизни в нынешней России"… У Бертольда Брехта про ту жизнь сколько угодно. Гляньте хотя бы на одноактные пьесы Брехта из блестящего сборника "Страх и нищета в Третьей империи". Это 1935-1938 годы. А поэтому Иртеньеву, в миру Игорю Моисеевичу Рабиновичу, и подавно грех превозносить довоенную жизнь в Германии при Гитлере. Евреев там разоряли и изгоняли, оставшихся отправляли в концлагеря. Не было бы там ни текстов Шендеровича или Иртеньева, не было бы их самих.
Но, а вообще, глядя на Шендеровича и тусовку "Эха", понимаешь, почему в России никак не возникнет нормальная либеральная партия. Представляясь либералами, они делают либерализм столь непривлекательным, что буквально отпугивают людей (полный текст здесь)
Но, а вообще, глядя на Шендеровича и тусовку "Эха", понимаешь, почему в России никак не возникнет нормальная либеральная партия. Представляясь либералами, они делают либерализм столь непривлекательным, что буквально отпугивают людей (полный текст здесь)
Елена Рыковцева: Вот давайте по порядку: провокация, диверсия, подонок. Давайте начнем с Виктора Шендеровича, про псевдоним мы потом поговорим. Я почему говорю, что празднует Дмитрий Киселев 65 лет статьи «Об антипатриотической группе...»? Потому что я там читаю: «Первоочередная задача партийной критики — идейный разгром антипатриотичной группы критиков. Перед нами нет случайной ошибки, а система антипатриотических взглядов, наносящих ущерб развитию литературы, система, которая должна быть разгромлена». То есть очень стилистически похоже. Провокация, диверсия, подонок — это сегодняшний Дмитрий Киселев. Речь идет о тексте Виктора Шендеровича, о его блоге, где есть некое сопоставление нынешней сочинской Олимпиады и Олимпиады 36 года, вы этот текст читали. Считаете ли вы, что эти выпады, эти оценки правомерны?
Сергей Каледин: Что слушать, что сказал Дмитрий Киселев?
Сергей Каледин: Что слушать, что сказал Дмитрий Киселев?
Елена Рыковцева: Приходится слушать. Вообще-то вся страна слушает.
Сергей Каледин: Это замечательно с той точки зрения, что это заметно, очень интересно. С Витей Шедеровичем вот какая штука получается: когда приближается четверг, я включаю радио на даче и начинаю орать в соседний домик: «Олька, Витька сейчас будет, заканчивай быстрее стряпню, чтобы не пропустить». Это блистательные его выступления, украшение недели. После этих эскапад - выступлений Киселева - аудитория Вити, если она была многотысячная, станет миллионной. Так же орать своим женам будут в других уголках, где «Эхо Москвы» могут слушать: «Надька, иди, Шендеровича будем слушать». Повысился его рейтинг, это великолепный пиар, за такое в капиталистическом мире деньги платить надо, за такую рекламу.
Елена Рыковцева: Это плюс. А минус?
Сергей Каледин: А минуса ни одного нет. Что касается Игоря Иртеньева, то если его книги и так в момент расходились, то сейчас к тиражам его книг сразу надо приписывать нолик, будет еще популярнее, еще интереснее, еще блистательнее. Думаю, Игорь Иртеньев и Витя радуются. Немножко они пережили, конечно, как к этому отнестись. Они же умные мужики, радуются, что такая создана популярность. Дело хорошее они сделали, а их разрекламировали. А вот из собственной жизни хочу прокомментировать. Когда в 89 году у меня вышел «Стройбат», который перед этим запрещали, он тяжело шел, повесть «Стройбат» в «Новом мире», маршал Язов Дмитрий Тимофеевич, министр обороны, на очень высоком толковище, было собрание многозвездных начальников, во всеуслышание сказал, а потом это перепечатали, что «Стройбат» Каледина — нож в спину советской армии. Поначалу я испугался в силу своей одной четверти еврейской крови, на всякий случай, потому что фамилия моего папы не Каледин, а Беркенгейм.
Елена Рыковцева: Ужас!
Сергей Каледин: Катастрофа, ужас, так что брезгливо мне было. А уже на следующий день я встрепенулся: Дмитрий Тимофеевич, какая радость! Я в неоплатном долгу. Тут же Лев Додин в Ленинграде поставил «Гаудеамус» по «Стройбату», мы с ним объездили полмира, со мной заключили договора, перевели на многие языки, я стал знаменитым. А повестушка была на четыре с плюсом, «Стройбат», только что тема свежая, не заезженная. Таким выступлением, несколькими словами маршал Язов приподнял меня. И когда его в тюрьму после путча посадили, я всерьез думал, не в хохму, собрать ему посылочку, с пивком, сало, чеснок, все, что положено, и в тюрьму в «Матросскую тишину» отнести, потому что он действительно мне сослужил великую службу своим заявлением. Так и нужно нашему брату-писаке, художнику.
Сергей Каледин: Это замечательно с той точки зрения, что это заметно, очень интересно. С Витей Шедеровичем вот какая штука получается: когда приближается четверг, я включаю радио на даче и начинаю орать в соседний домик: «Олька, Витька сейчас будет, заканчивай быстрее стряпню, чтобы не пропустить». Это блистательные его выступления, украшение недели. После этих эскапад - выступлений Киселева - аудитория Вити, если она была многотысячная, станет миллионной. Так же орать своим женам будут в других уголках, где «Эхо Москвы» могут слушать: «Надька, иди, Шендеровича будем слушать». Повысился его рейтинг, это великолепный пиар, за такое в капиталистическом мире деньги платить надо, за такую рекламу.
Елена Рыковцева: Это плюс. А минус?
Сергей Каледин: А минуса ни одного нет. Что касается Игоря Иртеньева, то если его книги и так в момент расходились, то сейчас к тиражам его книг сразу надо приписывать нолик, будет еще популярнее, еще интереснее, еще блистательнее. Думаю, Игорь Иртеньев и Витя радуются. Немножко они пережили, конечно, как к этому отнестись. Они же умные мужики, радуются, что такая создана популярность. Дело хорошее они сделали, а их разрекламировали. А вот из собственной жизни хочу прокомментировать. Когда в 89 году у меня вышел «Стройбат», который перед этим запрещали, он тяжело шел, повесть «Стройбат» в «Новом мире», маршал Язов Дмитрий Тимофеевич, министр обороны, на очень высоком толковище, было собрание многозвездных начальников, во всеуслышание сказал, а потом это перепечатали, что «Стройбат» Каледина — нож в спину советской армии. Поначалу я испугался в силу своей одной четверти еврейской крови, на всякий случай, потому что фамилия моего папы не Каледин, а Беркенгейм.
Елена Рыковцева: Ужас!
Сергей Каледин: Катастрофа, ужас, так что брезгливо мне было. А уже на следующий день я встрепенулся: Дмитрий Тимофеевич, какая радость! Я в неоплатном долгу. Тут же Лев Додин в Ленинграде поставил «Гаудеамус» по «Стройбату», мы с ним объездили полмира, со мной заключили договора, перевели на многие языки, я стал знаменитым. А повестушка была на четыре с плюсом, «Стройбат», только что тема свежая, не заезженная. Таким выступлением, несколькими словами маршал Язов приподнял меня. И когда его в тюрьму после путча посадили, я всерьез думал, не в хохму, собрать ему посылочку, с пивком, сало, чеснок, все, что положено, и в тюрьму в «Матросскую тишину» отнести, потому что он действительно мне сослужил великую службу своим заявлением. Так и нужно нашему брату-писаке, художнику.
Елена Рыковцева: Это было бы замечательно, если бы на этом все заканчивалось, но на этом не заканчивается. На этом начинают закрывать телеканалы, отбирать лицензии у радиостанций. На этом не заканчивается — это только начало.
Сергей Каледин: Это повод. Не Витя Шендерович, так Витя Иванов, еще кто-то, придрались бы к чему-то. Хорошее дело, что «Дождь» так наследил, он заявил, о нем узнали, он стал легендарным, дело его не померло. Семя, которое упало в землю, оно не сгниет, оно даст рост. Но что же делать, такая судьба. Наверное, они на «Дожде» думают, как жить дальше, как быть. Но что же делать, такая судьба. Мы с вами живем не в Голландии, не в Брюсселе.
Елена Рыковцева: То есть смиренное кладбище.Сергей Каледин: Это повод. Не Витя Шендерович, так Витя Иванов, еще кто-то, придрались бы к чему-то. Хорошее дело, что «Дождь» так наследил, он заявил, о нем узнали, он стал легендарным, дело его не померло. Семя, которое упало в землю, оно не сгниет, оно даст рост. Но что же делать, такая судьба. Наверное, они на «Дожде» думают, как жить дальше, как быть. Но что же делать, такая судьба. Мы с вами живем не в Голландии, не в Брюсселе.
Сергей Каледин: Но что делать? Против ветра не плевать, ничего другого не будешь делать. Такая страна. Не хочешь такую страну, можно поехать в другую страну.
Елена Рыковцева: Ведь не каждое высказывание, не каждый блог вызывает столько эмоций и такую травлю массированную. Вы прекрасно понимаете, что на днях уже было в «Вестях-24» разоблачение Шендеровича с показом бог знает какого видео, и эта кампания продолжается. Мы поговорим, почему именно этот блог послужил толчком к такой кампании.
Сергей Каледин: Позиция Шендеровича всегда была четкой, великолепно выраженной, начиная с НТВ, начиная с «Кукол», репутация его и авторитет у слушателей, зрителей росли великолепно. И ничего Вите от собачьего тявканья, от кисилевских нападок не будет, только все будет лучше, крепчать и интереснее жить. Ну что же делать? Такая страна, такие обстоятельства.
Сергей Каледин: Позиция Шендеровича всегда была четкой, великолепно выраженной, начиная с НТВ, начиная с «Кукол», репутация его и авторитет у слушателей, зрителей росли великолепно. И ничего Вите от собачьего тявканья, от кисилевских нападок не будет, только все будет лучше, крепчать и интереснее жить. Ну что же делать? Такая страна, такие обстоятельства.
Елена Рыковцева: Можно себя утешать, зомбировать, что все будет хорошо, и тиражи вырастут. Но даже Фейсбук, такое либеральное болото, и то разделился по поводу того же поста Шендеровича. И есть либеральные газеты, которые сказали: мы бы не напечатали все-таки это. Идет очень жесткая дискуссия. Когда Дмитрий Киселев бросает эти обвинения, он прекрасно понимает, что они упадут на благодарную почву.
Сергей Каледин: Конечно, такое традиционное тявканье, возбуждающее самое худшую необразованную часть сознания человека. Ну что ж теперь делать?..
Ведь журналюге предписано по уставу, по кодексу задавать любые самые страшные вопросы, его не трогать, не убивать, ничего на то он и журналист. Получай ответы, полемизируй с ним, но не ругай, не терроризируй его, не создавай волну, травлю. Журналюга это «Трое суток не спать, трое суток шагать ради нескольких строчек в газете». А вопрос насчет того, что нужно было оставлять Ленинград или нет, он очень прямой. Сейчас в книгах обсуждается, все наши военные историки лучшие пишут - это очень проблематичный вопрос. Ссылаются не только на Кутузова, тысячи в истории войн таких пассажей похожих, сдача, не сдача, что выгоднее, что целесообразнее. Это стратегические понятия, а никакие не идеологические. Что лучше: чтобы подох миллион человек или черт с ними, с царскими дворцами, картинами — ничего, нарастет. Потом отыграем, выиграем у Гитлера и вернем эти картины, отстроим дворцы. Москву отстроили. Даже не хочу на эту тему говорить. Это будут решать вояки, журналюга должен самые страшные вопросы задавать, не бояться ответственности. Профессия журналиста очень опасная, воздушные диспетчеры, журналисты — самые опасные...
Слушатель: Я прежде всего хотел мое почтение выразить моему любимому писателю Сергею Евгеньевичу Каледину, чьи два произведения во время перестройки «Смиренное кладбище» и «Стройбат» были просто бомбами и оказали огромное влияние на все наше поколение. Но несмотря на свою огромную любовь к Сергею Евгеньевичу как к писателю, я считаю, что ту позицию, которую он сейчас высказал, просто неприемлемой. В свое время Григорий Соломонович Померанц, который почти год назад умер, 16 февраля 2013 года, очень точно сказал о том, что стиль дискуссии намного важнее предмета дискуссии. На мой взгляд, и со стороны власти, и со стороны Виктора Шендеровича стиль дискуссии просто неприемлем. Шендерович постоянно задевает власть, поливает господина президента как он хочет и считает, что за это он ничего не получит. Власть тоже сопротивляется, тоже высказывает свою точку зрения. Почему же Шендеровичу можно высказывать все, что он хочет, а власти нельзя защищаться? Мне кажется, это не очень демократично. Ваша точка зрения, Сергей Евгеньевич?
Сергей Каледин: Витя Шендерович человек не очень высокого роста, бесконечной моральной высоты и смелости. Не могу себе позволить, потому что я опасаюсь, боюсь. Я старше Витьки лет на 12-13, и вот эта разница 12-13 лет еще содержит элементы трусости, боязни режима, я ее опасаюсь, а Витька этого не боится. Честь ему и хвала. Кто такой президент? Нанятый нами чиновник на определенное время, не более того. Набоков говорил про президента, что портреты президентов должны печататься размером не больше, чем этикетки, чтобы их не узнавали, чтобы они были невидны.
Елена Рыковцева: Он спросил о другом. Вы поливаете, поносите, вы говорите, что президент — это не есть хорошо. Но это не царское дело отвечать президенту на ваши упреки. У него есть Дмитрий Киселев, в данном случае это рупор, неважно, как его зовут. Он сажает рупор в телевизор, и рупор поносит. И это нормально, считает наш слушатель. Да, должна быть такая дискуссия: ты на меня с радио «Эхо Москвы», а я на тебя с «Вестей недели» обзову диверсантом и подонком.
Сергей Каледин: Все равно беззубо. Потому что то, что говорил Киселев, чувствуется, что это не искренне. Он умный дядька и остроумный, а это не остроумно, это суконное поливание. В коммунячьи времена нанюхались, нажрались. Тот же стиль, манера, звук, ритм, все сделано. Если бы он говорил своим словом, то, что Дмитрий Киселев думает, это была бы такая пикировка. Если бы это шло от души, от сердца, смело, рыло в рыло, как два сильных. А тут чего? Повякал. В 60 годах так вякали, в 70-х, в застой, все знаем, как вякалось, как говорилось.
Сергей Каледин: Все равно беззубо. Потому что то, что говорил Киселев, чувствуется, что это не искренне. Он умный дядька и остроумный, а это не остроумно, это суконное поливание. В коммунячьи времена нанюхались, нажрались. Тот же стиль, манера, звук, ритм, все сделано. Если бы он говорил своим словом, то, что Дмитрий Киселев думает, это была бы такая пикировка. Если бы это шло от души, от сердца, смело, рыло в рыло, как два сильных. А тут чего? Повякал. В 60 годах так вякали, в 70-х, в застой, все знаем, как вякалось, как говорилось.
Елена Рыковцева: Если он вякал искусственно и плохо играет при этом, вы видите, что это актерство, может быть вообще никакой пикировки бы не было? Он просто думает, что думает Шендерович и согласен с ним, откуда же нам знать?
Сергей Каледин: Я думаю, что Киселев думает так же, как думает Шендерович, я абсолютно в этом уверен. Но человек на должности, получает оклад, жалование. Отрабатывает свои деньги. Если бы говорил откровенно, от души, было бы остроумно, мы бы с вами почувствовали, что это живое. А это что? Поливалово, газета «Правда» передовица — ату его.
Елена Рыковцева: Я вижу абсолютно прямую аналогию с этой знаменитой статьей о театральных критиках, потому что вы помните, что назывались эти люди «безродными космополитами», что в общем-то обозначало «еврей» по-простому. Потому что в этой статье об антипатриотических и театральных критиках фамилии были просто на подбор, там не было слова «еврей», но были фамилии, которые подчеркивали, что вот она — пятая колонна критиков, которые, во-первых, потакают Западу, восхищаются им и критикуют все разумное и вечное, что есть в литературе и в театре, что было в Советском Союзе. Как сказал тогда профессор Яков Раппопорт, «чтоб не прослыть антисемитом, зови жида космополитом». Это было прикрытие. Тогда же, я напомню, началась кампания по срыванию всех и всяческих масок в виде псевдонимов. Целая кампания была, начал ее писатель Бубеннов. Он говорил: «Нередко за псевдонимами прячутся люди, которые антиобщественно смотрят на литературное дело и не хотят, чтобы народ знал их подлинные имена». Началась эта кампания, ее подхватил Шолохов в «Литературной газете», по-моему, все-таки возразил Константин Симонов, оппонировал. Важно, что сегодня Дмитрий Киселев считает нужным раскрыть псевдоним Игоря Иртеньева. Вот это почему?Сергей Каледин: Я думаю, что Киселев думает так же, как думает Шендерович, я абсолютно в этом уверен. Но человек на должности, получает оклад, жалование. Отрабатывает свои деньги. Если бы говорил откровенно, от души, было бы остроумно, мы бы с вами почувствовали, что это живое. А это что? Поливалово, газета «Правда» передовица — ату его.
Сергей Каледин: Он думает всколыхнуть эти болотистые черты в народе, тот антисемитизм, который был и который сейчас себя изжил. Сейчас антисемитизм не в моде, другие интересы, явления оскорбительны. Мои товарищи с фамилией Рабинович, у меня есть два товарища, не стесняются этого, мало того, они еще Соломоновичи кроме того, что Рабиновичи. Киселевский пассаж не достигнет успеха, антисемитская волна не поднимется, это как срывание масок с Троцкого.
Елена Рыковцева: Но зачем нужна государственным журналистам эта волна?
Сергей Каледин: У него нюх отшибло. Не из сердца идет эта его эскапада, выступление. Шла бы из сердца, он бы понял, что сейчас не модно среди народа, непопулярно даже в глухой деревне, даже в далекой провинции. Антисемитизм не в моде. Потому что капиталистические начальники — евреи, везде евреи, люди поехали за рубеж — там евреи. В Израиль без визы поехали, накупались в мертвом море, вылечили псориаз и так далее.
Елена Рыковцева: Может быть вы не в курсе, что на Шендеровича первым накинулся Еврейский конгресс.
Сергей Каледин: Они хотели запечатлеть свою правоверность. И среди евреев дураков полно. Среди всех всего есть, ничего страшного.
Елена Рыковцева: То есть это в цель не попадет?
Сергей Каледин: И остальное не попадет. Попадет, в том, что если авторитет Вити был сотни тысяч, будет миллион.
Елена Рыковцева: Вы такой оптимист.
Сергей Каледин: Витенька, ты слышишь меня в Германии своей? Я уверен, что он поддержит меня и такое же настроение. Собака лает, ветер носит.
Елена Рыковцева: Вашими бы устами да мед пить.
Елена Рыковцева: Константин Михайлович из Калуги, есть ли у России внутренние враги?
Слушатель: Здравствуйте. Я хотел бы возразить Каледину. Я хотел бы вернуться к «Куклам» господина Шендеровича. Если вы помните, что из себя представлял Бориска косноязычный, что из себя представлял круглый дурак Гайдар - похожий на колобка, рядом с Виктором Степановичем сидел дебильный мужик. Когда дело касается Бориса Николаевича, моего уважаемого президента, когда я видел, что делали его насквозь, этот самый Шендерович. Поэтому я категорически возражаю против того, чтобы он имел место в эфире. А если он его имеет, пусть попридержит свой язык.
Елена Рыковцева: Константин Михайлович, это удивительно редкое мнение, что Виктора Шендеровича не признают или обижены за то, что он резко критиковал Бориса Николаевича. Вы не отрицаете, что должен существовать такой жанр, как политическая сатира? Это же обычное дело.
Сергей Каледин: Пожилой человек, наверное, отставной военный.
Елена Рыковцева: Очень любопытное мнение: Шендеровичу инкриминировали не Путина, а Ельцина.
Сергей Каледин: Я советую своим товарищам, даже пожилым: друзья дорогие, недорого же стоит за рубеж поехать. Посмотрите, как живут за рубежом люди, посмотрите, как собачатся, какая сатира, какая карикатура на верховных лидеров, на Обаму, на Ангелу Меркель, на французского начальника, на всех на свете. Норма вещей хохмить, высмеивать, валять дурака, только не переходить какую-то похабную грань, не хулиганствовать. Сатира, хохма.
Елена Рыковцева: Мы также напомним, что никаких репрессий со стороны Бориса Николаевича по поводу «Кукол» никогда не было. Это цивилизованное шоу, которое есть в любой стране. Вы посмотрите американские шоу, что там выделывают со своими президентами и политиками.
Сергей Каледин: Хотя поначалу он оскорбился и решил надуться, как чин большой, бывший коммунячий чин, начальник области. Но ему сразу умные люди, в том числе доченька, объяснили: папаня, сиди тихо, пиво пей. Это нормальная вещь, нормальное поведение культурных людей — хохма. Потом он понял, что это неопасно, его кредит не пострадает и стал смеяться на все эти Витины инсинуации. Все нормально.
Елена Рыковцева: В девять вечера на канале «Россия» выйдет фильм, который будет называться «Биохимия предательства». Это будет параллель. За что гнобят Шендеровича? За параллель между 36 годом, той Олимпиадой и нынешней Олимпиадой. Здесь будет другая параллель — здесь будет параллель между Власовым и современной оппозицией. Константин Семин, автор фильма, такой молодой человек, но с ним было связано уже много приключений, не буду сейчас рассказывать. Ему задают вопрос: в курсе ли были те люди, те представители современной оппозиции, что вы их снимаете? Он говорит: нет, они не были в курсе, нам надо было представляться иначе, они не стали бы с нами разговаривать. «Потому что эти люди хорошо понимают, что они делают, что эти действия направлены против государства, поэтому они не будут говорить с нашими СМИ». И так же он сказал следующее о представителях оппозиции: «Это абсолютно законченные враги государства, они видят его совершенно в других границах, ориентированы на другие ценности. Мы показываем их такими, какие они есть». То есть российская оппозиция названа врагами. Вы сейчас скажете, что им делают рекламу, что их тиражи пойдут вверх после этого фильма и что вся страна пойдет за ними?
Сергей Каледин: Нет, не вся, далеко не вся. Большая часть не пойдет. Ничего страшного, дураков всегда больше было, есть и будет, наверное, так и должно быть. Не было бы молока, не было бы и сливок. Очень многие будут гнобить, ругать. Я живу на даче, редко в Москве появляюсь, но ехать недолго, я часто подсаживаю всякий народ в районе Кубинки, Можайска, и обязательно говорю с людьми. Людей попроще выбираю — тетку, бабку. Почему, ругают всех за свободомыслие. Ругают за то, что они прожили жизнь в страхе, боясь что-нибудь ляпнуть против ветра. И вдруг находятся молодцы, которые говорят то, что думают, не боясь. Тогда человеку, бабушке, дедушке или девушке становится стыдно, что она не смелая и поэтому надо опустить этого смелого, в частности, Витьку Шендеровича или еще кого-то. Тогда вроде я не одна боюсь, а Витька тоже поганый, тогда мне легче жить. Старикам, если им не ругать этих смельчаков, то у них вообще позиция очень тяжелая — зачем прожита жизнь? Зачем они были в компартии, зачем тянули руки на собрании, зачем кивали головами, зачем поддерживали режим, зачем длили это 80-летнее коммунячество, эту тюрьму? Это что, жизнь насмарку прожита? Перед могилой должен говорить: я прожил зря? Это катастрофа. Проще поругать выдуманных врагов.
Елена Рыковцева: Геннадий из Архангельска, говорите, пожалуйста.
Слушатель: Добрый вечер. Я думаю, враги у государства нашего — это чиновничество, распущенное, зажравшееся и воровское.
Сергей Каледин: Наверное, да. Большая часть подрывает. Правильно все мы понимаем, об этом нечего говорить - это общее место так называемое. Да, это так.
Елена Рыковцева: Мухамед из Франции, пожалуйста.
Слушатель: Здравствуйте. Очень хорошая программа у вас и очень хорошая тема. Касательно того, чего и кого считают врагами в России сегодня — это в первую очередь оппозицию, жестоко подавляется любое инакомыслие, политическое преследование правозащитников. Мне попался еще в 2010 году ответ Генеральной прокуратуры на запрос правительства, где в один ряд ставятся с террористами все правозащитники и оппозиционеры. Так что в принципе ситуация далека от демократии. Хотелось бы пожелать лучшего, чтобы были изменения в России к лучшему в сторону демократии. То, что мы наблюдаем сегодня — это и антисемитизм в России, это и этнические проблемы. Все это выгодно правительству, которое разжигает этнические проблемы, искусственно выискивает врагов, пытается, как и в советское время, обвинить кого-то в пятой колонне.
Елена Рыковцева: Весь вопрос, сколько их, тех, кто считает их врагами вместе с правительством.
Сергей Каледин: Я думаю, что Мухамед заблуждается. Все-таки никаких особых репрессий нет, цензуры нет, книги печатаются все на свете, в журналах много интересного. Каналов мало, радиостанций мало. Но книги, печатное слово доступно.
Елена Рыковцева: Дорого.
Сергей Каледин: Дорого — да, но есть, возможно. Думайте, пишите — напечатают. Лучше и проще включить первый, второй, четвертый каналы телевидения и оттуда услышать.
Елена Рыковцева: Вы сказали, что нет цензуры. Цензура состоит в том, что Виктор Шендерович не может напрямую оппонировать Дмитрию Киселеву на втором канале, он может быть только в таком страшном портрете со словом «подонок», в котором его вывесили, страшную фотографию, особо неприятную вывесил Киселев.
Сергей Каледин: А зачем ему собачиться на равных с Киселевым?
Елена Рыковцева: Он не может попасть ни в какой форме, кроме как вывешенным на доску позора, на центральные каналы.
Сергей Каледин: Почитайте в интернете, послушает аудитория, размножившаяся многократно аудитория «Эхо Москвы», будет слушать его. Надо приноравливаться.
Елена Рыковцева: Я перечислю все, что сказал на эту минуту Каледин. Во-первых, пусть радуются и Шендерович, и Иртеньев, вырастут тиражи — раз. Во-вторых, пусть счастлива будет оппозиция сегодняшнему фильму и всем предшествующим, потому что теперь за ними потянутся люди. В-третьих, никто и никогда не будет реагировать на какие-то антисемитские выпады, потому что в России нет антисемитизма.
Сергей Каледин: Будут, но мало.
Елена Рыковцева: Все хорошо и всех мало. Цензуры нет - читайте книги. Если Шендеровича не пускают на госканалы, то и нечего ему там делать.
Сергей Каледин: Нет, так я не говорил. Конечно, хорошо, чтобы был на госканалах, но если закрыт госканал — ничего.
Елена Рыковцева: Если закрыт, значит есть цензура все-таки?
Сергей Каледин: Это не цензура — это запрет.
Елена Рыковцева: А запрет — это не цензура?
Сергей Каледин: Нет. Можно найти другой ручей. Недавно это был «Дождь», есть «Эхо Москвы», есть «Неделя с Марианной Максимовской».
Елена Рыковцева: Давайте корректнее — нет тотальной цензуры?
Сергей Каледин: Нет цензуры. Потому что цензура — это перво-наперво ограничение в средстве массовой информации и в печатном слове.
Елена Рыковцева: На госканалах очень много ограничений.
Сергей Каледин: Я говорю про печатное слово — в этом месте нет цензуры. А это уже производные — телевидение, радио.
Елена Рыковцева: Не считая того, что сейчас, пока идет Олимпиада, в некоторых газетах не рекомендовано говорить о ней дурного слова. Это не цензура?
Сергей Каледин: А что значит — не рекомендовано? Кто-то дал распоряжение?
Елена Рыковцева: Да, главный редактор дал распоряжение.
Сергей Каледин: Можно не послушать сотруднику.
Елена Рыковцева: Нельзя, потому что они любят своего главного редактора, не хотят его подставить, а он сказал, что газету прикроют.
Сергей Каледин: Это не цензура или легкая, вегетарианская цензура. Я еще недавно жил в такой цензуре!... Мне есть с чем сравнить. Публикуя свой «Стройбат», я осеменил все издательства Советского Союза. У меня папка с отрицательными отзывами в два пальца толщиной. Вот это цензура.
Елена Рыковцева: Евгений из Бостона, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Постановка вопроса сегодняшней вашей передачи с одной стороны актуальная, а с другой стороны риторическая. И дураков, и врагов в России достаточно. Враги — студенты, учителя, преподаватели, потому что требуют денег, а денег нет, их разворовали. Всем это понятно и не об этом речь. Путину вообще не нужны 140 миллионов в стране, потому что они проедают бюджет. Ему нужно миллионов 35-40 для обслуживания двух труб и небольшого количества природных ресурсов. Все остальное для него — это лишнее. Поскольку девиз нынешней власти и чиновничества и ворья, которое устроилось вокруг президента — это «наворуем и уедем». Ждать каких-то перспектив от этого постулата довольно сложно. Поэтому обсуждать надо не то, что Шендерович враг, написал что-то про Сечина или про кого-то. Сидел бы, в тряпочку молчал, не был бы врагом. Он врагом стал очень давно, как только вышли первые «Куклы», и первые «Куклы» назывались «Крошка Цахес». Когда я посмотрел эту передачу, я сказал: все, НТВ конец. Недолго оно продержалось.
Елена Рыковцева: Это да. Но все, что касается нелюбви Путина к своему народу, мне кажется, это огромная передержка, что ему нужны только эти, которые его кормят. Все-таки народ за него голосует почему-то. И если бы он так относился к народу, как вы говорите, народ бы это чувствовал.
Сергей Каледин: Абсолютно правы. Путин легитимно избранный президент, большинством выбран честно, к сожалению. Так получилось.
Елена Рыковцева: Если бы все было так, как говорит Евгений, что он этот народ не любит, презирает, ему нужна только его кучка из кооператива «Озеро»…
Сергей Каледин: Он бы почувствовал, не потянул бы руки и не пошел бы на выборы. Это легитимно избранный президент, никуда не деться. Факты — упорная вещь.
Елена Рыковцева: Кампания идет, врагов называют в этих фильмах на госканалах и инкриминируют им антипатриотизм: вы критикуете государство - вы его не любите. Что вы скажете об этой концепции антипатриотизма в представлении госканалов?
Сергей Каледин: Антипатриотизм — это не любить свою страну, а государство нужно не любить и всегда относиться к нему критически. Потому что только под критикой государство улучшается, оно не деградирует. Обязательно быть под прицелом, под пистолетно-минометным огнем журналистов. Не должно жить спокойно, все время его иглой колоть, видеть в нем недостатки, иначе будет деградация. Потому что государство, как и человек, любой живой организм состоит из того, сего, прочего, в том числе из кишок 6 метров, набитых, известно, чем непереваренного. Это живой организм, в нем фекалы рядом с алой сердечной кровью. И фекал этот разлагается, гниет, воняет, выходит. Надо тормозить его, канализировать по нормальному направлению, иначе он распространится, не туда, куда надо потечет. Говорю это как специалист.
Все равно командует не Киселев, не возбуждает волну, не изменяет ход истории, а командует история. На Украине все было чин-чинарем, а потом в несколько дней образовался Майдан. Через полгода там будет боксер Кличко начальником. Янукович сдаст позиции, уйдет, потом начнется преследование Януковича, потом посадят его в тюрьму. Все будет, а за три дня до Майдана об этом даже никто не думал. Стоило Януковичу неправильно сделать, нагадить, кого-то не послушать, ляпнуть — и вот возник Майдан.
Елена Рыковцева: Возник Майдан не первый раз, был десять лет назад, так что там есть хороший бэкграунд.
Сергей Каледин: Накануне февраля 17 года полицмейстер главный петербургский докладывал царю, что оппозиции нет, все революционные осиные гнезда разгромлены, можно жить безупречно. Через несколько дней царь отрекся от всего этого дела.
Елена Рыковцева: Это очередной ваш оптимистический прогноз: «Россия вспрянет ото сна».