Последние дни Берлинале
Ужасы библиотеки, вульвострадание, бомбы "Толстяк" и "Малыш", безумство нейрохирургии, Мурнау в гей-музее, испорченная Хайсмит
Дневник Берлинского кинофестиваля, окончание. Начало здесь.
13 февраля
Русского кино на Берлинале нет, но один фильм спрятался в альманахе Вима Вендерса "Храмы культуры". Вендерс снял первую новеллу, историю Берлинской филармонии, где позавчера я смотрел отремонтированный "Кабинет доктора Калигари". Документальное кино Вендерс по-прежнему делает превосходно (см. недавний фильм про Пину Бауш), игровое у него давно перестало получаться. Другие дворцы культуры – Центр Помпиду, передовая норвежская тюрьма строгого режима (целая вселенная умеренного гуманизма), оперный театр в Осло. Худшая новелла – у Роберта Редфорда, про институт Салка, напыщенная, с соцреалистическим пафосом и массой недоговорок: репутация Салка не такая уж лучезарная, его обвиняли в опытах на недееспособных людях; с вакциной от полиомиелита, которую он изобрел, были проблемы и т.п., но Редфорд ничего не рассказывает, и от его пустословия в памяти остается одна деталь, что Луис Кан, архитектор института Салка, умер в мужском туалете на вокзале в Нью-Йорке и его труп три дня не могли опознать.
Русский дворец культуры снимал замечательный Михаэль Главоггер: его документальные фильмы о рабочих (Workingman’s Death) и проститутках (Whore’s Glory) я очень люблю. Он выбрал знакомое мне учреждение – Публичную библиотеку в Петербурге. Я не был там с 1982 года, но с тех пор ничего не изменилось: старушки сидят под портретом Ленина и перебирают каталожные карточки, а на лифте еще во времена Анны Иоанновны написано "Не работает по техническим причинам". Ни одного компьютера, как будто Брежнев умер вчера. Главоггер не хотел сказать ничего дурного – ему нравятся древние книги, древние люди, древний паркет, сталинские подшивки журнала "Работница", лампы с зелеными абажурами и гравюра "Сотворение мира". Такой фильм можно было бы с умилением снять в тибетском монастыре. Но как же страшно вся эта брежневская пыль смотрится рядом с библиотекой Центра Помпиду, где сияет солнце нового дня, а посетители молоды и крутятся, точно Плющенко на сковородке.
Несвоевременные мысли навевает декоративный фильм Главоггера: нужен злой Петр I, который выбросит на помойку каталожные карточки царя Гороха и календари с Ильичом и котятами. К счастью, Россию на Берлинале представляют молодые повстанцы – Надя и Маша из Pussy Riot, они обнимаются с Ниной Хаген и смотрят с первой полосы народной газеты Bild. Россию, съеденную библиотечной молью, каждый день проклинают на Потсдамской площади, где в палатке Stop Homophobia горит радужный олимпийский факел. На моих глазах копы под аплодисменты площади жестко свинтили подлинного, неизвестно откуда взявшегося (посланец Кремля?) гомофоба: нечасто приходится наблюдать, как полицейским рукоплещут.
Во имя божественного равновесия после "Храмов культуры" пошел на фильм "Vulva 3.0". В былые времена такое кино сочли бы "скандальным", но теперь ничего скандального не существует, так что в зале есть свободные места – большая редкость на Берлинале. Это не история женского органа, а история издевательств над ним: обрезания, косметических операций (в финале – целый конгресс хирургов-вагинопластов) и, наконец, коррекции в порножунальном фотошопе. Познавательный фильм, но главная его идея (что женщины боятся вульвы и стыдятся ее) мне кажется спорной.
14 февраля
Некоторые фильмы Робера Лепажа мне нравились: например, No – о независимости Квебека, но то, что он снял сейчас, не лезет ни в какие ворота. Нейрохирург-алкоголик, у которого дрожат руки, влюбляется в пациентку-певицу. У нее опухоль мозга, и операция лишит ее возможности произносить слова, но петь без слов она все-таки сможет. Операция проводится замечательным образом: сначала хирург пытается унять дрожь рук, потом певице прямо на обнаженный мозг кладут маленькие квадратики с буквами, и, пока удаляется опухоль, медсестра показывает пациентке картинки и заставляет называть то, что на них изображено: дерево, цветок и т. п. Оперируемая произносит все хуже и хуже, и на слове "жираф" (всюду тень убиенного Мариуса!) ломается окончательно. Потом, правда, выздоравливает и выходит замуж за хирурга, но забывает голос своего отца и нанимает актеров дубляжа, чтобы они его имитировали. Робер, опомнись! На пресс-показе зал был пуст, в середине сеанса пришел журналист-безумец, снял ботинки, положил голые ноги на спинку кресла и стал громко комментировать происходящее на экране, что-то бурча и возмущаясь.
Маленькая ретроспектива Нобуро Накамуры (в прошлом году исполнилось 100 лет со дня его рождения). Фильм 1951 года "Родной дом" о радостях и горестях простой семьи, которая с трудом сводит концы с концами, телесериал в капсуле. Главная забота: несчастья дочери, ее жених умер от туберкулеза. Следом – бразильский фильм про старого измученного трансвестита, работающего конферансье в гей-клубе. Трансвестит нанимает громилу-гея, чтобы тот убил племянника-наркомана. Как далеко раздвинулись границы сюжетов со времен "Родного дома"!
"Посадочная полоса: бегство модернизма", еще одна часть долгого путешествия Хайнца Эмигольца по миру бетона и кирпича – движение от статуи Бегаса "Прометей" к аргентинскому супермаркету с внедренной внутрь здания каруселью и стадиону, на котором хунта пытала политзаключенных, а потом перелет к Марианским островам: там догнивает японская тюрьма и окружены туристическим забором священные места, где загружали на самолеты две атомные бомбы для Хиросимы и Нагасаки – "Толстяк" и "Малыш". Как и в прежних фильмах Эмигольца, появляется фотография Уэйна Миллера "На борту военного судна "Тикондерога" – на этот раз она спрятана в песке на острове, гарнизон которого по приказу императора бросился в пучину. Длящаяся вечность минута, когда бомба уже вылетела, но еще не взорвалась.
Наконец, почти шедевр: N – The Madness of Reason. Путешествие по энциклопедии Кот д’Ивуара, составленной французским интеллектуалом Раймоном Борремансом, и окрестным странам, где живут самые красивые люди на свете, иногда делающие себе насечки на лице, а потом убивающие друг друга мачете. Грандиозная сцена: шаловливая певица, исполнявшая в гранд-отеле сочиненную Борримансом песню "Сумерки" (дивное французское слово Le crépuscule), идет ночью по дороге босиком, а навстречу ей движется, покачивая бедрами, такой же прекрасный солдат с гранатометом.
Суровая правда истории киноискусства: "Фауст" Мурнау, который показывают в ретроспективе "Эстетика тени" – лучший фильм Берлинале. После него все кажется ненастоящим. Такое же ощущение было у меня недавно в Вене на выставке Люсьена Фрейда, которой восхищались миллионы. Все очень хорошо, но заходишь в соседний зал Музея истории искусств (на Берлинале фильм про него), смотришь на "Похищение Ганимеда" или "Давида с головой Голиафа", и Фрейд испаряется.
Фонд Мурнау и берлинская синематека устроили выставку приватных фотографий Ф. В. М. в гей-музее. Особых непристойностей нет, и поражают не юноши у бассейна, а роскошь голливудской жизни Мурнау: особняк, как у Спящей Красавицы, яхте позавидовал бы Абрамович. Среди прочего выставлено и немецкое издание "Голливудского Вавилона": Кеннет Энгер писал, что режиссер погиб из-за филиппинского любовника, фонд Мурнау утверждает, что это вздор. Много картинок из "Табу", какие-то сплетни вокруг "Фауста", сборник стихов друга Мурнау, погибшего в России, но сенсаций нет.
"Путешествие на Запад" Цая Минляна: третий фильм о медленном монахе, снятый до "Бродячих псов", но показанный только сейчас. Слава берлинским синефилам: на фильм без "сюжета" (монах 50 минут медленно-медленно идет по Марселю) нет билетов, и огромный зал полон. За бредущим по Марселю Ли Каншеном ходит старый Дени Лаван, и мне кажется, что в азиатских частях "Монаха" в этом вневременном движении было больше уверенности, а кадр был чище. "Неузнанный проходит Каин с экземою между бровей".
Непостижимый корейский фильм "Мечта о металле": режиссер Келвин Кьюн Кун Парк пишет письмо монахине о проблемах сталелитейной промышленности! Исполинский подъемный кран на заводе "Хюндай" (восставшие рабочие оккупировали его в 1990 году и просидели на верхотуре 13 дней), а потом шаманские танцы и загадки китов.
Встретил стаю международных кинокритиков. Адам Кук говорит, что "Путешествие на Запад" – лучшее, что снял Цай Минлян. Тем временем жюри награждает какие-то никчемные фильмы, которые все мы дерзко проигнорировали. Хорошо, что Ален Рене получает премию за новаторство, он в самом деле новее всех новых.
16 февраля
Несмотря на то что разговоры с кинокритиками о судьбах вселенной и непостижимости решений жюри завершились в два часа ночи, иду в 9.30 на расхваленный "Крестный путь", получивший приз за лучший сценарий. И проклинаю все на свете. Фильм, который сравнивают с Зайдлем и Ханеке, оказался фальшивым мусором. Это самый невыносимый тип псевдореалистического кино, где плохо придуманных персонажей заставляют произносить заученные реплики, и к недостоверной истории пристегнут ради интеллектуальности миф (в данном случае Голгофа). Дурацкий сюжет, годный для дискуссии в журнале для домохозяек. Зал рукоплещет.
В Академии художеств выставка Ханны Шигуллы, маленькие фильмы. Мать хотела назвать ее нордическим именем Дагмар, но, наперекор времени (1943 год), выбрала почти еврейскую Ханну. Первый фильм – о памятнике убитым евреям, во втором зале – Шигулла с Фассбиндером, юная блондинка, а в последнем – старая дама стоит на лодке в черном плаще и произносит: "Молодость прошла, красота исчезла. Я живу одна. Что осталось? Работа!" Жаль ее, но и нас тоже пожалейте. На выходе из ресторана Академии художеств, где не оказалось шпинатовых клецок, обнаружил забытого "Прометея" Бегаса, с которого начинается фильм Эмигольца. За дверью – монумент из фильма Шигуллы, с тыла окруженный неуместным фастфудом и сувенирными лавками.
В маленькой ретроспективе Нобору Накамуры "Форма ночи" (1964) – фильм о фабричной девушке, которая стала проституткой по вине любовника, мелкого бандита. Впечатляющая сцена группового изнасилования в штаб-квартире якудзы и неожиданный поворот: брутальный сутенер после удара в пах потерял мужскую силу и гендерную уверенность, стал покупать еду и стирать. Актер похож на Франко Читти, и вообще это смесь "Аккатоне" и "Жить своей жизнью", вся красота 60-х годов.
"Два лика января" – последний фильм Берлинале на последнем сеансе в "Цоо-паласе". Роман Патриции Хайсмит безнадежно испорчен. 50 лет назад Хайсмит не могла прямо объяснить природу связи Райдела и Честера, равно как и героев "Незнакомцев в поезде", которых экранизировал Хичкок, но читатель мог догадаться. Жена Честера, которой будто бы увлекся Райдел, – это лишь помеха, потому она и гибнет, чтобы не мешалась под ногами. Сегодня нужно было вытащить эту линию на поверхность, тогда получилась бы настоящая драма. Но Хоссейн Амини снимал простодушное кино с тревожной музыкой, играющей в тревожные моменты, и получилось, что молодой прощелыга влюблен в стареющую туристку и бросает ради нее свою девушку – ну кто в это поверит в здравом уме? Вся придуманная Хайсмит конструкция рухнула.
17 февраля
Последний день работает фестивальная инсталляция в церкви Святой Агнессы, самую интересную работу я видел недавно в венском Сецессионе: детальная съемка пяти фигурок египетских богов – темно-зеленых, прекрасных, зловещих. В замечательной галерее C/O, переехавшей на новое место, к вокзалу Цоо, открылась выставка молодых фотографов, работавших на Берлинале. Когда мы придем к власти, Берлинский фестиваль будет идти круглый год. По дороге домой составляю список из десяти лучших фильмов:
1) German Concentration Camps Factual Survey (1945-2014) – жутчайший документ о первых днях после освобождения концлагерей, снятый британскими, американскими и советскими кинооператорами в 1944-45 годах, но завершенный лишь через 70 лет.
2) Das Cabinet des Dr. Caligari (1920-2014). Шедевр Роберта Вине, восстановленный по копиям из киноархивов разных стран, в том числе Уругвая.
3) N – The Madness of Reason. Путешествие по энциклопедии Кот д’Ивуара, составленной французским интеллектуалом Раймоном Борремансом.
4) The Airstrip – Decampment of Modernism. Архитектура за минуту до падения атомной бомбы.
5) Butter on the Latch. Сногсшибательный дебют Джозефины Декер. Любовь и смерть на лесном фестивале балканской музыки в Калифорнии.
6) Aimer, boire et chanter. Ален Рене моложе всех.
7) Xi You. Медленный монах прибыл в Марсель.
8) Que ta joie demeure. Зверинец для станков и людей, управляющих ими.
9) Cheol-ae-kum. Письмо монахине о корейской сталелитейной промышленности и китобойном промысле.
10) Le Beau Danger. Великий румынский писатель Норман Манеа рассказывает, как он в детстве украл курицу.
Дневник Берлинского кинофестиваля, окончание. Начало здесь.
13 февраля
Русского кино на Берлинале нет, но один фильм спрятался в альманахе Вима Вендерса "Храмы культуры". Вендерс снял первую новеллу, историю Берлинской филармонии, где позавчера я смотрел отремонтированный "Кабинет доктора Калигари". Документальное кино Вендерс по-прежнему делает превосходно (см. недавний фильм про Пину Бауш), игровое у него давно перестало получаться. Другие дворцы культуры – Центр Помпиду, передовая норвежская тюрьма строгого режима (целая вселенная умеренного гуманизма), оперный театр в Осло. Худшая новелла – у Роберта Редфорда, про институт Салка, напыщенная, с соцреалистическим пафосом и массой недоговорок: репутация Салка не такая уж лучезарная, его обвиняли в опытах на недееспособных людях; с вакциной от полиомиелита, которую он изобрел, были проблемы и т.п., но Редфорд ничего не рассказывает, и от его пустословия в памяти остается одна деталь, что Луис Кан, архитектор института Салка, умер в мужском туалете на вокзале в Нью-Йорке и его труп три дня не могли опознать.
Русский дворец культуры снимал замечательный Михаэль Главоггер: его документальные фильмы о рабочих (Workingman’s Death) и проститутках (Whore’s Glory) я очень люблю. Он выбрал знакомое мне учреждение – Публичную библиотеку в Петербурге. Я не был там с 1982 года, но с тех пор ничего не изменилось: старушки сидят под портретом Ленина и перебирают каталожные карточки, а на лифте еще во времена Анны Иоанновны написано "Не работает по техническим причинам". Ни одного компьютера, как будто Брежнев умер вчера. Главоггер не хотел сказать ничего дурного – ему нравятся древние книги, древние люди, древний паркет, сталинские подшивки журнала "Работница", лампы с зелеными абажурами и гравюра "Сотворение мира". Такой фильм можно было бы с умилением снять в тибетском монастыре. Но как же страшно вся эта брежневская пыль смотрится рядом с библиотекой Центра Помпиду, где сияет солнце нового дня, а посетители молоды и крутятся, точно Плющенко на сковородке.
Несвоевременные мысли навевает декоративный фильм Главоггера: нужен злой Петр I, который выбросит на помойку каталожные карточки царя Гороха и календари с Ильичом и котятами. К счастью, Россию на Берлинале представляют молодые повстанцы – Надя и Маша из Pussy Riot, они обнимаются с Ниной Хаген и смотрят с первой полосы народной газеты Bild. Россию, съеденную библиотечной молью, каждый день проклинают на Потсдамской площади, где в палатке Stop Homophobia горит радужный олимпийский факел. На моих глазах копы под аплодисменты площади жестко свинтили подлинного, неизвестно откуда взявшегося (посланец Кремля?) гомофоба: нечасто приходится наблюдать, как полицейским рукоплещут.
Акция в поддержку российских геев на Потсдамской площади
Во имя божественного равновесия после "Храмов культуры" пошел на фильм "Vulva 3.0". В былые времена такое кино сочли бы "скандальным", но теперь ничего скандального не существует, так что в зале есть свободные места – большая редкость на Берлинале. Это не история женского органа, а история издевательств над ним: обрезания, косметических операций (в финале – целый конгресс хирургов-вагинопластов) и, наконец, коррекции в порножунальном фотошопе. Познавательный фильм, но главная его идея (что женщины боятся вульвы и стыдятся ее) мне кажется спорной.
14 февраля
Некоторые фильмы Робера Лепажа мне нравились: например, No – о независимости Квебека, но то, что он снял сейчас, не лезет ни в какие ворота. Нейрохирург-алкоголик, у которого дрожат руки, влюбляется в пациентку-певицу. У нее опухоль мозга, и операция лишит ее возможности произносить слова, но петь без слов она все-таки сможет. Операция проводится замечательным образом: сначала хирург пытается унять дрожь рук, потом певице прямо на обнаженный мозг кладут маленькие квадратики с буквами, и, пока удаляется опухоль, медсестра показывает пациентке картинки и заставляет называть то, что на них изображено: дерево, цветок и т. п. Оперируемая произносит все хуже и хуже, и на слове "жираф" (всюду тень убиенного Мариуса!) ломается окончательно. Потом, правда, выздоравливает и выходит замуж за хирурга, но забывает голос своего отца и нанимает актеров дубляжа, чтобы они его имитировали. Робер, опомнись! На пресс-показе зал был пуст, в середине сеанса пришел журналист-безумец, снял ботинки, положил голые ноги на спинку кресла и стал громко комментировать происходящее на экране, что-то бурча и возмущаясь.
Маленькая ретроспектива Нобуро Накамуры (в прошлом году исполнилось 100 лет со дня его рождения). Фильм 1951 года "Родной дом" о радостях и горестях простой семьи, которая с трудом сводит концы с концами, телесериал в капсуле. Главная забота: несчастья дочери, ее жених умер от туберкулеза. Следом – бразильский фильм про старого измученного трансвестита, работающего конферансье в гей-клубе. Трансвестит нанимает громилу-гея, чтобы тот убил племянника-наркомана. Как далеко раздвинулись границы сюжетов со времен "Родного дома"!
"Посадочная полоса: бегство модернизма", еще одна часть долгого путешествия Хайнца Эмигольца по миру бетона и кирпича – движение от статуи Бегаса "Прометей" к аргентинскому супермаркету с внедренной внутрь здания каруселью и стадиону, на котором хунта пытала политзаключенных, а потом перелет к Марианским островам: там догнивает японская тюрьма и окружены туристическим забором священные места, где загружали на самолеты две атомные бомбы для Хиросимы и Нагасаки – "Толстяк" и "Малыш". Как и в прежних фильмах Эмигольца, появляется фотография Уэйна Миллера "На борту военного судна "Тикондерога" – на этот раз она спрятана в песке на острове, гарнизон которого по приказу императора бросился в пучину. Длящаяся вечность минута, когда бомба уже вылетела, но еще не взорвалась.
Наконец, почти шедевр: N – The Madness of Reason. Путешествие по энциклопедии Кот д’Ивуара, составленной французским интеллектуалом Раймоном Борремансом, и окрестным странам, где живут самые красивые люди на свете, иногда делающие себе насечки на лице, а потом убивающие друг друга мачете. Грандиозная сцена: шаловливая певица, исполнявшая в гранд-отеле сочиненную Борримансом песню "Сумерки" (дивное французское слово Le crépuscule), идет ночью по дороге босиком, а навстречу ей движется, покачивая бедрами, такой же прекрасный солдат с гранатометом.
Суровая правда истории киноискусства: "Фауст" Мурнау, который показывают в ретроспективе "Эстетика тени" – лучший фильм Берлинале. После него все кажется ненастоящим. Такое же ощущение было у меня недавно в Вене на выставке Люсьена Фрейда, которой восхищались миллионы. Все очень хорошо, но заходишь в соседний зал Музея истории искусств (на Берлинале фильм про него), смотришь на "Похищение Ганимеда" или "Давида с головой Голиафа", и Фрейд испаряется.
Фонд Мурнау и берлинская синематека устроили выставку приватных фотографий Ф. В. М. в гей-музее. Особых непристойностей нет, и поражают не юноши у бассейна, а роскошь голливудской жизни Мурнау: особняк, как у Спящей Красавицы, яхте позавидовал бы Абрамович. Среди прочего выставлено и немецкое издание "Голливудского Вавилона": Кеннет Энгер писал, что режиссер погиб из-за филиппинского любовника, фонд Мурнау утверждает, что это вздор. Много картинок из "Табу", какие-то сплетни вокруг "Фауста", сборник стихов друга Мурнау, погибшего в России, но сенсаций нет.
"Путешествие на Запад" Цая Минляна: третий фильм о медленном монахе, снятый до "Бродячих псов", но показанный только сейчас. Слава берлинским синефилам: на фильм без "сюжета" (монах 50 минут медленно-медленно идет по Марселю) нет билетов, и огромный зал полон. За бредущим по Марселю Ли Каншеном ходит старый Дени Лаван, и мне кажется, что в азиатских частях "Монаха" в этом вневременном движении было больше уверенности, а кадр был чище. "Неузнанный проходит Каин с экземою между бровей".
Непостижимый корейский фильм "Мечта о металле": режиссер Келвин Кьюн Кун Парк пишет письмо монахине о проблемах сталелитейной промышленности! Исполинский подъемный кран на заводе "Хюндай" (восставшие рабочие оккупировали его в 1990 году и просидели на верхотуре 13 дней), а потом шаманские танцы и загадки китов.
Встретил стаю международных кинокритиков. Адам Кук говорит, что "Путешествие на Запад" – лучшее, что снял Цай Минлян. Тем временем жюри награждает какие-то никчемные фильмы, которые все мы дерзко проигнорировали. Хорошо, что Ален Рене получает премию за новаторство, он в самом деле новее всех новых.
16 февраля
Несмотря на то что разговоры с кинокритиками о судьбах вселенной и непостижимости решений жюри завершились в два часа ночи, иду в 9.30 на расхваленный "Крестный путь", получивший приз за лучший сценарий. И проклинаю все на свете. Фильм, который сравнивают с Зайдлем и Ханеке, оказался фальшивым мусором. Это самый невыносимый тип псевдореалистического кино, где плохо придуманных персонажей заставляют произносить заученные реплики, и к недостоверной истории пристегнут ради интеллектуальности миф (в данном случае Голгофа). Дурацкий сюжет, годный для дискуссии в журнале для домохозяек. Зал рукоплещет.
В Академии художеств выставка Ханны Шигуллы, маленькие фильмы. Мать хотела назвать ее нордическим именем Дагмар, но, наперекор времени (1943 год), выбрала почти еврейскую Ханну. Первый фильм – о памятнике убитым евреям, во втором зале – Шигулла с Фассбиндером, юная блондинка, а в последнем – старая дама стоит на лодке в черном плаще и произносит: "Молодость прошла, красота исчезла. Я живу одна. Что осталось? Работа!" Жаль ее, но и нас тоже пожалейте. На выходе из ресторана Академии художеств, где не оказалось шпинатовых клецок, обнаружил забытого "Прометея" Бегаса, с которого начинается фильм Эмигольца. За дверью – монумент из фильма Шигуллы, с тыла окруженный неуместным фастфудом и сувенирными лавками.
В маленькой ретроспективе Нобору Накамуры "Форма ночи" (1964) – фильм о фабричной девушке, которая стала проституткой по вине любовника, мелкого бандита. Впечатляющая сцена группового изнасилования в штаб-квартире якудзы и неожиданный поворот: брутальный сутенер после удара в пах потерял мужскую силу и гендерную уверенность, стал покупать еду и стирать. Актер похож на Франко Читти, и вообще это смесь "Аккатоне" и "Жить своей жизнью", вся красота 60-х годов.
кадр из фильма "Форма ночи"
"Два лика января" – последний фильм Берлинале на последнем сеансе в "Цоо-паласе". Роман Патриции Хайсмит безнадежно испорчен. 50 лет назад Хайсмит не могла прямо объяснить природу связи Райдела и Честера, равно как и героев "Незнакомцев в поезде", которых экранизировал Хичкок, но читатель мог догадаться. Жена Честера, которой будто бы увлекся Райдел, – это лишь помеха, потому она и гибнет, чтобы не мешалась под ногами. Сегодня нужно было вытащить эту линию на поверхность, тогда получилась бы настоящая драма. Но Хоссейн Амини снимал простодушное кино с тревожной музыкой, играющей в тревожные моменты, и получилось, что молодой прощелыга влюблен в стареющую туристку и бросает ради нее свою девушку – ну кто в это поверит в здравом уме? Вся придуманная Хайсмит конструкция рухнула.
17 февраля
Последний день работает фестивальная инсталляция в церкви Святой Агнессы, самую интересную работу я видел недавно в венском Сецессионе: детальная съемка пяти фигурок египетских богов – темно-зеленых, прекрасных, зловещих. В замечательной галерее C/O, переехавшей на новое место, к вокзалу Цоо, открылась выставка молодых фотографов, работавших на Берлинале. Когда мы придем к власти, Берлинский фестиваль будет идти круглый год. По дороге домой составляю список из десяти лучших фильмов:
1) German Concentration Camps Factual Survey (1945-2014) – жутчайший документ о первых днях после освобождения концлагерей, снятый британскими, американскими и советскими кинооператорами в 1944-45 годах, но завершенный лишь через 70 лет.
2) Das Cabinet des Dr. Caligari (1920-2014). Шедевр Роберта Вине, восстановленный по копиям из киноархивов разных стран, в том числе Уругвая.
3) N – The Madness of Reason. Путешествие по энциклопедии Кот д’Ивуара, составленной французским интеллектуалом Раймоном Борремансом.
4) The Airstrip – Decampment of Modernism. Архитектура за минуту до падения атомной бомбы.
5) Butter on the Latch. Сногсшибательный дебют Джозефины Декер. Любовь и смерть на лесном фестивале балканской музыки в Калифорнии.
6) Aimer, boire et chanter. Ален Рене моложе всех.
7) Xi You. Медленный монах прибыл в Марсель.
8) Que ta joie demeure. Зверинец для станков и людей, управляющих ими.
9) Cheol-ae-kum. Письмо монахине о корейской сталелитейной промышленности и китобойном промысле.
10) Le Beau Danger. Великий румынский писатель Норман Манеа рассказывает, как он в детстве украл курицу.
Жираф среди медведей