Всемирный день Красного Креста и Красного Полумесяца в Сирии отмечают обычной гуманитарной работой
8 мая – Всемирный день Красного Креста и Красного Полумесяца. Он был учрежден в день рождения первого лауреата Нобелевской премии мира Анри Дюнана, который в середине XIX века впервые инициировал создание отрядов добровольцев, помогавших раненым на полях сражений. Созданный впоследствии Международный комитет Красного Креста (ICRC) сегодня занимается помощью пострадавшим во время вооруженных конфликтов. Эта гуманитарная организация сейчас уделяет особое внимание Сирии, где продолжается противостояние проправительственных сил Башара Асада, среди которых большинство – алавиты, и в подавляющем большинстве суннитских повстанцев.
С июля 2011 года, когда антиправительственные протесты в разных городах Сирии переросли в вооруженное противостояние, из страны бежали миллионы беженцев. Сегодня основная часть из них, более миллиона человек, находится в Ливане, небольшой граничащей с Сирией стране, теперь признанной ООН государством с самым большим количеством беженцев на душу населения в мире. Справиться с гуманитарным кризисом Ливану все сложнее.
Международный комитет Красного Креста пытается привлечь внимание к этой проблеме. На своем сайте его сотрудники рассказывают не только о том, как оказывается помощь нуждающимся, но и публикуют интервью с теми, кто был вынужден бежать из Сирии. Вот, например, рассказ Фатимы, матери четырех детей. Ее мужа арестовали в начале 2013 года, после чего она проделала длинный и опасный путь, чтобы избежать преследований со стороны властей:
"Дома, в Сирии, мы жили хорошо. У нас не было проблем с подачей воды или электричества, у нас был высокий уровень жизни, мы жили в изобилии. Мои дети ходили в школу, у мужа была хорошая работа. Когда мы стали беженцами, то все это потеряли. Наша жизнь перевернулась с ног на голову. Теперь мы с трудом справляемся с возникшими проблемами. Воды недостаточно, электричество мы получаем с перебоями. Часто на всех нас не хватает. Сейчас мы живем у одной ливанской семьи, с которой делим все расходы на жизнь.
Мои дети уже два года не ходят в школу. Я получила возможность вернуть их за парту только в этом году. С другой стороны, непонятно, смогут ли они снова хорошо учиться. Мой муж уже год и три месяца находится в тюрьме, хотя сейчас я даже не знаю, где он. Жив ли он, мертв? У меня четверо детей, старшему уже девять. Нам сложно. Жизнь в Ливане тоже непростая. У меня здесь нет родственников, оттого сложно вдвойне. Конечно, ливанцы очень хорошо принимают нас, открывают для нас двери своих домов, но ведь мы все равно на чужбине. Больше всего мне хочется получить весточку от мужа. Это важно не только для меня, но и для наших детей. Нам важно знать, жив он или уже нет. Я только об этом и думаю. Если бы я знала, где он, мы бы обязательно встретились и я бы ему сказала, что у нас все есть. Мне остается только уповать на господа, чтобы он прекратил наши страдания, чтобы дал возможность вернуться домой".
После того, как осенью прошлого года российской дипломатии удалось сдержать военное вмешательство в сирийский внутренний конфликт – в обмен на полный международный контроль химического оружия в Сирии, – проблема беженцев стала еще острее. К началу этого года официальный статус беженца получили 2,3 миллиона сирийцев. Но самое главное – это нерешенная проблема внутри страны. Власти в Дамаске не пропускают гуманитарную помощь во многие города, а по словам Ральфа Эль-Хаджа, сотрудника Международного комитета Красного Креста в Сирии, у организации нет доступа во многие районы самого крупного города, Алеппо, где продолжаются ожесточенные бои:
– В Сирии, как и в любой другой стране, где идет война, мы стараемся сотрудничать со всеми сторонами конфликта. Мы находимся в постоянном диалоге с сирийским правительством, а также получаем разрешения на свою деятельность у повстанцев. Без разрешения обеих сторон мы не можем оказывать помощь нуждающимся. Особенно острая ситуация в Алеппо, куда нас не допускает правительство. В этом городе есть несколько густонаселенных районов, куда у нас нет вообще никакого доступа. Хотя мы знаем, что многие там нуждаются в пище, воде, медицинской помощи. Там умирают люди, там есть потерявшие крышу над головой, потерявшие членов своей семьи, получившие ранения. Но правительство не пускает нас в эти районы. С другой стороны, в некоторых регионах Сирии и некоторых районах Алеппо нам запрещено работать, но потому, что нам не дали соответствующего разрешения повстанцы. При этом мы не должны забывать, что эти люди живут в условиях постоянного военного конфликта и могут в любой момент быть ранены или убиты любой из воюющих сторон.
– Как вы стараетесь решить эту проблему?
– Международный комитет Красного Креста работал в Сирии еще до начала конфликта. Наши представительства открылись здесь еще в 1967 году. Поэтому когда начался вооруженный конфликт, в сотрудничестве с
С июля 2011 года, когда антиправительственные протесты в разных городах Сирии переросли в вооруженное противостояние, из страны бежали миллионы беженцев. Сегодня основная часть из них, более миллиона человек, находится в Ливане, небольшой граничащей с Сирией стране, теперь признанной ООН государством с самым большим количеством беженцев на душу населения в мире. Справиться с гуманитарным кризисом Ливану все сложнее.
Международный комитет Красного Креста пытается привлечь внимание к этой проблеме. На своем сайте его сотрудники рассказывают не только о том, как оказывается помощь нуждающимся, но и публикуют интервью с теми, кто был вынужден бежать из Сирии. Вот, например, рассказ Фатимы, матери четырех детей. Ее мужа арестовали в начале 2013 года, после чего она проделала длинный и опасный путь, чтобы избежать преследований со стороны властей:
"Дома, в Сирии, мы жили хорошо. У нас не было проблем с подачей воды или электричества, у нас был высокий уровень жизни, мы жили в изобилии. Мои дети ходили в школу, у мужа была хорошая работа. Когда мы стали беженцами, то все это потеряли. Наша жизнь перевернулась с ног на голову. Теперь мы с трудом справляемся с возникшими проблемами. Воды недостаточно, электричество мы получаем с перебоями. Часто на всех нас не хватает. Сейчас мы живем у одной ливанской семьи, с которой делим все расходы на жизнь.
Конечно, ливанцы очень хорошо принимают нас, открывают для нас двери своих домов, но ведь мы все равно на чужбине
После того, как осенью прошлого года российской дипломатии удалось сдержать военное вмешательство в сирийский внутренний конфликт – в обмен на полный международный контроль химического оружия в Сирии, – проблема беженцев стала еще острее. К началу этого года официальный статус беженца получили 2,3 миллиона сирийцев. Но самое главное – это нерешенная проблема внутри страны. Власти в Дамаске не пропускают гуманитарную помощь во многие города, а по словам Ральфа Эль-Хаджа, сотрудника Международного комитета Красного Креста в Сирии, у организации нет доступа во многие районы самого крупного города, Алеппо, где продолжаются ожесточенные бои:
В Алеппо есть несколько густонаселенных районов, куда у нас нет вообще никакого доступа
– Как вы стараетесь решить эту проблему?
– Международный комитет Красного Креста работал в Сирии еще до начала конфликта. Наши представительства открылись здесь еще в 1967 году. Поэтому когда начался вооруженный конфликт, в сотрудничестве с
Раненый в Алеппо – 16 апреля 2014 года
организацией Арабский Комитет Красного Креста мы сразу же стали работать практически во всех регионах, где нуждались в гуманитарной помощи. К сожалению, в силу ряда причин мы не можем делать больше, чем могли бы, но стараемся помогать всем, кто в этом нуждается. Несмотря на то что обеспечить раздачу еды, воды, средств личной гигиены или предоставить временное укрытие и медицинскую помощь невозможно непосредственно в местах наиболее ожесточенных боев, мы работаем в тесной близости от них. Мы также сосредоточили свое внимание на поставках воды, потому что был разрушен водопровод во многих районах Сирии – тех, что контролируются как повстанцами, так и правительством. Далее мы возводим временное жилье, в котором есть все необходимое, включая небольшие кухни для приготовления еды. Также мы уделяем внимание медицинской помощи – поддерживаем работу семи полевых госпиталей.