Льву Додину – театральному режиссеру, руководителю Малого драматического театра – театра Европы – 70 лет
Лев Додин родился в 1944 году, во время войны, в городе Сталинске, позже переименованном в Новокузнецк, потом его семья вернулась в родной, обезлюдевший после блокады Ленинград, потом была школа, советский вуз – Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии, работа в советских театрах.
"Для меня нет выбора между современным искусством и несовременным, актуальным и неактуальным, – заявил Додин как-то в интервью журналу "Театр". – Есть только существительное "искусство", которое не нуждается в прилагательных. Если это "искусство", то оно не может быть несовременным. Даже если оно создано много веков назад, то все равно является современным. Любое прилагательное, стоящее рядом с художественным произведением, на мой взгляд, ставит под сомнение ценность этого произведения искусства. Термин "современное искусство" я бы сравнил с популярным сегодня термином "суверенная демократия".
Додин работал в Ленинградском ТЮЗе, ставил спектакли вместе с Зиновием Корогодским, работал и в Театре драмы и комедии на Литейном, и на Малой сцене БДТ, и во МХАТе. Но главный театр Льва Додина, его Дом с большой буквы, с которым неразрывно связано его имя, это Малый драматический театр, куда он пришел 1975 году, а в 1983-м стал его художественным руководителем.
– Это дом строгого режима, дом-монастырь, где все посвящено служению искусству, Мастеру, – говорит театровед, главный редактор "Петербургского театрального журнала" Марина Дмитревская. – В наше смутное время модель театра-дома сохраняется только в нескольких местах, и в частности в МДТ на улице Рубинштейна. Я часто вспоминаю наши давние разговоры, когда я, будучи младше Льва Абрамовича на 10 лет, спрашивала: что же это вы делаете искусство только кровью и потом, через труд, через ужас, а где же моцартианство, где радость? Мне бы хотелось продолжить эти разговоры. Но я помню и раннего, игрового Додина, его "Разбойников", Додина без скорби и печали, а с другой стороны, помню потрясение от "Братьев и сестер" – этот спектакль буквально сделал мою жизнь. Мало того, что я о нем писала, но я его пересматривала, это нечто святое – и мое поколение, и даже поколение моего сына воспринимают его как эталон подлинности и искренности театрального искусства. Конечно, это режиссер очень счастливой судьбы – если иностранца спросить про русский театр, он сначала скажет "Станиславский", а потом – "Додин". Додин исповедует уходящую натуру психологического театра – такого театра все меньше и меньше, это театр, который требует сосредоточенности, затрат, отдачи себя, и когда Додин вместе с артистами отдается проживанию той жизни, которую они сочинили, возникают удивительные моменты театра.
Кроме спектакля "Братья и сестры", Марина Дмитревская называет и другие важные для нее спектакли Льва Додина – "Дядя Ваня", "Три сестры", а также говорит о том, что Додин – режиссер пути, что каждая его работа – это этап, что он всегда знает, зачем и почему ставит ту или иную пьесу, а это – признак большого художника.
Театральный критик Дмитрий Циликин считает, что Лев Додин – идеальный художник – в том смысле, который имел в виду Гейне, говоря, что "когда мир раскалывается, трещина проходит через сердце поэта":
– Лев Додин самим фактом своего существования противостоит огромному и, увы, побеждающему тренду современного искусства, которое – сначала в изобразительных жанрах, а потом и во всех остальных – провозгласило ненадобность профессионализма, умения и мастерства. В искусстве победила ложная идея демократизма, где все равны, уничтожен миф о художнике, который стоит на Парнасе и возвышается над толпой, и толпа ему послушно внимает. В результате мы приходим к ситуации, когда все могут всё, никто не лучше никого, и мастер неотличим от дилетанта и графомана. Так вот, само присутствие на культурной карте Льва Додина и Малого драматического театра – театра Европы, им созданного и возглавляемого, само его присутствие отменяет этот отвратительный тренд. Додин создал лучшую в Европе драматическую труппу, его актеры – это мастера такого уровня, что, глядя на них, действительно понимаешь, что такое художественное совершенство достигается только огромным трудом по огранке природного мастерства. Сам Додин – пример огромного, беспримерного мастерства и профессионализма: он не только высказывает то, что его волнует, но делает это в изощренной, совершенной художественной форме. Его последние спектакли – "Вишневый сад" и "Три сестры" не оставляют никакой надежды на то, что люди будут и дальше существовать как носители культуры. И поздравляя его с юбилеем, мы не можем не признать, что мастер пришел к своей круглой дате без каких-либо надежд.
Дмитрий Циликин вспоминает отвратительный случай, когда так называемые казаки подбросили на ступени тетра Додина свиную голову, – он считает это печальным знаком деградации культурной среды, в которой приходится жить и творить мастеру. Театральный критик Елена Вольгуст, наоборот, не придает этому эпизоду большого значения:
– Я рада, что есть еще такой театр, куда можно прийти и испытать именно те чувства, которые человек должен испытывать в театре. Это дорогой мне театр – сложный, разный, человеческий.
Театральный критик Елена Гарфункель видит Льва Додина как режиссера, который в русском театре завершил ХХ век:
– Он завершил его триумфально – связал русскую историю, русскую литературу с театром Европы. Он совершенно особый режиссер даже среди своих сверстников, он единственный, кто до сих пор представляет режиссуру и театр как дом. Чтобы сохранить черты такого дома – крепости и монастыря, нужна была недюжинная воля. Но я думаю, что дело тут не в воле – Додин был настолько притягателен своими идеями для актеров и учеников, что они поневоле становились его единомышленниками.
Трудно говорить о великом режиссере Льве Додине и не впадать в пафос, – считает театральный критик Жанна Зарецкая:
– Его можно отнести к числу людей, которые являются совестью нации, совестью русских людей, которые невероятно быстро для нации, пережившей столько трагедий, забыли свою историю, все, что пришлось пережить. И Лев Додин удивительно тактично – не дидактически, не навязчиво умудряется напоминать нам о нашем прошлом, передавать это остро, болезненно, мучительно. И я убеждена, что если бы наши политики посмотрели хоть один спектакль Додина, у нас бы не было многих трагедий и многих бед. Додин создал удивительный театр, где самые страшные уроки передаются через судьбу человека. Он воспитал актеров, которые безжалостно по отношению к себе и к залу рассказывают о самых страшных вещах. Такого взгляда на человека никто до Льва Додина не предлагал.
"Для меня нет выбора между современным искусством и несовременным, актуальным и неактуальным, – заявил Додин как-то в интервью журналу "Театр". – Есть только существительное "искусство", которое не нуждается в прилагательных. Если это "искусство", то оно не может быть несовременным. Даже если оно создано много веков назад, то все равно является современным. Любое прилагательное, стоящее рядом с художественным произведением, на мой взгляд, ставит под сомнение ценность этого произведения искусства. Термин "современное искусство" я бы сравнил с популярным сегодня термином "суверенная демократия".
Додин работал в Ленинградском ТЮЗе, ставил спектакли вместе с Зиновием Корогодским, работал и в Театре драмы и комедии на Литейном, и на Малой сцене БДТ, и во МХАТе. Но главный театр Льва Додина, его Дом с большой буквы, с которым неразрывно связано его имя, это Малый драматический театр, куда он пришел 1975 году, а в 1983-м стал его художественным руководителем.
– Это дом строгого режима, дом-монастырь, где все посвящено служению искусству, Мастеру, – говорит театровед, главный редактор "Петербургского театрального журнала" Марина Дмитревская. – В наше смутное время модель театра-дома сохраняется только в нескольких местах, и в частности в МДТ на улице Рубинштейна. Я часто вспоминаю наши давние разговоры, когда я, будучи младше Льва Абрамовича на 10 лет, спрашивала: что же это вы делаете искусство только кровью и потом, через труд, через ужас, а где же моцартианство, где радость? Мне бы хотелось продолжить эти разговоры. Но я помню и раннего, игрового Додина, его "Разбойников", Додина без скорби и печали, а с другой стороны, помню потрясение от "Братьев и сестер" – этот спектакль буквально сделал мою жизнь. Мало того, что я о нем писала, но я его пересматривала, это нечто святое – и мое поколение, и даже поколение моего сына воспринимают его как эталон подлинности и искренности театрального искусства. Конечно, это режиссер очень счастливой судьбы – если иностранца спросить про русский театр, он сначала скажет "Станиславский", а потом – "Додин". Додин исповедует уходящую натуру психологического театра – такого театра все меньше и меньше, это театр, который требует сосредоточенности, затрат, отдачи себя, и когда Додин вместе с артистами отдается проживанию той жизни, которую они сочинили, возникают удивительные моменты театра.
Кроме спектакля "Братья и сестры", Марина Дмитревская называет и другие важные для нее спектакли Льва Додина – "Дядя Ваня", "Три сестры", а также говорит о том, что Додин – режиссер пути, что каждая его работа – это этап, что он всегда знает, зачем и почему ставит ту или иную пьесу, а это – признак большого художника.
Театральный критик Дмитрий Циликин считает, что Лев Додин – идеальный художник – в том смысле, который имел в виду Гейне, говоря, что "когда мир раскалывается, трещина проходит через сердце поэта":
– Лев Додин самим фактом своего существования противостоит огромному и, увы, побеждающему тренду современного искусства, которое – сначала в изобразительных жанрах, а потом и во всех остальных – провозгласило ненадобность профессионализма, умения и мастерства. В искусстве победила ложная идея демократизма, где все равны, уничтожен миф о художнике, который стоит на Парнасе и возвышается над толпой, и толпа ему послушно внимает. В результате мы приходим к ситуации, когда все могут всё, никто не лучше никого, и мастер неотличим от дилетанта и графомана. Так вот, само присутствие на культурной карте Льва Додина и Малого драматического театра – театра Европы, им созданного и возглавляемого, само его присутствие отменяет этот отвратительный тренд. Додин создал лучшую в Европе драматическую труппу, его актеры – это мастера такого уровня, что, глядя на них, действительно понимаешь, что такое художественное совершенство достигается только огромным трудом по огранке природного мастерства. Сам Додин – пример огромного, беспримерного мастерства и профессионализма: он не только высказывает то, что его волнует, но делает это в изощренной, совершенной художественной форме. Его последние спектакли – "Вишневый сад" и "Три сестры" не оставляют никакой надежды на то, что люди будут и дальше существовать как носители культуры. И поздравляя его с юбилеем, мы не можем не признать, что мастер пришел к своей круглой дате без каких-либо надежд.
Дмитрий Циликин вспоминает отвратительный случай, когда так называемые казаки подбросили на ступени тетра Додина свиную голову, – он считает это печальным знаком деградации культурной среды, в которой приходится жить и творить мастеру. Театральный критик Елена Вольгуст, наоборот, не придает этому эпизоду большого значения:
– Я рада, что есть еще такой театр, куда можно прийти и испытать именно те чувства, которые человек должен испытывать в театре. Это дорогой мне театр – сложный, разный, человеческий.
Театральный критик Елена Гарфункель видит Льва Додина как режиссера, который в русском театре завершил ХХ век:
– Он завершил его триумфально – связал русскую историю, русскую литературу с театром Европы. Он совершенно особый режиссер даже среди своих сверстников, он единственный, кто до сих пор представляет режиссуру и театр как дом. Чтобы сохранить черты такого дома – крепости и монастыря, нужна была недюжинная воля. Но я думаю, что дело тут не в воле – Додин был настолько притягателен своими идеями для актеров и учеников, что они поневоле становились его единомышленниками.
Трудно говорить о великом режиссере Льве Додине и не впадать в пафос, – считает театральный критик Жанна Зарецкая:
– Его можно отнести к числу людей, которые являются совестью нации, совестью русских людей, которые невероятно быстро для нации, пережившей столько трагедий, забыли свою историю, все, что пришлось пережить. И Лев Додин удивительно тактично – не дидактически, не навязчиво умудряется напоминать нам о нашем прошлом, передавать это остро, болезненно, мучительно. И я убеждена, что если бы наши политики посмотрели хоть один спектакль Додина, у нас бы не было многих трагедий и многих бед. Додин создал удивительный театр, где самые страшные уроки передаются через судьбу человека. Он воспитал актеров, которые безжалостно по отношению к себе и к залу рассказывают о самых страшных вещах. Такого взгляда на человека никто до Льва Додина не предлагал.