Задержание журналистов LifeNews на Украине вызвало новые споры об этичности работы репортеров в сотрудничестве с одной из сторон вооруженного конфликта
Российские журналисты, представляющие так называемый "либеральный лагерь", выступили в защиту задержанных под Славянском сотрудников телеканала LifeNews.
Возможно, причина в том, что некоторые из них тоже работают "в тесном контакте" с одной из сторон конфликта, только по другую сторону баррикад. Возникший спор о том, может ли журналист быть объективным, если его безопасность напрямую зависит от одной из сторон противостояния, напоминает дискуссии в американской и британской прессе после войны в Ираке. 10 лет назад привлечение журналистов к сотрудничеству широко практиковалось командованием американских и британских вооруженных сил и получило название "embedded journalism" – "встроенная журналистика".
О задержании "двух неизвестных, представившихся российскими журналистами" министерство обороны Украины сообщило 18 мая. Вскоре стало известно, что речь идет о корреспондентах российского телеканала LifeNews Олеге Сидякине и Марате Сайченко. Руководство канала в тот же день обратилось к министру иностранных дел России Сергею Лаврову с просьбой оказать содействие в освобождении журналистов, Лавров, в свою очередь, обратился с аналогичной просьбой к ОБСЕ, но пока с задержанными, как сообщает СБУ Украины, "работают следователи".
Общественную кампанию в твиттере с требованием освободить журналистов запустил сам LifeNews. Твиты с требованием отпустить Сайченко и Сидякина публиковались с хештегом #SaveOurGuys ("Спасите наших ребят"), который напоминает другой хештег, #BringBackOurGirls ("Верните наших девочек") – он в эти дни используется в кампании по вызволению нигерийских школьниц из рук террористической организации "Боко Харам". Впрочем, как утверждает сайт interpretermag.com, кампания по запуску в топ хештега #SaveOurGuys была организована с помощью ботов – об этом якобы свидетельствует резкое падение числа твитов с таким тегом после того, как цель (попадание на верхние строчки рейтингов) была достигнута.
Все обстоятельства задержания Сидякина и Сайченко до сих пор не ясны. По версии украинских военных, журналисты находились в машине с ополченцами одной из вооруженных группировок, действующих в окрестностях Славянска, в том же автомобиле был обнаружен переносной зенитно-ракетный комплекс (ПЗРК). Руководитель Центра военно-политических исследований Дмитрий Тымчук написал в Facebook, что задержанные снимали подготовку к штурму позиций украинских силовых структур. 19 мая ситуацию прокомментировала заместитель секретаря Совета национальной безопасности и обороны Украины Виктория Сюмар (которая сама является довольно известным на Украине журналистом): "Так называемые "журналисты" LifeNews Олег Сидякин и Марат Сайченко – яркий пример содействия терроризму через информационное сопровождение. Они не просто получают видео, эти "журналисты" сопровождают террористические группы и снимают нападения на украинских военных. Де факто они являются частью террористических групп. Содействие терроризму, заговор с террористами, помощь терроризму – это не журналистика".
С Сюмар и Тымчуком не согласны российские репортеры, побывавшие или находящихся сейчас в зоне вооруженного конфликта на Украине. Так, в защиту сотрудников LifeNews выступил корреспондент "Эха Москвы" Илья Азар, который привел в пример свой опыт работы во время российско-грузинского конфликта в Южной Осетии:
Не согласен с позицией официального Киева и независимый журналист Аркадий Бабченко, который сейчас находится под Славянском и пишет репортажи из расположений частей украинской армии и Национальной гвардии:
В защиту задержанных россиян выступили и иностранные журналисты. Например, Саймон Островский, сам побывавший в плену у ополченцев в Славянске, или Кирон Брайан, британский фотограф, арестованный вместе с активистами Greenpeace за акцию у российской нефтедобывающей платформы "Приразломная" и проведший два месяца в российских СИЗО.
Могут ли журналисты работать в тесном сотрудничестве с одной из сторон военного конфликта? Впервые практика "прикрепления" журналистов к воинским частям стала применяться во время "Бури в пустыне" – международной военной кампании по освобождению Кувейта от иракской агрессии в 1991 году. Тогда коллеги по цеху резко критиковали молодую телекомпанию CNN за якобы "сговор" с военными. Однако пик споров об этичности такой работы в 21-м веке возник во время войны в Ираке 10 лет назад. Тогда же появились и термины "embedded journalism" и "embedded reporting". Один из вариантов перевода первого из этих словосочетаний на русский звучит как "встроенная журналистика". В 2003 году командование американской армии, разочарованное критичным освещением операции в Ираке американскими же средствами информации, ввело практику "встраивания" журналистов в свои воинские подразделения. С ними подписывали контракт, согласно которому журналист получал право свободного доступа к солдатам, офицерам и командованию, возможность получать самые оперативные комментарии, не дожидаясь официальных брифингов. Журналист, в свою очередь, принимал на себя обязательство не разглашать секретную информацию и не препятствовать военным в выполнении их задач – например, не отвлекать их интервьюированием перед началом армейских операций или не включать, когда не следует, осветительную технику, выдавая тем самым противнику расположение части.
В иракском эксперименте участвовали более 700 журналистов. Несмотря на то что для них были организованы курсы начальной военной подготовки на базе вооруженных сил США в Квантико, штат Виргиния, в первые две недели погибли, по данным "Комитета защиты журналистов", 16 "прикомандированных" к военным сотрудников СМИ. Впрочем, это стало не единственной проблемой – включение журналистов в состав воинских подразделений тут же породило множество споров о том, в какой степени такая журналистская работа может быть объективной. Об этой проблеме писал, например, британский журналист Гэвин Хьюитт, сотрудник Би-би-си, "встроенный" в одно из американских воинских подразделений в Ираке: "Слово "встроенный" звучало неуклюже и бюрократически. Для большинства моих коллег это было похоже на словосочетание "в постели с кем-то". Это было проблемой, ведь многие считают, что если ты с кем-то спишь, ты отдаешь этому человеку предпочтение. На войне идея такого журналистского компромисса многим казалась неправильной".
Свои споры с коллегами по этому поводу описывает журналист британской газеты Guardian Одри Гиллан, которая была "прикреплена" в Ираке к американской 3-й пехотной дивизии: "Многие нас критиковали за такой способ освещения конфликта, но многие журналисты эту критику отвергали – по их мнению, прямой доступ к эксклюзивной информации был "мечтой репортера", – вспоминает Гиллан на страницах книги "Медиа на войне. Иракский кризис".
В случае задержанных сотрудников LifeNews, которые с начала конфликта на востоке Украины были фактически вживлены в структуры противостоявших Киеву ополченцев, или в случае Аркадия Бабченко, работающего бок о бок с солдатами украинской армии, ни о каких контрактах и взаимных обязательствах речь явно не идет, но остальные признаки "встроенной журналистики" здесь налицо.
И теперь споры, которые кипели в США и Великобритании об объективности "прикрепленных журналистов" 10 лет назад, повторяются в России и на Украине. Однозначного ответа на вопрос об этичности и объективности такой репортерской работы не было найдено тогда и, судя по всему, не будет найдено и сейчас. Впрочем, если общественности будут представлены достоверные доказательства непосредственного участия задержанных Сидякина и Сайченко в боевых действиях или доказательства их помощи сепаратистам – например, в покупке или перевозке оружия, – ситуация может измениться, а общественная поддержка сменится тотальным осуждением. Пока ни видеосъемку с места задержания, ни информацию о том, что в багажнике машины, где находились журналисты, был ПЗРК, такими доказательствами назвать нельзя, а появившееся на сайте LifeNews видео, автор которого корректирует стрельбу ополченцев, не было сделано журналистами, его купили у одного из участников столкновений – об этом говорят и на самом канале, и несколько независимых друг от друга источников, включая того же Бабченко. Пока единственным доказательством вины задержанных россиян является их собственное признание в том, что при пересечении границы с Украиной они скрыли истинные цели визита и умолчали о том, что являются журналистами:
Вскоре после задержания сотрудников LifeNews стало известно о том, что в зоне антитеррористической операции в Донецкой области, в Мариуполе задержан еще один журналист, корреспондент англоязычного российского телеканала Russia Today, британец Грэм Филлипс. По данным RT, его, возможно, уже перевезли в Киев; о каких-либо обвинениях в адрес Филлипса не сообщается. Единственным журналистом, остающимся в плену у сторонников так называемой "Донецкой народной республики", остается захваченная еще в самом начале конфликта Ирма Крат. Она известна так же как организатор "женской сотни" Майдана и человек с довольно противоречивой биографией – по мнению российского журналиста Ильи Барабанова, похищение Крат могло быть просто обоюдовыгодной инсценировкой.
Возможно, причина в том, что некоторые из них тоже работают "в тесном контакте" с одной из сторон конфликта, только по другую сторону баррикад. Возникший спор о том, может ли журналист быть объективным, если его безопасность напрямую зависит от одной из сторон противостояния, напоминает дискуссии в американской и британской прессе после войны в Ираке. 10 лет назад привлечение журналистов к сотрудничеству широко практиковалось командованием американских и британских вооруженных сил и получило название "embedded journalism" – "встроенная журналистика".
Встреча с журналистами самопровозглашенного мэра Славянска Вячеслава Пономарева, вместе с наблюдателями ОБСЕ. 27 апреля
О задержании "двух неизвестных, представившихся российскими журналистами" министерство обороны Украины сообщило 18 мая. Вскоре стало известно, что речь идет о корреспондентах российского телеканала LifeNews Олеге Сидякине и Марате Сайченко. Руководство канала в тот же день обратилось к министру иностранных дел России Сергею Лаврову с просьбой оказать содействие в освобождении журналистов, Лавров, в свою очередь, обратился с аналогичной просьбой к ОБСЕ, но пока с задержанными, как сообщает СБУ Украины, "работают следователи".
Общественную кампанию в твиттере с требованием освободить журналистов запустил сам LifeNews. Твиты с требованием отпустить Сайченко и Сидякина публиковались с хештегом #SaveOurGuys ("Спасите наших ребят"), который напоминает другой хештег, #BringBackOurGirls ("Верните наших девочек") – он в эти дни используется в кампании по вызволению нигерийских школьниц из рук террористической организации "Боко Харам". Впрочем, как утверждает сайт interpretermag.com, кампания по запуску в топ хештега #SaveOurGuys была организована с помощью ботов – об этом якобы свидетельствует резкое падение числа твитов с таким тегом после того, как цель (попадание на верхние строчки рейтингов) была достигнута.
Все обстоятельства задержания Сидякина и Сайченко до сих пор не ясны. По версии украинских военных, журналисты находились в машине с ополченцами одной из вооруженных группировок, действующих в окрестностях Славянска, в том же автомобиле был обнаружен переносной зенитно-ракетный комплекс (ПЗРК). Руководитель Центра военно-политических исследований Дмитрий Тымчук написал в Facebook, что задержанные снимали подготовку к штурму позиций украинских силовых структур. 19 мая ситуацию прокомментировала заместитель секретаря Совета национальной безопасности и обороны Украины Виктория Сюмар (которая сама является довольно известным на Украине журналистом): "Так называемые "журналисты" LifeNews Олег Сидякин и Марат Сайченко – яркий пример содействия терроризму через информационное сопровождение. Они не просто получают видео, эти "журналисты" сопровождают террористические группы и снимают нападения на украинских военных. Де факто они являются частью террористических групп. Содействие терроризму, заговор с террористами, помощь терроризму – это не журналистика".
С Сюмар и Тымчуком не согласны российские репортеры, побывавшие или находящихся сейчас в зоне вооруженного конфликта на Украине. Так, в защиту сотрудников LifeNews выступил корреспондент "Эха Москвы" Илья Азар, который привел в пример свой опыт работы во время российско-грузинского конфликта в Южной Осетии:
Не согласен с позицией официального Киева и независимый журналист Аркадий Бабченко, который сейчас находится под Славянском и пишет репортажи из расположений частей украинской армии и Национальной гвардии:
В защиту задержанных россиян выступили и иностранные журналисты. Например, Саймон Островский, сам побывавший в плену у ополченцев в Славянске, или Кирон Брайан, британский фотограф, арестованный вместе с активистами Greenpeace за акцию у российской нефтедобывающей платформы "Приразломная" и проведший два месяца в российских СИЗО.
Могут ли журналисты работать в тесном сотрудничестве с одной из сторон военного конфликта? Впервые практика "прикрепления" журналистов к воинским частям стала применяться во время "Бури в пустыне" – международной военной кампании по освобождению Кувейта от иракской агрессии в 1991 году. Тогда коллеги по цеху резко критиковали молодую телекомпанию CNN за якобы "сговор" с военными. Однако пик споров об этичности такой работы в 21-м веке возник во время войны в Ираке 10 лет назад. Тогда же появились и термины "embedded journalism" и "embedded reporting". Один из вариантов перевода первого из этих словосочетаний на русский звучит как "встроенная журналистика". В 2003 году командование американской армии, разочарованное критичным освещением операции в Ираке американскими же средствами информации, ввело практику "встраивания" журналистов в свои воинские подразделения. С ними подписывали контракт, согласно которому журналист получал право свободного доступа к солдатам, офицерам и командованию, возможность получать самые оперативные комментарии, не дожидаясь официальных брифингов. Журналист, в свою очередь, принимал на себя обязательство не разглашать секретную информацию и не препятствовать военным в выполнении их задач – например, не отвлекать их интервьюированием перед началом армейских операций или не включать, когда не следует, осветительную технику, выдавая тем самым противнику расположение части.
Военный журналист в Ираке. 2003 год
В иракском эксперименте участвовали более 700 журналистов. Несмотря на то что для них были организованы курсы начальной военной подготовки на базе вооруженных сил США в Квантико, штат Виргиния, в первые две недели погибли, по данным "Комитета защиты журналистов", 16 "прикомандированных" к военным сотрудников СМИ. Впрочем, это стало не единственной проблемой – включение журналистов в состав воинских подразделений тут же породило множество споров о том, в какой степени такая журналистская работа может быть объективной. Об этой проблеме писал, например, британский журналист Гэвин Хьюитт, сотрудник Би-би-си, "встроенный" в одно из американских воинских подразделений в Ираке: "Слово "встроенный" звучало неуклюже и бюрократически. Для большинства моих коллег это было похоже на словосочетание "в постели с кем-то". Это было проблемой, ведь многие считают, что если ты с кем-то спишь, ты отдаешь этому человеку предпочтение. На войне идея такого журналистского компромисса многим казалась неправильной".
Свои споры с коллегами по этому поводу описывает журналист британской газеты Guardian Одри Гиллан, которая была "прикреплена" в Ираке к американской 3-й пехотной дивизии: "Многие нас критиковали за такой способ освещения конфликта, но многие журналисты эту критику отвергали – по их мнению, прямой доступ к эксклюзивной информации был "мечтой репортера", – вспоминает Гиллан на страницах книги "Медиа на войне. Иракский кризис".
В случае задержанных сотрудников LifeNews, которые с начала конфликта на востоке Украины были фактически вживлены в структуры противостоявших Киеву ополченцев, или в случае Аркадия Бабченко, работающего бок о бок с солдатами украинской армии, ни о каких контрактах и взаимных обязательствах речь явно не идет, но остальные признаки "встроенной журналистики" здесь налицо.
Споры, которые кипели в США и Великобритании об объективности "встроенных журналистов" во время войны в Ираке 10 лет назад, повторяются в России и на Украине. Однозначного ответа на вопрос о том, может ли быть объективной такая репортерская работа, по прежнему нет
Вскоре после задержания сотрудников LifeNews стало известно о том, что в зоне антитеррористической операции в Донецкой области, в Мариуполе задержан еще один журналист, корреспондент англоязычного российского телеканала Russia Today, британец Грэм Филлипс. По данным RT, его, возможно, уже перевезли в Киев; о каких-либо обвинениях в адрес Филлипса не сообщается. Единственным журналистом, остающимся в плену у сторонников так называемой "Донецкой народной республики", остается захваченная еще в самом начале конфликта Ирма Крат. Она известна так же как организатор "женской сотни" Майдана и человек с довольно противоречивой биографией – по мнению российского журналиста Ильи Барабанова, похищение Крат могло быть просто обоюдовыгодной инсценировкой.