Тель-авивская "тетя"

1-2 июня 1962 года – бунт рабочих в Новочеркасске, подавленный советской армией. Рассказывают очевидцы и участники тех знаменательных событий.

4 июня 1977 – вынесен на "всенародное" обсуждение проект новой, "брежневской" Конституции СССР, который вызвал острую критику в самиздате.

10 июня 1967 – разрыв дипломатических отношений СССР с Израилем, который произошел сразу после победы Израиля в "Шестидневной" войне. На этом фоне зреет массовое движение за право на выезд советских евреев к тель-авивской "тете".

Основные события июня в Правозащитном календаре. Программа "Человек имеет право".

Ведущая Кристина Горелик.

Тель-авивская "тетя"

Кристина Горелик: 1-2 июня 1962 года:

Бунт рабочих в Новочеркасске, подавленный советской армией. Все началось с повышения розничных цен на 30% на дефицитное мясо, а также на молоко, масло и яйца.

В 10 утра 1 июня около 200 рабочих Новочеркасского электровозостроительного завода имени Буденного прекратили работу и потребовали повышения расценок, к ним присоединились рабочие других цехов, порядка тысячи человек. Они объявили забастовку, заняли территорию завода. Затем вышли и блокировали движение на Северо-Кавказской железной дороге. Толпа уже насчитывает порядка 2 тысяч человек. Остановлен пассажирский поезд Саратов – Ростов. Машиниста снимают с поезда, а на вагонах рабочие выводят знаменитую надпись: "Мяса, масла, повышения зарплаты!".

Забастовка из обычной перерастает в политическую: надписи "Хрущева на мясо" и “Победа будет за нами", скорее всего, и напугали советскую власть.
Во взбунтовавшийся Новочеркасск вылетают члены Политбюро ЦК КПСС. В город в ночь с 1 на 2 июня введены воинские части и танковые подразделения.
Я хочу дать слово очевидцам и участникам тех знаменательных событий. Их голоса прозвучали в программе Радио Свобода "Разница во времени", посвященной 40-летнему юбилею Новочеркасских событий. Ведущий передачи – мой коллега Владимир Тольц.

Валентина Водяницкая: Объявили утром 1-го – повышение цен на мясо-молочные продукты. Людей не взбудоражило особенно это повышение. Но у нас практиковалось на заводе повышение расценок. Каким образом? – Больше деталей... Если тебе сегодня надо сто деталей в этом месяце, ты сделал 105, они на следующий раз тебе дадут 105 норму. И таким образом, как раз на первое число заработная плата рабочих потеряла 53%.

Владимир Тольц: Это мне по телефону из Новочеркасска рассказывает Валентина Евгеньевна Водяницкая. В 62-м ей было 24 года, уже замужем, ребенку около 4-х; работала она тогда крановщицей в сталелитейном цехе Новочеркасского электровозостроительного завода (НЭВЗ).

Валентина Водяницкая: Придя на работу и услышав эту новость, возмутились рабочие сталелитейного цеха, пригласили Курочкина, который нетактично повел себя с рабочими, повернулся и ушел от них, нагрубил: пирожки, постное масло ешьте, да газ, вода у меня бесплатная – вместо молока. Это вызвало неоднозначную реакцию со стороны рабочих, и они пошли в заводоуправление. Они позакрывались – руководство. И вот в этот период и началось, собственно. Рабочие были вынуждены выйти на улицу и остановили поезд, идущий Москва-Ростов. У них цель была одна: Москве дать сигнал о том, что раз поезда стоят, значит, кто-то заинтересуется: почему?...

Владимир Тольц: Тепловоз, на котором кто-то написал "Хрущева на мясо", гудел, в душных вагонах напуганные пассажиры мучились от жажды, в толпе появились дружинники, пытавшиеся навести порядок, выясняли обиды и отношения, кто-то бил вагонные окна. На заводе тем временем вторая смена присоединилась к восставшим. Появились надписи "Привет большевикам, продавшим Россию" и "Победа будет за нами"...

А еще 1-го штурмовали заводоуправление – расколотили окна, сбросили с фасада портрет Хрущева, поломали кабинетную мебель и телефоны, а на информационном бюллетене "Труд и Зарплата" кто-то "учинил" надпись: "Вкалываешь, а ничего не получаешь!"

В этой многолюдной толпе гебешники и переодетые милиционеры были малочисленны и бессильны; они лишь "выявляли зачинщиков и негласно их фотографировали". Одного из них (лейтенанта Окута) "расшифровали" и отлупили...

Секретарь обкома Басов, еще в час дня дозвонившийся до командующего Северо-Кавказским военным округом генерала Плиева, заперся в одном из кабинетов заводоуправления. Около восьми вечера его освободили оттуда солдаты местного гарнизона. Они же вывезли из здания госбанка сейфы с ценностями. Но подавлять бунтовщиков силой оружия в их задачи не входило. Боевых патронов у солдат еще не было...

Примерно в то же время информация о новочеркасском бунте дошла до Кремля. К утру 2-го в Новочеркасск прибыла необычно представительная для бунтов делегация от Кремля – члены президиума ЦК Фрол Козлов, Анастас Микоян, Андрей Кириленко, Дмитрий Полянский, секретари ЦК Леонид Ильичев и Александр Шелепин, Степаков и Снастин из идеологического отдела и упомянутый уже Ивашутин из КГБ. Разместились в горкоме (бывшем Атаманском дворце). Ильичев все время повторял: "Это религиозные сектанты, казаки подняли мятеж". Козлов, которого уже некоторые прочили в преемники Хрущева, пытался всем руководить, постоянно созванивался с Никитой, требовал применения против бунтовщиков силы и, чтобы подогнали товарные составы для массовой ссылки людей в Сибирь. Микоян, похоже, по обыкновению занял промежуточно-выжидательную позицию...

Тем временем – еще ночью – в город вошли танки. А с утра из поселка Буденновский к горкому двинулась многотысячная демонстрация. С портретами Ленина. С пением "Смело товарищи в ногу!" Со скандированием "Мяса, масла, повышения зарплаты!" Толпа хотела поговорить с кремлевскими. Узнав о том, что танки на мосту ее не сдержали, и демонстранты уже приближаются к горкому, московские гости спешно перебрались в военный городок...

Валентина Водяницкая: В первой половине дня, где-то между 12-ю и часом, пролилась большая кровь. Во второй половине дня были тоже выстрелы, уже после смытия площади, когда увезли раненых, были еще, но холостые. Приезжали Микоян, Козлов, вся эта элита правительственная, Политбюро, но разговаривали с вертолета. Микоян разговаривал с вертолета, который вокруг горкома летал. Когда Микоян вертолетом облетал горком партии, я прыгала и кричала вместе со всеми "Родненький, сюда!" Не знаю даже почему...
Владимир Тольц: Потом, уже на следствии, Валентину Евгеньевну обвиняли за это в "призыве к убийству Микояна" и еще в том, что она якобы была секретарем "подпольного комитета комсомола" (вот она, романтика "Молодой гвардии"!) и передавала информацию о новочеркасском бунте за границу...

Валентина Водяницкая: На суде сняли у меня показания эти, и сказал мне заседатель народный: "В толпе была? – Была. Толпу двигала? – Двигала. Что ж ты теперь обижаешься?" И как участник массовых беспорядков я пошла десятью годами по лагерям.

Владимир Тольц: Прокурор просил для Валентины Водяницкой 13 лет лагерей. Дали 10. Когда Хрущева свергли, срок "располовинили": отсидела 5.
...Вале Кобелевой в 62-м было 15 лет. Она тоже пошла на площадь к горкому. Из любопытства.

Валентина Кобелева: Помню я все прекрасно, как сейчас. Вышли мы на улицу на центральную Московскую, много народа, как первомайская демонстрация – с флагами, с транспарантами, с портретами. Детей очень много было, каникулы же начались. И мы пошли вслед за этой демонстрацией по направлению к горкому партии. Это недалеко было, полквартала. Пришли в сквер. На площади уже была масса народа. Перед балконом горкома стояли солдаты под балконом наперевес с автоматами. Слева, справа были танки, офицеров было много, солдат было много, но народу и детей было еще больше.

Это уже было близко к тому времени, когда произошел расстрел. Мы – любопытные дети – пролезли вперед в этой толпе на площади, я оказалась во втором ряду под балконом. И когда услышали первый выстрел, одиночный выстрел, вся эта масса народа подвинулась к балкону, и раздалась автоматная очередь и в первых рядах упали люди. И эта вся масса с глубоким вздохом удивления, страха, ужаса повернулась бежать, я побежала тоже. Но оказалась бежащей последней, поскольку была в первом ряду. И посередине площади упала, почувствовала, что у меня оторвало ногу как будто. Но ногу мне не оторвало, мне прострелило ее, перебило нерв седалищный, перелом, и я потеряла сознание.

Кристина Горелик: Неизвестно, кто отдал приказ стрелять на поражение. Но 2 июня военные открыли по людям огонь. Официальные данные – убиты 23 человека, по неофициальным – порядка 80-ти. Ранены – 250.
За участие в "массовых беспорядках" осудили более 100 человек, из них семерых приговорили к расстрелу.
События в Новочеркасске стали следствием антисоциальной политики советского государства, несмотря на активные попытки власти убедить людей в обратном. И взбунтовавшийся Новочеркасск сильно пошатнул не только веру людей в светлое коммунистическое будущее, обещанное Хрущевым, но и кресла у самих руководителей Политбюро.
Спустя два года при отлучении от власти Никиты Хрущева однопартийцы в числе других обвинений поставят ему в вину и Новочеркасск, а именно стремление навести там порядок любой ценой, что привело к большим человеческим жертвам.

4 июня 1977:

В советских газетах опубликован и вынесен на "всенародное" обсуждение проект новой, "брежневской" Конституции СССР. Законопроект вызвал оживленную дискуссию в самиздате, начало выходить даже специальное издание, посвященное именно этому событию: журнал "Вокруг проекта конституции".

Самая большая критика проекта содержится в письмах Софьи Каллистратовой и Кронида Любарского. Авторы отмечают нечеткость формулировок и недопустимое сближение "брежневской" конституции с программой КПСС. В частности, в статье 6-ой о партии коммунистов говорится как о руководящей и направляющей силе советского общества, что противоречит статье 2, в которой заявлено, что "вся власть в СССР принадлежит народу". Законодательное закрепление всевластия КПСС в самиздате было названо главным недостатком законопроекта.

"Если в стране узаконена верховная власть Политбюро ЦК КПСС, пусть так и будет сказано в Конституции, без всякой попытки прикрыть "партократический" характер власти ссылкой на "власть народа", – это из коллективного "письма 12-ти", которое подписали Петр Григоренко, Татьяна Великанова, Александр Лавут, Раиса Лерт, Валентин Турчин, отец Глеб Якунин и другие. – В мире есть монархии, единоличные диктатуры, теократические государства, – почему бы не быть государству, верховной властью которого является группа партийных лидеров? Не надо только называть это демократией".

Один из моих следующих собеседников вынужден был ездить в то время по стране и рекламировать проект Конституции 77 года, вызвавший столь бурную реакцию в самиздате.

Это доктор юридических наук Борис Страшун, который принимал участие в разработке проекта брежневской Конституции, в качестве эксперта работал над вариантами проекта Конституции Российской. В свое время работал в Конституционном суде, а сейчас возглавляет кафедру конституционного права в Московской государственной юридической академии.

Борис Страшун: Я был, конечно, в ужасно трудном положении. Потому что так называемая брежневская Конституция, хотя она так никогда не называлась, по существу почти ничем не отличалась от сталинской. То есть были немножко другие слова, немножко другая структура, но это все не имело никакого значения для людей. Когда меня спрашивали, что тут нового, мне приходилось объяснять смысл формулировок, но они ничего нового собой не представляли. И до сих пор, а прошло 37 лет, я до сих пор с ужасом вспоминаю эту свою командировку. Я должен был пропагандировать, объяснять, какая она хорошая, лучше прежней конституции. Это была задача совершенно невыполнимая. Жалоб на меня, правда, не было, но я понимал, что не справился, невозможно было справиться. По ее примеру в других социалистических странах было еще раньше это сделано, включая и Китай. Из этого на практике делался вывод, что высшее руководство партии, политбюро ЦК — это самая высшая власть. Генеральный секретарь или первый секретарь временами назывался — это лицо, которое фактически было главой государства, а формально стало позже значительно. Сталин только во время войны и перед войной был председателем Совета министров, даже формально по структуре Калинин был выше его, потому что Калинин был глава государства. Социалистическая демократия — это не буржуазная демократия, которую вы только и считаете демократией.

Кристина Горелик: То есть сейчас "суверенная демократия"?

Борис Страшун: "Суверенная" уже отпала, слава богу, это Сурков выдумал. Это чушь, потому что все нормальные люди признали, что демократия не нуждается в прилагательных, она либо есть, либо ее нет. Если она "суверенная", "социалистическая", еще какая-нибудь, это все значит, что ее нет.

10 июня 1967:

Разрыв дипломатических отношений СССР с Израилем. Это произошло сразу после победы Израиля в "Шестидневной" войне, разгрома арабских стран, которые получали советскую военную помощь. Как следствие – новый виток антисемитской пропаганды – "еврейская" тема стала обсуждаться в советской печати как одна из главных идеологических проблем.
Но несмотря на идеологическую кампанию, независимое еврейское движение в СССР в это время приобретает массовый характер. С диссидентским его роднит требование свободы иммиграции, свободы передвижения, то есть возможность выезда из страны. У евреев выходит своя самиздатовская литература, участники движения требуют свободы самовыражения. Многие участники еврейского движения, например Щаранский и многие другие, входят и в правозащитные группы.

Однако внутри движения – постоянные споры, а надо ли сотрудничать с диссидентами. И этот давний спор неожиданно приобрел современное звучание. Рассказывает генеральный секретарь Евроазиатскиго Еврейского Конгресса Михаил Членов, на протяжении многих лет – активный участник, один из лидеров еврейского движения в СССР, подвергавшийся преследованиям со стороны КГБ.

Михаил Членов: Проблема соотношения еврейского движения и диссидентского, которая была достаточно заметной для самих участников движения и мало обращали внимания вне этого, какая-то часть сионистов наших, безусловно, имела контакты с диссидентским движением чисто личные и так далее, а какая-то нет, какая-то не очень. Постоянно на эту тему шли споры и дискуссии не столько в самом диссидентском движении, сколько в еврейском, следует ли нам с ними сотрудничать или нет. Существовали принципиально разные взгляды на это.

Я бы сказал, что сегодня, как ни странно, эта полузабытая тема опять стала актуальной в связи с украинскими событиями, когда получается, что в еврейских кругах, организациях Украины и России проявились два разных подхода. Один подход, когда часть украинских евреев идет и становится лидером Майдана и начинают проповедь революционную по сути дела, встает грудью на защиту Украины, а другая говорит, что это не наша война, поэтому мы сочувствуем и тем, и другим, если можем что-то — да, но мы не хотим быть частью столкновения между двумя братскими славянскими народами. Неожиданно эта тема стала актуальной. Мы видим сейчас людей, которые и тогда были активны, были носителями двух разных позиций, они продолжают это и сейчас.

Кристина Горелик: Однако главное отличие диссидентского от национального еврейского движения в том, что советские диссиденты ставили перед собой цель изменить страну, в которой живут, а евреи – уехать из страны, в которой жили. Продолжает Михаил Членов.

Михаил Членов: "Дело врачей", Холокост, нацистская пропаганда, они не прошли бесследно. Выросло поколение людей, ровесники мои и чуть старше, которые вообще ничего не знали, никаких идишей, кроме "азохен вей" и то с большим трудом. Они уже не понимали, они были частью окружающего их советского общества (в основном городского, в основном высокообразованного). Они не понимали, почему дискриминация была, обида была и прочее, чем они отличались от того же Пети или Саши, с которым учились в одном классе, да и сами уже были Петями и Сашами, а не Пинями и не Сендерами. То есть произошла очень резкая грань поколений, это были обычные городские советские ребята молодые, которые пытались понять, как это и что это. Что надо — было непонятно, потому что идея возрождать в Советском Союзе местечковую культуру была им глубоко чужда, журнал на идише они читать не могли и вообще не понимали, что это такое. И естественным лозунгом этого нового движения стала эмиграция прежде всего в Израиль, соответственно, появился сионистский флер. Уже позже, где-то в конце 1970-80-х годах появляются другие задачи, которые связаны были с некоторым восстановлением еврейского движения в Советском Союзе. Изначально это было: "отпустите меня к моей тель-авивской тете". Всякие песенки были: "Тюр-лю-лю, тюр-лю-лю, тель-авивскую тетю люблю" – и так далее.

Одновременно с этим, в то же самое время, появляются и диссидентские движения — в начале 60-х годов, подписание писем, потом процессы Гинзбурга, Галанскова и так далее, которые ставили совершенно другую задачу. Эти люди ставили задачу изменить обстановку, в которой они живут. В этом была большая разница. Еврейское национальное движение таких задач никогда себе не ставило. И пока это движение было в глубоком подполье, играли в разного рода всякие революции и прочее. С 1970-х годов знаменитый "самолетный процесс", попытка угона самолета Кузнецовым, Дымшицем и их друзьями, не получившийся, сильно смахивает на провокацию КГБ. После этого советское правительство идет на то, чтобы допустить, по крайней мере, легальную эмиграцию, то есть разрешить людям подавать заявление на эмиграцию.

Кристина Горелик: С чем это было связано?

Михаил Членов: Это было, в частности, связано с "самолетным процессом" и связано было с нарастанием самого движения. Движение начало обрастать людьми. Появилась в Москве знаменитая Горка, где стали собираться тысячи людей, десятки тысяч. Возле синагоги — это переулок, который сейчас называется Большой Спасоглинищевский, где стихийным образом, начиная с конца 1950-х годов начали сходиться евреи поговорить между собой, узнать, что слышно. Эта Горка просуществовала вплоть до перестройки, вплоть до начала 1990-х годов. Появились разного рода признаки, что движение расширяется, плюс появился контакт с Западом и с Израилем и, соответственно, давление на советские власти.

Кристина Горелик: В начале 1970-х годов Советский Союз был вынужден разрешить, хотя и в ограниченных количествах, эмиграцию евреев. Только за один год, 1971, из страны выехало 13 тысяч человек. Появляется и целая прослойка людей, кому СССР отказывает в выезде, их называют "отказниками". Национальное движение приобретает новые черты, вступает в другую фазу, но об этом я расскажу как-нибудь в одной из следующих своих передач.