Тамара Ляленкова: Сегодня мы обсудим, что и как можно улучшить в российском образовании с точки зрения участников конкурса "Инновации в образовании", который проводит Высшая школа экономики. Надо сразу сказать, что большую часть проектов на этот конкурс присылают студенты и выпускники, обучающиеся не педагогическим специальностям, и именно поэтому, как мне кажется, в своих работах они пытаются решить наиболее очевидные проблемы. Например, как помочь учителю школы, где средний балл ЕГЭ ниже 40-ка, повысить уровень преподавания?
Это стало темой проекта Елены Ярмановой из Санкт-Петербурга. Кроме нее, в московской студии - руководитель проекта "Электронная школа Вадим Ковалев; директор департамента образовательных программ Института образования Высшей школы экономики Александр Сидоркин; и директор конкурса Диана Королева. По Скайпу по телефону о своих работах расскажут Андрей Кириллов и Валерия Андросенко из Красноярска.
Первый вопрос у меня - к Александру. Авторы работы имеют очень разное образование, у нас сегодня в студии - физтех, международные отношения... Почему было принято решение устроить конкурс именно среди непрофессионалов в сфере образования?
Александр Сидоркин: Мы не исключали педагогов, и они тоже большую роль играют, просто надо понимать, что образование - это не только средняя школа, а это огромная индустрия. Россия тратит около 5 процентов своего валового национального продукта на образование. Мы примерно на процент отстаем от ведущих стран, должны тратить 6, по крайней мере, или 7-8, как США. Бразилия недавно объявила, что они будут до 10 доводить. Но я хочу сказать, что образование - это очень широкий набор индустрий, есть дополнительное образование, есть неформальное образование, семейное и так далее. И неудивительно, что многие люди откликаются на это дело, он определяет и экономику в некотором смысле, и будущее страны. Те люди, у которых есть инновационные идеи и понятие социальной миссии, они тяготеют к образованию.
Дело тут не только в количестве, но и в качестве. Инновационность - это важный компонент образования. Недавно мы получили доклад от ОЭСР об инновационности образования, и они показали, что есть прямая зависимость между тем, насколько инновационно образование в стране и каких результатов оно достигает. Поэтому это вовсе мы не от развлечения, не от скуки затеяли, а инновации в образования нам нужны, и нам нужно их стимулировать.
Тамара Ляленкова: Работы были очень разные, и было несколько этапов, сначала было эссе, потому проекты, которые уже заинтересовали... Были какие-то неожиданные для вас истории, которые или никуда не годились, или наоборот, опережали ваши самые передовые надежды?
Диана Королева: Первый этап - это был конкурс эссе. Это два разных абсолютно конкурса - конкурс эссе и конкурс проектов. В конкурсе эссе участвовали студенты, абсолютно разные, из разных уголков России, и не только России, там порядка 8 стран было стран-участников. А конкурс проектов - это все-таки уже какие-то идеи, проекты, более-менее реализованные, с какими-то прототипами.
Тамара Ляленкова: А среди эссе вы заметили какие-то тенденции? Что людям больше всего хочется поменять в системе образования, может быть?
Диана Королева: Эссе - это больше описательная вещь, то есть студенты предлагали свое какое-то видение. В некоторых работах оно было такое призрачное и нереализуемое. Конкурс проектов - более приземленная вещь, хотя и там было много проектов, которые специалистам в области образования могли показаться не совсем применимыми на практике.
Тамара Ляленкова: Это наивные вещи или там есть понятная идея, что надо поменять в принципе?
Диана Королева: Я могу сказать, что проекты на разные уровни образования направлены - и дошкольное, и семейное, и школьное, и вузовское образование. Поэтому какой-то тенденции я не могу отследить.
Тамара Ляленкова: Елена, ваш проект назывался "Учитель для России". Это такая очень болезненная тема, сложная, и новые федеральные стандарты надо воплощать в жизнь, а педагоги не обладают навыками, заложенными в эти стандарты. Почему вы стали этим заниматься?
Елена Ярманова: Чтобы делать проекты, связанные с образованием, как я заметила, ты должен был либо чуть дольше в нем находиться, что-то преподавать, либо у тебя в семье кто-то является преподавателем. Моя личная история - моя бабушка была учительницей русского языка и литературы, и у меня очень сильно чувство уважения к учительской профессии. Что совсем не является реальностью, как показывает статистика, для всей России, потому что очень низкие показатели престижности самой профессии учителя, и на решение этой проблемы тоже направлен наш проект. Что касается самой программы, тут тоже личная история. Я заканчивала международные отношения, и у меня очень много иностранных друзей, и были ребята, у которых была возможность работать в Госдепартаменте, например, или в других хороших структурах, но они выбрали участие в программе "Тичефо Америка", и в итоге там остались. Программа эта во всем мире длится на протяжении двух лет, но ребята настолько вдохновились самим образованием, что они до сих пор продолжают работать в школах, в неблагополучных школах, в самых разных. Меня поразил сам результат такого практического вовлечения в образование и те возможности, которые это вовлечение дает для изменения системы, и те реальные результаты, которые это приносит.
Тамара Ляленкова: Многие школы не показывают свои средние баллы по ЕГЭ, чтобы не отпугивать будущих учеников, не демонстрировать себя в таком качестве. Вы ходили в какие-то российские школы, смотрели, что там происходит?
Елена Ярманова: Конечно, мы ходили. Я из Петербурга, и пилотная стадия проекта будет фокусироваться в Петербурге, потому что мы лучше понимаем этот регион, там есть наработанные связи и контакты. Мы ходили в образовательный центр 162, например, и туда идут дети, которые портят успеваемость школы. Там очень большая текучка преподавателей и детей, постоянное пополнение классов, что не дает возможности наладить нормальную систему преподавания. Это очень отличается от школ, в которых мы все учились.
Тамара Ляленкова: Я хочу поговорить про "Электронные школы", и это история такая своеобразная. Вадим закончил МФТИ и преподавал там, как аспирант, как университетский преподаватель. Почему ваш интерес тоже остался внутри школы?
Вадим Ковалев: Да, наше учебное заведение отбирает себе кадры абитуриентов сильно заранее, за несколько лет, и этот процесс поставлен системно, я в нем поработал какое-то время. Я организовывал олимпиады, проводил их, проверял, составлял. То есть я прошел все стадии - от заполнения анкет тысячами участников и их распознавания, методическую сторону... Причем я прошел эту сторону с двух сторон. Вся команда "Электронной школы" является, на самом деле, олимпиадниками, областниками и выше, по математике, физике и информатике. И мы прошли это со стороны участников и потом со стороны организаторов, за время работы в подразделении этом на физтехе. И потом мы уперлись в потолок внутри вуза, и дальше мы стали делать эту же работу, но на открытый круг пользователей, на всю Россию. Немножко изменились цели. У физтеха была цель, она и сейчас есть - ранняя профориентация, дотягивание школьников лучших до поступления в высшие учебные заведения, опять же лучшие, это единицы учебных заведений и несколько тысяч человек в стране, а образование массовое, школьное - у нас чуть меньше миллиона школьников выпускается каждый год, и всего у нас больше 13 миллионов школьников. И именно с таким гораздо более широким кругом лиц мы сейчас работаем.
Тамара Ляленкова: Когда вы ездили в школу, смотрели, вы понимали, что сейчас в школе происходит? Или это были лучшие школы, и вы знали, что там могут для вас найтись будущие студенты?
Вадим Ковалев: Сейчас мы работаем с огромным числом школы, это школы очень разные, и мне очень важно и полезно постоянно держать руку на пульсе. В этом смысле лучшие школы - интересны, хороши, но они интересны нам как то, к чему можно стремиться образованию всегда. А основная часть людей, с которыми мы работаем, у которых есть потребность в допобразовании, в развитии, в мотивации школьников учиться. Она не сосредоточена в лучших школах страны. У нас есть случаи обратной связи в нашей школе, когда нам пишут... У нас участвуют дети из южных регионов нашей страны, где в станице, например, "Сбербанка" нет, и они, чтобы поучаствовать и оплатить услуги по своему образованию, съездят, допустим, в среду и до обеда в соседней станице смогут оплатить свое участие. Это отлично иллюстрирует нашего клиента, и отчасти Россия - она такая, и школьное образование вот такое. Это широкий круг школ, и нужно понимать их интересы, нужно понимать их боль, их задачи, понимать, какую часть их проблем мы можем решить при помощи своего образования, своих технологий, своей работы.
Тамара Ляленкова: Расскажите подробнее про свой проект. Потому что есть уже истории с олимпиадами - "Медвежонок"...
Вадим Ковалев: Есть "Медвежонок", есть "Кенгуру", есть отличные оффлайновые участники рынка, они росли очень долго, лет 15-18, но это история именно оффлайновых мероприятий, и они решают мотивационную задачу. Очень важно показать школьнику, что предмет может быть интересен и почему. Часто уровня педагога недостаточно, чтобы продемонстрировать это и ответить на такой вопрос. С другой стороны, эффект соревнования отлично вовлекает школьников в процесс. При этом, помимо чистой мотивации, есть еще важная задача - проверить работу каждого школьника, показать школьнику, где он ошибся, где решил правильно, и что в связи с этой ошибкой нужно сделать, куда дальше идти.
Тамара Ляленкова: Получается, что вы дублируете учителя... То есть ребенок написал олимпиаду, и родитель понимает: мой ребенок не очень хорошо учится, но тут он получил высокий балл, и значит, не так уж он и плох. Вы предлагаете, что родитель может оценить результаты и посмотреть, где ребенок провалился, скорректировать обучение, которое он получает в школе, поговорив с учителем или взяв дополнительно репетитора?
Вадим Ковалев: Вопрос шире. У нас есть контроль знаний - в форме теста, в форме открытого решения, но обучение - это все-таки взаимодействие людей, и ощущение контакта очень важно. Мы показываем, где именно по ходу решения человек ошибся, и показываем ему, почему, и что в связи с этим ему нужно сделать, - родители или учитель после этого понимают, что нужно делать по ходу образования. С другой стороны, у нас нет порога входа, у нас можно начинать участвовать бесплатно, и у нас нет минимальной группы. Просто родитель, который хочет узнать уровень своего ребенка, может привести ребенка и поучаствовать. На нестандартных, не школьных задачах, на применении знаний в жизни отлично иллюстрируется, зачем ребенок делает домашнюю работу. А потом выдается диплом. И это то, что стоит своих денег, то, за что платят люди, а с другой стороны, это часть обучения, образования. Это олимпиады для всех, а не для 10 тысяч самых умных в стране.
Тамара Ляленкова: Лена, а вам не кажется, что такая параллельная история электронного образования, которая достаточно активно развивается, немножко отменяет педагогов, и ваши усилия по возрождению статусности этой профессии немножко теряются в этом смысле?
Елена Ярманова: Мне очень нравится миссия мотивации школьников. У нас миссия в чем-то схожа, мы хотим, чтобы наши педагоги тоже приучали детей, показывали им, зачем нужно образование, как это применяется в жизни, и почему это будет полезно. Единственное наше отличие - это то, что у вас уже мотивированные родители, например, они уже готовы платить. В нашем случае мы приходим сами в школы, к тем детям, которые либо сами, либо их родители еще не понимают необходимости этого. Мы приходим к ним, и нам не нужно ждать, пока они сами откроют для себя этот сайт.
Тамара Ляленкова: Вы останетесь в образовании как бизнес-проекте?
Елена Ярманова: Я бы очень хотела остаться и вступить как раз в эту фазу бизнес-образования, как социального предпринимательства. Этот проект сможет окупиться и начать выходить на окупаемость только через некоторое время, после того, как мы выработаем экспертизу подготовки.
Тамара Ляленкова: А кого вы привлекаете? Кто будет обучать этих педагогов?
Елена Ярманова: Во-первых, это будут люди с непедагогическим образованием, чаще всего лучшие выпускники лучших вузов России. Мне кажется, что это будет, скорее всего, набор партнерств людей, которым доверяют и школы, и академический круг, который работает над подготовкой учителей.
Тамара Ляленкова: Получается институт переквалификации...
Александр Сидоркин: В "Тичефо Америка", например, набирают выпускников вузов не педагогических, им предлагают на два года отправиться в школу. Их никто не учил быть учителями, они летом проходят какую-то ускоренную программу. Я, честно говоря, очень скептически относился к этому, потому что я провел много лет в традиционной подготовке учителей. Но когда мы стали с ними работать и увидели модель, которую они придумали, она действительно очень интересная. Там не совсем такие получаются учителя, они в другом сильны, но успех самой этой программы в Америке, конечно, совершенно поразительный. У них там 48 тысяч человек подают туда, и у них там только, по-моему, 5 тысяч мест, а это выпускники лучших вузов страны. И когда Венди Кап придумала эту идею, все думали, что она сумасшедшая, и что люди из элитных вузов никогда не пойдут учителями в школу, и они все оказались не правы. И я считаю, что в России тоже эта потребность служения есть. Если не замусорить все это какими-то официальными лозунгами, то люди придут - юристы, экономисты и так далее. Но там привлекательно то, что они только два года своей жизни отдают на это дело, а потом некоторые из них остаются, некоторые уходят, но даже те, кто уходит, это большое благо для образования, потому что в Штатах есть такая прослойка людей, которые провели эти два года в школе, и это очень полезно. Они понимают проблемы образования, всегда поддерживают образование, и этот эффект намного больше, чем само образовательное действо.
Тамара Ляленкова: Я хотела поговорить с Валерией Андросенко, это лагерь по профориентации и самоопределению. Это уже старшая школа и более близкая к сегодняшнему дню история. Каким образом вы пришли к этой идее?
Валерия Андросенко: Впервые этот лагерь я сделала в 17 лет, когда сам столкнулась с проблемой профориентации. То есть я на себе прочувствовала, что очень трудно школьникам сделать выбор, и на первом курсе института я организовала лагерь "Город будущего". Институт у меня был - Сибирский федеральный университет, направление - экономика. Мы предлагаем школьникам в нашем лагере, во-первых, узнать мир профессий, во-вторых, попробовать себя в разных ролях, и в-третьих, сделать уже осознанный выбор. Как это делается? Дети в лагере попадают в ситуации, когда им нужно выбрать университет. Они сами выбирают университет, выбирают факультет, на котором хотят учиться, и учатся пять курсов по выбранной специальности, и пишут дипломную работу. То есть там они получают теоретические знания. Параллельно они устраиваются на работу в абсолютно разные фирмы. Там есть заводы, СМИ, фирмы, абсолютно разные компании с разными должностями. И это большая симуляция жизни государства. У нас есть иностранные инвесторы, мы приглашаем иностранных педагогов - из Китая, из Индии, из Америки, дети узнают, какие есть потребности в тех странах. То есть все глубоко погружаются в свою специальность. Каждый вечер у детей происходит рефлексия, и они осознают, что же было эффективно, в чем они выросли, какие были инсайды дня. По окончании лагеря у них две большие экскурсии - в реальные компании города Красноярска. Экскурсию проводит менеджер по персоналу, он проводит детей в разные отделы компании, показывает им реальность, дети смотрят на все это и выбирают профессию, которую хотят попробовать. Им предлагают рабочее место, ставят перед ними задачу, и они два-три часа работают на своей специальности. Помимо этого, они делают еще две интересные конференции. На десятый день лагеря, после защиты дипломной работы, они делают сами конференцию для сверстников по профориентации. На протяжении всего лагеря они учатся управлению проектами и получают навыки тренерства, как выступать, как работать с деструкторами и так далее, и как руководить проектом. Сами звонят в СМИ, приглашают на свою конференцию, узнают, как делать рекламу, приглашают участников из соседних лагерей, своих друзей, через СМИ-каналы, на свою конференцию, и сами выступают как работники. 13-летний школьник, например, рассказывает, как это - быть брокером, на аудиторию в 250 человек.
Тамара Ляленкова: Это же платная история, за которую родители должны заплатить, чтобы ребенок понял, чем он хочет заниматься? И каким образом вы набираете эти направления, которые вы предлагаете?
Валерия Андросенко: По поводу направлений, с одной стороны, мы анализируем потребности участников, наших клиентов, с другой стороны, эти потребности совсем не сформированы. Трудно понять ребенку, кем, он хочет быть, и трудно понять, какие профессии будут через пять лет востребованы. Поэтому мы, с одной стороны, смотрим на то, что необходимо ребенку, с другой стороны, общаемся с университетами местными, смотрим, какие специальности востребованы, и смотрим на различную статистику, профессии будущего, как мир будет выглядеть. Мы пытаемся готовить комплексно. Мы организация не коммерческая, но нам приходится снимать помещения, коттедж, базу, логистику проводить, закупаться, поэтому программа оплачивается физическими лицами - участниками лагеря.
Тамара Ляленкова: Все проекты требуют некоторых вложений. Как отслеживается этот момент, кто это поддерживает? И насколько вы сами понимаете, будут ли жить эти проекты?
Александр Сидоркин: Мы не хотели исключить ни государственное, ни негосударственное. Если посмотреть на статистику участия в конкурсе, около 10 процентов только команд, которые подали из 577-ми - предприниматели. Примерно 35 процентов - это школьные педагоги и сотрудники вузов. 4 процентов - школьники, 17 процентов - студенты. То есть нет одного пути к инновациям, и для всякого проекта, настроенного на государственную или на коммерческую модель существования, есть мостик, который нужно пройти, чтобы найти ресурсы. Не обязательно получить инвестиции, а получить поддержку местных органов власти, некоммерческого сектора, благотворительных фондов и так далее. В принципе, этот шаг для всех есть, и гипотеза, из которой мы исходили, наиболее трудно для всех пройти. Потому что идей в стране много, много людей талантливых, намного больше, чем мы смогли отобрать.
Тамара Ляленкова: Здесь, наверное, еще очень важно экспертное мнение, потому что эти проекты получают еще какое-то подтверждение, что они достаточно профессиональны.
Диана Королева: Конечно! Вообще, сама идея того, что мы даем этим проектам в течение летней школа такую бизнес- и образовательную экспертизу. Проекты в сфере образования сейчас часто рождаются и выходят не из самой сферы образования, и иногда есть здравая идея, но она не доработана, и людям необходима какая-то образовательная экспертиза. Будет проходить летняя школа для полуфиналистов, где этим проектам будет дана экспертиза от Института образования ВШЭ и бизнес-экспертиза от Высшей школы менеджмента. И уже готовые, доработанные проекты будут представлены жюри в финале, когда будет большая конференция, посвященная инновациям, в сентябре. И там будут инвесторы приглашенные, которые смогут оценить потенциал проектов и выделить какое-то финансирование.
Тамара Ляленкова: В проекте Андрея Кириллова тоже идет речь о том, как выбрать вуз, но уже непосредственно войдя в контакт с университетом...
Андрей Кириллов: Я в прошлом году закончил Высшую школу экономики по направлению экономика, я экономист. Наш проект немного отличается по своей сути от тех, о которых мы уже слышали. Мы хотим создать единую систему подачи документов во все вузы России. И мы хотим сделать возможность получать консультации от студентов, преподавателей родителям и абитуриентам. В целом идея - создать максимально комфортную и психологически позитивную платформу от начала принятия решения до подачи документов. Мы хотим в большей степени привлечь именно государственные деньги, государственную поддержку. Сложность связана именно с этим - в поддержке государства и желании университетов, насколько они будут готовы участвовать в этой системе. Мы хотим организовать от каждого университета, факультета организовать общение преподавателей, студентов с абитуриентами. Может быть, чаты. Чтобы студенты могли дистанционного максимально узнать о том, чего им ждать в этом университете, узнать о подводных камнях. В основном через стандартные процедуры коммуникации: видео, конференцсвязь.
Тамара Ляленкова: Но ведь каждый вуз может устроить это самостоятельным образом, и те институты, которые заинтересованы, уже делают это сами у себя на сайте.
Андрей Кириллов: В этой идее мы ориентировались на старт-ап, который уже существует в США, по-моему. Там нынешние студенты магистратуры или выпускники консультируют будущих студентов магистратуры по процессу подачи документов, что их ждет. Единая система разгрузит людей и психологически. Я прошел через это и знаю, насколько сложно воспринимать информацию на сайтах на этапе подачи документов. Хотел бы решить эту проблему, чтобы создать наиболее комфортные условия для абитуриентов.
Александр Сидоркин: Вот эта система могла бы повысить общую эффективность образования. Чем меньше людей занимаются в этих приемных комиссиях, чем меньше времени тратят выпускники, чтобы разобраться во всех этих сайтах, тем больше они потратят времени на что-то другое. И совершенно верно, в США есть такая система, недавно появившийся бизнес, который привел к революции в приеме в университеты. Там студент заполняет одно онлайн заявление и отмечает, в какие там пять или шесть университетов он хочет подать документы. У нас к этому есть все предпосылки, потому что в России прием, на самом деле, намного более однообразный, чем в Америке. Нам сделать это намного проще, и это сэкономит огромные деньги. И стресс лишний поступающим не нужен.
Тамара Ляленкова: Получается, что эти проекты - это некоторые перепевки зарубежного опыта...
Александр Сидоркин: Ничего нет зазорного в перепевках. Так весь мир развивается, все берут идеи друг у друга, и нужно делать то, что работает у других, и может быть, учиться на ошибках других.
Диана Королева: Проекты абсолютно разные, и что-то копировано с западных проектов, но это, как правило, не точная копия, а какая-то интерпретация, вариант. И конечно, много проектов, которые связаны с российской действительностью, ЕГЭ там и так далее.
Тамара Ляленкова: Валерия, а ваши ребята уже поступали после вашего лагеря, есть продолжение истории?
Валерия Андросенко: У нас поступали участники самого первого лагеря, но его нельзя, мне кажется, сравнивать с тем, что есть сейчас. Они поступали, это было 5 лет назад, и это было эффективно, но я думаю, то, что мы сейчас делаем, это намного интереснее. У нас "ЛайфКэмп" организовывался два раза, и наши выпускники пока не поступали, они этим летом только поступают. Сейчас большинство выпускников подают документы по тем направлениям, по которым они у нас учились. Они пробовали несколько направлений, но подают именно по финальным направлениям. Это есть. А куда они поступят - мы еще посмотрим. Они у нас в основном идут вПитер и в Москву, некоторые - в Красноярск.
Тамара Ляленкова: А какие направления они выбирают главным образом?
Валерия Андросенко: По прошлому лагерю, который был летом 2013 года, многие идут в психологию, педагогику и юриспруденцию.
Тамара Ляленкова: Все-таки в педагогику и медицину в России идет много народу, судя по опросам...
Елена Ярманова: Исследование людей, которые поступают в педагогические вузы, и состояния педагогических вузов показывает, что у нас существует проблема двойного отрицательного отбора. Эта проблема заключается в том, что в педагогические вузы легче всего поступить, и они являются таким местом назначения для людей, которые либо не знают, куда они хотят поступать, и идут куда легче просто за корочкой о высшем образовании, либо они не поступили в другие вузы, и снова идут в педвуз. И после выпуска тоже очень низкая статистика - около 5 процентов всех учащихся педагогических вузов хотят преподавать в школах. Это тоже очень грустно. Так что моя статистика противоречит вашим данным.
Тамара Ляленкова: Так или иначе, мы говорим о поступлении в университет. Плохо в физтех идут, там маленький конкурс...
Вадим Ковалев: Конкурс небольшой, но он стабильный, это конкурс среди тех ребят, которые уверены, что они поступят. Про физтех известно, что туда не подают документы на авось, а если хочется заниматься, вкалывать несколько лет непрерывно среди лучших. С физтеха много отчисляют, там не держат, там небольшой процент платников, там трудно учиться. Но в физтехе учат учиться любым профессиям, и выпускники отлично устраиваются. И в гуманитарных областях тоже. И какое-то количество от банкиров до генетиков людей с физтеха. Не говоря уже о фундаментальной науке, которая была и остается, и те, кто хотел резать мышек, разбирать ДНК или строить военные системы, делают это. И в физтех сейчас идет много ребят, которые хотят оказаться в среде с высокой планкой, и такая среда выталкивает просто наверх, в ней человек развивается очень хорошо.
Александр Сидоркин: С элитным образованием вообще секрета нет в любой стране, и все понимают, как это делается. У нас произошла массовизация высшего образования, и вот вузы среднего звена в историческом смысле колоссальные инновации сейчас. В университетах жалуются, что приходят выпускники, которые не умеют читать и писать, потому что в вузы стали приходить люди, которые раньше до вузов не доходили, и вузы не знают, как с этими ребятами работать. Это проблема вузов, и решить эту проблему, как их всех подтянуть, научить и сделать из них квалифицированных работников, граждан, родителей и так далее, это колоссальная проблема, которую можно решить с помощью инноваций в том числе. Физтех был и останется физтехом, вы отбираете лучших, и у вас на выходе появляются самые лучшие.
Тамара Ляленкова: А сами вы как попали в образование?
Александр Сидоркин: Я из всех тут единственный педагог, я закончил истфак в Педагогическом институте в Новосибирске много лет назад. Потом аспирантура в Москве, потом 22 года я прожил в США, там тоже учился, работал, от ассистента до декана дошел. Потом в прошлом году приехал в Высшую школу экономики, тоже на деканскую позицию. В моей родне никого не было из образования, и мне нравилась история, но мне нравилось и работать с людьми, с детьми. В те годы у меня, парня из простого рабочего новосибирского поселка, не было выбора поехать в Москву или в Питер. У нас не было ЕГЭ, и мы не знали, хороши мы или плохи. Я мог пойти в Пед или в Институт инженеров железнодорожного транспорта. У нас было 16 вузов, большой город, но из гуманитарных был - Университет и Пед. В Университет я не прошел, я провалил немецкий, а в Пед меня приняли. И я очень доволен, потому что уровень образования, который они давали в те годы, был достаточно хорош. Понимаете, к образованию нужно относиться в некотором смысле статистически. Да, всегда есть какие-то исключения, но на самом деле для большинства людей, которые заканчивают эти школы ниже 40-ка, для них нужна система поддержки, чтобы, если у них есть какой-то талант, он мог проявиться. Потому что влияние социальных факторов на образование колоссально, и оно в России недооценивается. Когда образование было простым, оно было рассчитано на верхний слой населения, там инновационности не требовалось, а сейчас нам нужно разбудить творчество и мозги. В нашей системе образования оказались очень разные люди, культурно разные, у них разные стили учения, и все это нельзя решить стандартными способами.
Тамара Ляленкова: А вы видите какие-то особенности нашего образования, которые можно использовать во благо?
Александр Сидоркин: Во-первых, нужно уходить от простых оценок, хорошая российская система образования или плохая. Она и хорошая, и плохая. Уровень образованности населения у нас не снизился по сравнению с Советским Союзом. У нас есть качественный корпус учителей, которые ставят Россию в более-менее конкурентоспособное положение в мире. В то же время у нас есть колоссальные проблемы, одна из них - в том, что у нас недостаточно финансирования в образовании, вторая - что система стандартных государственных школ не очень восприимчива к инновационности, и это нужно менять, и третья - что нам нужно открыть двери, чтобы люди из всех областей жизни в образовании участвовали, проявляли свое творчество, были механизмы помощи. Образование - ключевая отрасль! На днях закрылась газета "Первое сентября", и многие люди говорят об этом как об окончании инновационной педагогики в России. В этом есть определенный смысл, но надо понимать, что эра, которая началась в начале 90-х и продолжалась до середины нулевых годов, это модель инноваций, которая основана на педагогических действиях педагога, и она действительно закончилась. Но совершенно очевидно из нашего опыта, что в России есть и другая инновационная волна, просто мы ее плохо видим. Это люди, намного менее романтичные, идеалистичные, намного более разнообразные, у них технические решения, организационные, экономические и так далее. Вот эту волну важно увидеть и поддержать, и этим как раз мы занимаемся. Мы исследовательский университет, и мы в основном хотим этих людей изучать, и чтобы их выманить на поверхность как бы, мы сделали этот конкурс. И выманилось больше, чем мы ожидали, это превзошло все наши самые смелые ожидания. У нас есть и свои магистерские программы. Мы плохо измеряем инновации, и мы не совсем понимаем, почему они работают или не работают, а это очень интересная проблема, над которой мы будем работать.
Тамара Ляленкова: Валерия, а что бы вы поменяли в нынешней российской системе образования?
Валерия Андросенко: Не видения, куда мы идем, каких выпускников мы хотим видеть, каких выпускников школ, институтов. Нужно в первую очередь понять, каким будем мир, к чему нужно готовить, и какими методами, возможно. И второе - как мы будем это оценивать, и нужно ли вообще оценивать эффективность образования. Вряд ли мы долгое время еще будем оценивать с помощью шкалы баллов, а очень важно понимать, какие компетенции должны быть у выпускника, и учиться оценивать именно это.
Вадим Ковалев: Хотелось бы добавить, что сейчас очень важно научить человека учиться. Большинство профессий, по которым будет работать сегодняшний школьник, еще не существует, и в этом смысле этой профессии невозможно научить в средней или высшей школе. Научиться быть гибким - это то, что российское образование делает не очень хорошо. Оно отлично готовит специалистов высокого уровня по готовым программам, хорошего качества инженеров, но научить ребят обучаться чему-то новому дальше всю жизнь, углублять знания и повышать квалификация - это очень важная история. И может быть, этого немножко не хватает сейчас в нашей культуре и в нашей ментальности. Мир ускоряется, и важно, чтобы мы умели к нему адаптироваться.
Елена Ярманова: А я бы добавила, что школьникам, мне кажется, очень важно видеть успешные ролевые модели во время обучения. Тогда они смогут на примере людей, которых они видят, понять, зачем им нужно учиться, и стремиться к конкретному результату.
Тамара Ляленкова: Диана, вы, как директор конкурса, подведите, пожалуйста, итоги нашего разговора.
Диана Королева: Мне очень нравятся проекты, которые у нас участвовали в конкурсе и прошли в полуфинал. Мы специально подобрали проекты с разными уровнями образования, и дополнительное образование, и профориентация, и так далее. И действительно, мне кажется, очень важно понять и посмотреть, какие тренды существуют и какие инновации рождаются снизу. Интересно посмотреть, каким образование видят те, кому небезразлично, какие проекты они предлагают и что они хотят поменять. Отсюда можно выстроить линию и посмотреть будущее.