Поехали?

Почему украинская творческая интеллигенция выходит на Майдан и приезжает на гастроли в Россию, а российская уезжает из страны? Как внутри одной музыкальной группы уживаются Восток и Запад Украины?

Обсуждаем с шеф-редактором компании “Афиша” Юрием Сапрыкиным и участниками хип-хоп группы из Львова Rizups (Назар Хассан, Марьян Сакалюк)

Елена Фанайлова: Если говорить о том, лицом к чему мы сегодня оказались, это несколько обстоятельств. Непосредственный повод – концерт украинской группы Rizups в московском клубе "Вермель". Когда мы планировали программу, то хотели брать интервью у Артемия Троицкого, который по некоторым данным собирался эмигрировать в Эстонию. Но сейчас выясняется, что известный музыкальный критик Артемий Троицкий не эмигрирует в Эстонию, он просто будет работать там как преподаватель. Это довольно показательная история, и я понимаю, почему возник этот фейк или полу-фейк, почему речь идет об отъезде Троицкого. Потому что многие люди вообще сейчас так настроены. Что переполошило интернет и соцсети в последние часы – это информация о поправках в закон о персональных данных, которые были одобрены Госдумой. Уже масса комментариев, просто кратко скажу, что людей больше всего беспокоит, что ресурсы facebook, twitter, bookingcom попадают под этот закон, что россияне просто не смогут бронировать гостиницу за границей, пользоваться Фейсбуком. Все интернет-ресурсы, которыми мы пользуемся, будучи людьми современного мира, обещают заблокировать с 1 сентября 2016 года. Такие панически буквально комментарии пользователей соцсетей. Первая мысль моя была сегодня поговорить о том, почему украинская интеллигенция, творческая интеллигенция свободно приезжает в Россию на гастроли, а российская интеллигенция хочет уехать? Юрий Сапрыкин не относится к тем людям, которые хотят уехать.

Юрий Сапрыкин: Я совершенно не хочу уехать и сделаю все возможное, чтобы этого не произошло. С первой частью вопроса я тоже не вполне согласен, потому что у нас перед глазами пример с группой "Океан Эльзы", которая поотменяла все концерты в России, какие только можно. Мы точно знаем, что какая-то часть украинской интеллигенции совершенно не рвется в Россию и считает, что она находится в состоянии войны с Россией. Если даже говорить о концертах украинских групп, то в лице ребят, которые выступают в клубе "Вермель", мы имеем скорее исключение, чем правило. Мне кажется, что культурные связи между двумя странами за это время существенно, если не разрушились, то ослабли.

Елена Фанайлова: Может быть, на официальном уровне они действительно ослабляются, но я знаю, что многие российские музыканты ездили в поддержку Майдана, причем не только киевского, но и в Харькове это было, в других городах.

Юрий Сапрыкин: Музыканты ездили не только в поддержку Майдана, но и на коммерческие концерты. Группа "Аквариум" выступала в Киеве в самый разгар февральских событий, но это не был концерт в поддержку чего-либо. Мне кажется, что по объективным причинам этого будет все меньше и меньше. Я неплохо знаю о состоянии концертной индустрии в Киеве, она сейчас полностью замерла. Любые гастроли, не только российских музыкантов, а зарубежных музыкантов, они отменяются. Даже Питер Гэбриэл, который идеологически близок ценностям Майдана и был бы рад его поддержать, он отменяет запланированный концерт в Киеве и так далее. Все больше западные артисты, которые должны были выступать этой весной, в итоге туда не доехали. Бизнес боится нестабильности. Большой концертный бизнес – это все-таки прежде всего какая-то индустрия развлечений, а потом уже человеческие реакции, вопросы мировоззрения и так далее. Какие бы идеалистические позывы ни двигали музыкантами, сама логика – есть большой тур, нужно привезти 30 грузовиков туда, 50 грузовиков сюда, она не дает им ехать в воюющую страну.

Елена Фанайлова: Я хочу, чтобы мы посмотрели какой-то фрагмент выступления группы Rizups, у нас есть фрагмент клипа "Против всех стихий", чтобы мы поговорили о стиле этих молодых и бодрых людей.

Rizups klip 1

​

Елена Фанайлова: Этот клип был сделан в 2013 году, до всякого Майдана. Что вы как музыкальный критик об этом скажете?

Юрий Сапрыкин: Как музыкальный критик в далеком прошлом я скажу, что это, конечно, поп-музыка, это ни разу не андеграунд и не музыка протеста, революции, бунта или чего-то такого. Но конечно, вообще украинская музыка на круг сделана существенно лучше, чем российская.

Елена Фанайлова: Сейчас все обидятся.

Юрий Сапрыкин: Это объективный факт. Другое дело, что огромный кусок той поп-музыки, которую мы считаем российской, он тоже сделан на Украине, начиная от того, что делают Константин и Валерий Меладзе, заканчивая каким-нибудь дуэтом “Потап и Настя”, это все вещи украинского происхождения, и их очень много. Я думаю, что массовый зритель просто не подозревает, как в уши вливается эта бандеровская пропаганда, хорошо скрытая. И то, что делают наши гости – это еще один пример.

Елена Фанайлова: Вот и гости пришли.

Юрий Сапрыкин: Я как раз перешел к обсуждению вашего клипа, надеялся, что успеем до вашего прихода это сделать, не получилось.

Назар Хассан: Таксист просто решил показать нам город, четыре раза одну и ту же улицу.

Елена Фанайлова: Вы впервые в Москве?

Назар Хассан: Нет, второй раз.

Елена Фанайлова: Первый раз когда были?

Назар Хассан: Где-то полгода назад – 2 февраля.

Елена Фанайлова: Прямо в разгар событий на Майдане. А что же вас привело сюда?

Назар Хассан: Тогда у нас был тоже концерт в Москве. Просто концерты были задуманы заранее, поэтому получилось так, что в то же время приехали в Москву, как я постоянно говорю, к нашим людям, объяснить, что мы такие.

Марьян Сакалюк: Ни в чем не виноваты.

Елена Фанайлова: Мы как раз с Юрием Сапрыкиным говорили о том, что отменяются крупные концерты звезд мировых, которые собираются ехать в Киев, по соображениям нестабильности. Бизнес боится нестабильности, в том числе и шоу-бизнес.

Юрий Сапрыкин: Я бы продолжил эту мысль: я бы не очень радовался на месте москвичей, потому что это все ждет и нас, безусловно, это уже начинает происходить. Здесь уже не вопрос нестабильности и даже не вопрос санкций, а вопрос общего мутного ощущения, которое создается на Западе от России, от российской политики – не хочется с этим связываться. Поскольку у нас через две недели большой фестиваль “Пикник “Афиши”, я наблюдаю за реакцией западных музыкантов. Допустим, они объявляют о том, что едут в Москву, модные ребята, абсолютно вне политики, и они пишут у себя на страничке в facebook, что, дескать, Москва такого-то числа, и получают две тысячи, пять тысяч злобных комментов: следующая остановка Северная Корея, вы поддерживаете диктатуру, и так далее. Они не будут в какой-то момент сюда ездить, мнение их фанов дороже, их фаны в основном живут там, их продажи в основном там, их концерты в основном там, зачем им портить себе репутацию. А с другой стороны, здесь по Москве бегает Дмитрий Энтео и срывает один концерт за другим. Он сорвал концерт Мэнсона, теперь в экстазе сообщает в Твиттере, что он сорвет концерт Slayer – это его следующая жертва. Это все уже объявлено, никто его не собирается в связи с этим останавливать или пресекать, понятно, что атмосфера любви и взаимопонимания от этого не укрепляется.

Елена Фанайлова: У вас были какие-то трудности, когда вы готовились к московскому концерту?

Назар Хассан: Вы знаете, да. Можно спокойно сказать, что это были трудности по две стороны. У нас есть своя позиция, мы парни из Западной Украины, те, которых называют бандеровцами.

Елена Фанайлова: Но при этом у вас в группе есть парень из Луганска, Слава Ефремов, который не смог сегодня к нам прийти. И это отдельный вопрос, как вы в своей группе примиряете Восточную и Западную Украину.

Назар Хассан: Дело в том, что противоречий нет. Мы дружим два года, он разговаривает на русском, мы на украинском, у нас нет никаких споров по этой теме.

Марьян Сакалюк: Мы уже два года стараемся показать то, что нет никаких проблем между Львовом, Луганском, Ивано-Франковском, Харьковом. Мы со Львова, Вячеслав с Луганска, никаких проблем ни в работе, ни в чем.

Елена Фанайлова: А какие проблемы организационные у вас были сейчас, когда вы ехали?

Марьян Сакалюк: Если начать с комментариев украинской публики, то это воспринимают так: вот, смотрите, сейчас такая позиция России, а вы едете, тем самым поддерживаете их мнение насчет ситуации, которая в Украине. У нас немножко другое мнение. Легко сидеть дома и говорить, что те плохие и те плохие. Мы хотели приехать, потому что всюду наши люди. Мы недавно приехали из Симферополя, из Симферополя в Москву. Иногда видно по глазам слушателей, людей, которые приходят на концерты, они ожидают, я даже не побоюсь этого слова, чего-то агрессивного. Они считают, что сейчас ребята, наверное, что-то скажут такое, как минимум, мы будем несогласны. А мы показываем, что на Западной Украине тоже люди, которые всегда говорят, что мы рады видеть вас у себя дома. Что касается организации, то здесь постоянные вопросы, начиная с таможни, заканчивая людьми: зачем, с какой целью, чего вы здесь хотите? Какая цель визита? Начиная с таможни, заканчивая администраторами в каких-то заведениях, с которыми договариваешься.

Елена Фанайлова: Мы без вас посмотрели ваши клипы, а теперь я предлагаю дать фрагмент музыки, чтобы мы о вашем художественном разнообразии поговорили. Юра, скажите парням еще два слова про их коммерческую и некоммерческую составляющую.

Юрий Сапрыкин: Я начал говорить, надеюсь, что это вам не покажется обидным, что это поп-музыка, это не какая-то подрывная радикальная экспериментальная вещь. Но как всегда бывает в хорошей поп-музыке, это очень эмоциональная, страстная, горячая, живая и при этом очень качественно сделанная штука. То есть в России привыкли относиться, исторически так сложилось, к попсе как к чему-то совсем низкопробному и сделанному левой ногой, не просыпаясь, но на самом деле я уже говорил, что украинская поп-музыка на общем уровне сделана гораздо лучше, гораздо сильнее. И это очень яркий тому пример.

Елена Фанайлова: Сколько альбомов у вас?

Марьян Сакалюк: Пока два. Сейчас приготовили третий, идет работа над ним. То есть песни уже записали, нужно сделать диск, обложку, картинку, чтобы красиво было.

Елена Фанайлова: Вы вместе с русскими коллегами выступаете?

Назар Хассан: Да, конечно.

Елена Фанайлова: Это такой жест украино-русской дружбы?

Марьян Сакалюк: Можно и так сказать. Музыка должна быть выше всего. Люди творческие, они должны делать правильный посыл и показывать, что это все должно быть выше.

Елена Фанайлова: Ребята, вам не кажется, что мы, люди культуры, оказываемся в очень уязвимом положении, когда кровь льется, а мы как-то говорим про мир и дружбу и стараемся сделать какие-то усилия для того, чтобы народы помирить?

Назар Хассан: Народ очень редко понимает позицию, ему надо четко пояснить, за кого ты. Когда ты просто объясняешь: я за то, чтобы мир был. А, ты попсово говоришь. Нет, ты четко выбирай позицию, ты за кого. Тогда ты объясняешь, что на то мы и люди, чем мы отличаемся от животных, что мы можем думать, мы можем анализировать, нам для этого дано все. Есть средства массовой информации, они что-то нам стараются объяснить, какую-то мысль, но у нас есть свой мозг, мы можем собрать информацию, как-то сделать вывод свой.

Елена Фанайлова: Мы вчера с Юрой оказались в одной интеллектуальной компании, где, в частности, обсуждалось, почему невозможно сделать антивоенную демонстрацию, ни русские не могут, ни украинцы. Не за кого-то, не под политическими лозунгами, а просто стоп-война. У нас были разные идеи, в частности, те, кто хотел бы это сделать, боятся быть политически заангажированным. Что вы об этом думаете? На Украине возможно ли такое движение за мир, которое бы объединило разные общественные силы, в том числе людей культуры, я думаю, что прежде всего людей культуры, наверное. Или все-таки есть этот страх, что скажут: а, вы за Порошенко?

Назар Хассан: Наверное, не так страх, как думают о результате: если мы сделаем эту демонстрацию, какой результат она даст, закончится ли война? Может стоит делать что-то другое, чтобы было эффективнее, чем просто демонстрация.

Марьян Сакалюк: Есть такая ситуация, когда идет реальная война, то люди не задумываются над тем, что музыка как-то может объединить их.

Елена Фанайлова: Майдан объединяла и музыка в том числе.

Назар Хассан: Когда была революция, на Майдане стояла сцена, мы тоже выступали там, мне кажется, что каждый, кто выходил на сцену, у него прежде всего был посыл, чтобы это все закончилось, никто никого не бил и просто страна объединилась и не умирали невинные люди. Поэтому, мне кажется, что такое уже было. Понимание людей, часто сталкиваешься с таким мнением: такая ситуация в стране, а тебе песенки петь? Просто приходит такое время, когда без музыки как без воздуха.

Марьян Сакалюк: Если правильно сделать музыку, на правильных эмоциях, она поднимает дух или опускает его. Песня, которую вы включали, “Голос детей”, она была написана в эти дни. Мне кажется, что, я не хочу хвалить нас, но эта песня может поднять людям дух. То есть человек, который послушает, даже наши знакомые говорят: да. То есть масса песен, которые делают исторические моменты.

Елена Фанайлова: Я догадалась, что, скорее всего, песня была написана во времена Майдана.

Назар Хассан: Это было на Майдане, когда на улице Грушевского, мы тоже там присутствовали, при одной из заварушек женщина стояла с ребенком, люди в этой суматохе бежали, кто-то в крови. Просто я сконцентрировал свое внимание на глазах этого ребенка. Было какое-то замешательство, то ли страх, непонимание ситуации. У этого ребенка настолько глаза были умные, эти глаза как будто говорили: зачем я должен это смотреть? Нам как-то хотелось передать эту эмоцию, что мы, взрослые, часто забываем о том, что есть еще эти маленькие, которые смотрят и просто не понимают, зачем умирают люди. А как им объяснить? Никак.

Елена Фанайлова: Юра, что скажете, куда делась московская энергия протеста? Еще в марте были антивоенные митинги. Сейчас мы не знаем, против чего нам протестовать, или нас запишут в “пятую колонну”?

Юрий Сапрыкин: Я думаю, что этого никто не боится. Если ты помнишь, в марте “Марш мира” последовал сразу за разрешением Совета федерации на ввод войск. Это было сильное потрясение для всех.

Елена Фанайлова: Это было огромным шоком, стрессом.

Юрий Сапрыкин: Но то, что последовало дальше – это очень странная война. Я согласен с ребятами, что непонятно, как ей мирными гражданскими способами противостоять. Она во многом обманная. Вроде бы Россия здесь не причем, но граждане России там воюют, вроде бы никакого приказа и ввода войск не было, но танки все равно ездят и ПЗРК стреляют. Она такая ползучая, гибридная. И где та инстанция, к которой ты должен выйти и сказать: останови это все. Понятно, против чего протестовать, непонятно, к кому адресовать этот протест. Командиру Стрелкову? Он далеко, не услышит и не послушается, наверное. Вторая вещь, на самом деле, что меня больше всего беспокоит сейчас. Вчера в нашем разговоре в какой-то момент зашла речь о метафизике драки, так вот, в драке, даже если она начинается из-за каких-то абсолютно выдуманных причин, то есть тебе показалось, что я как-то не так на тебя посмотрел или мне показалось, что ты неправильно посмотрела на мою девушку. Мне только показалось это. Или меня кто-то обманул или я неправильно увидел это. Но где-то на 10-15 минуты мордобоя мы уже становимся реальными врагами, и очень сложно потом понять, реально из-за чего это произошло. Я абсолютно уверен, что эта война произошла со стороны России, со стороны Юго-востока, из-за каких-то выдуманных причин, выдуманной угрозы, с угрозы, которую выдумала пропаганда. Но чем дальше это продолжается, тем больше становится реальных причин, чтобы вцепиться друг другу в глотку. Мы приближаемся к той точке, когда обиды из потенциальных или вымышленных становятся реальными, когда на руках кровь, которая требует мести.

Елена Фанайлова: Уже гробы пошли и в украинскую сторону, и в русскую. Могли ли мы себе это представить?

Марьян Сакалюк: В Украине точно никто не думал, те люди, которые стояли на Майдане, что продолжится именно так.

Назар Хассан: Никто не думал, что перерастет в это. Майдан символизировал собой внутриукраинский процесс. И когда он начал заканчиваться и начался, я не побоюсь этого слова, международный процесс, люди просто не поняли – почему, как, зачем?

Елена Фанайлова: Вы знаете, я покажу вам митинг, который был вчера на Новопушкинской площади, его устраивали коммунисты. Он был в поддержку независимых Донецкой народной республики и Луганской народной республики. Уж извините, друзья мои, это такая правда Москвы, чтобы вы увидели это и знали, что такое тоже есть.

(Видеосюжет)

Елена Фанайлова: Я думаю, то, что мы увидели – это типичный пример воздействия пропаганды на неокрепшие или, наоборот, уставшие умы.

Юрий Сапрыкин: Это поразительная логика, в которой говорят эти люди. С одной стороны, Обама нападает на Россию, ему надо противостоять, ввести войска. С другой стороны, Обама старается посеять раздор между славянскими народами и заставить нас ввести эти войска. Что ты ни делаешь, все равно Обама оказывается в выигрыше – это такая логическая ловушка. Вторая вещь, которую я хотел сказать: эти люди, которые стоят на трибуне, они врут своим избирателям, своему народу уже десятки лет, на них просто клейма ставить некуда. Если бы еще были бы какие-то искренние коммунисты, искренние патриоты, то туда-сюда, но это депутаты Государственной думы 25 созывов подряд, которые голосуют за все, что им принесут. Если сменится ветер, они точно так же будут рассказывать про то, что ни в коем случае, нет у нас государства более близкого, чем Украина, ни в коем случае нельзя их обижать – это тоже все на руку Западу. Это не то, что люди, обманутые пропагандой, это люди во многом сами работают добровольными усилителями пропаганды, которые просто из-за политических интересов или из-за наивности, я не говорю сейчас о тех, кто собрался на площади, а о тех, кто стоит на трибуне, усиливают этот сигнал и раздувают до состояния истерики полнейшей.

Марьян Сакалюк: Если бы задали вопрос, отправил бы ты своего сына на войну, каждый нормальный человек ответил бы – нет. Как минимум бы сказал: я сам пойду, но сына не отпущу. Это нормальный принцип, логика. А тут: да, конечно, отправил бы, и сына, и дочку.

Назар Хассан: Когда россиянин или другой народ любит свою страну, он считается патриотом. Если украинец любит свою страну – он фашист. Очень часто говорят: ты за Россию или ты бандеровец? А что я должен выбирать, когда я за Украину, тогда я кто?

Марьян Сакалюк: Мы со Львова, нас когда называют бандеровцами – это нас не обижает.

Назар Хассан: Есть встречный вопрос, который мы задаем очень часто: ты знаешь, кто такой Бандера?

Елена Фанайлова: И что выясняется?

Назар Хассан: Выясняется, что это Бендеры на самом деле.

Марьян Сакалюк: Когда начинают говорить “фашисты” и так далее – Львов, Западная Украина, туда приезжают люди, туристы, смотрят, там просто изначально не может быть неприязни к другим людям, которые приезжают. Во-первых, с этого живут горожане, во-вторых, там всегда всем рады.

Назар Хассан: Мы по-другому воспитаны. Несмотря на все ситуации, которые были на Западной Украине, несмотря на то, что рассказывали бабушки, у нас были свои истории, тоже не очень сладкие, но когда говорят: если ты приедешь во Львов, начнешь говорить на русском – все, тебя убьют… Это смешно. У нас 300 тысяч туристов за один сезон и каждый говорит на языке, на котором ему удобно. Мы учим все языки, чтобы говорить, нам без разницы, на каком языке.

Елена Фанайлова: Так получилось, что за последние четыре года я трижды была во Львове, так что я примерно понимаю, о чем вы говорите. Это город действительно с большим чувством юмора по части своей идентичности, с очень высокой визуальной культурой, с культурой кафе потрясающей дизайнерской. Мне кажется, что львовяне прекрасно могли шутить (по крайней мере, до всего этого противостояния) о своем советском прошлом. Это просто очень наглядно видно, когда ты находишься в центре города, в кафе, в галерее, на улице, ты понимаешь, как люди к этому относятся.

Юрий Сапрыкин: Смотреть на этот митинг очень тяжело. Но смотреть на митинг воскресный на Майдане мне было тоже тяжело, должен признаться. Я понимаю, что движет этими людьми, я понимаю их мотивы, но требования: давайте как можно скорее возобновим войну, прекратим перемирие, применим силу как можно более жесткую – в этом, конечно, есть опасность. Люди войны поднимают голову и у нас, и у вас. За хорошей февральской революцией иногда следует плохая октябрьская. Поэтому я не знаю, что на это сказать. Давайте беречь мир, у вас действительно для этого есть все инструменты. Музыка – это та вещь, которая по определению не может призывать к насилию, к убийствам, к чему-то античеловеческому.

Елена Фанайлова: Александр из Калининградской области, пожалуйста.

Слушатель: Здравствуйте. Меня вообще шокировал этот вопрос: готовы ли вы своих детей, сына или зятя отправить на войну воевать с народом, который нам по крови и по вере является самым родным. Мне кажется, надо было этот вопрос сформулировать несколько по-другому: готовы ли вы принять “груз 200” обратно оттуда?

Елена Фанайлова: Мне кажется, в самой постановке этого вопроса эта подоплека и заключалась: готов ли ты увидеть своего ребенка в гробу, простите, или израненного и так далее. Александр из Ульяновска.

Слушатель: Здравствуйте. Вы знаете, я хотел немножко подойти к этому с другой стороны. Все это время мы говорим о дружбе, о том, что мы друг с другом сильно связаны. Дело не в этом. Абсолютно неважно, чем закончится то, что происходит в Луганской области, хотя там происходят страшные вещи. Дело в том, что целью нашего верховного главнокомандующего является именно разделение, именно ненависть и для этого нужно убить как можно больше людей с обеих сторон, потом это поднять на щит. Люди в Украине завоевывают свободу для нас. То, что сделала Россия 20 лет назад – она развалила Советский Союз.

Марьян Сакалюк: Украина именно сейчас становится истинно независимой страной, по крайней мере, хочет это сделать. А нас не отпускают – нельзя. Я думаю, что так и есть. Не мы первые такие, есть уже наглядные примеры аналогичных ситуаций, в Грузии, например, такое же было.

Елена Фанайлова: Что вам говорит ваш друг и коллега из Луганска, как он себя чувствует в этой ситуации?

Назар Хассан: Его родители и он сам две недели заварушек в Луганске, когда начали бомбить, они жили у нас во Львове. На самом деле очень больно смотреть, я не могу представить, что где-то там бросают бомбы, стреляют в мирное население. Это очень больно, смотреть на парня, которому 20 лет, он ходит и думает каждый день, чтобы его младшую сестру не убили, когда она идет со школы или просто с мамой гуляет на улице. Это очень страшно. Несмотря на то, что все говорят, что в Луганске не любят Украину, не хотят быть в Украине, как раз Вячеслав Ефремов пример того, как его мнение поменялось, когда он побывал во всех областных центрах Украины и в том числе увидел Западную Украину. Когда он приехал, то сказал, что у них с детства говорят, что здесь как-то не так, а когда он побыл в нас, сказал, что он хочет жить в этой Украине, хочет видеть такие улицы, таких людей. Он приехал на Рождество, а у нас каждый ребенок знает по 20-30 колядок. Он зашел в трамвай, весь трамвай вместе поет. “Я хочу жить в такой стране”, – он говорит. Несмотря на то, что он прожил там, несмотря на то, что у него много друзей, которые не были на Западной Украине, есть такие, которые яростно орут, причем они не понимают, что если будет ЛНР, то они потом будут частью России. Хотя они говорят: мы не хотим быть Россией.

Елена Фанайлова: Действительно хотят быть независимыми?

Назар Хассан: Он верят, что так будет.

Марьян Сакалюк: Говорят: Донбасс хочет быть независимым. Нужно понимать, чтобы быть независимой страной, нужно пройти ряд процедур, чтобы тебя признали, что ты страна, что ты независимая.

Назар Хассан: Я расцениваю это как обман, потому что народу не объясняют, что это значит. Будет ЛНР, что это значит? Они верят, что просто будет ЛНР.

Марьян Сакалюк: Есть страна любая в мире, прихожу туда и говорю: хочу эту часть сделать отдельной. Это неправильно. Так случилось, что в Луганске и в Донецке была часть людей, которые говорили либо "да", либо "не знаю", еще можно было с ними работать, чтобы они перешли на эту сторону. Если есть страна, если есть граница.

Юрий Сапрыкин: Так бывает, так было в Косово, так чуть не произошло в Чечне, так было в Чехии и Словакии. Дело даже не в том, что это в принципе невозможно, дело в том, что люди, которые сейчас рассказывают, неважно, про что – про независимую Луганскую республику или про Русский мир, про то, что победили фашистов, которые угрожают всему, это люди, которые играют в не очень честную игру. В конечном счете под этим лежит не желание сделать, чтобы всем донбассцам жилось хорошо и они могли говорить на своем языке, а это какая-то сложная геополитическая игра. Здесь создать зону независимости, здесь контролируемый конфликт, здесь не дать Западу приблизиться. Эти рассказы про борьбу за народное счастье, они просто нечестные.

Елена Фанайлова: Еще один миф, что западенцы не знают русский язык. Мы прекрасно разговариваем.

Назар Хассан: Словарный запас у нас не очень велик.

Елена Фанайлова: В школе учили язык?

Назар Хассан: Русский – нет. Нам достаточно телевизора.

Марьян Сакалюк: На самом деле так же и с украинским, на улице начинаешь говорить, даже здесь понимают хорошо.