Тот, кто бывал в Лондоне, знает, как чудесны столичные парки. Порой их даже трудно назвать парками. Они бывают запущенными, как пустошь, величавыми, как дубрава, романтичными, как роща. В них легко заблудиться и столь же легко найти спасительную тропку или аллейку. А как по-королевски щедр Лондон на парки и сады! Ну какой другой город на земле готов уступить деревьям, кустарникам, траве десятки квадратных миль бесценной земли? Все эти Гайд, Холланд, Риджентс, Гринвич, Ричмонд, Сент-Джеймс парки – это озонаторы Лондона. Потому-то воздух этого семимиллионного города чист и свеж.
Однажды я встретился в лондонском сквере Корн-Филдс с человеком, благодаря которому я по-новому увидел лондонские парки. Этот человек был бывшим двойным агентом. Он любезно согласился побеседовать со мной, радиожурналистом, и моим магнитофоном в сквере, где он когда-то проводил "тайниковые операции". Вот что он мне рассказал. Оказывается, шпионы с опаской относятся к встречам в лондонских парках, поскольку двух мужчин могут принять за гомосексуалов. Но выход есть. На операцию всегда можно взять своих детей. Их даже не надо науськивать: два-три ребенка – это уже ватага казаков и шайка разбойников, черт голову сломит, любая слежка с катушек съедет. Так вот, в этом самом Корн-Филдс-сквере мой собеседник когда-то заложил тайник для советского нелегала. Тайник представлял собой искусственный кирпич, изготовленный специалистом по опертехнике. В середину кирпича были запрятаны восемь тысяч фунтов стерлингов. По заранее разработанному плану мой собеседник должен был положить кирпич на дорожку под деревом. Под перекрестными воплями сорвавшихся с цепи детей он прошел по аллейке, вынул из пластикового супермаркетовского мешочка кирпич, быстро бросил его под дерево и не спеша последовал дальше. Выйдя из сквера, он на столбе ворот оставил метку, чтобы нелегал знал, что кирпич на месте. "И что же было дальше?" – не выдержал я. Собеседник снисходительно усмехнулся. "Дальше?... Они его прошляпили. Там была целая бригада британцев, тоже с детьми, с колясками, нашпигованными фотокамерами, Сара кружила на велосипеде, Джим запускал воздушного змея...Они подхватили нелегала, сели ему на хвост, но он разнервничался, и чтобы не бросить на меня тень, они отпустили его".
Мы гуляли по скверу, вдыхая душистый воздух. Я выключил магнитофон. Мой собеседник взволнованно вопрошал: "Вы знаете, сколько в 1985 году было в Лондоне офицеров КГБ и ГРУ? До двух тысяч! Если они одновременно выходили на операцию, то в этот день могли быть задействованы до двухсот ресторанов и баров, сотни автобусов, кебов, поездов метро, речных трамваев..."
Перед моим мысленным взором проносились образы предприятий общественного питания и городского транспорта, они мельтешили перед глазами, наезжали друг на друга, визжали и рычали. Я думал о парках, кишащих агентами, нелегалами, шпиками...
Всякий раз, возвращаясь в Лондон, я подолгу гуляю в Хэмпстедском парке. Иногда беру с собой внучку. До чего же это очаровательная пустошь, особенно на подходе к Хайгейтскому кладбищу. Над нами парят птицы, прыгают белки, под ногами шуршат ужи. Да, только внучка, я, птицы, белки, змеи. И больше ни души.