Две из пяти общественных организаций, которые Минюст принудительно записал в "иностранные агенты" на этой неделе, помогают людям бороться с полицейским произволом. Что же дальше?
Чем ответят НКО на попытки властей ограничить их деятельность? Об этом передача "Человек имеет право".
В программе – сюжет из Нижнего Новгорода об избитой сотрудниками полиции семейной паре, которой помогает "Комитет против пыток" под руководством Игоря Каляпина. Павел Чиков - о попытках чиновников препятствовать деятельности его организации, которая попала в реестр "иностранных агентов" – Ассоциации "Агора". Правозащитник из Сыктывкара Эрнест Мезак о последствиях для обычных граждан включения ряда НКО в "черный" список.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Черный список НКО
Повторы аудиоверсии передачи – в субботу в 12:05 и в понедельник 08:05.
Ведущая Кристина Горелик.
Кристина Горелик: Каждый пятый гражданин России в той или иной степени подвергался насилию со стороны сотрудников правоохранительных органов. Об этом говорят исследования общественной организации "Комитета против пыток", чья штаб-квартира располагается в Нижнем Новгороде.
Андрей Королев побывал в этом городе и нашел семью, чья история ярко характеризует взаимоотношения рядовых граждан и представителей российской правоохранительной системы.
Андрей Королев: Этот небольшой особняк в центре Нижнего Новгорода знает почти каждый, кто так или иначе сталкивался с полицейским произволом. «Комитет против пыток» одна из самых авторитетных организаций не только в Поволжье, но и в России. 15 лет назад нижегородский предприниматель Игорь Каляпин попал под полицейский молох. Небольшой бизнес приносил стабильный доход, но оказался обузой для «черных» рейдеров. Будучи под следствием, Каляпин на себе познал все прелести российского правоохранительного произвола. Лишь благодаря личному мужеству и поддержке друзей он вышел из этой истории уцелевшим. Полностью оправданный предприниматель не стал возвращаться в бизнес, а занялся правозащитной деятельностью. Нижегородское отделение «Комитета против пыток» - абсолютная заслуга Каляпина, сумевшего собрать вокруг себя единомышленников.
Игорь Каляпин: У меня есть совершенно замечательный ответ заместителя прокурора Нижегородской области, в котором он пишет, что «в течение года от вашей организации поступило несколько десятков обращений, связанных с применением «так называемых пыток», во всех случаях проведена проверка, ни в одном случае информация не подтвердилась. Никаких пыток на территории Нижегородской области никем никогда не применялось и не применяется. Данный вопрос вообще относится к исключительной компетенции органов прокуратуры, и вам как общественной организации желательно бы заняться чем-нибудь полезным».
Андрей Королев: В феврале этого года в «Комитет против пыток» обратились жители Сормовского района Дмитрий Камзолов и его гражданская жена Любовь Абрамова. В своем заявлении они сообщили, что 10 февраля были жестоко избиты сотрудниками вневедомственной охраны. Визиту полицейских предшествовал конфликт Абрамовой с местной автолюбительницей Масловой, которая пыталась припарковать свою машину на газоне, перегородив проход пешеходов.
Любовь Абрамова: Вот здесь было место для стоянки. Она приостановилась, вышла из машины и стала пинать комки снега, гражданка Маслова Анна Ивановна. Но, видно, припарковаться умения не было. Она села в машину и стала заезжать вот сюда. Мы с собаками, я ей махала рукой, что сюда нельзя. У меня одна на поводке, другая на руках. Она со всей скорости чуть не сшибает нас. Я отпрыгнула в сторону. Открыв дверь, она мне сказала прямым текстом: «Тебе что, е..льник разбить?» Муж мой возвращался с той стороны. Когда он подошел, я ему все объяснила и говорю: «Дима, забирай собак». Он ушел домой.
Андрей Королев: Но на этом конфликт оказался не исчерпан. Около восьми часов вечера в квартире супругов раздался звонок. Любовь открыла дверь и в тамбур вошли двое сотрудников полиции. На шум в прихожую вышел Дмитрий и сразу получил удар кулаком в лицо.
Дмитрий Камзолов: У меня жена дверь открыла. «Откройте, полиция». Они стали кричать: «Давай мужика». Я шел следом. Крик с лестницы шел. И тут же удар один мне наносит. Наручники нацепили. И давай дубасить ее и меня. Потом обоих свалили здесь, за наручники вот сюда оттащили.
Любовь Абрамова: Они ржали и матерились. Я только кричала на весь подъезд: «Помогите! Нас убивают!» Когда он говорил Кузину: «Ты что делаешь, она сердечница», он затыкал мне рот и душил меня. Сдавливал шею до такой степени, что вывих шейного позвонка после этого.
Андрей Королев: После этого Дмитрий Камзолов был доставлен в 8 отдел полиции Сормовского района. В тот же день супруги прошли освидетельствование в травмпункте. Врачи засвидетельствовали многочисленные ссадины и кровоподтеки, однако результатом конфликта все же стал административный штраф в одну тысячу рублей, наложенный на Дмитрия Камзолова за употребление ненормативной лексики в общественном месте. Об этом рассказывает юрист «Комитета против пыток» Сергей Шумин.
Сергей Шумин: Вынесенное следователем Сормовского отдела следственного комитета постановление по результатам проверки показало, что выводы были основаны исключительно на показаниях сотрудников полиции. При этом объяснения других очевидцев были признаны противоречивыми. Хотя в объяснениях самих сотрудников полиции противоречий было не меньше, если не больше. Можно предположить, что это была своего рода воспитательная акция, связанная с эпизодом на стоянке, который произошел за 30-40 минут до визита полицейских. Цель полицейских изначально была, хотел бы обратить внимание, составить протокол по заявлению якобы пострадавшей Масловой, автовладелицы. Но в результате составление протокола превратилось просто в избиение с последующим задержанием Камзолова Дмитрия. Сейчас нами получены результаты исследования на полиграфе, которые позволяют с уверенностью сделать вывод о том, что версия, изложенная заявителями, соответствует действительности.
Андрей Королев: На полиграфе кто исследовался?
Сергей Шумин: Глава семьи, Камзолов Дмитрий. Сотрудники полиции установлены, применение физической силы тоже установлено, проходят в материалах проверки. Противоречий слишком много для того, чтобы как-то можно было следователю отказать в возбуждении уголовного дела.
Андрей Королев: Дело Любови Абрамовой и Дмитрия Камзолова в «Комитете против пыток» действительно считают выигрышным. Есть соседи, которые готовы свидетельствовать в пользу потерпевших. Не жаждет крови автолюбительница Маслова. В Нижегородской прокуратуре супругам предлагают помириться с сотрудниками вневедомственной охраны. Руководитель комитета Игорь Каляпин говорит, что гораздо сложнее разбираться с делами против пыток в местах лишения свободы.
Игорь Каляпин: Я допускаю, что человек, который находится в местах лишения свободы, хочет опорочить, создать проблемы для сотрудников администрации и учреждения или хочет отомстить каким-то сотрудникам милиции, благодаря работе которых он оказался за решеткой. Допускаю, такое может быть, но не в ста процентах случаев. Мы год за годом в течение двух или трех лет отправляли десятки, в общей сложности отправили наверняка больше ста жалоб и заявлений, ни одного случая, чтобы хотя бы одно уголовное дело возбудили, чтобы хотя бы официальное расследование начали. Нет, всегда буквально в течение недели выносится такое решение, что ничего не было, не было такого события, в действиях сотрудников нет состава, в возбуждении дела отказано.
Андрей Королев: Статистика утверждает, что каждый пятый гражданин России подвергался пыткам или унижениям со стороны работников правоохранительных органов. При этом полицейские чиновники, как правило, остаются безнаказанными. Механизм ухода от ответственности отрабатывался годами. Сейчас, утверждает Игорь Каляпин, подобные отказные дела поставлены на поток.
Игорь Каляпин: Прокуратура проводит проверку очень интересно: она вызывает милиционеров и спрашивает — били? Они говорят: Что вы, как мы могли? Нет, конечно. Исключительно на «вы», исключительно «будьте добры», очень вежливо поговорили с гражданином. Он сам себе как-то потом, не знаем даже, почему, взял, сам себе палец сломал, ухо оторвал. Случай из практики буквально недельной практики: «Нет, мы ему палку резиновую в задний проход не засовывали. Это он хотел, наверное, сотовый телефон пронести в камеру, вот он себе сотовый телефон и затолкал туда. Поскольку телефон был смартфон, в результате возникли телесные повреждения, о которых вы говорите». Никаких медицинских исследований она не проводит. Никаких следственных действий, которые можно провести на стадии процессуальной проверки, она не проводит, место происшествия она не осматривает, какие-то возможные следы она не документирует. По сути дела проверка проводится путем опроса тех людей, на которых заявитель жалуется.
Андрей Королев: Тем временем «Комитет против пыток» разработал собственную методику общественного расследования. При этом важно, чтобы его результаты использовались в качестве допустимых доказательств как в рамках официального следствия, так и в суде. Дело нижегородцев Любови Абрамовой и Дмитрия Камзолова может стать в ряд выигранных процессов гражданин против государства.
Кристина Горелик: Андрей Королев о работе "Комитета против пыток" в Нижнем Новгороде, который борется с полицейским произволом.
Пока человек с помощью общественных организаций борется против государства, государство выступает против НКО. На этой неделе Министерство юстиции России принудительно внесло еще пять организаций в реестр "иностранных агентов". Среди тех , кто обязан, по убеждению ведомства, исполнять функции иностранного агента – правозащитный центр "Мемориал", Ассоциация "Агора", фонд "Общественный вердикт", организации "ЮРИКС" и "Экозащита! – Женсовет" из Калининграда. Ранее в этот "черный список" попали 6 организаций, в том числе Ассоциация "Голос" и "Союз женщина Дона".
Как отразятся на деятельности организаций подобные инициативы властей?
Со мной на связи руководитель Ассоциации "Агора" Павел Чиков.
«Мемориал» назвал позорным это решение. «Общественный вердикт» обратился с иском в суд на Минюст. А вы что будете предпринимать?
Павел Чиков: По этому поводу мы, конечно, будем реагировать юридически, видимо, путем обжалования в суд. Правда, у нас есть несколько вариантов, каким образом мы можем это делать, пока еще не решили — как. Хотя есть четкое понимание с высоты многих месяцев судилищ с властями по этому пресловутому закону, что обращение в суд — это не более, чем ритуальный танец, то есть никакой судебной защиты объективно найти вряд ли получится. Собственно, связано это с личным упрямством президента Российской Федерации Путина, во что бы то ни стало желающего, чтобы у нас появился реестр «иностранных агентов» сначала некоммерческих организаций, сейчас на подступе реестр блогеров, вот-вот рассмотрят заново законопроект о средствах массовой информации и «иностранных агентах» и так далее. Все лучшие люди будут в одном списке публичном находиться.
Кристина Горелик: По факту как изменится работа вашей организации, к примеру?
Павел Чиков: Мы сделаем все возможное для того, чтобы она длительное время никак не изменилась, в худшую сторону. Это уже моя управленческая задача сделать так, чтобы деятельность продолжалась. Это для нас ключевой пункт. Какие бы тут собаки ни лаяли, караван должен идти, мы должны продолжать работать, наши юристы продолжать вести дела, участвовать в судебных процессах, защищать гражданских активистов, журналистов, блогеров, которые столкнулись с разными формами давления. Некоммерческие организации, в том числе у нас одних арбитражных процессов сейчас идет полдесятка в разных судах. То есть этот процесс ни в коем случае нельзя останавливать, и мы постараемся сделать так, чтобы ничего не произошло. Какая-то дополнительная отчетность, грубо говоря, несколько десятков отчетов, которые мы сдаем ежегодно, к ним добавится еще три-четыре. Не проблема. Аудит придется делать за свой счет. Придется изыскивать какие-то финансовые ресурсы для того, чтобы этот аудит делать. Неприятным моментом для всех является писать эту фразу о том, что мы функционируем в режиме «иностранного агента», тут есть разные способы, каким образом это сделать так, чтобы это было не противно. По крайней мере, первый «иностранный агент», который вошел в реестр, он, между прочим, на своем сайте ни про какого «иностранного агента» не пишет. Они пишут, что организация функционирует решением пункта 6 статьи 2 Федерального закона о некоммерческих организациях. Поскольку закон четко не определяет, какая фраза должна быть написана, они это используют уже больше года, и никаких претензий к ним, по крайней мере, не было.
Кристина Горелик: То есть вы будете исполнять этот новый закон?
Павел Чиков: Хитрость заключается вот в чем. Вариантов поведения не так много. Первый вариант — это, например, ликвидироваться, некоторые организации пошли по этому пути. Второй вариант — это отказаться от иностранного финансирования. Де-факто это означает, что можно перейти только на бюджетное финансирование, в разы сократить объемы работы и при этом полностью подсесть на бюджетный крючок, за который очевидно скоро власти начнут дергать. Собственно, сегодня в газете «Ведомости» вышла статья по поводу организации «Право ребенка», которую возглавляет Борис Альтшулер, к которой есть от властей уже серьезные претензии из-за расходования президентского гранта, а причиной этого является нелояльность Альтшулера и его публичный конфликт с Уполномоченным по правам ребенка Павлом Астаховым. То есть власти начинают активно использовать бюджетное финансирование в целях оказания давления на организацию. Переключаться на это — тоже вопрос. Третий вариант — это продолжать судебные процессы. Еще вариант есть отказаться исполнять требования закона, тем самым просто предоставить правоохранительным органам возможность для сначала обложения штрафом в несколько сотен тысяч рублей, а потом уголовного преследования. Кому будет хуже или лучше от того, что в отношении Чикова будет уголовное преследование, вынесен приговор или «Агора» прекратит свою деятельность? Для меня это вопрос пока. Я не говорю, что мы приняли какое-то решение относительно дальнейших шагов, но эти варианты все на виду.
Кристина Горелик: Со мной в московской студии РС гражданский активист и правозащитник из Сыктывкара Эрнест Мезак.
Эрнест Мезак: Нас, например, пока бог миловал от статуса «иностранного агента».
Кристина Горелик: А проверки у вас были?
Эрнест Мезак: У нас были проверки Минюста местного. Не были обнаружены в нашей деятельности признаки «иностранно-агентской» деятельности, к счастью, поэтому мы пока сидим на пороховой бочке, фитиль еще не подожжен. При этом я, конечно, не испытываю никаких иллюзий, я понимаю, что в любой момент, если захотят, и у нас найдут в силу неопределенности закона прежде всего и еще более неопределенного толкования этого закона правоприменительными органами.
Кристина Горелик: В законе такие формулировки, как я понимаю, что невозможно точно понять, что такое «политическая деятельность» и «зарубежное финансирование»?
Эрнест Мезак: Я, например, всю жизнь считал, что политикой занимаются те, кто претендует на власть. Понятно, что ни «Агора», ни «Общественный вердикт», ни «Мемориал» не претендуют на то, чтобы отобрать кусочек власти у «Единой России» и что-то реализовывать. Но власти пошли по другому пути толкования очень широкого и при таком толковании политической деятельностью может быть объявлено все, любая деятельность, направленная на изменение общественного мнения. Понятно, что при таком подходе все мы «иностранные агенты», все НКО, за исключением откровенного «гонго», правительственного.
Кристина Горелик: Хотя одна организация, как известно, сама встала в этот реестр.
Эрнест Мезак: Не самое умное решение. Не надо давать повода. Очень жаль, конечно, что коллеги вместо того, чтобы защищать права человека, будут защищать собственные права от этой совершенно безумной практики.
Кристина Горелик: Павел Чиков заявляет, что на деятельности его организации «Агора» это никак не скажется, что они и дальше будут продолжать защищать права потерпевших...
Эрнест Мезак: Понятно, что все мы будем продолжать защищать права потерпевших, жертв произвола того или иного, нам деваться просто некуда. В каком-то смысле это смысл нашей жизни, извините за каламбур. Но при этом всем нам понятно, что придется вкладывать ресурсы юридические, которые можно было бы пустить на защиту потерпевших. Потерпевших огромное количество. Если брать, например, тему условия перевозки в автозаках, в «столыпиных» - пресловутых тюремных железнодорожных вагонах - каждый день сотни человек, если не тысячи, в нашей стране страдают и становятся жертвами. Вместо того, чтобы помогать им, чем можно было бы заняться, придется заниматься защитой собственных прав от этой произвольной и, я бы сказал, дурной прокурорской и минюстовской практики.