Лет пять назад в Америке вышла книга писем британского мыслителя Исайи Берлина. В одном из писем он подробно рассказывает о визите в Оксфорд в 1958 году Дмитрия Шостаковича по случаю присуждения композитору почетной степени доктора. Это частное письмо, адресованное другу Исайи Берлина. Читать его мучительно с первой до последней строки. Вот Шостакович вылезает из машины. Первое впечатление Берлина: появился застенчивый, страшно нервный господин. "Никогда прежде, – пишет философ, на заре холодной войны работавший в британском посольстве в СССР и лично знавший Ахматову и Пастернака, – я не видел такого затравленного человека". Шостаковича сопровождают два советских чиновника. Композитор представляет их как "друзей, настоящих друзей". Вскоре "друзья" уезжают, но Шостакович не может взять себя в руки. Упоминание в разговоре актуальных событий, имен современников буквально лишают его дара речи, лицо дергается. Лишь однажды в ходе визита Шостакович преображается: за роялем он вдохновенен и свободен. Но после снова – дрожь в пальцах, нервный тик. На ужине после торжественной церемонии к Шостаковичу обращаются старые русские эмигранты, обращаются по-светски, как воспитанные дружелюбные люди. Шостакович замыкается, что-то мычит. Его спрашивают: "А какова судьба ваших Второй, Третьей и Четвертой симфоний?" Шостакович, вынужденный в тридцатые годы под нажимом сокрушительной критики снять эти симфонии из репертуара, как ни в чем не бывало отвечает: "Эти произведения не имели успеха".
Отъезд композитора не менее мучителен. Он ждет в Оксфорде звонка советских чиновников. Они не звонят, явно запаздывают, как впоследствии оказалось – заехали в книжный магазин купить путеводитель. Шостакович трижды безуспешно звонит им, в отчаянии ломает пальцы, в ужасе представляет, как ему придется объясняться и оправдываться в посольстве. Сэр Исайя делает глубокомысленный вывод: "Как все-таки глубоко впечатываются цензура и несвобода в гений художника: они ограничивают его, но при этом углубляют".
В приложении к письму напечатана фотография новоиспеченных оксфордских докторов в мантиях и старинных шляпах. Они идут гуськом: тогдашний премьер-министр Гарольд Макмиллан, ныне полузабытые лейбористский политик Хью Гейтскелл, литератор Алан Херберт и русский гений Дмитрий Шостакович – человек на все времена.