Программу ведет Павел Давыдов. Принимает участие корреспондент Радио Свобода в Санкт-Петербурге Александр Дядин.
Павел Давыдов: В России сегодня траурная дата – шестая годовщина гибели экипажа атомной подводной лодки «Курск». Основные памятные мероприятия проходят в Санкт-Петербурге и в Курске, где захоронены тела 44 членов экипажа. Лодка затонула в Баренцевом море 12 августа 2000 года, погибли все 118 подводников.
Наш корреспондент встретился с председателем Петербургского Клуба моряков-подводников, капитаном первого ранга Игорем Курдиным.
Александр Дядин: Игорь Кириллович, годы идут. Что меняется, как сейчас отмечают эту тяжелую дату родственники, друзья погибших моряков? Чувствуют ли они заботу о себе и ощущают ли, что в государстве помнят о трагедии «Курска»?
Игорь Курдин: Готовясь к завтрашней печальной годовщине, мы побывали на Серафимовском кладбище, где, как известно, у нас самое большое захоронение членов экипажа, 32 человека похоронены здесь, в Петербурге. И мемориал в хорошем состоянии, но уже по внешнему виду некоторых могил можно заметить, кто навещает эти могилы, а кто уже стал, наверное, немножко и забывать. Эти могилы неухоженные, мягко говоря. Я не осуждаю за это. Многие из вдов создали уже новые семьи, начали рожать детей. Это нормально, это естественный жизненный процесс. Но вот такое несколько потребительское отношение, исходя из лозунга «нам все должны»... Благотворительность, как известно, порождает иждивенцев, что и за могилой должны ухаживать, и все.
В Клубе подводников изначально были аккумулированы средства, которые люди направляли с пометкой «на увековечение памяти». Это всего-навсего была такая не очень большая сумма - 150 тысяч рублей, и мы в течение двух лет обслуживали мемориал. Но эти деньги закончились, и Фонд «Курска» (который был нами создан, потом он от нас отделился) это дело проигнорировал, считая, что все должны наводить порядок.
Конечно, члены семей погибших на «Курске» получили беспрецедентную компенсацию. Я не знаю больше ни одного такого случая, когда семьи погибших военнослужащих такое получали. Но они получили вот эти все выплаты из благотворительных фондов, в том числе из нашего, и был, как считается, по указанию президента создан благотворительный Фонд поддержки семей погибших военнослужащих, он и сейчас существует в Москве. Тогда компенсация каждой семье составляла 720 тысяч рублей, что по тем временам было порядка 25 тысяч долларов. А от государства они получили страховые выплаты. Но оказалось, что Военно-страховая компания тоже является коммерческим, не государственным предприятием. Таким образом, напрямую от государства они получили, пожалуй, только что квартиру. Но это все делалось, естественно, под контролем государства. В дальнейшем им были назначены пенсии по случаю потери кормильцев, которые сейчас индексируются. И в Петербурге принят специальный закон для семей погибших военнослужащих не только «Курска», специальная доплата выделяется, и этот закон, слава богу, уже заработал. Сказать, что семьи «Курска» что-то недополучают, - нет.
А вот с мемориалом дело обстоит так, как у нас во всем городе. Единственный мемориал в городе Санкт-Петербурге – это Пискаревское мемориальное кладбище, которое финансируется в достаточной степени из городского бюджета, это точно. Все остальные мемориалы – на них выделяется 30 копеек на квадратный метр. И если у афганцев есть мемориал – значит, они им занимаются. У нас есть «Курск» - значит, мы им занимаемся. То есть это проблема в масштабах города.
Александр Дядин: После окончания официального расследования причин трагедии «Курска» и завершения уголовного дела у многих моряков, родственников подводников осталось немало вопросов и к следователям, и к командованию Военно-Морского флота России. Удается ли находить ответы на эти вопросы?
Игорь Курдин: Когда мы пригласили адвоката Бориса Абрамовича Кузнецова, я считаю, это был очень удачный выбор и грамотное, с моей точки зрения, как бывшего командира лодки, решение – перевести всю эту борьбу на правовое поле через суды, все как положено. Мы не устраивали ни одного пикета, никаких забастовок, ни лежачих, ни ходячих. Мы действовали так, как в демократическом обществе должно быть. Мы прошли здесь все судебные инстанции. После того, как здесь закончили, мы перешли в Страсбургский суд. Почему я говорю «мы» - потому что никогда Клуб подводников не отстранялся от этого дела.
Я считаю, что следствие, те следователи, кто привлекался в качестве экспертов, они выполнили свою работу честно, добросовестно и профессионально. Другое дело, когда читаешь материалы дела, все – да-да, так, и вдруг – вывод, который не соответствует тому, что ты читал только что перед этим. Никогда не звучало от родственников, допустим, призыва посадить, наказать адмирала Попова, Куроедова, еще кого-то. Этого никогда не было, никто не жаждал крови. Мы все требовали: все-таки давайте расскажем правду. Два очень интересных момента я вам могу привести в качестве примера. Все знают, что вышла книга «Правда о «Курске» теперь уже бывшего генерального прокурора Устинова. И вот в своей книге бывший генпрокурор пишет, что они неоднократно обращались в официальные инстанции Соединенных Штатов с просьбой дать информацию о позиции американских подводных лодок на момент гибели «Курска». Им не ответили вообще. И тогда мы от имени родственников, я, в частности, написал письмо президенту Соединенных Штатов. И вы знаете, он мне ответил. В ответе, если коротко, содержались слова соболезнования и были заверения в том, что американские подводные лодки «Мемфис» и «Толедо» не причастны к этому инциденту. Я не говорю, что если он так написал, так и было, но мне ответили, а генпрокурору не отвечают. Что же такая у нас за почта в Генпрокуратуре?! Надо просто было воспользоваться услугами обычной, недипломатической почты.
Второй момент, в прошлом году, когда была пятилетняя годовщина гибели «Курска», в одном из своих интервью бывший командующий Северным флотом адмирал Вячеслав Попов на вопрос корреспондента сказал: «Я знаю правду о «Курске», но еще не пришло время ее рассказать». Почему же Генеральная прокуратура не обратила внимания на это заявление? Если Попов знает и никому не рассказывает, это не его личное, частное дело, это я могу выступать как эксперт, комментатор, а Попов – участник этого. И если этот человек что-то знает, тут же пускай среагирует прокуратура и скажет: а что же вы такое знаете, что вы нам не сказали? Потому что тогда возникает вопрос: а не политическое ли это дело и не сделано ли это все в угоду какой-то политической ситуации? Вот такие примеры в связи с трагедией, которая произошла 6 лет назад в Баренцевом море.
Александр Дядин: Игорь Кириллович, а действительно, сколько информации было не то что скрыто, а искажено. Ведь различные начальники, чиновники не боялись врать по самым очевидным поводам. Как вы считаете, сегодня что-то изменилось. И если, не дай бог, произойдет новая трагедия в армии, на флоте, много ли мы узнаем о том, что случилось на самом деле?
Игорь Курдин: Трудно сказать, что бы говорили сейчас и как бы себя вели, но я очень надеюсь, что высшее руководство страны не допустило бы тех ошибок, которые оно допустило в те дни, в первые буквально три дня катастрофы на «Курске». Наверное, сейчас трудно представить, что президент продолжал бы свой отпуск в Сочи и из Сочи высказывался в то время, когда одна из лучших подводных лодок страны терпит катастрофу в Баренцевом море. Это выглядело, конечно, не очень красиво. Я думаю, такие уроки извлечены.
Александр Дядин: Спасибо. В Петербургской студии Радио Свобода мы беседовали с капитаном первого ранга, председателем Санкт-Петербургского Клуба моряков-подводников Игорем Курдиным.