Владимир Тольц: Давайте поговорим о семейных отношениях. В не самой простой семье - не только по положению в обществе, но и по внутрисемейным делам. Речь о семье последнего русского императора - Николая II . В истории России это семейство сыграло определенную роль.
Ольга Эдельман: Казалось бы, уж об этой семье говорили и писали столько, что известно все досконально. Но, как обычно, находятся новые архивные документы, и события приобретают новый и даже неожиданный ракурс.
Владимир Тольц: Давайте не будем повторять то, что давно всем известно: что Николая II и его жену Александру Федоровну связывала большая любовь, что они были образцовой парой, что императрица оказывала влияние, во многом роковое. А поговорим о свекрови - вдовствующей императрице Марии Федоровне, и ее отношениях с невесткой.
Ольга Эдельман: Завязка этой истории была далеко не гладкой. Принцессу Алису Гессенскую считали не самой лучшей кандидатурой в невесты наследника русского престола. Но Николай влюбился. Аликс тоже.
Владимир Тольц: Тут, Оля, надо напомнить нашим слушателям, что домашнее прозвище Николая было Ники, а ее - Аликс. Марию Федоровну, кстати, близкие звали Минни. Так вот, Аликс, с одной стороны, говорила о своей любви к Николаю, с другой - долго не давала положительного ответа, колебалась. Проблемой была необходимость для жены наследника перейти в православную веру. Это было непременное условие, обойти которое было нельзя.
Ольга Эдельман: Надо сказать, что подробности этой истории известны из великого множества источников. Существуют различные мемуары, сохранились дневники и переписка и действующих лиц, и тех, кто был в курсе, а писем в ту эпоху писали очень много. Собственно, именно поэтому до сих пор есть возможность найти что-то новое. Например, письма Марии Федоровны к сыну, младшему брату Николая Георгию Александровичу. По возрасту братья были близки, Георгий, а не Михаил должен был быть наследником после Николая, но Георгий в юности заболел чахоткой. Поэтому был переселен из губительного петербургского климата на юг, жил в Абас-Тумане.
Мария Федоровна - Георгию, четверг, 7 апреля 1894, Гатчина.
... Ники уехал в субботу в Кобург и они уже прибыли туда в понедельник, в 5 часов, встречали с помпой на вокзале Альфред и т[етя] Мари, в окружении их двора, почетногокараула и всего местного гарнизона, должно быть, было великолепно. ... Бедный Ники уехал в глубоком отчаянии, потому что как раз в день его отъезда Ксения получила письмо от сестры Эллы, в котором она объявляет, что никогда не сменит веру и что сообщает это Ники. Ты понимаешь, как это замечательно для нас, а особенно для бедного Ники, уезжать под бременем такой новости. Если бы она хотя бы написала пораньше, он бы, естественно, не поехал, но в последний момент невозможно было переменить. Мне ужасно больно за Ники, который был ложно обнадежен Сергеем и его женой все эти годы, с его стороны это настоящий грех, - и я на этот раз сказала это Сергею и высказала ему наконец, как я это вижу. В конце концов, это самая идиотская история, какую можно было себе вообразить. И я ничуть не огорчена, само собой. Вся моя надежда на Бога, Он все сделает к лучшему. И если Он хочет, чтобы было так, это будет, - если нет, Он поможет нам найти настоящую. ...
Ольга Эдельман: Мария Федоровна обычно писала очень эмоционально, и многие слова для большей выразительности подчеркивала.
Владимир Тольц: Кстати, давайте скажем еще, что Мария Федоровна писала в основном по-французски, отдельные слова вставляла русские, и начинала письмо как правило первой русской фразой. Она, конечно, была оскорблена тем, что принцесса из не самого цветущего немецкого дома, не лучшая из невест, позволяет себе колебания и упрямство, когда ей делает честь наследник русского императорского трона.
Ольга Эдельман: В Кобурге тогда был большой съезд царственной родни по поводу очередной высочайшей свадьбы. И Алиса Гессенская тоже была там. Упомянутый в письме Сергей - это великий князь Сергей Александрович, его жена Елизавета Федоровна, Элла, та самая, что после убийства Сергея Александровича Каляевым стала монахиней, - была старшей сестрой Алисы. Ники и Аликс познакомились почти детьми на их свадьбе. А когда позднее они увлеклись друг другом, то Элла с Сергеем помогали им в переписке, отчасти за спиной императрицы-матери. Ксения - сестра Николая, младшая дочь Марии Федоровны.
Мария Федоровна - Георгию, 14 апреля 1894, Гатчина.
Мой милый дорогой душка Георгий!
Слава Богу! Наконец наш милый Ники помолвлен и мы все так счастливы! Ты знаешь из моих писем, как это меня мучило и как давно я этого желала. Но после всего происшедшего прежде, ее категорический ответ, что она не сможет сменить веру заставил нас лишиться всякой надежды для бедного Ники, и уезжал он в Кобург очень неохотно, даже против желания, тем более что как раз перед его отъездом Ксения получила телеграмму от Аликс, где она пишет: "Знаю, он приезжает - скажи ему, я не изменю свои мнения". Это было поистине жестоко и более чем неприятно, и с этим ужасным впечатлением бедный мальчик уехал. Я была в отчаянии все это время и не ждала, естественно, ничего хорошего, - так что радость, когда я получила счастливое известие, была столь велика и чувства столь сильны, что мне казалось, все вокруг меня перевернулось, я побежала сказать Папа, рыдая от радости! Право, это был настоящий сюрприз для нас, тем более приятный, что успокоил наши ужасные страдания. Только вчера я получила первое письмо от Ники, посылаю его тебе, но прошу тебя его вернуть, из него видно, через какую нравственную борьбу им пришлось пройти обоим, пока наконец она уступила, и любовь взяла верх, слава Богу. Теперь они наверху счастья. Дядя Владимир и т[етя] Михен вернулись вчера утром и рассказали нам все подробности, они говорят, что сначала бедный Ники был в таком состоянии, что невозможно было на него смотреть, она со своей стороны тоже, со своей большой борьбой, бедняжка, но что потом было ликование, она стала совершенно другим человеком, вся расцвела от счастья, хорошея день ото дня. Наконец, это настоящая большая радость, и я этим так, так счастлива и хотела бы видеть Ники в день его счастья. Он вернется только на следующей неделе, и мы ждем его с лихорадочным нетерпением. ...
Владимир Тольц: Давайте на этой идиллической ноте прервемся и попросим гостя нашей передачи, директора Государственного архива России Сергея Владимировича Мироненко, охарактеризовать главное действующее лицо - Марию Федоровну. Про нее известно меньше, чем про Николая и Александру. Какова она была, какую роль играла в семье и в государстве? Что у нее были за отношения с сыном Николаем?
Сергей Мироненко: Я думаю, что это был один из самых лучших выборов для России за много лет, когда существовала традиция выбирать в качестве жен российских императоров и великих князей немецких, датских принцесс. Это была очень веселая, очень неглупая, очень общительная, светская, легкая женщина, которая очаровала петербургский свет, которая очень легко вошла в него. Которая внесла в жизнь петербургского двора много живости, веселья, легкости, придала ему своеобразный блеск. С другой стороны, она была великолепная жена, она родила своему мужу императору Александру Третьему множество детей и в том числе и мальчиков. Не было проблемы как у Николая с Аликс позже в рождении наследника. Это маленькая, хрупкая женщина, казалось бы, полная противоположность своему мужу, русскому богатырю, но она прекрасно с ним уживалась, это была чудесная семейная пара. Они вместе воспитывали детей. Мария Федоровна полностью разделяла политику мужа, была восхищена министрами. Никогда не считала себя вправе что-то советовать мужу, но очень хорошо воспринимала те принципы управления государством, которые он исповедовал. Это была гармоничная пара.
А отношения между матерью и сыном, вы знаете, как в каждой семье. Николай, будучи человеком достаточно слабовольным, он боготворил мать, очень ее любил. Когда женился, перед ним встал очень трудный выбор – две женщины, и обе его любят, и обе хотят на него влиять. Кому подчиняться-то? И Николаю было очень трудно выбрать. В конце-концов он выбрал жену. И конфликт между свекровью и невесткой, который начал развиваться с самого начала, Мария Федоровна оказалась несколько задетой тем, что вся эта любовная история развивалась у нее за спиной. Когда сестра Алиса, Елизавета Федоровна передавала за спиной матери записки влюбленных, когда великий князь Сергей Александрович, брат ее мужа, без ее ведома, без ведома Александра Третьего способствовал встречам влюбленных и так далее. Ее, конечно, это сильно задело и не способствовало сразу установлению приятных отношений.
Ольга Эдельман: Тем временем, получилось так, что время для помолвки наследника оказалось совсем уж неудачным: в 1894 году император Александр III , человек крепкий и нестарый, вдруг стал серьезно болеть. В надежде на улучшение его отвезли в Крым, в Ливадию, 10 октября туда приехала Аликс: надеялись, что императору станет лучше и можно будет пожениться. Но 20 октября Александр III умер.
Мария Федоровна - Георгию, 31 октября 1894.
Мой милый дорогой Джорджи!
Ты не знаешь, как мне тяжело опять быть в разлуке с тобою, особенно теперь, в это ужасно грустное время! И это путешествие в том же вагоне, где всего пять недель назад наш Ангел Папа был еще с нами! Видеть его место на диване всегда пустым! - кажется, он в любую минуту войдет, повсюду, повсюду я жду, что появится его дорогое, обожаемое лицо, и я не могу еще понять, ни впустить в голову эту ужасную мысль, что кончено, совсем кончено и что мы должны продолжать жить на этой грустной земле без него!
Ольга Эдельман: Это письмо Мария Федоровна писала в поезде на обратном пути в Петербург. Это видно по бланку "Императорский поезд Николаевской ж.д." с траурной каймой. Во время траура по императору и в частной переписке царской семьи, и в государственных учреждениях пользовались бумагой с черной траурной каймой по периметру. А у членов фамилии было множество личных бланков: с вензелем, инициалами каждого, бланки с названиями дворцов, бланки и с вензелями, и с названием дворца. Следующие письма Марии Федоровны Георгию - уже на ее бланках из Аничкова дворца, траурных.
Мария Федоровна - Георгию, 9 ноября 1894, Аничков дворец
Мой милый дорогой душка Джорджи!
От всего сердца и от всей души благодарю за твое милое дорогое письмо, которое меня так глубоко тронуло. Я получила его как раз перед тем, как надо было идти на ужасную церемонию погребения, и взяла его с собой в крепость, чтобы иметь что-нибудь от тебя, мой Джорджи, в этот мучительный момент, когда надо было навсегда проститься с нашим обожаемым, ангельским Папа! Я не могла смотреть на него, не хотела потерять того прекрасного и доброго впечатления в Ливадии, но другие говорили, что он не сильно изменился, особенно в профиль. Ох! как это было ужасающе и душераздирающе, это последнее прости! ...
Владимир Тольц: Мы говорим сегодня об императрице Марии Федоровне и ее роли в семье последнего русского царя.
Ровно через неделю после похорон Александра III , несмотря на траур, состоялась свадьба Николая и Алисы, в православии ставшей Александрой Федоровной.
Ольга Эдельман: Вот эта спешка, конечно, выглядит более чем странной. Более того, в дневнике Николая есть уж совсем странная запись, 22 октября, на третий день после смерти отца, когда по православному обычаю вообще-то следовало хоронить, но погребение императора должно было состояться в Петербурге, в Петропавловском соборе. Так вот, в тот день Николай записал в дневнике:
Вчера вечером пришлось перенести тело дорогого Папа вниз, потому что, к сожалению, оно быстро начало разлагаться. Поэтому и утренняя и вечерняя панихиды были отслужены в малой церкви. Слава Богу, милая Мама совсем спокойна и геройски переносит свое горе! Только и делал, что отписывался от туч телеграмм. Происходило брожение умов по вопросу о том, где устроить мою свадьбу; Мама, некоторые другие и я находил, что всего лучше сделать ее здесь спокойно, пока еще дорогой Папа под крышей дома; а все дяди против этого и говорят, что мне следует жениться в Питере после похорон. Это мне кажется совершенно неудобным! Днем ходили к морю - прибой был громадный. Погода потеплела и стала ясная.
Ольга Эдельман: В императорской семье очень блюли приличия, Мария Федоровна первая требовала соблюдения норм морали. Не прощала родственникам морганатических браков. И в то же время им могла прийти в голову такая комбинация: поженить молодых прямо при покойнике. А вот после похорон - Николаю казалось "совершенно неудобным". Удивительно.
Владимир Тольц: Насколько я знаю, среди массы документов так и нет ясного ответа: почему собственно со свадьбой так торопились. Впрочем, Николай вступал на трон, а в России не было ни одного случая, чтобы царствующий император был холост. Может, поэтому?
Мария Федоровна - Георгию, 16 ноября 1894, Аничков дворец
Мой милый дорогой душка Джорджи!
... Итак, два дня назад наш дорогой Никиженился, и это большая радость видеть их такими счастливыми. Они поселились в ваших комнатах и еще двух ... которые очень хорошо и уютно устроены. Слава Богу, этот день прошел! Для меня это был настоящийкошмар и такое страдание! Эта помпезная церемония при такой массе народа! Быть обязанной вот так явиться на публике с разбитым, кровоточащим сердцем - это было больше чем грех, и я до сих пор не понимаю, как я могла на это решиться! Это было ужасно, но Бог дал сверхчеловеческие силы все это вынести, без Него это было бы невозможно. Ты понимаешь, как это должно было быть ужасно помимо чувств и остройболи - присутствовать на свадьбе Ники без ангельского и так любимого Папа! И все же чувствовалось, что он возле нас и я уверена, что Он молился за счастье нашего дорогого Ники и что его благословение всегда будет с нами! Должна сказать, что весь свет, все, кто присутствовал и даже люди на улице были в тот день с умиленными, симпатизирующими лицами, это было очень трогательно, но от того не менее мучительно.
Ольга Эдельман: Примечательно, что это сообщение о свадьбе Мария Федоровна написала под конец длинного письма Георгию, сначала успела обсудить и поведение одного из дядей, ездившего к Георгию в Абас-Туман, и погоду, и рекомендации докторов, и только странице на пятой письма перешла к свадьбе старшего сына.
Владимир Тольц: Видимо, это знаменательная деталь. Можно себе, конечно, представить ощущения Марии Федоровны на этой свадьбе. Но, думаю, тут еще отразилось сложное ее отношение к молодой невестке.
Ольга Эдельман: А вот заметьте, мы рассуждаем о Марии Федоровне и Александре, но цитируем переписку с третьими лицами. А их письма друг другу? Надо сказать, что в Государственном архиве сохранилось около, наверное, сотни писем Александры Федоровны к свекрови - это за 20 лет - они коротенькие и совершенно пустые, очень вежливые, светские, все больше про погоду, благодарит за подарки к праздникам и в этом роде. Письмо Марии Федоровны к ней - только одно, открытка. Хотя по переписке видно, что письма она невестке писала. Да и не могла не писать: приличия ведь! То ли Александра Федоровна их не сохраняла, то ли они были в числе бумаг, сожженных ею в 17 году, когда они жили под арестом в Царском Селе.
Владимир Тольц: Как складывались отношения этих свекрови и невестки - я хочу поговорить об этом с нашим гостем Сергеем Владимировичем Мироненко. Что там было между этими двумя дамами? Они прожили, не совсем конечно вместе, но поблизости друг от друга, 22 года. Мария Федоровна пережила семью сына. Как развивались их отношения?
Сергей Мироненко: Вы знаете, здесь достаточно легко ответить на этот вопрос. Отношения их складывались плохо, а с течением времени очень плохо. А к 17 году отношений, как отношений, я думаю, практически уже не было. Если мы возьмем дневник Марии Федоровны, то с 16 года, когда она уехала из Санкт-Петербурга, уехала в Киев под благовидным предлогом устройства госпиталя в Киеве для помощи раненым на фронтах Первой мировой войны, а по сути для того, чтобы не быть в Петербурге, не видеть Распутина, не присутствовать при всем том, что казалось ей чудовищным и что вело тоже, по ее мнению, и по, скажем от себя, справедливому мнению, вело страну и династию к гибели. Если мы посмотрим эти дневники, мы увидим, что с какого-то момента Мария Федоровна перестает называть Александру Федоровну, Аликс по имени и постоянно пишет: «Она, она…». Когда произошло убийство Распутина и когда Александра Федоровна распорядилась сама от своего имени арестовать великого князя Дмитрия Павловича, члена императорской семьи, Мария Федоровна была вне себя: кто такая Александра Федоровна? Она жена императора, у нее нет никаких властных полномочий. Так вот, когда она это узнала, она ее фурией стала называть: «Эта фурия». Меня не оставляет мысль: будь это простая семья, но на несчастье это была семья правящего императорского дома, это была семья, от которой зависела судьба миллионов подданных. И отношения между свекровью и невесткой не были отношениями просто между одной женщиной и другой – это накладывало огромный отпечаток на политическую жизнь страны. После 1905 года, после подписания манифеста 17 октября Мария Федоровна потеряла всякое влияние на сына в смысле назначения на государственные должности или определение какого-то курса. Она понимала, что ее советы пропускаются мимо ушей и это место заняла Александра Федоровна. С появлением Распутина Мария Федоровна не могла принять Распутина. Читаем опять ее дневники и записи: «Господи, открой глаза моему бедному Нике. Господи, открой ему глаза». Скажем, и это совершенно определенно, что отношения между, плохие отношения между Александрой Федоровной и Марией Федоровной, между Аликс и Мини в конечном итоге привели к расколу в царской семье. Привели к тому, что Николай и Александра остались абсолютно одни.
Ольга Эдельман: В 1916 году, когда Мария Федоровна жила в Киеве, ей стал регулярно писать великий князь Николай Михайлович. Он известен как историк, его брат Александр Михайлович был женат на младшей дочери Марии Федоровны Ксении, а их дочь Ирина замужем за князем Феликсом Юсуповым. Так вот, Николай Михайлович не просто так писал вдовствующей императрице, он регулярно составлял для нее сводки происшествий в Петербурге, и относятся они все к одной теме: Распутин, вмешательство Александры Федоровны в политику. Родственный круг понимал, что дела плохи, пытался что-то сделать.
Николай Михайлович - Марии Федоровне, "Разные факты с 30 октября по 5 ноября 1916"
Я не только удовлетворен, но на седьмом небе от счастья, сознание выполненного долга перед моим государем и Родиной, душа спокойна - ибо Ваш сын позволил мне сказать ему все, это было в течение двух часов, с 9 до 11 чесов вечера 1 ноября. Насколько возможно, я щадил его самолюбие и его чувства к Ней, но несмотря на это, я не скрыл ничего и раскрыл все гнусности, творимые под его слепым покровительством. Он слушал меня с величайшим вниманием, не прерывая, и когда мы освободились ото всех горящих вопросов, Ники трижды обнял меня с большой нежностью и поблагодарил за откровенность и предельную отвагу. Так закончился этот памятный вечер, я надеюсь, что больше никогда у меня не будет случая высказать ему то, что сказать необходимо. На следующий день за завтраком, при свите, я сел справа от него и он подчеркнуто весь завтрак говорил только со мной, показывая мне свое благорасположение. ...
Ольга Эдельман: Николай Михайлович был не первым, кто пытался раскрыть глаза Николая II . Но без толку.
Владимир Тольц: Из дальнейших писем Николая Михайловича выясняются неожиданные вещи. Он, видимо, в союзе с братом Александром Михайловичем (Сандро) и другими родственниками был готов к решительным действиям.
Николай Михайлович - Марии Федоровне, "Разные факты с 12 по 19 ноября 1916"
Граф Гудович мне рассказал, что его племянница, маленькая графиня Гендрикова, поведала ему, что две дамы, т.е. А.Ф. и Аня, имели тетради, где были записаны имена людей всех классов по алфавиту, и что в этих тетрадях они искали обычно людей, годных в министры. Признайте, что это уже чистое безумие. Есть лишь одно средство, Сандро и Павел не против, это чтобы самые близкие, Вы и Ваши дети взяли на себя инициативу провести медицинскую консультацию всех наши знаменитостей с медицинской точки зрения, и потом отправить в отдаленный санаторий, с Вырубовой или без нее, для прохождения серьезного лечения. Иначе будьте готовы к любым случайностям. Скажите это Сандро - поскольку это мое твердое мнение.
Владимир Тольц: Это что же, выходит, что Феликс Юсупов и молодой великий князь Дмитрий Павлович не сами по себе решились убить Распутина: за ними стояли старшие родственники. И Марию Федоровну предупредили - намеками. Насчет "любых случайностей".
Ольга Эдельман: И случайности действительно случились. Мария Федоровна не решилась, или не смогла взять на себя инициативу по удалению невестки "в санаторий". В ночь с 16 на 17 декабря Распутин был убит во дворце Юсуповых на Мойке. О том, что его убили Юсупов с Дмитрием Павловичем, судачил весь Петербург. Александра Федоровна, как записала в дневник ее свекровь, "видно, совсем свихнулась от бешенства и жажды мести" и стала делать совсем уж скандальные вещи: телу Распутина воздавали неподобающие почести; не имея на то права, Александра Федоровна отдала приказ об аресте Дмитрия Павловича и Феликса, потребовала расследования. Николай Михайлович написал Марии Федоровне пространное письмо, начинавшееся с заявления, что "это не акт вульгарного убийства, это поражение врага России, иными словами, это акт патриотический". Пустился в исторические аналогии, с убийством Павла I . Но суть этих рассуждений сводилась к более чем прозрачному намеку: помалкивать. Вот выдержки из этого письма:
Николай Михайлович - Марии Федоровне, "Разные факты с 17 по 22 декабря 1916"
Плешивец, пишущий Вам, много думал, много размышлял, проводил бессонные ночи, обегал на заре пустые петербургские набережные - и он говорит Вам - не ищите никогда и Вы имен смельчаков, исполнивших этот акт гражданского мужества, высокого патриотизма и избавления. Слово - серебро, а молчание золото!
Мадам безумна как никогда. Ночью 19-го, после вскрытия трупа, пришел приказ перевезти ... тело ничтожного в Царское!!
Еще два назначения состоялись под влиянием убитого ...
Мадам все больше встает во главе, топя Ники ... А время проходит, сплетни усиливаются, общее положение и все внушает опасения.
Я вновь ставлю перед Вами ту же дилемму. После гипнотизера, надо постараться обезвредить А.Ф., те. загипнотизированную. Во что бы то ни стало надо ее отослать как можно дальше или в санаторий, или в монастырь. Речь идет о спасении престола - не династии, которая еще прочна, но теперешнего государя. Иначе будет слишком поздно. ... Вся Россия знает, что покойный Распутин и А.Ф. одно и то же. Если первый убит, вторая должна исчезнуть. От этого зависит общее спокойствие. ...
Владимир Тольц: Александра Федоровна, как мы знаем, не исчезла. Семье Романовых не удалось ничего предпринять, через два месяца случилась Февральская революция. Может быть, если бы императрица-мать решилась активно поддержать великокняжеский заговор, все пошло бы иначе? - это вопрос к нашему гостю Сергею Мироненко.
Сергей Мироненко: Во-первых, мы еще пока слишком мало знаем, что такое великокняжеский заговор. Думаю, что в том смысле слова, о котором вы говорите сейчас, заговора не было. Было ощущение гибельности ситуации. И Николай Михайлович не очень хорошо смотрел вдаль. В этом письме он говорил о том, что речь не идет о династии, речь идет о троне. Представьте себе – это декабрь 16 года. Письмо это требует очень внимательного к себе отношения. На бумаге прямо многое сказать было очень трудно, намекнуть – да. И в этом письме он говорит, что гипнотизер убит, с загипнотизированной надо что-то делать. Она должна исчезнуть. Сегодня мы можем только гадать – как это исчезнуть? Скажем, что совершенно очевидный факт – Мария Федоровна не возмутилась. Мы не знаем, вся ли это переписка, что передавал на словах великий князь Александр Михайлович, брат Николая Михайловича, который приезжал из Москвы в Киев, и после встречи с которым Мария Федоровна записывала в дневнике: «Ужас! Ужас! Не могу даже поверить в том, что происходит». В любом случае Николай не получил никакой поддержки. они не думали, что вместе с отречением Николая рухнет династия. В этом была их близорукость. В этом было непонимание того, что происходит. Династия не смогла стать тем скрепляющим элементом. А начиналось все, между прочим, если не все, то одна из существенных составляющих этой истории, с того, что свекровь не полюбила свою невестку.