Татьяна Ткачук: На протяжении семи лет Всемирная организация здравоохранения опрашивала 24 тысячи женщин в 10 странах мира. Выяснилось, что каждая шестая подвергалась насилию в семье – единожды или многократно. Насилие со стороны «второй половины» - самый распространенный вид семейного насилия - встречалось куда чаще, чем нападение или изнасилование женщины незнакомцами. Многие женщины сообщили, что подвергались насилию и тогда, когда были беременны…
О насилии в семье сегодня мы говорим с исполнительным директором Ассоциации кризисных центров «Остановим насилием», психологом Абубикировой Натальей и председателем Коллегии адвокатов «Курин и коллеги», кандидатом юридических наук Викторией Шакиной.
Семейная агрессия существовала всегда, острее эта проблема стоит в бедных странах, как показывает опрос Всемирной организации здравоохранения, но есть это насилие во всех странах. И во вполне обеспеченных и благополучных с виду семействах рукоприкладство, увы, тоже встречается. До тех пор, пока кто-то будет считать приемлемым через насилие выражать свои чувства и добиваться своего, наверное, агрессия будет продолжаться. Наталья, с вашей точки зрения, тема, которую мы обсуждаем сегодня, – это забота исключительно психологов и юристов, или государство со своей стороны обязано предпринимать какие-то шаги?
Наталья Абубикирова: Безусловно, это проблема социальная. Важно понимать масштаб этой проблемы. Есть цифры МВД: 14 тысяч женщин погибает ежегодно от рук партнеров или мужей. Насилие, безусловно, не частное дело, и насилие в семье порождает криминогенную обстановку в стране. Насилие в семье порождает бедность, почему, собственно, и важно, чтобы государство обязательно обращало внимание на эту проблему. В силу таких последствий появляется беспризорность и безнадзорность детей – это дети, которые убегают из дома при живых родителях. Точно так же это сказывается на демографической обстановке, потому что в таких условиях очень сложно воспитывать и рожать детей. И, безусловно, требуется межведомственный, государственный подход к решению этой проблемы, потому что эта проблема является социальным злом, является преступлением.
Это не просто скандалы в семьях, которые тоже существуют. Но важно помнить, когда мы говорим о насилии в семье как о преступлении, что это - система поведения. То есть, всегда существует очень много эпизодов, если мы говорим сейчас о физическом насилии, физического насилия, избиения, когда один человек старается любыми способами достичь желаемого, взять контроль над ситуацией или над другим человеком. И это именно преступление, которое совершается в семье. Еще раз подчеркиваю, что это – система поведения.
Татьяна Ткачук: То есть получается, что насилие в семье – это некий ствол дерева, и у этого дерева есть еще большая крона, то есть масса проблем «вырастает» из этого явления…
Наталья Абубикирова: Совершенно верно.
Татьяна Ткачук: Виктория, вопрос к юристу, наверное, закономерен сейчас: как карается семейное насилие? Как оно карается на бумаге, согласно кодексу, и как это происходит реально?
Виктория Шакина: К сожалению, у нас не существует специального законодательства, не приняты законы о противодействии насилию в семье. Нет и специального состава, либо квалифицирующего состава в Уголовном кодексе Российской Федерации, предусматривающего ответственность за данное преступление. Поэтому семейные насильники – я думаю, мы так и будем их называть – несут ответственность на общих основаниях, согласно Уголовному кодексу Российской Федерации. Как правило, это основные составы, такие как причинение вреда здоровью различной степени тяжести – это если уже идет речь о серьезных физических последствиях, причиненных женщине. Основные же составы, которые имеют место постоянно в семье, - это причинение легкого вреда здоровью, побои и угроза убийства или причинения тяжкого вреда здоровью.
Татьяна Ткачук: То есть, Виктория, я сразу хочу уточнить: если один пьяный избил другого около универсама, не поделив бутылку, он будет наказан точно так же, как муж, избивший беременную жену дома, за закрытыми дверьми, статья будет применяться та же самая?
Виктория Шакина: Совершенно верно. Более того, если мы посмотрим статью «Побои», и если это насилие, совершенное в рамках квартиры, дома, это часть 1-я данного состава, и в данном случае насильник несет ответственность в виде штрафных санкций. Если мы посмотрим на часть 2-ю – это «Побои, совершенные из хулиганских побуждений», – если это за открытыми дверьми, то есть в коридоре, на улице, в данном случае мы можем уже увидеть лишение свободы до двух лет. Но все, что происходит за закрытыми дверьми, это даже не карается лишением свободы.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Виктория. Я думаю, хорошей иллюстрацией сейчас к тому, о чем вы сказали, будет материал, который прислал нам из Саранска наш корреспондент Игорь Телин. Давайте послушаем этот репортаж.
Игорь Телин: Виктор Кирьяков и Анна Федорова из деревни Старое Заберезово Краснослободского района живут в гражданском браке 12 лет. Когда они познакомились, у женщины уже был четырехлетний сын от первого брака. Сначала семейные отношения складывались вполне хорошо, оба работали в местном колхозе, появились и свои дети. Именно после рождения последнего 8 лет назад в семье начались разлады. Виктор беспричинно начал ревновать супругу, потом все чаще прикладываться к рюмке, а, будучи в нетрезвом состоянии, стал избивать супругу. Последние 5-6 лет в семье стали настоящим кошмаром. Говорит соседка Анна Николаевна.
Анна Николаевна: Он ее очень сильно бил, постоянно бил. Двое мальчиков бесконечно прибегали то к нам, то к другим соседям. Утром идем на работу – она окутывалась платком, чтобы работники не видели ее синяков. А это же ни от кого не спрячешь! Приходил участковый, но он ничего не мог сделать, потому что она заявление не пишет.
Игорь Телин: Действительно, для того, чтобы возбудить уголовное дело, нужно заявление потерпевшей. Анна отказывалась писать и терпела, но два года назад ее терпению пришел конец. Вот что рассказал сотрудник местного райотдела внутренних дел Андрей Шорин.
Андрей Шорин: Было возбуждено уголовное дело сразу по двум статьям – «Побои» и «Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью». Суд приговор его к двум годам лишения свободы условно.
Игорь Телин: Никаких выводов Виктор не сделал и продолжал избивать супругу. Попадало и детям, особенно старшим. В один день пьяный отец скинул ребят в подпол. После того как наутро им удалось вылезти, мальчишки решили уйти из дома. Жили в пустовавших домах, питались тем, что воровали с огородов. Однажды решили разжиться продуктами в деревенском магазине – на том и попались.
Андрей Шорин: И они рассказали, что уже два месяца скрываются от отца. После детального разбирательства в отношении него было возбуждено уголовное дело сразу по трем статьям. К сожалению, их мать была так запугана, что побоялась давать какие-либо показания против мужа, но вот ребята не струсили. В итоге суд его приговорил к 2 годам 4 месяцам лишения свободы в колонии общего режима.
Игорь Телин: Виктора осудили не за избиение жены, она так и отказалась давать показания в суде, а за издевательства над сыном и пасынком. Анна успела уже навестить супруга, отбывающего срок наказания в колонии на территории Мордовии. Говорить о своих семейных отношениях она отказалась. А вот ее сестра Ольга обрисовала ситуацию так.
Ольга: А куда деваться-то? Трое детей, дом колхозный записан на него. Вот так и приходится жить в деревне… Ну, пьет, а куда денешься-то? Говорит, что любит, ревнует.
Игорь Телин: Полтора года осталось провести Кирьякову в местах лишения свободы. Жена ждет его возвращения, а сыновья надеются, что он отсидит полный срок. Чем позже он снова появится в жизни их семьи, тем лучше, считают они.
Татьяна Ткачук: Итак, мы слышали сейчас материал из Саранска. Пожалуй, самая распространенная причина, по которой далеко не все случаи жесточайших избиений и даже изнасилований доходят до адвокатов, судов и судебных сроков, - это умолчание жертв о происходящем. И если психология насильника достаточно понятна, почему он молчит («мой дом – моя крепость, никто не имеет права вмешиваться в мои дела»), то, Наталья, на ваш взгляд, чем руководствуются молчащие женщины? Вот эта саранская история типична?
Наталья Абубикирова: Да, эта история очень показательна. И здесь, конечно, прежде всего я хочу ответить прямо на ваш вопрос - почему женщины молчат. Собственно, это было даже понятно и из самого сюжета. Очень много страха, и в большинстве случаев это страх реальный. Второе - это, безусловно, стыд, потому что все-таки считается, что сор из избы выносить нельзя, а то, что в доме происходят какие-то неполадки, женщина, как ответственная за эмоциональную, так сказать, составляющую жизни семьи, за это отвечает, она виновата. И для женщин это очень сильное препятствие к тому, чтобы об этом говорить.
Татьяна Ткачук: То есть, это как бы приговор собственной несостоятельности. Если в этом признаешься публично, значит, ты плоха как мать, как жена, как хозяйка, да?
Наталья Абубикирова: Совершенно верно. То есть для этого нужно мужество. Потом, что очень важно, почти нет никакой поддержки у этих женщин. И только тогда, когда появляется поддержка, тогда женщина может решиться на какие-то шаги. И потом, очень много недоверия, неверия к тому, что что-то можно изменить. Даже этот случай показал, что когда первый раз его осудили, то его осудили всего лишь на два года условно, соответственно, ситуация только ухудшилась.
Татьяна Ткачук: То есть только он озверел от этого.
Наталья Абубикирова: Это тоже надо всегда помнить, что нужно как можно раньше применять меры, которые действительно прервут эту ситуацию. И потом, существует так называемый цикл насилия , когда есть стадия напряжения, она возрастает все время, потом стадия острого инцидента – это само избиение или издевательство, а дальше наступает стадия так называемого раскаяния, когда он говорит о том, что он поступил неправильно…
Татьяна Ткачук: Любит, ревнует.
Наталья Абубикирова: … любит, ревнует – очень много на этом замешано. И женщина обычно именно на этой стадии, на стадии вот этого раскаяния забирает заявление или вообще не подает.
Татьяна Ткачук: Сейчас мы слышали, что сотрудник милиции несколько раз говорил, что «женщина никак не подавала заявление», «с ним ничего невозможно было сделать, потому что она и в этом случае не написала заявление». Виктория, вопрос к вам: бывают ли случаи, когда заявление поступает не от самой потерпевшей, а, скажем, от соседей, от родственников, от коллег? Вот соседка говорила в репортаже, что было видно, как она закутывалась в платок, чтобы скрыть эти побои, но все же знали, особенно в деревне, что происходит. И работают ли правоохранительные органы по таким заявлениям?
Виктория Шакина: Действительно, в репортаже затронута очень важная тема о том, что для того, чтобы привлечь виновного к ответственности, необходимо получить от потерпевшей заявление. Здесь важно понимать, что это не всегда так. Уголовное преследование осуществляется тремя способами. В частности, есть публичное уголовное преследование и так называемые дела частного обвинения. Если мы имеем дело с синяками, с побоями, с причинением легкого вреда здоровью, то это действительно дела частного обвинения, и здесь необходимо заявление потерпевшей, для того чтобы возбудить уголовное дело. Ни правоохранительные органы, никто не будет заниматься этим вопросом, пока заявление от потерпевшей не поступит. И в данном случае необходимо обращаться в судебные органы, в мировой суд, для того чтобы привлечь виновного к уголовной ответственности. Потерпевшая должна сама доказывать, какой вред ей причинен, в каком размере. Фактически она становится обвинителем и заменяет прокурора. Если же мы говорим о тяжком вреде здоровью, если женщина поступает в больницу, здесь поступает телефонограмма, как правило, из медицинского учреждения – и начинается расследование. Прокуратура, правоохранительные органы обязаны незамедлительно возбудить уголовное дело и установить, кто причинил вред.
Татьяна Ткачук: Виктория, но это опять же официальные лица. А вот соседи, которые видят, что происходит, скажем, родственники, сестра той же избиваемой женщины – они не могут написать такое заявление, чтобы хотя бы с этим случаем начали разбираться? Или его положат в стол, и никто не будет им заниматься?
Виктория Шакина: Здесь мы говорим об уровне правовой ответственности каждого, кто знает о совершенном преступлении. И, во-вторых, о том, что у каждого из нас есть прямая обязанность сообщить в правоохранительные органы о преступлении, которое стало нам известно. Поэтому и соседи, и родственники вправе подавать такого рода обращения и заявления. Участковый будет разбираться с этой ситуацией, и если будет установлено, что это дело публичного обвинения, то уголовное дело будет возбуждено незамедлительно. Если же будет установлено, что это все же дело частного обвинения, необходимо будет сначала получить заявление от потерпевшей, иначе уголовное дело не будет возбуждено.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Виктория. А сейчас слово – Петербургу, Владимир с нами на связи. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Вот у меня такой вопрос. Как известно, социальные условия определяют состояние общества, это известно всем. Вот у нас социальные все эти беды из-за того, что не какой-то одиночка, а у нас то, о чем вы сейчас говорите, это массовые такие явления – пьянство, наркомания и так далее. Это все определяет состояние общества, правильно? А оно зависит от социальных условий. Вот ваше мнение, у нас сегодня социальные условия можно как-то изменить, или невозможно?
Татьяна Ткачук: Спасибо. Я понимаю, что вы хотите спросить, хотя немножко странно звучит сама постановка вопроса. Наталья, прошу.
Наталья Абубикирова: Если прямо отвечать на вопрос, социальные условия можно менять, и на самом деле очень много людей это делают, есть общественные организации, есть просто личная ответственность, как Виктория уже говорила. В общем-то, люди стараются менять. Единственное, что я хотела подчеркнуть, что когда мы говорим о семейном насилии, очень часто действительно считают, что причина – это алкоголизм или наркомания. Но надо сказать, что наркомания и алкоголизм – это отдельные проблемы, они сопутствуют довольно часто (не всегда), но они не являются причиной самого семейного насилия. Причина - в другом.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Наталья. Виктория, сразу вопрос вам. Все-таки алкоголизм и избиения в семье часто идут рука об руку друг с другом. По крайней мере, человеку выпившему, очевидно, легче совершать ужасное действо, чем человеку совсем трезвому. И, кстати, потом, при каких-то семейных разборках на свое невменяемое состояние это опять же легче списать и легче попросить прощения до следующего раза, пока это не произойдет снова. Что делать жертве подобных ситуаций? То есть, что здесь основа, а что следствие? Бросаться сначала лечить алкоголизм мужа или все-таки идти в кризисные центры, обращаться в милицию и обращать внимание милиции на побои? Когда есть и то, и другое зло - с чего начинать?
Виктория Шакина: Спасибо за вопрос. Мне кажется, что здесь главное – понимать, что то, что произошло, это преступление. И независимо от того, в каком состоянии, в состоянии алкогольного, наркотического опьянения находился виновный, он подлежит уголовной ответственности. Это не является ни смягчающим обстоятельством, ни обстоятельством, которое освобождало бы его от уголовного наказания и уголовной ответственности. А что касается лечения, здесь уже все-таки, пожалуй, личное дело семьи. Ну, скажем так, не личное, но они должны понять, что для них является важным – продолжить семейные отношения, пойти к врачу, принять медицинское лечение. Но для того чтобы защитить свои права, женщина должна понимать, что никакое состояние ее мужа или партнера не освобождает его от ответственности, и главная для нее задача – это защитить себя в этой ситуации.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Виктория. И, Наталья, сразу вопрос такой: насильник – это всегда слабый человек, который не способен иным способом добиться повиновения, или вовсе не обязательно?
Наталья Абубикирова: Ну, смотря что мы подразумеваем под словом «слабый».
Татьяна Ткачук: Не физическую, конечно, силу или слабость.
Наталья Абубикирова: Если смотреть с точки зрения глубинной психологии, то, безусловно, там за всем этим лежит низкая самооценка, которая зачастую внешне не проявляется, а именно проявляется таким образом – системой поведения, когда человек полностью желает подчинить себе другого человека. И не имеет значения поведение этого человека, другого, имеет значение только достичь желаемого и держать все под контролем. Вот это вот основные, ключевые слова – «власть» и «контроль» в системе поведения.
И очень часто, к сожалению, обвиняют женщину, что она провоцирует этого человека. На самом деле, как показывают практика и опыт, именно в ситуации семейного насилия, как преступления, не имеет никакого значения, что делает или не делает женщина. Вся ответственность за совершаемое лежит на агрессоре. Обычно женщины, которые очень долго живут в ситуации семейного насилия, они точно чувствуют, что стадия напряжения скоро закончится инцидентом. И вот в этой ситуации, бывает, они не в состоянии дождаться, когда инцидент произойдет, и совершают некие действия для того, чтобы скорее это произошло. И люди, не понимающие механизмы динамики самой проблемы насилия в семье, часто это могут определять как провокацию со стороны женщины. Но это не так.
Татьяна Ткачук: Наталья, скажите, а если муж – тихоня и, в принципе, никого обычно не бьет, а жена – такая классическая «пила», вот она его пилит, пилит, беспрестанно унижает его прилюдно. И вот однажды он, напившись, срывается, - с чьей стороны в данном случае совершается насилие?
Наталья Абубикирова: Это описание классического случая психологического насилия, когда в течение длительного времени один человек унижает другого. И не имеет значения, кто это совершает в данной ситуации, длительное такое насилие, если это постоянная система поведения. Но просто вы говорите «пила» - это обычно несколько смазывает, на самом деле, ситуацию, потому что часто мы все…
Татьяна Ткачук: Ну, это мужское определение.
Наталья Абубикирова: Да, мы часто можем, все люди могут «пилить и пилить». Но когда систематическое унижение другого человека – это психологическое насилие, и здесь совершает насилие, в данном случае, жена над мужем. Мы не знаем всей истории, и если это просто один эпизод ответной реакции – это как состояние аффекта можно определить, когда человек взрывается, не выдерживает. К сожалению, семейное насилие всегда заканчивается вот такими наиболее острыми инцидентами.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Наталья.
«Он такой хороший, когда не пьет, мухи не обидит. И потом он же каждый раз клянется, что больше этого не повторится. И отец он замечательный» - примерно так отвечают избиваемые собственным мужем женщины на логичный вопрос – что держит их дома в этой унизительной ситуации.
И на связи с нами Александр из Москвы, мы слушаем вас.
Слушатель: Здравствуйте. У меня такой вопрос. Понимаете, каждый раз, когда в семье идет разбой между двух людей, муж клянется, что больше не будет гулять с другой женщиной – вот это случай моих соседей. При этом страдают их дети. И я бы хотел задать такой вопрос: что делать, когда муж изменяет жене, и при этом жена несколько раз ловит во время гуляния с другой женщиной? Куда обращаться, что делать?
Татьяна Ткачук: Александр, вот вы сейчас упомянули слово «разбой». Вы что подразумевали под разбоем? У них эти разборки происходят с применением физического насилия?
Слушатель: Муж избивает свою жену за то, что она с ним ругается, что он гуляет с другой женщиной.
Татьяна Ткачук: Хорошо, спасибо вам за вопрос. Виктория, наверное, вопрос к вам. Вот ситуация, это происходит в семье соседей, Александр это наблюдает, и, очевидно, ему искреннее жалко детей, растущих в этой семье. Что он может сделать?
Виктория Шакина: В данном случае все-таки принять решение должны сами супруги о том, как справиться с этой ситуацией, и женщина должна принять решение, что цикл насилия необходимо прервать, прервать ту ситуацию, в которой она находится, и найти с помощью правоохранительных органов, кризисных центров выход из этой ситуации. Что касается детей, это на самом деле очень большая травма, и здесь он, как человек, который видит происходящее, вправе обратиться в органы опеки и попечительства, которые обязаны будут принять меры и разобраться со сложившейся ситуацией. И если на самом деле она критическая, то будет стоять вопрос об ограничении их в родительских прав, то есть о защите прав несовершеннолетних.
Татьяна Ткачук: Вы знаете, Виктория, я сейчас вспомнила, что у меня была такая ситуация: я находилась в Петербурге в командировке, и мне в Петербургское бюро Радио Свобода дозвонилась женщина, которая не представилась. Говорила она, закрыв трубку рукой, очень торопливо, сказала, что она соседка, и в семье под ней постоянно избивают семилетнего ребенка. И поскольку отчим этого ребенка бьет и свою жену, и жена не заявляет, она не знает, что делать, и обращается на Радио Свобода за помощью. Я ее умоляла дать мне адрес или фамилию этих людей, и конечно, мы бы постарались помочь. Она сказала, что перезвонит, последовал еще один звонок на следующий день, и она сказала: «Нет, вы знаете, я подумала, он меня убьет тоже». То есть, Александр, который нам звонил только что, все-таки мужчина, и может быть, он не побоится что-то предпринять в этой ситуации, а женщина, скажем, пожилая соседка, пойти в правоохранительные органы… Вот анонимные не принимаются заявления в таком случае? Человек боится сам, если там с кулаками какое-то чудовище за стеной живет, а потом он тебя прибьет в подъезде…
Виктория Шакина: В данном случае все-таки имеет смысл обратиться в органы опеки и попечительства, это можно сделать, скажем так, анонимно, то есть попросить не сообщать о том, от кого поступила информация. Органы опеки вправе по собственной инициативе попасть в семью, посмотреть, что за ситуация сложилась, вправе сами инициировать исковые заявления о лишении родительских прав, вправе обращаться к прокурору. И прокурор может возбудить уголовное дело, если лицо находится в зависимом положении от причинителя вреда. Если это несовершеннолетний ребенок, то прокуратура вправе инициировать возбуждение данного уголовного дела. А совершение преступления в отношении ребенка либо совершение преступления в отношении супруга является прямым основанием для лишения насильника родительских прав. Поэтому в данном случае все-таки необходимо принимать меры, и если действовать активно, то ситуация разрешима.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Виктория. Звонок от Марины из Москвы. Здравствуйте, Марина.
Слушатель: Добрый день. У меня скорее вопрос к юристу. У меня у самой была такая ситуация, когда я совершенно не боялась писать заявление, потому что это произошло со мной, но только тут речь шла не о моем муже, а о муже моей сестры. Но мне сказали, что свидетелей нет. Естественно, сестра и другие родственники будут показывать скорее против меня, и если нет свидетелей, то, в общем, совершенно бесполезно даже что-то пытаться делать. И вот как в такой ситуации быть? Потому что я очень часто слышала именно такие ответы.
Татьяна Ткачук: Марина, скажите, а у вас какие-то следы побоев были?
Слушатель: У меня было сотрясение мозга. Я просто не сразу это поняла, это обнаружилось спустя несколько дней, потому что я сразу не могла себе поставить диагноз, безусловно.
Татьяна Ткачук: А к медикам вы не обращались, то есть, зафиксировано сотрясение мозга не было, справки не было?
Слушатель: Нет, оно было зафиксировано, безусловно, но это было уже спустя дня три, потому что я сразу не поняла, что это имело место. А потом мне дома сказали, что «ну и что, мы скажем, что ты упала, - и как ты это докажешь?» Собственно говоря, никак…
Татьяна Ткачук: Понятно, Марина, спасибо. Итак, Виктория, роль свидетелей в таких случаях?
Виктория Шакина: Марина, спасибо за вопрос, но для меня важно уточнить, кем был причинен вам вред?
Татьяна Ткачук: Отключилась уже наша слушательница, к сожалению. Она сказал, что это был муж ее сестры.
Виктория Шакина: Здесь не имеет большого значения, что говорили родственники. Если она сама настроена защитить свои права, ей необходимо действительно пройти освидетельствование, она это сделала, то есть у нее есть документы, подтверждающие то, что у нее было сотрясение. Она должна написать в мировой суд заявление с просьбой привлечь виновное лицо к уголовной ответственности, и по данному заявлению обязательно будет судебное разбирательство. Виновный будет либо оправдан, либо будет вынесен обвинительный приговор. Но в данном случае все свидетели данного инцидента, преступления, можем так его называть, будут вызваны в суд, и в судебном разбирательстве они будут давать подписку о том, что они предупреждены об ответственности за дачу ложных показаний, они будут обязаны давать показания правдивые, в противном случае они подлежат также уголовной ответственности. Как правило, это всегда действует на всех свидетелей, на тех, кто дает показания в суде, и, возможно, они будут вести себя же совсем иначе, а не так, как они говорили Марине в рамках своей собственной семьи. Действовать необходимо.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Виктория.
Петербург, Константин, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Я хочу сразу предупредить, что я против насилия в семье, естественно, никогда себе такого бы не позволил, но у меня к вам один очень простой вопрос. Я бы хотел, чтобы вы ответили, каждый из присутствующих барышень. Вот вы наверняка дамы замужние, и представьте себе ситуацию, что вы поругались с мужем, и он в порыве гнева дал вам пощечину, в результате которой у вас появился, скажем так, синяк. Лично вы пойдете в милицию писать на него заявление? Ответьте, пожалуйста, честно. Спасибо.
Татьяна Ткачук: Наталья первая готова вам отвечать. Прошу, Наталья.
Наталья Абубикирова: Это как раз случай, который очень хорошо показывает, что нужно делать различие между отдельными эпизодами, скандалами, между той ссорой, которая сейчас была описана нашим слушателем, и насилием в семье как преступлением, когда систематически производятся насильственные действия. Я еще раз подчеркиваю: систематически, в течение длительного времени. Это - система поведения, которая резко отличается от того, что только что было описано. Конечно, кто-то может пойти и заявить на человека, ударившего и в такой ситуации. Но как о преступлении – насилии в семье, которое заслуживает сурового наказания, – речь будет идти только тогда, когда это систематическое поведение, а не одноразовый эпизод.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Наталья. Прошу, Виктория, тот же вопрос.
Виктория Шакина: В принципе, юристы не должны говорить о том, как поступили бы мы в данной ситуации, как поступила бы я сама, но поскольку вопрос задан не профессионально, скажу, что я замужем практически 10 лет, и в моей семье никогда не имело место семейное насилие и все то, что с этим связано.
Татьяна Ткачук: Виктория, вы уходите от ответа. Вот вы в пылу ссоры получили случайную пощечину – пойдете писать заявление, как юрист?
Виктория Шакина: Как юрист, я понимаю, что со стороны моего супруга это будет преступление, статья 130-я Уголовного кодекса «Оскорбление» - пощечина. И если бы, скажем так, в моей семье на каких-то предыдущих этапах имело место подобное, или я чувствовала бы себя оскорбленной и понимала, что это действительно акт агрессии со стороны моего супруга, и как следствие будет распад семьи или негативные последствия для меня, - да, а я написала бы такое заявление. Но поскольку на протяжении предыдущих 10 лет со стороны моего супруга подобных действий не было, возможно, я бы задумалась о том, как в этой ситуации поступить, и, наверное, мои действиями были бы иными, а не заявление в милицию.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Виктория. И, Наталья, вопрос вам. Вот психология поведения жертвы. Виктория все время говорит: надо действовать, надо принять решение, надо обратиться в суд, надо заявить, надо защищаться… Если жертва семейного насилия довольно долго молчала, а потом вдруг решила воспротивиться и предпринять какие-то действия, не может ли это вызвать такой взрыв агрессии со стороны насильника, который за длительное время привык к покорности, к молчанию, которые только раззадоривали его на какие-то дальнейшие действия? Не может ли этот взрыв агрессии довести ситуацию вообще, я не знаю, вплоть до убийства? Насколько здесь женщина должна быть осторожной, какие здесь подводные камни?
Наталья Абубикирова: Ну, женщина всегда должна быть осторожно. Но то, что вы описали, конечно, может быть. И действительно, есть разные пострадавшие от насилия в семье. Есть те, кто быстро справляется с ситуацией, есть… Ну, люди разные, и в зависимости от того, как долго человек находится в ситуации семейного насилия, в зависимости от этого его состояние тоже меняется. И если довольно долго женщина не предпринимала никаких действий, все время была покорна, то, да, конечно, большая вероятность, что этот человек воспримет это как непокорность и может еще более агрессивно начать себя вести. Собственно, это одна из причин, почему многие женщины, находясь в этих отношениях, их не прерывают. И статистика показывает, что наибольшая опасность для женщины, угроза жизни – в период расставания и развода. И многие насильники преследуют своих жен, бывших партнерш именно после развода, и число убийств больше не во время проживания, а после расставания.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Наталья. И у нас еще два звонка, оба московские. Александр, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Я бы еще один вопрос хотел задать. Я недавно поехал в Питер, снял там комнату в центре города, и соседи у меня оказались такие, что не муж жену, как обычно в нашем мире, избивает, а наоборот. Что делать в таких обстоятельствах? Ну, в жизни всякое бывает, но, понимаете, нет такой статьи – изнасилование со стороны жены.
Татьяна Ткачук: Понятно, Александр. Кто готов из моих гостей отвечать? Я знаю, что в Скандинавии есть специальные кризисные центры, куда могут обратиться мужчины, ставшие жертвами семейного насилия. Виктория, прошу.
Виктория Шакина: Я ответила бы в юридической части. Если мы с вами слышим слово «изнасилование», то предполагается, что речь идет о действиях сексуального характера, если я правильно поняла. Да, действительно, в данном случае это совсем иная статья, иной состав уголовного кодекса – «Насильственные действия сексуального характера». Такой состав есть, и такая ответственность предусмотрена.
Татьяна Ткачук: Наталья, что касается каких-то кризисных центров. Куда обратиться бедному мужчине, если он становится жертвой насилия со стороны жены?
Наталья Абубикирова: Он может точно так же обратиться в любую психологическую помощь в Москве, например. Если речь идет о Петербурге, в Петербурге есть кризисные центры, входящие в нашу ассоциацию, и мужчины точно так же могут обратиться в эти кризисные центры.
Татьяна Ткачук: Наталья, но ведь, насколько я понимаю, 90 процентов сотрудников таких центров – это все-таки женщины. Как вам подсказывает опыт жизненный, скажем так, как отнесутся к такому мужчине? Ему поверят?
Наталья Абубикирова: Конечно! Если это не розыгрыш, там сидят профессиональные психологи на «телефоне доверия», и, безусловно, мы все знаем, что существуют случаи, когда насилие осуществляется со стороны женщины по отношению к мужу, матери по отношению к дочери – это довольно распространенные типы насилия. Поэтому нет ничего зазорного в том, чтобы обратиться за психологической и юридической поддержкой в кризисный центр.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Наталья. Еще звонки. Александра Сергеевна из Москвы, здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Мне 74 года, я москвичка. Вот насильника надо изолировать от семьи. Пусть ему дадут каморку, конуру. Ведь другого жилья он и не достоин. Спасибо.
Татьяна Ткачук: Спасибо за ваше мнение. Ну, в тех случаях, когда дело до суда доходит, на какое-то время каморку ему и дают, что, правда, не очень часто встречается.
Сразу возраст нашей последней позвонившей радиослушательницы натолкнул меня (больше никаких ассоциаций, честное слово, не было, исключительно возраст) на такой вопрос. Вот вроде бы самые незлобивые члены семьи – старики и дети – они могут являться только эмоциональными агрессорами, психическими? Дети стремятся получить какую-то власть в семье, старики пытаются вернуть власть, которую они утеряли. Бывают ли случаи физического насилия со стороны стариков и детей, когда они становятся не жертвами, а именно агрессорами, Наталья?
Наталья Абубикирова: Да, бывают, и очень часто.
Татьяна Ткачук: Приведите хотя бы один пример, чтобы мы представляли, о чем идет речь.
Наталья Абубикирова: Как я уже говорила, довольно распространенное явление, когда мать совершает насилие над дочерью, там есть и избиение, и есть психологическое насилие, и экономическое бывает. Пожалуйста, такие случаи, обращения у нас есть. Есть также дети, взрослые дети, которые совершают насилие над пожилыми отцом или матерью. Зачастую это мать, над которой совершается насилие. Ведь речь идет о том, что тот, кто обладает большей властью и контролем, совершает это насилие по отношению к более зависимым членам семьи. И вот это, так сказать, является таким основополагающим моментом, а не возраст.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Наталья. И ваша тезка из Москвы, тоже Наталья, дозвонилась до студии. Здравствуйте. Слушаем вас.
Слушатель: Здравствуйте. Будьте любезны, у меня был такой тесный контакт и опыт с очень близким мне человеком. Вот сын ее избивал часто, и она не имела права открыть даже рот и свой комментарий сказать в отношении его дикого поведения. При этом он избивал и своих, как бы это сказать, возлюбленных или напарниц, и никогда в жизни не попросил ни у кого прощения, и не поднял руки, не вступил в драку с мужчиной. Явно это был садист, который, когда у него были приступы, вот эти обострения, он их реализовывал на жертвах, которые были для него безопасны.
Татьяна Ткачук: А в чем ваш вопрос заключается?
Слушатель: Вот можно такую версию представить, что это просто люди – садисты, которые реализуют свои приступы там, где это им безопасно? Ни их самих не изобьют, и никто не пойдет жаловаться, никто не пойдет их сажать или привлекать к ответственности – там они позволяют себе распускать руки.
Татьяна Ткачук: Спасибо за звонок, Наталья. Тогда я еще, пожалуй, обострю вопрос. Часты ли случаи, когда насильником является человек с явными психическими отклонениями, но, скажем так, не диагностированными? То есть, человек не стоит на учете в психиатрическом диспансере, не наблюдается местными врачами, но очевидно он с какими-то психическими отклонениями. То есть слово «садист» все-таки может и очень разговорный оттенок иметь. К врачам, как правило, такой человек идти отказывается, то есть выяснить это во врачебном кабинете почти невозможно. Что делать в этой ситуации, Наталья?
Наталья Абубикирова: Часть таких людей, которые совершают такие действия, безусловно, люди, как мы говорим, с уровнем пограничного расстройства личности. Они, безусловно, не ходят ни к каким врачам, это так называемые социопаты, которые совершают все эти действия там, где чувствуют себя безнаказанно. Сложная очень ситуация с такими людьми, но если не противостоять, то ситуация будет только ухудшаться. И, безусловно, нужно искать поддержку, нужно искать помощь, нужно все равно обращаться в правоохранительные органы.
Татьяна Ткачук: То есть, только в правоохранительные органы. Вызывать, скажем, «скорую психиатрическую помощь» бессмысленно?
Наталья Абубикирова: Сейчас, по новому законодательству, без согласия человека все равно невозможно.
Татьяна Ткачук: Без согласия ничего не произойдет…
Наталья Абубикирова: Но когда совершается насилие, безусловно, требуется вызывать правоохранительные органы.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Наталья. Виктория…
Виктория Шакина: Хочу добавить, что в случае возбуждения уголовного дела в обязательном порядке будет проведена судебно-психиатрическая экспертиза, стационарно либо амбулаторно, и, возможно, будут применены меры, в том числе, медицинского характера, принудительные. Поэтому, конечно, стоит обращаться.
Татьяна Ткачук: Спасибо. Федор Давыдович из Москвы, слушаем вас.
Слушатель: Добрый день. Несколько вопросов у меня. Я 30 с лишним лет женат был, и в последние 15 лет супруга ни с того ни с сего начала бросать стул (3 килограмма), отопительную батарею (3 килограмма), и много-много таких предметов просто бросала мне в голову. Хорошо, Господь Бог меня спасал от убийства. Я пытался и успокоить, и так далее, хотел избить, но думаю – зачем мне в тюрьму-то садиться за ее избиение? Поэтому я обратился в Первомайский ЗАГС города Москвы, и мне говорят: «Не дадим вам развод, поскольку вы один пришли, а супруга против развода. Мы не дадим вам развод». Я пошел в суд, в судебном порядке хотел это решить, а мне говорят: «Года два будете ждать, пока мы вас разведем». Я сегодня задаю вам вопрос: можете ли вы мне помочь, и как вам позвонить?
Татьяна Ткачук: Спасибо. Виктория, наверное, вам вопрос.
Виктория Шакина: Действительно, отказ был правомерен. Если один из супругов против расторжения брака, то брак расторгается в судебном порядке. Но это никак не занимает два года! Если судом будет установлено, что совместная жизнь невозможна, если будет установлено, что примирение невозможно, то брак расторгается буквально в первом же судебном заседании. Максимум, что может быть, это дан срок на примирение супругам – 2 месяца. После того, как срок истекает, брак расторгается, независимо от того, есть ли согласие второго супруга на это.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Виктория. Письмо в Интернете обнаружила от молодой женщины, которая пишет о том, что ей очень сильно не повезло с замужеством, муж ее избил, и она сбежала от него. Потом долго страдала, она его сильно любила, в ней появился какой-то «комплекс жертвы». Прошло время, и она, наконец, встретила человека, которого полюбила очень сильно, она была на седьмом небе, ей казалось, что у них так много общего. И вот концовка письма: «Сегодня я печатаю это и еле вижу экран. Глаза у меня заплывшие, лицо всех цветов и оттенков, ребра поломаны. Мой бывший был размазней, просто очень массивным, от его рук я не сильно пострадала. Этот же, мой новый «любимый», профессионально занимался боксом». На форуме откликнулось множество женщин, и помимо советов немедленно заявить в милицию и «засадить этого урода» (я цитирую), писали все же о том, что чем-то автор письма, видимо, привлекает садистов…
Итак, идея садистов и идея мазохисток. Тут же несколько писем на сайте Радио Свобода от мужчин (не успеваю цитировать), которые пишут, что женщинам просто нравится страдать, и, скорее всего в основе происходящего - врожденный мазохизм женщин. Наталья, наверное, к вам вопрос.
Наталья Абубикирова: Ну, это известный миф о мазохизме женщин. Как показывает практика, о мазохизме тут речь не идет. Речь идет о том, что женщине зачастую очень сложно остаться одной, поскольку общество не приветствует женщин, живущих вне брака. И удовольствия от причинения страданий женщины эти, безусловно, не испытывают. К сожалению, очень многие женщины воспитаны в рамках послушности и покорности, и тогда, конечно, если женщина себя ведет таким образом, то такой тип поведения и самоощущения привлекает людей, которые любят контролировать и осуществлять насильственные действия. И в этом смысле они, так сказать, относятся к группе риска, если говорить таким общим языком.
Татьяна Ткачук: Наталья, вот, пожалуйста, мнение Константина Миронова из Минска: «Многим женщинам просто нравится страдать, только это позволяет им не чувствовать себя обделенными вниманием. Если страдать не от кого (я сохраняю грамматику автора), то объект часто просто выдумывается».
Наталья Абубикирова: Есть люди с нарушенной психикой, мы не берем их в данной ситуации, потому что не все они находятся в ситуации насилия. Но то, что человек хоть как-то к тебе относится, это зачастую держит женщин в этих отношениях. Потому что уникальность насилия в семье еще и в том, что это близкие отношения, где ожидается любовь, тепло и забота. И, к сожалению, очень часто женщины путают заботу с контролем.
Татьяна Ткачук: Спасибо, Наталья. К сожалению, наше эфирное время заканчивается.
Никто не имеет права бить другого человека – нигде. Это и ваш дом тоже, в котором вас бьют, - и вы имеете право на жизнь, свободную от страха и унижений. Мне кажется, если глубинно прочувствовать эту мысль, то на вопрос «что делать» ответ придет сам собой…