Виктор Шендерович:
Сегодняшний разговор происходит в записи. В студии в Москве мой гость сегодняшний Лена Березницкая-Бруни, главный редактор и руководитель нескольких Интернет-проектов - NEWSRU.COM, INOPRESSA и других проектов. Видишь, Лена, ты предупреждала, что ты не выспалась, а начал запинатьсяв эфире я. Бессонница и плохое высыпание – это такая правильная профессиональная болезнь редакторов, которые зависят от того, что придет к ним на ленту?
Елена Березницкая-Бруни:
К сожалению, мы не можем заказывать заранее, во сколько должны случаться вещи. Потому что, думаю, многие интернет-люди проголосовали за то, чтобы они случались вечером, потому что мы «совы».
Виктор Шендерович:
Я надеюсь, что за большинство вещей, которые появляются на ваших сайтах, все здравомыслящие люди проголосовали бы, чтобы они не случались вообще. Но, конечно, да, если можно было бы выбирать. Я для начала из собственной практики телевизионной, у меня была программа «Итого», которая записывалась в пятницу днем, но уже впритык, все события должны были политические заканчиваться. И, тем не менее, время от времени, ровно, как подгадано было, когда я выходил из студии и разгримировывался, случался марш в Приштину, то есть главное событие, и отставка премьера. То есть главное событие, абсолютно главное, без которого невозможна программа, происходило, когда программа уже была записана.
Елена Березницкая-Бруни:
И что вы делали? Бежали обратно?
Виктор Шендерович:
Я загримировывался, я со скоростью сто печатных знаков в секунду писал какой-то кусок, и дальше мы ночь перемонтировали все. Лучший случай был вообще, когда мы заранее подготовили новогоднюю программу 2000 года, отчет за 2000 год.
Елена Березницкая-Бруни:
Заранее?
Виктор Шендерович:
Конечно. Итоговая программа получасовая, мы склеили все, и уже склеив все, мы пошли отдыхать. И где-то в 13.00, в 14.00 мне раздается звоночек и вкрадчивый голос режиссера говорит: «Витя, а ты новости смотрел?». Я говорю: «Да на фига? Уже все, я - дембель, у меня Новый год».
Елена Березницкая-Бруни:
Ан нет.
Виктор Шендерович:
«Посмотри новости». Успели. Правда, я в ту ночь приехал к праздничному салату без семи двенадцать, но успели, конечно, куда деться.
Виктор Шендерович:
Не уходя от салата.
Елена Березницкая-Бруни:
Да, от праздничного стола.
Виктор Шендерович:
Понимаешь, в этом есть, конечно, плюсы, но есть и минусы, связанные с отсутствием времени, которое надо человеку, чтобы уселись оценки, чтобы нашлись правильные оценки и слова. Потому что твоя реакция, твоя – я говорю условно, наша журналистская реакция, мы становимся заложниками своей непосредственности. Мы что-то услышали и среагировали так, как реагирует человек, положив руку на горячее - отдергивает руку, непосредственно среагировали. Потом иногда начинают выясняться подробности, из которых событие предстает в несколько другом или совсем в другом виде. Вот недавняя история с массовой гибелью ливанских детей в Кане, а потом выясняется одна, вторая, третья подробность, четвертая подробность, выясняется, что совсем другое событие, режиссерски говоря, как режиссер определяет событие главное сцены. Событие немножко меняется, а ты уже выскочил, ты уже среагировал.
Елена Березницкая-Бруни:
А это вы, господа журналисты. А я намеренно подчеркнула, что я говорю про новостников. Дело в том, что мы – новостники, потому что мои сайты новостные, те сайты, в основном которыми я занимаюсь, у меня есть кое-что для души, если останется время, расскажу. Но я не считаю, например, себя журналистом и не считаю свой сайт журналистским. Потому что как раз мы стараемся, даже если у нас внутри у новостных редакторов есть оценка происходящего, мы стараемся ни в коем случае не показать никак. Потому что это другое. У нас нет оценки, нам нужно поставить эту новость, а наши читатели пусть сами оценят ситуацию. Это разные вещи – это не журналистика.
Виктор Шендерович:
Я тут с тобой не согласен – это, конечно же, журналистика. Потому что журналистика – это не только… То есть как раз, когда я говорю: этого к позорному столбу, а этому осанна – это как раз не журналистика. А информация, дозировка информации, способ сообщения об информации. Последний горячий случай, который у нас с тобой на памяти, он не последний, к сожалению, но случай с этой бомбардировкой в Кане, с гибелью массовой в Кане, пятью разными способами можно рассказать эту историю и это будет в итоге, если формулировать потом, совершенно пять разных историй или очень разных. «Расемон», известная история Куросавы. А теперь с другой камеры то же самое, выясняется совсем другое.
Елена Березницкая-Бруни:
А можно еще коллажик сделать, как мы знаем, в других ливанских - это пожалуйста.
Виктор Шендерович:
Может оказаться, что этот человек, который с ребенком на руках, что он ходит с этим ребенком много лет, как-то выходит на встречу с CNN почему-то именно этот человек и так далее. Не будем уходить в эти частности ливанские. Речь идет о том, что в словах все равно бьется интонация, в словах все равно оценка.
Елена Березницкая-Бруни:
Тут я согласна. Есть, например, такая сильная вещь очень, про которую на телевидении профессионально думают, в интернете совсем не все ресурсы стараются думать об этом профессионально. Но мы, может быть это звучит нескромно, но мы думаем об этом все время – это называется видеоряд. Ты можешь дать абсолютно простую новость, абсолютно, простую в каком смысле – вот пришло по агентствам сообщение, и мы ее даем.
Виктор Шендерович:
То есть по Мюллеру из Штирлица: он пришел, она сказала.
Елена Березницкая-Бруни:
Во сколько, где и кто, как в учебнике на первом курсе или на втором журфака это проходят, как писать заметку. Но ведь дико важно, какую ты при этом поставишь фотографию, даже не рисунок, даже не коллаж, не произведение какое-то эмоциональное, а просто какую твой бильд-редактор в эту секунду из архива или из рейтерской ленты срочно выберет фотографию. Например, погибшего или разрушенного ливанского дома или израильского. Вот что он поставит при этом? Это очень важно, это такой важный подтекст.
Виктор Шендерович:
Кто этим занимается на твоем сайте, на Newsru.com?
Елена Березницкая-Бруни:
У меня есть редакторы, которые занимаются буквами, агентствами, есть совершенно отдельные команды профессиональных людей, они сидят отдельно, называются отдельно – это называется бильд-редакция. Нет главного. Скажем, у нас бильд такой же важный человек, как шеф-редактор новостей.
Виктор Шендерович:
То есть он ставит эту фотографию, не согласовывая ее с тобой?
Елена Березницкая-Бруни:
Технология не позволяет согласовывать каждую фотографию. Другой вопрос, что мы можем советоваться или он может поменять или он может окартинить - это называется, такое бесчувственное слово, окартинить текст срочно, быстро, потому что пока ты текст не окартинишь, он физически не появится на сайте, так устроен интерфейс редакторский. Но, конечно, он сам принимает решение в большинстве случаев. Потом иногда, когда хочется сделать красивое и облизать какую-то новость, мы можем даже коллаж сами рисовать. Наш любимый коллаж - ужасно старый, когда был захвачен НТВ, а мы когда-то назывались НТВ.Ру.
Виктор Шендерович:
Раскроем страшный секрет нашего знакомства.
Елена Березницкая-Бруни:
Нам на днях будет шесть лет, сайт появился в 2000 году, когда он был сайтом НТВ.Ру, а потом уже трансформировался в Newsru.com. И когда Владимир Владимирович у нас стоял, я помню эту фотографию, я очень люблю этот коллаж, там стоит Путин в церкви, потому что была, если вы помните, Пасхальная ночь.
Виктор Шендерович:
Да, 14 апреля.
Елена Березницкая-Бруни:
И он такой стоит прекрасный и радостный в церкви, вокруг свечи стоят и у него блаженное выражение лица. А мы, естественно, не спали пару ночей, потому что в тот момент шел захват НТВ, а мы сидели в Останкино этажом ниже. Вру – несколькими этажами ниже.
Виктор Шендерович
: Вы на пятом сидели.
Елена Березницкая-Бруни:
По-моему, мы на пятом сидели, я сейчас не помню.
Виктор Шендерович:
Мы на восьмом, помню.
Елена Березницкая-Бруни:
Вас-то захватили сразу, а нас маленьких….
Виктор Шендерович:
За вами пришли позже.
Елена Березницкая-Бруни:
Они не успели, мы убежали. Они нас оставили на десерт. Оставили нас на десерт, чтобы придти потом. Но мы успели сделать коллаж. Вот это мы придумали коллективно, нельзя сказать, что это придумал бильд, но сделал, конечно, бильд. Стоит Путин в церкви, держит прекрасное зеленое яйцо цвета того самого зеленого яблока НТВ, а на этом яйце пасхальном написан логотип компании НТВ. Как-то мгновенно разошелся в интернете и был очень популярен. Во всяком случае, я хочу сказать, что, конечно, на такие вещи уходит время и фантазия, но у новостных бильдов не хватает часто на это лишних минут, они просто должны выбрать правильную эмоциональную картинку, и это очень важный рефлекс. Какой дом они поставят - ливанский или израильской в эту секунду к этой новости разбомбленный или оба два, что самое правильное, рядом, пополам разрезать картинку. Точно так же, как мы стараемся давать новости из разных источников, когда мы пишем самые такие острые темы, мы ссылаемся на государственные источники, на негосударственные и то же самое с картинкой. Потому что действует это очень сильно на людей, хотя они сами не понимают порой. Хотя нет, я думаю, что сейчас понимают, особенно на нашем телевидении хорошо понимают, как действует картинка.
Виктор Шендерович:
Да, научились помаленечку. Ты сейчас скромно назвала себя менеджером, уже не журналист. Но давай вспомним вот эти все эти навыки, давай вспомним, откуда, что называется, ноги растут, давай вспомним газету «Сегодня», давай вспомним начало новейшей российской журналистики послеперестроечной. И твои ощущения от вот этой динамики. Давай повспоминаем, поностальгируем чуть-чуть.
Елена Березницкая-Бруни:
Я даже до перестройки успела поработать.
Виктор Шендерович:
Где?
Елена Березницкая-Бруни:
Я, конечно, молодо выгляжу.
Виктор Шендерович:
В «Независимой»?
Елена Березницкая-Бруни:
Нет, в «Независимой» - это уже, можно сказать, после перестройки. У меня богатая биография. Я в 16 лет пришла работать курьером в «Литгазету», в абсолютно застойное время - 84 год. И работала там почти шести лет на разных работах. Я была курьером, потом я была ответчиком. Ответчик.
Виктор Шендерович:
Это - который пишет?
Елена Березницкая-Бруни:
В отделе писем.
Виктор Шендерович:
Это все «чайники» мира, которые...
Елена Березницкая-Бруни:
Шесть, никогда не забуду, шесть миллионов писем в неделю. Они приходили в огромных крафтовых мешках.
Виктор Шендерович:
А крафт - это что такое?
Елена Березницкая-Бруни:
Крафт – это коричневого цвета бумага. В неделю – повторяю. Можете проверять – не вру. Шесть миллионов.
Виктор Шендерович:
Это же не может прочесть, даже если будет три фамилии, а не две, ты все равно не успеешь прочесть.
Елена Березницкая-Бруни:
Дело в том, что было - сейчас могу наврать в дате - было постановление товарища Сталина от 37 года, что на все не анонимные письма, пришедшие в советское учреждение, а «Литгазета» им являлась, надо ответить в течение 30 суток.
Виктор Шендерович:
То есть тебе объяснили, что тебя расстреляют просто.
Елена Березницкая-Бруни:
Меня не расстреляют, а там приходили и проверяли. У нас был отдел писем, весь чердак.
Виктор Шендерович:
Жалко, я не написал тебе письмо в то время.
Елена Березницкая-Бруни:
Ужас! Жалко. И мы были обязаны отвечать в течение 30 дней. Но там была абсолютная механизация.
Виктор Шендерович:
Самое выдающееся письмо вспомни какое-нибудь.
Елена Березницкая-Бруни:
Они были страшные, это не смешно. Я помню, например, по ощущениям одно письмо, я работала в отделе «Морали и права», я не знаю, если кто-то еще помнит, что в «Литгазете» было такое самое сумасшедшее время, когда была лучшая газета.
Виктор Шендерович:
Да, пожилые люди помнят это.
Елена Березницкая-Бруни:
Я пришла туда после школы, потому что я сказала, что нет в стране ни одной газеты, где я хочу работать, кроме «Литгазеты». Устроилась туда курьером сначала на месяц, потом меня оставили. У меня просто была мечта попасть внутрь. Потому что, конечно, каждую среду моя московская еврейская техническо-интеллигентская семья бросалась к ящику наперегонки за этой газетой, я это помню с детства. Вот у меня был такой бред, и как в сказке я туда попала. Это была удивительная история, без знакомств, без всего – вот такая сказка.
Виктор Шендерович:
Про «Мораль и право» ты начала.
Елена Березницкая-Бруни:
Про «Мораль и право», да. Туда приходили письма из зон. Вы помните, там были судебные очерки.
Виктор Шендерович:
Ольга Чайковская, кажется.
Елена Березницкая-Бруни:
Чайковская была внештатным, а штатные были самые известные - покойный Евгений Богат, Аркадий Ваксберг, Александр Борин… Рядышком сидел ужасно смешной человек Анатолий Рубинов, гениальный, он писал как раз про соцбыт, но он это делал гениально.
Виктор Шендерович:
Я даже помню одну публикацию по поводу кошки, которая отказывалась есть колбасу – это было совершенно блестяще.
Елена Березницкая-Бруни:
А как он сам себе отправлял письма, а потом проверял, сколько они идут.
Виктор Шендерович:
Хорошая была газета, чего говорить, была просто единственная в каком-то смысле газета.
Елена Березницкая-Бруни:
Конечно, им разрешали немножко больше. Все это скучно, мы не будем обсуждать. Потом приходил то ли с похмелья, то ли не спавший каждое утро голодный Щекочихин, покойный же Юрочка, я его очень любила, я ему отдавала бутерброд, который мне бабушка давала с собой каждое утро, он его запихивал в рот, выпивал чай и начинал писать свои знаменитые статьи. Но, собственно… Приходило очень много страшных писем из зоны, от осужденных. Я не судья сейчас, кто из них врал, а кто писал, что их осудили безнаказанно. Просто знаю много историй, когда людей просто спасали этими очерками, кому повезет. И вот я запомнила рубашку кровавую, всю в крови, высохшую, старую, я открывала посылки, письма, на меня вывалилась рубашка, там было письмо матери, которая прислала рубашку, в которой убили ее сына. И вот это тактильное ощущение рубашки - вот это... А смешных было много, конечно. Но вот это я помню.
Виктор Шендерович:
Не будем о смешном, раз уж про рубашку. Понимаешь, какая штука, действительно иногда метафора буквализуется - кровавая профессия. Так, хихоньки-хахоньки, чего-то из-под волос, как у Довлатова сказано, выдумываешь, а потом натыкаешься на...
Елена Березницкая-Бруни:
На рубашку.
Виктор Шендерович:
На рубашку. И вот это ощущение важно, чтобы нашего брата журналиста, что называется, не покидало, что все-таки не хихоньки-хахоньки. Все-таки порядок слов и претензий на литературность, и джинса…
Елена Березницкая-Бруни:
Тогда не было такого, тогда было смешно. С одной стороны, была ужасная советская власть, а с другой стороны я видела реально, я работала там почти шесть лет, там людям помогали. Но мы не будем сейчас обсуждать, скольким не помогли или скольким ЦК КПСС не разрешило помочь господину Чаковскому, главному редактору, не будем. Просто когда я видела живых людей, которые приходили или писали или потом всю жизнь писали «спасибо», которых вдруг отпустили из тюрьмы, потому что посмотрели под влиянием статьи какую-то историю судебную или какой-то бабке несчастной починили, наконец, канализацию, потому что Рубинов про это написал. Сейчас я не знаю, сейчас ведь нет этого.
Виктор Шендерович:
Сейчас есть президент Путин, который в Воронеже вернет ветерану надбавку за звание героя.
Елена Березницкая-Бруни:
Я не хочу, чтобы кто-то подумал, что я ностальгирую по тем временам, я просто знала, когда людям помогали, а сейчас не знаю.
Виктор Шендерович:
Тоже помогают, но вопрос в том, как работает механизм.
Елена Березницкая-Бруни:
Сейчас я не верю больше, когда я читаю про это, что им пришла помощь. Мне кажется это все…
Виктор Шендерович:
Может быть и пришла. Вопрос в том, что как прежде был убогий механизм, то есть не было механизма нормального, демократического механизма. Куда пишет человек, когда у него проблемы? Он пишет своему депутату или он пишет в суд.
Елена Березницкая-Бруни:
Раньше они писали в газету, а теперь нам больше не верят.
Виктор Шендерович:
Конечно. Потому что… ты газеты иногда бумажные читаешь?
Елена Березницкая-Бруни:
Нет, только в электронных версиях. Да, можно сказать, что читаю их электронные версии, у кого они есть. Они сейчас у всех есть.
Елена Березницкая-Бруни:
Там после взрыва на Черкизовском рынке давешнего «Комсомолка» выходит: «Рынок взорвала вьетнамская мафия».
Елена Березницкая-Бруни:
Почему? Откуда знали?
Виктор Шендерович:
Эти вопросы, я вижу твои изумленные глаза с разведенными руками…
Елена Березницкая-Бруни:
Я пропустила.
Виктор Шендерович:
А вот так. Я тут же сверяю: уже в это время задержаны подозреваемые, уже есть свидетели.
Елена Березницкая-Бруни:
Да, в тот же вечер.
Виктор Шендерович:
В тот же вечер. Вот так. Так, наверное, больше экземпляров, если большими буквами написать. Или как ты мне диктовала замечательный…
Елена Березницкая-Бруни:
Повторить?
Виктор Шендерович:
Обязательно. Замечательный заголовок, который в конкурсе заголовков всех времен и народов в газете «Жизнь», кажется. Сделай ей рекламу.
Елена Березницкая-Бруни:
Я делаю очень серьезный ресерч «желтой прессы» нашей.
Виктор Шендерович:
Вы на американской радиостанции, Елена, но выражайтесь по-русски. Ресерч – поиск; значит, искала.
Елена Березницкая-Бруни:
Нет, я изучала нашу «желтую прессу», мне нужно было, по-моему, это была газета «Жизнь» или, в крайнем случае, «Экспресс он-лайн». Но я отложила.
Виктор Шендерович:
Это одно и то же.
Елена Березницкая-Бруни:
А вдруг они в суд подадут на вас, я тогда принесу. Там был чудесный заголовок огромными буквами на первой странице, там еще орфография замечательная: «Сперматозоид Филиппа Киркорова: жив ли он?». Бедный Филипп Киркоров, его сперматозоид. Бог с ним.
Виктор Шендерович:
Я должен сказать, что Филипп Киркоров не бедный, потому что он по этим законам живет.
Елена Березницкая-Бруни:
А может быть даже его люди помогают такого рода статьям появляться, потому что это успех.
Виктор Шендерович:
Я не про Филиппа персонально, но полагаю, зная эту братию, что это может считаться успехом. Потому что, как говорят англичане, все упоминания хороши, кроме некролога. Есть такое в английской старой прессе. Значит это нормально. Конечно, не будут писать, какие там… Нет, будут писать все равно, но будут писать выборочно, не вообще в газету, а людям. Я знаю, что пишут по-прежнему и по-прежнему поражает этот адрес, сам по себе, не потому, что я хороший или плохой. Но когда мне приходит письмо, а копия генеральному прокурору и патриарху, когда приходит письмо… Патриарх, бог с ним, в прямом смысле, а когда мне приходит письмо, с которым надо обращаться, как у Маяковского: «Откуда знал он, что с таким вопросом надо обращаться в Коминтерн Москвы?».
Елена Березницкая-Бруни:
Но это приходит лично вам, а не какому-то печатному органу или телевизионному, где вы работаете – это разные вещи.
Виктор Шендерович:
Это приходит мне. Но значит в человеке, это пожилые люди пишут, у которых остался рефлекс, что газета, журналист – это такой посредник между ним и господом богом.
Елена Березницкая-Бруни:
Было, было.
Виктор Шендерович:
И что туда написать надежнее, чем написать прокурору, депутату. И понимаешь свою полную беспомощность. Пару писем я пересылал, но совсем таких, где была фактура, где были факты. Пару писем я пересылал по месту депутатам соответствующим или в прокуратуру. Ну…
Елена Березницкая-Бруни:
И?
Виктор Шендерович:
Ну и… Отдельная жизнь нужна отслеживать. Я сомневаюсь, что кто-то распечатает. Это уже отдельная песня, что моя фамилия на конверте не является лучшей рекомендацией для того, чтобы это дело…
Елена Березницкая-Бруни:
Зато если сейчас не на всю передачу, а в эту секунду вдруг пропустим мои 15 лет между интернетом и «Литгазетой» доперестроечной, то мы увидим, что сегодня люди, конечно, не пожилые, а люди моложе, но, тем не менее, они могут все писать в интернет.
Виктор Шендерович:
Знаешь, что меня поразило…
Елена Березницкая-Бруни:
То есть понимаете, о чем я говорю – это важно. То есть если мы вырежем кусок, когда я работала в «Независимой газете», в газете «Сегодня», на телевидении, какое-то время в газете «Время новостей», «Время МН» она называлась и в каких-то еще прекрасных местах, вот именно такая постперестроечная наша журналистика, я сейчас понимаю, что я это все ножницами могу вырезать. Не то, что я жалела, что я там работала, но в «Литгазете» было по-настоящему и сейчас в интернете по-настоящему.
Виктор Шендерович:
В смысле обратной связи.
Елена Березницкая-Бруни:
В смысле обратной связи, в смысле, как это ни парадоксально, какой-то помощи конкретным людям, когда ты можешь, не дай бог, с кем-то что-то случилось, человек ищет деньги на операцию ребенка, вешается баннер, естественно, бесплатно. Баннер – такая реклама в интернете в виде таких квадратиков, которые то раздражают, то отвлекают.
Виктор Шендерович:
И не надо идти к Чаковскому.
Елена Березницкая-Бруни:
Вот не надо.
Виктор Шендерович:
И Чаковскому не надо в ЦК КПСС. В этом смысле, конечно, вот это изменилось. И поразительная вещь, что при общих криках о зачерствении народа находятся, я с наслаждением читаю иногда в «Коммерсанте» были, сколько людей.
Елена Березницкая-Бруни:
Хорошая в «Коммерсанте», так и продолжает выходить раз в месяц эта полоса благотворительная.
Виктор Шендерович:
И я знаю, кстати говоря, к вопросу об образе нового русского, который поделил Россию, все распальцевали, взяли себе. Я знаю некоторых вполне себе новых русских, вполне себе по внешним приметам годящихся под анекдот, с «Мерседесом», с телохранителями, которые довольно серьезные деньги вкладывают в благотворительность и никому, что интересно, об этом не сообщают. То есть песня о полной гибели духовности после советской власти - эта песня звучит, я считаю, слишком громко.
НОВОСТИ
Виктор Шендерович:
Вот ты обмолвилась по поводу ножниц, которыми, если вырезать между «Литгазетой» и интернет-проектами, по поводу обратной связи, по поводу ощущения пользы. Что, так от эта перестроечная и реформаторская журналистика таким грустным 15-летием вспоминается?
Елена Березницкая-Бруни:
Вовсе не грустно. Это, во-первых, самые интересные годы жизни, бурные, прекрасные, куча друзей и, надеюсь, с которыми там будем вместе стариться. И с мужем своим познакомилась на волне журналистики.
Виктор Шендерович:
Полезная вещь – демократия.
Елена Березницкая-Бруни:
Между прочим, да. Потому что он руководил русской редакцией французской службы новостей RFI, жил в Париже. Тут когда у нас перестройка началась, мы начали все брататься, все журналисты - и диссидентские, и враги народа, -поприезжали замечательные люди с Радио Свобода в Москву, с французских радио. Нет, это было прекрасное время. Вырезать ножницами не в этом смысле. Я хотела сказать, что в студии написано «Радио Свобода» и ваша программа называется «Все свободны!». Мне кажется, что свобода, она у меня лично, я же про себя вам тут рассказываю, а не про человечество, у меня было ощущение свободы в этой «Литгазете» в эти мерзейшие времена. Это же ужас - 84-й, 85-й, 86-й, 87-й – вот все эти годы я там работала. Ужас, ужас. Это же был и Андропов, и все. И в кино нас ловили, но у нас были корочки «Литгазетовские», нас отпускали. Выпивали мы, конечно, не как все советские люди, потому что в «литгазетовском» баре можно было выпивать.
Виктор Шендерович:
И до 11-ти.
Елена Березницкая-Бруни:
И до 11-ти. Дело не в этом. Было у меня ощущение свободы. И сейчас последние 6 лет в интернете у меня есть ощущение свободы. А вот в эту такую после 91 года, можно сказать, журналистику у меня было ощущение драйва, развития, всего, чего угодно, но свободы - нет. Я всегда смеялась над теми людьми, которые говорили, что свобода пришла в журналистику, я не понимала, о чем они.
Виктор Шендерович:
Ну, давай с этого места медленнее. А почему она не пришла? В чем несвобода была?
Елена Березницкая-Бруни:
А потому что сразу пришли деньги.
Виктор Шендерович:
Да?
Елена Березницкая-Бруни:
Да, господин Шендерович.
Виктор Шендерович:
Только голиком на ветру можно говорить правду или можно получать зарплату?
Елена Березницкая-Бруни:
Вы прям сейчас так серьезно?
Виктор Шендерович:
На самом деле это очень интересный пункт, на котором стоит остановиться. Потому что когда говорят, что нет независимой прессы, имеется в виду, что олигархи, денежные мешки.
Елена Березницкая-Бруни:
Ерунда все.
Виктор Шендерович:
Конечно. Только те французы и другие, которые приезжали с тех пор, они нам медленно и начинали объяснять: ребята, нет абсолютной свободы, разумеется, просто есть свобода твоего выбора. В «Литгазете» был выбор простой – это был выбор между «Литгазетой» и, условно говоря, «Советской Россией» чикинской, допустим, условно говоря, полярно говоря. Увеличились возможности человека для выбора того места, которое совпадает с его позицией. Вот я, например, читаю Newcru.com, мне так нравится. Разонравится почему-то…
Елена Березницкая-Бруни:
Мы сейчас обсуждаем до Newsru.com эпоху.
Виктор Шендерович:
Кто угодно.
Елена Березницкая-Бруни:
Давайте обозначим.
Виктор Шендерович:
Хорошо, есть газета «Завтра», была газета «День».
Елена Березницкая-Бруни:
Я говорю про кусок сейчас между 91-м и для меня лично, для многих это чуть позже наступило, для меня лично между 91-м и, скажем так, серединой 99 года.
Виктор Шендерович:
Очень точный период.
Елена Березницкая-Бруни:
Вот такой период. В 91 году я в одну секунду встала из «Литгазеты», перешла площадь под крики замечательного человека, не хочу называть его фамилию, я тогда доросла до литсекретаря первого зама главного редактора и прямо была прекрасная их надежда, и они все хотели, чтобы я там работала. Но тут случилась «Независимая газета». Я открыла, принесла спортивную сумку, сгребла весь стол после единственного звонка, который раздался мне: приходи к нам, мы тут газету в подвале делаем. Не в подвале, в цеху фабрики «Восход».
Виктор Шендерович:
91-й? Конец 90-го.
Елена Березницкая-Бруни:
Конец 90-го года. Вся моя семья сидела на чемоданах, потому что мы уезжали в Израиль, у меня тоже была, тогда называлась полу-виза, бабушка, мама, папа, дедушка, к сожалению, уже умер, и брат. И мы должны были уехать в январе, а в ноябре мне позвонили, что делается «Независимая газета». Я взяла сумку, пошла через площадь в «Независимую газету» и не уехала Израиль.
Виктор Шендерович:
Ушла из семьи.
Елена Березницкая-Бруни:
Они уехали, я осталась. Это уже было время уходить из «Литгазеты», там уже все протухло, провоняло и стало умирать. А стали новые вещи создаваться, и было прекрасно. И было замечательно первое время. Когда я говорю, что появились деньги, я не имею в виду, что журналисты стали писать за деньги, я не хочу сказать, что журналисты стали брать косуху. Просто вместо господства советской власти появилась такая ужасная вещь, как капитализм.
Виктор Шендерович:
Вы можете что-нибудь предложить третье?
Елена Березницкая-Бруни:
Нет.
Виктор Шендерович:
Лена, давайте - это интересная тема. Это как Черчилль говорил про демократию, что вещь, конечно, отвратительная, все остальное еще хуже. Альтернативы, третьего варианта нет. Власть денег или власть…
Елена Березницкая-Бруни:
Никто из наших новых денег не начинал строить, что бы было идеальным вариантом, журналистку как проект, как бизнес. Сейчас, кстати, что-то происходит, но в «желтой» сфере.
Виктор Шендерович:
В желтой это легко.
Елена Березницкая-Бруни:
В желтой легко. Никогда никто не пришел на рынок, не будем называть фамилии, никогда никто не пришел и не сказал честно, то, что они говорили на публику, мы не берем, и не сказал честно: ребята, я хочу построить хороший издательский дом с серьезной журналистикой, вот давайте мы этим займемся. Да, я знаю, я прибыль получу через пять-десять лет первую. У нас этого не случилось. Это грустно. Я говорю про деньги в этом смысле.
Виктор Шендерович:
Ты сейчас, если твою речь расшифровать, ты говоришь про несовершенство человечества.
Елена Березницкая-Бруни:
Нет, я говорю про глупость людей, которые не вложились в нормальные СМИ в начале 90-х, могли бы сейчас быть даже прямо в шоколаде.
Виктор Шендерович:
Лена, деньги катастрофическим образом, вообще обычно, это нормально, они расходятся с теми, кто имеет какие-то глобальные социальные задачи, читают Цицерона, условно говоря, и вообще озабочены социальным обликом государства, вообще будущим. Этих людей миллионы, мы их знаем - это твои близкие, мои близкие люди, это разоренная, всегда полунищая интеллигенция. У них нет свободных десятков миллионов долларов, чтобы построить такой издательский дом. А те, у кого появлялись деньги в условиях вот этого бандитского первоначального капитализма, который везде был бандитским, и у нас не самый бандитский, если мы хорошо знаем историю, то мы знаем, что...
Елена Березницкая-Бруни:
Бывало и хуже. Согласна.
Виктор Шендерович:
Бывало и сильно хуже. Они, их задача была вернуть эти деньги - это был инструмент. Неслучайно ты говоришь, что в области «желтой прессы» можно было построить чистый бизнес. Потому что тут действительно голая попка хорошая чего-то стоит и печатается за копейки, продается дорого. А аналитическая статья, она, наоборот, она стоит дороже, а не продается вообще на первых порах.
Елена Березницкая-Бруни:
И в итоге мы с вами имеем, я буду хвалить, называя названия, а когда мне что-то не нравится, я не буду называть название издания, чтобы просто не обижать коллег. В итоге мы с вами имеем ситуацию, при которой лучшая газета в России - это газета, которая издается на нерусские деньги, во всяком случае начала издаваться, сейчас, я надеюсь, что у них все хорошо с рекламой, - это газета «Ведомости». В итоге мы имеем…
Виктор Шендерович:
У нас была неплохая газета «КоммерсантЪ», очень неплохая.
Елена Березницкая-Бруни:
Но мы же договорились не называть.
Виктор Шендерович:
Мы же говорим о своем вкусе, я о своем.
Елена Березницкая-Бруни:
« КоммерсантЪ», кстати, в отличие от других газет он и начинался как честный бизнес - это была бизнес-модель.
Виктор Шендерович:
В том-то и дело. Вопрос в том, можно ли объяснить своему олигарху, в скобках – мэру, губернатору, что если ты хочешь использовать это как заточку, то это возможно на очень короткий срок.
Елена Березницкая-Бруни:
Беда в том, что сейчас можно, так уже поздно. Потому что те журналисты, которые могли в начале 90-х, посмотрите, где они, где прекрасные журналисты замечательные, которые и здесь были.
Виктор Шендерович:
Иных уж нет, а те далече.
Елена Березницкая-Бруни:
Хорошо, давайте возьмем, просто не очень хочется называть фамилии. Есть куча талантов, которые совершенно не спились, не пропали, прекрасно себе сидят, живут жизнью замечательной, просто не пишут ничего.
Виктор Шендерович:
Или публикуются, я не буду называть фамилий, в прекрасных глянцевых журналах, если им западло, как говорится, продаваться или писать то, что они не хотят.
Елена Березницкая-Бруни:
Или они успели за это время заработать каких-то денег и что-то прекрасное сделать, купили квартиру на Тверской, ее сдают, а сами живут за городом, они не пишут – им противно. Поэтому мэру сказать или олигарху можно, только где эти люди. У нас был в силу перестроечной истории, у нас все-таки был очень сильный слой, он был потрясающий - и из «Огонька», и из «Московских новостей», из «Литгазеты», и новые люди типа нас, маленьких девочек. Как и я работала секретаршей Татьяна Малкина в «Московских новостях», а я в «Литгазете», и мы прибежали к Третьякову, который был в свитере и был поэтому прекрасен, что это был первый начальник, которого я видела в свитере. И вот делать эту «Независку». Сначала не было денег, ничего, просто какая-то сказка и была красота.
Виктор Шендерович:
Красота кончается, когда появляются деньги.
Елена Березницкая-Бруни:
Вот я это и хотела сказать, а вы со мной спорите зачем-то.
Виктор Шендерович:
Это логика Золушки, которой жалко, что часы иногда бьют двенадцать. Ну да, иногда они бьют двенадцать.
Елена Березницкая-Бруни:
Поэтому я больше не журналист.
Виктор Шендерович:
Понимаешь, какая штука, в список твоих расстройств по поводу журналистики описываемых лет я могу добавить список своих расстройств. Тут уж понятно, что не будем меряться этими списками. Но мы же знаем примеры, тот же Юра Щекочихин, тот же Юрий Рост, я говорю о тех, с кем тебя судьба столкнула и меня. Примеры совершено для меня безусловные того, что человек делает то, что должен делать, к чему у него есть призвание. А названия меняются. Щекочихин работал, когда можно было, в «Комсомольской правде» в 70 годах. Когда заглохла «Комсомолка», стала «Литературка».
Елена Березницкая-Бруни:
Пусть меня Юра действительно простит, я не думаю, что обижу его память, хочу спросить: а вот зачем он стал депутатом?
Виктор Шендерович:
Ты знаешь, я не имею права отвечать от имени Юрия Щекочихина. Но были периоды и был этот период, ты его помнишь прекрасно, стык 80 и 90-х, когда всерьез показалось, что можно изменить правила игры здесь, и в депутаты пошли приличные люди. Это было первый и последний, на мой взгляд…
Елена Березницкая-Бруни:
Я думаю, он так и ответил бы примерно.
Виктор Шендерович:
Первый и последний призыв приличных людей. И потом их быстро вымыло, потому что выяснилось, что пребывание там подразумевает пребывание в бочке с дерьмом. Просто либо ты внутри этой бочки, либо ты снаружи.
Елена Березницкая-Бруни:
Вот здесь мы подошли, мне кажется, к ужасно важной точке, хотела как-то сформулировать попытаться. Журналисты прекрасные, которые были или могли бы быть прекрасными в начале 90-х или конца 80-х, как Щекочихин депутатствовал и многие другие, - совершили страшную ошибку. Они решили, мне кажется, я сейчас не про Юру, я говорю про большое количество людей, они решили, что они этой своей журналистикой могут чего-то по-настоящему в России менять, влиять на власть, и они стали иметь с политиками отношения, они стали влюбляться в этих политиков, разлюблять их.
Виктор Шендерович:
Влюбляться – это лишнее, влюбляться надо в женщин.
Елена Березницкая-Бруни:
Влюбляться, понимаете, очаровываться ими. Я не хочу называть фамилии действительно на этот раз, но я знаю просто конкретные примеры, когда моя близкая подруга, которую я знаю много лет, выходила из Кремля с горящими глазами и говорила: «Мы». А кто «мы»-то?
Виктор Шендерович:
Это очень опасное местоимение для журналиста.
Елена Березницкая-Бруни:
Это опасно. И вы знаете, что я думаю, что вы на НТВ сталкивались с такими, может быть больше чем я в своей «Независке», а потом в газете «Сегодня», потому что я как-то интуитивно, не знаю, почему, это может быть воспитание или характер, я всегда сторонилась, я, когда можно было делать имя и просто скакать на белом коне с политикой, мне предлагали ельцинский пул, например, знаменитый в те годы. Упаси господь. Я не знаю, почему.
Виктор Шендерович:
Брезгливость.
Елена Березницкая-Бруни:
Нет. Это сейчас легко так мне хвастать. Я как-то не хотела.
Виктор Шендерович:
Это не по душе.
Елена Березницкая-Бруни:
И поэтому я имела право как-то со стороны смотреть. Сегодня я взялась, вдруг в какой-то момент я поняла, что я не хочу никакой политики, я взялась вести субботнее приложение полосу – дети, мода, город. Все сказали: ты что, с ума сошла? Ты же…
Виктор Шендерович:
Ты же Бруни-Березницкая.
Елена Березницкая-Бруни:
Я сначала была Березницкая, потом стала Бруни и совершенно никто не ожидал такого конца. Я как-то не знаю, почему. А потом я была этому очень рада.
Виктор Шендерович:
Понимаешь, какая штука. Самое главное для меня в том, что ты сказала, это – «мы». «Мы» не должно быть. Точно надо понимать профессию, которой ты занимаешься. Можно симпатизировать граждански и не скрывать симпатий - это другое дело, но всегда понимать, кем ты работаешь. Кстати говоря, в случае с Щекочихиным, его депутатство было продолжением его…
Елена Березницкая-Бруни:
Деятельности.
Виктор Шендерович:
Он просто делал то, что мог. Он делал то, что мог как журналист и помогал людям.
Елена Березницкая-Бруни:
То есть он уже очерками «Лев прыгнул» ничего не мог, поэтому он пошел в...
Виктор Шендерович:
Потому что лев прыгнул и стал его соседом по Государственной думе, как милиционер, и руководит борьбой с преступностью, и он уже там. Штука в том, что человек пытался сделать то, что мог, то, что он мог сделать как журналист.
Елена Березницкая-Бруни:
А может быть он лучше мог… Давайте не будем про него - это совсем глупо. А может быть он мог делать прекрасную газету все-таки, быть главным редактором.
Виктор Шендерович:
Понимаешь, какая штука, Щекочихин вряд ли мог делать газету, он абсолютно штучный человек, именно говорящий от своего лица. Погиб он, надо полагать, и я думаю, что мы при нашей с тобой жизни увидим его убийц на скамье подсудимых, погиб он из-за депутатского запроса, погиб он как независимый.
Елена Березницкая-Бруни:
Не как журналист.
Виктор Шендерович:
И как журналист, и как независимый депутат.
Елена Березницкая-Бруни:
Если считать, что депутатство - продолжение журналистики, то тут можно сложно откатить, что...
Виктор Шендерович:
Он публиковал результаты своих независимых журналистских расследований по поводу «Трех китов», «Гранд». Он делал запросы. Мы очень на важную фигуру выбрели, которая является фигурой адвокатской вполне для нашей профессии. Потому что я, честно говоря, не знаю человека, который мог бы ухмыльнуться по поводу Щекочихина, его можно было любить или ненавидеть. Ухмыльнуться сказать, что это за бабки – вот как-то к нему это совсем.
Елена Березницкая-Бруни:
Нет, уж это никак не липнет.
Виктор Шендерович:
Не липнет и не получалось. Депутат трех созывов Государственной думы, его домик в Переделкино…
Елена Березницкая-Бруни:
Трех или двух?
Виктор Шендерович:
По-моему, трех, но неважно. Некоторые за пару месяцев успевали себя…
Елена Березницкая-Бруни:
Он всегда был такой.
Виктор Шендерович:
Так вот его как раз судьба и его имя является адвокатом, само имя Щекочихина для независимой журналистики и для участия в политике. Судить, где бы он больше принес, он свою жизнь прожил прекрасно. И как можно говорить, что его смерть была бессмысленна? Он просто бы не был Щекочихиным.
Елена Березницкая-Бруни:
Я просто пытаюсь сказать, что журналистику или нужно вовремя оставлять, по-настоящему оставлять, просто переставать в ней работать, даже если ты при этом депутат, то тем более надо ее оставлять. И если ты как депутат делаешь депутатский запрос, то может быть не надо публиковать, потому что там другие правила игры. Я не хочу сейчас разбирать, мы не собирались разбирать этот пример. То есть ее надо или оставлять или надо работать журналистом, а не влюбляться в какую-то фигуру политическую.
Виктор Шендерович:
Это другое.
Елена Березницкая-Бруни:
Решать судьбы родины, сидеть в каком-нибудь Сочи или под Москвой. Ой, оговорилась. И барашка кушать: «Шо мы будем делать с Россией? Шо?... Вот это нет». Тогда сиди и пиши, если ты журналист.
Виктор Шендерович:
Тогда надо сидеть не под Москвой, и не в Сочи, и не в Лондоне, нигде не надо в этом случае сидеть.
Елена Березницкая-Бруни:
А если ты новостник, то зажми зубы и…
Виктор Шендерович:
И давай информацию.
Елена Березницкая-Бруни:
И давай информацию.
Виктор Шендерович:
Но потом наступает такое время, для нас оно наступило как раз на рубеже 99-2000 года, когда ты новостник, как мои товарищи по НТВ, вдруг выясняется, что тебе, собственно говоря, негде давать эту информацию. Если ты хочешь дальше оставаться в профессии, которая называется профессия журналиста, то ты должен запомнить некоторую новую верстку, некоторые новые правила. И вспомнить - светлый облик Чаковского выплывает в таком виде, что Чаковский покажется матерью Терезой, как редактор. Всплывает абсолютно жесткая цензура, абсолютно циничная, не имеющая ничего в виду, кроме близости к паркету, главному паркету страны. И остаются в профессии формально люди, которые по сути к этой профессии не имеют отношения. А что делать людям новостникам? Вот они в интернете, да.
Елена Березницкая-Бруни:
Что такое - «ну в интернете, да»? Я вам хочу сказать, что…
Виктор Шендерович:
Сколько людей тебя читают, Newsru.com? Количество посещений?
Елена Березницкая-Бруни:
Скажем так, четверть миллиона человек каждые сутки читают всего мира мои ресурсы.
Виктор Шендерович:
Четверть миллиона компьютеров или четверть миллиона заходов?
Елена Березницкая-Бруни:
Людей живых.
Виктор Шендерович:
Заходов?
Елена Березницкая-Бруни:
Людей живых.
Виктор Шендерович:
Я захожу в Newsru.сom раз пять за день.
Елена Березницкая-Бруни:
Ты один из четверти миллионов.
Виктор Шендерович:
Секундочку. Меня считают пять раз, если я пять раз захожу со своего компьютера?
Елена Березницкая-Бруни:
Один, конечно, в сутки.
Виктор Шендерович:
Считают с компьютера?
Елена Березницкая-Бруни:
Называется – посетители, живые люди. Если ты заходишь в сутки несколько раз, то тебя посчитают один раз, так устроены.
Виктор Шендерович:
Еще раз скажи число?
Елена Березницкая-Бруни:
Четверть миллиона.
Виктор Шендерович:
Четверть миллиона в сутки?
Елена Березницкая-Бруни:
250 тысяч.
Виктор Шендерович:
В сутки?
Елена Березницкая-Бруни:
Я имею в виду все наши проекты, у нас есть израильский проект, который сейчас очень здорово освещал войну в Тель-Авиве, сидит редакция, московский проект, «Инопресса» хороший ресурс. Есть еще такой журнал для, я его называю ласково «журнал для девочек» - Суперстиль.ру. Это не глупый женский журнал, а для таких умных, надеюсь, работающих девочек.
Виктор Шендерович:
Если есть глупые женские журналы, должен быть и умный женский журнал.
Елена Березницкая-Бруни:
Но, конечно, больше всего читают новости. Безусловно, все остальное уже своя аудитория.
Виктор Шендерович:
Понимаешь, какая штука, здесь печальный разговор.
Елена Березницкая-Бруни:
Чего же печального? Наоборот все здорово. Я рада.
Виктор Шендерович:
250 тысяч человек.
Елена Березницкая-Бруни:
Ежедневно, представляешь, какой тираж.
Виктор Шендерович:
Но это одни и те же люди.
Елена Березницкая-Бруни:
Нет, аудитория, к сожалению, меньше, то есть не одни и те же. Зависит от новостей, что происходит в мире, какие мы повесили баннеры. Тут интересно другое. Если мы проводим аналогию с…
Виктор Шендерович:
Эффективность интересует меня.
Елена Березницкая-Бруни:
Эффективность: мы написали первые, что Парфенов сломал пятку на первой минуте записи телевизионной, сегодня утром 95 новостей «Яндекс» нашел на слово «Парфенов». Это не эффективно, если ты что-то напишешь? Не все сослались, мягко говоря, не все. Кто-то ему потом сам дозвонился. Но это с точки зрения новостей так же эффективно, как «Интерфакса» сообщение, я могу утверждать.
Виктор Шендерович:
С течением времени…
Елена Березницкая-Бруни:
Что называешь эффективным, я не очень понимаю?
Виктор Шендерович:
Эффективно – это вот есть страна, страны везде диверсифицированы.
Елена Березницкая-Бруни:
О-о! А мне говоришь, не говори слово «ресерч».
Виктор Шендерович:
Ну, разная публика, по-русски говоря. Это как Сова говорит в «Винни-Пухе»: «Я не посчиталась с расходом графита». Иногда усложняешь речь. Так вот, публика, конечно, разная, но у нас она разная, наш разброс совершенно катастрофический, социальный разброс. Поэтому до какой степени, кто читает, до какой степени это становится достоянием, ваши новости замечательные, которыми я пользуюсь регулярно, становятся достоянием народа?
Елена Березницкая-Бруни:
Абсолютно то же соотношение, что и в любом другом, скажем так, виде СМИ. Объясняю: у нас в русском Интернете примерно в России, не вообще русскоязычных читателей Интернета – это разная цифра, считается, что сегодня 20 миллионов человек, еще несколько миллионов проживает за границей – Украина, Америка, Израиль, Германия и вообще бывшие страны СНГ и так далее. Считается, что в России живет 20 миллионов людей, у которых есть интернет. Конечно, в общем, наверное, если даже (я не знаю, можно сказать на вашем радио), я думаю, что порнуху смотрят больше, чем читают.
Виктор Шендерович:
Слово «порнуха» мы слыхали на этом радио. Смело можешь его здесь произносить.
Елена Березницкая-Бруни:
В этом смысле и тираж газеты «Жизнь» больше, чем тираж газеты «Ведомости». Поэтому это нормально, ничего в этом нет. Что такое эффективность?
Виктор Шендерович:
Я тоскую, естественная ностальгия по временам…
Елена Березницкая-Бруни:
А, ты хочешь ту «Литгазету» с теми тиражами?
Виктор Шендерович:
Я хочу то НТВ, да. Речь идет о действительно эффективности такой, которая может поменять постепенно социальную картину. Потому что замечательный успех, я говорю это без всякой иронии, интернет-ресурса Newsru.com происходит на фоне, так сказать, четырех федеральных каналов, которые, по Жванецкому, покрывают страну, как бык овцу, понимаешь, и страна будет жить так, как скажут эти каналы. Она пойдет туда, пошлет ее мандарин китайскую стену строить с четырех каналов - пойдет строить китайскую стену. На Беломорканал – на Беломорканал, проголосовать за этого – за этого, за другого – за другого. Страна будет жить так, как ей скажут четыре федеральных канала, если они работают вместе, в связке.
Елена Березницкая-Бруни:
Да, но люди думающие, те, которые раньше дрались за «Литгазету», по очереди всем подъездом читали один экземпляр, не дай бог, чтобы туда что-нибудь капнуло, так вот те же думающие люди, они все больше и больше выходят в интернет от этих экранов голубых, этих огоньков, вот и все.
Виктор Шендерович:
Ты веришь в то, что меняется сначала элита, а потом эта элита меняет все остальное?
Елена Березницкая-Бруни:
Я верю, что это происходит так, просто мне не нравится, каким образом это происходит в России, куда потом это меняется – это другой вопрос. Я хочу сказать, что ты прекрасно знаешь такой ресурс, который называется «Еж.Ру», его аудитория постоянно растет. Для наших слушателей это две буквы - Ej. Это бывший «Еженедельный журнал». Там публикуется Евгений Арбатов, Юлия Латынина, господин Шендерович.
Виктор Шендерович:
Там много кто, там замечательный Дмитрий Орешкин, вообще там замечательная компания.
Елена Березницкая-Бруни:
Так вот этот проект, когда мы его начинали делать меньше двух лет назад, я не ждала там столько людей. Это тоже, кстати, один из наших проектов. Я не ждала. Вот такая «Литгазета» 75 года может быть, можно так сравнить. Аудитория постоянно растет. Когда мы делали опрос, я не поверила своим глазам, мы делали профессиональный опрос аудитории, у нас возраст читателей «Ежа» до 75 лет, я таких цифр в русском интернете не видела. Образование: больше 50% читателей «Ежа» имеют два, как-то по-дурацки сформулировано было в этом опросе, два и более образований или плюс ученая степень. Значит, у этих людей есть компьютер, несмотря на их 65 лет.
Виктор Шендерович:
У детей, как минимум.
Елена Березницкая-Бруни:
Но читают, наверное, не дети «Еж». Может быть, почему нет? А кстати, если вернуться к вопросу денег, и все жалуются на отсутствие свободы слова, но если бы откуда-нибудь с луны, я понимаю, что это детский сад, что я говорю, но в интернете мы продолжаем быть людьми наивными, иначе бы он, наверное, не был такой прекрасный. Пусть придет какой-нибудь дядька, может быть даже Сорос, я даже не знаю, и даст денег, много денег на хороший проект, это стоит дорого, со своими корреспондентами в регионах, с видеоматериалами, которые можно класть на сайт и снимать эксклюзивные репортажи. Это дорого, но это может очень сильно заменить госканалы. Но где этот дядька, я хочу знать?
Виктор Шендерович:
Обращением к этому дядьке мы и заканчиваем встречу с Леной Березницкой-Бруни, главным редактором и руководителем нескольких интернет-проектов Newsru.com, Inopressa и других.
Елена Березницкая-Бруни:
Спасибо вам. И я хочу сказать, что если ты найдешь мне этого дядьку, благодаря этому эфиру, то я тебя приглашаю прямо сейчас работать в этом проекте главным редактором.
Виктор Шендерович:
Вот так мы обделываем наши делишки в эфире Радио Свобода.