В культурной жизни Европы произошло событие поистине долгожданное: после более чем пятилетнего перерыва вновь открылся один из двух крупнейших на континенте монографических музеев, посвященных одному гению, – парижский музей Пикассо (второй – Музей Сальвадора Дали в Фигейросе – благополучно работал все эти годы). От Франции Крым далеко, да и Ирак с Сирией не ближе, поэтому новость об открытия Музея Пикассо попала на первые полосы прессы еще до того, как это случилось: я держу в руках и специальное приложение, выпущенное 17 октября в виде журнала, к газете Aujourd’hui ["Сегодня"], а также полностью посвященный новому-старому музею более чем 100-страничный спецномер журнала Beaux Arts ["Искусство"]. Заслуживает внимания то, как крупнейшим и самым любимым художником Франции стал испанец Пикассо, но, Господи, нам ли этому удивляться?! Есть ли художник более русский, более любимый российской интеллигенцией и более значимый для российской интеллектуальной и художественной истории, чем Пикассо?!
Работы Пикассо все мы знаем и любим с самого детства: Сергей Иванович Щукин собрал лучшую в мире коллекцию его работ, созданных до Первой мировой войны, и, выставленные в Эрмитаже и Пушкинском музее, они на многие десятки лет стали для миллионов людей, отрезанных от актуального искусства Запада железным занавесом, тем фронтиром, по которому можно было судить о том, каково оно, "современное искусство". Сам Пикассо пошел, конечно, существенно дальше в сравнении с поисками "голубого" и "розового", а чуть позднее – кубистского периодов, но эти последующие работы купить для советского зрителя было уже некому.
Занавес балета "Парад", выполненный Пикассо для труппы Дягилева
Вообще говоря, с Пикассо мы породнились в то время, когда в России говорили больше не музы, а пушки. До 1917 года Пикассо был художником широко известным в очень узких кругах: знаменитым этого 36-летнего живописца сделал русский импресарио Сергей Дягилев, пригласивший его к работе над костюмами и декорациями одного из своих самых революционных балетов – "Парада" на музыку Эрика Сати, которую в то время мало кто готов был признать музыкой. "Проницательный" критик – профессия, увы, с тех пор никуда не исчезнувшая, – выразил возмущение тем, что "геометрический мазила и пачкун Пикассо вылез на передний план сцены, в то время как талантливые художники смиренно ждут, пока их выставят". Спектакль прошел в театре Шатле в самом центре Парижа всего один раз, 18 мая 1917 года, и был освистан так, как, вообще говоря, никакая из дягилевских постановок не освистывалась ни до, ни после, хотя над балетом работала целая команда гениев: либретто написал Жан Кокто, а хореографом был один из любимых молодых людей Дягилева, выдающийся танцовщик и балетмейстер Леонид Мясин. В центре занавеса, созданного Пикассо для "Парада", – балерина, образ которой Пикассо писал с Ольги Хохловой, с которой у него тогда был бурный роман и на которой он женился в 1918 году. Уже этим Пикассо обрел вечную любовь россиян – какой еще западный гений женился в православном храме?! О Фернанде Бельвалле (Оливье) и Еве Гуэль, бывших спутницами и музами Пикассо в 1904–1917 годах, мы не знали, да и формально Ольга – первая, на ком Пикассо женился. Когда состоялась его первая московская ретроспектива, Ольги уже не было в живых, а Пикассо, родив трех детей от Марии Терезы Вальтер и Франсуазы Жило, а также создав десятки картин, запечатлевших образ Доры Маар, был женат вторым браком на Жаклин Рок – нам было все равно, Пикассо оставался для нас "нашим", как были "нашими" Матисс – по праву Лидии Делекторской и Дали – как супруг Галы Дьяконовой.
Пабло Пикассо и Ольга Хохлова, 1919
Люди старшего поколения многие годы с придыханием рассказывали о том ошеломляющем впечатлении, которое произвела на них выставка Пикассо, открывшаяся в Москве в конце октября 1956 года. В контексте западного искусства своего времени, среди Жоржа Брака и Хуана Гриса, среди Грэхема Сазерленда и Франсиса Пикабиа, Пикассо – первый среди равных, но советская интеллигенция видела выставку Пикассо в совершенно другом контексте: в московских и питерских музеях современное искусство представляли Ленины на трибуне да Сталин с Ворошиловым в Кремле Иогансона, Герасимова, Владимира Серова… Усилиями неутомимого Ильи Эренбурга Пикассо ворвался в сознание советской интеллигенции, выстроив сорок лет спустя мост к той живописи, которая была признана недостойной советского зрителя, вследствие чего в СССР в 1948 году появился репрессированный музей – расформированный Музей нового западного искусства. Парадоксальным образом Пикассо, известный в СССР всем своим "Голубем мира" и получивший от советской власти в 1961 году Международную Ленинскую премию за укрепление мира между народами, соединил хрущевскую "оттепель" с дореволюционным меценатством: новых работ импрессионистов и постимпрессионистов показать было уже невозможно – художники эти давно отошли в мир иной, а Пикассо, которому было уже 75 лет, предстал во всем великолепии генезиса своего творческого пути. Тогда же, при помощи все того же Эренбурга, вышла небольшая 60-страничная брошюра о Пикассо – первая в СССР монографическая публикация о нем, и более чем символично, что эта книжечка стала первым отдельно изданным текстом А.Д. Синявского – выдающегося мыслителя, эссеиста и писателя, спустя пять лет после опубликования этой брошюры осужденного на семь лет тюрьмы за неподцензурные публикации на Западе под псевдонимом Абрам Терц. Первая советская брошюра о Пикассо оказалась репрессированной дважды, став, таким образом, и символом половинчатости "оттепели", и отнюдь не половинчатого "застоя": в 1961 году 70 процентов тиража не было допущено к продаже и, видимо, были уничтожены из-за доноса, направленного главному партийному идеологу М.А. Суслову руководством так называемой Академии художеств, бившим набат в связи с тем, что молодые советские искусствоведы, вместо того, чтобы показывать Пикассо борцом за реализм и дело мира, пропагандируют его формалистические и абстракционистские "изыски и заблуждения". Второй же раз несчастную брошюру изымали из библиотек, когда А.Д. Синявский был осужден, а его соавтор И.Н. Голомшток эмигрировал.
Пабло Пикассо. Портрет Ильи Эренбурга, 1948 г.
Пикассо был единственным гением западного искусства середины XX века, которого можно было любить относительно свободно и без риска: его не поносили, а альбомы его не конфисковались таможней, как это имело место с Дали или Максом Эрнстом (напротив, в 1967 году даже вышел стотысячным тиражом альбом "Графика Пикассо"), он считался "прогрессивным", и этим завоевывал легитимацию присутствия в общественно-художественном пространстве, которого ни у кого другого из звезд западного искусства в СССР не было. Фактически на десятилетия Пикассо стал послом всей современной мировой живописи в России, российское "другое" искусство формировалось в годы оттепели, отталкиваясь более других именно от Пикассо. Кажется, на русский не было переведено столько биографий ни одного другого западного художника: "Пикассо" Анри Жиделя, "Пикассо. Портрет художника в юности" Нормана Мейлера, "Пикассо" Антонины Валлантен, "Пикассо. Жизнь и творчество" Роланда Пенроуза, "Мифический и магический мир Пикассо" Карлоса Рохаса, "Пикассо. Творец и разрушитель" Арианны Стасинопулос-Хаффингтон, не говоря уже об оригинальных книгах, в том числе совсем недавно изданном замечательном альбоме, текст к которому написал выдающийся искусствовед Михаил Герман. В эпоху перестройки, в 1988 году, событием была проведенная в музее на Волхонке и в Эрмитаже выставка живописи и графики Пикассо из его барселонского музея. К концу первого десятилетия XXI века о западном искусстве в России те, кто хотели знать, знали уже немало, однако привезенная в Москву и Петербург в 2010 году большая выставка из собрания как раз тогда закрытого на реставрацию парижского Музея Пикассо стала одной из самых посещаемых в постсоветской художественной истории: в двух столицах ее посетили более полумиллиона человек. Прошло полвека, но и сегодня именно Пикассо остается на знамени российского интеллектуально-художественного диссидентства: на шапке страницы Нади Толоконниковой в Facebook помещена его знаменитая "Герника"...
То, что москвичи имели возможность видеть на протяжении трех весенних месяцев 2010 года, парижане смогут видеть постоянно. Прогнозируется, что Музей Пикассо будут посещать не менее миллиона человек в год. Пикассо, которого нет в живых уже более 40 лет, и поныне остается одним из самых любимых художников планеты, а космические цены на отдельные его полотна на ведущих мировых аукционах подогревают интерес к его личности и среди тех, кто завсегдатаем художественных музеев не является. Нам и сегодня без Пикассо – никак.