Не Путин уехал от "Двадцатки". 19 отстранились от него. Из них минимально семеро – именно те, чье общество Путин привык долгое время считать своим, – очевидно, бесповоротно. Многие российские наблюдатели сетуют, как это нехорошо, в каком настроении президент вернется в страну и что в таком фиговом настроении он может учудить. Мы боимся его настроений, но не они – и они это явно показали. Несмотря на российскую демонстрацию силы в воздухе, на море и на земле.
Не Путин уехал. Как совершенно точно описал ситуацию на G-20 в комментарии в фейсбуке один мой коллега, "мы играем в покер, один решил жулить и переписывать правила. Мы выговариваем это ему в лицо, зная, что нас больше и мы сильнее, и он не первый, кто пытается".
У западных партнеров есть проблема, и это не Россия. Ее зовут Владимир Путин. Один из самых высокопоставленных людей во французском истеблишменте и правящей партии признается в частном разговоре, что в партии идут споры, как относиться к президенту Путину. Одни говорят: не иметь с ним дела. Другие: что делать, он такой, какой он есть, да, неприятно, но нам придется иметь с ним дело.
Сам факт такого спора красноречив. И совершенно неважно, что у французского президента рейтинг стремится к статистической погрешности, а у Путина 85%. Плевать, бывали лидеры и с рейтингом 100%. В странах, где у президента может быть рейтинг 5% (по делам его судите о нем), прекрасно знают цену стопроцентным рейтингам и их обладателям. И чем это заканчивается.
Конечно, на внешнем уровне существуют дипломатия, приглашения и двусторонние встречи. Но это холодная сдержанность, и именно ее начали и будут и дальше практиковать как минимум лидеры развитых стран. Это не изменишь: после Крыма и всего, что последовало за ним, теплоты в отношениях не будет. И даже прагматика будет нескрываемо холодной. Неприятие Путина сегодня несопоставимо даже с отношением к Борису Ельцину с его чудачествами и непредсказуемостью. Такой зимы тогда не было, даже если бывала ситуативная реакция.
Есть ли у Запада, выбравшего такую тактику, некая стратегия? На что они рассчитывают, дистанцируясь от Путина? На то, что под давлением сложной экономической ситуации и все нарастающей изоляции России элиты потребуют изменения курса, смены власти? Допускаю, что на это. Не уверена, что такой расчет верен. Не вижу элит – это раз. Во-вторых, понимаю вероятность обратного эффекта в России на попытку игнорировать лидера страны: нашего обижают, унижают и думают, что мы прогнемся, а мы будем жрать мерзлую картошку (о том, что она голландская, знают 5 процентов населения), и вообще нам не привыкать, мы и не такое переживали.
Помню прекрасный диалог в фильме "Западное крыло" между американским президентом и российским послом в связи с какой-то кризисной ситуацией, когда американский президент говорит: вы могли бы нам сказать, что случилось, мы бы помогли, откуда у вас, русских, этот упертый характер? И посол отвечает: от долгой, холодной зимы. Имея в виду холодную войну. Многие и сегодня готовы к долгой холодной зиме. Нашли чем пугать! И Путин завернется в этот народный стоицизм как в шубу, которая будет его греть на троне. Трон не покачнется.
Разрыв между погружающейся в какой-то прошлый мрак Россией и западноевропейским зондом на комете, носящей имена советских астрономов, потрясает
Потому что все проблемы, от закрытия больниц до взвинченных цен на продовольствие, верные Кремлю журналисты объяснят традиционно происками Запада. А как верно заметил Марат Гельман, в нынешней России произошла инверсия – не медиа являются зеркалом общества, а общество, словно зеркало, отражает то, что видит в медиа. Парадокс состоит в том, что не только для Запада, но и для России проблема – ее нынешний лидер, единолично принимающий решения, которые влияют на судьбу страны внутри и вовне. Пока он у власти, разговаривать больше не с кем, а с ним разговаривать одни не хотят, другие боятся. А диалог нужен, поскольку изоляция страны, уже вписанной в мировую экономику, чревата ее коллапсом.
Господин Володин совсем не глуп, он понимал, что делал, когда выдвинул лозунг "Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России". Идеолог совершенно сознательно сцементировал страну и лидера. Володин страхует таким образом своего патрона, по крайней мере в общественном мнении внутри страны, которое должно выучить наизусть, что любая попытка критиковать, осадить, игнорировать президента направлена не против него, а против всей страны, против каждого ее гражданина. И у Кремля есть все инструменты, чтобы возвести эту совершенно порочную по сути формулу в статус национальной идеологии, которая после долгих поисков свелась к одному слову "Путин". Довольно рискованная конструкция, все более напоминающая монархическую. Но вряд ли долговечная. На дворе все же двадцать первый век.
Этот разрыв между погружающейся в какой-то прошлый мрак Россией и западноевропейским зондом на комете, носящей имена советских астрономов, потрясает, если честно. Можно убедить людей в неизбежности чем-то жертвовать, и долго, когда война. Ее пока нет. И, надеюсь, не будет. С нами точно никто воевать не собирается. В мирное время – к тому же в эпоху быстрой и доступной альтернативной информации – долго скармливать населению миф о том, как нас все обижают, особенно в ситуации падения уровня жизни, не получится. Чтобы подогревать народную любовь и высочайший рейтинг, придется все время в эту топку подбрасывать горючее. И планка после взятия Крыма довольно высокая. Путин в той же степени оказывается заложником любви народной, в какой Россия,и ее граждане, и ее будущее оказываются заложником одного человека, с его настроениями и решениями. Впрочем, и виноватым, когда придет время, все тот же народ назначит одного, как водится.
Мне не дано предвидеть, когда закончится путинский этап в истории России. Но отведенные ему судьбой оставшиеся годы во власти будут драматическими для страны, да и для него самого, возможно, тоже. А потом историки напишут про нынешнее время то, что никто не решается сказать сейчас: лучшее, что мог тогда сделать Путин, – уйти.
Наталья Геворкян – журналист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции