В московском кинотеатре "Горизонт" 12 декабря в рамках фестиваля "Артдокфест" будет показан фильм Андрея Загданского "Вагрич и черный квадрат".
Я дружил с Вагричем Бахчаняном треть века, ловил каждое слово, хохотал над каждой шуткой, ценил каждую работу, участвовал во многих затеях и думал, что все о нем знаю. Фильм Андрея Загданского “Вагрич и черный квадрат” показал, что это не так. Попав на большой экран, Бахчанян остался тем же, но, словно дерево, вырос, не сменив породы.
Снимая – из года в год! – свой щедрый, богатый и многослойный фильм, Загданский открыл в творчестве Вагрича потайную дверь, которая ведет к подсознанию художника. Лишь увидав знакомые работы и их еще более знакомого автора на экране, я по-настоящему задумался о тайной, магической, почти зловещей природе бахчаняновского дара. Это все равно что в Чехонте разглядеть Чехова. Маскируясь под каламбуры, застольные репризы, карикатуры, абсурдные сценки, изошутки и пародии, работы Вагрича будто консервным ножом вскрывали реальность, чтобы обнаружить суть настоящего, найти истину прошлого и заглянуть в будущее.
О первом и втором говорят самые известные опусы Бахчаняна: “Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью” и портрет Ленина в надвинутой на брови кепке. К третьей, предсказывающей будущее категории относятся такие работы, от которых мы, честно говоря, этого не ждали.
В 1984-м, накануне зимних Олимпийских игр в Сараево мы выпускали журнал “Семь дней”. К олимпийскому выпуску Вагрич принес плакат на разворот: лыжник взмывает с трамплина, а внизу в него, как в птицу, целится из кустов охотник. Посмеявшись над противоестественным сцеплением двух спортивных забав, мы отдали номер в печать и вспомнили о нем лишь тогда, когда в разгар югославских войн сербские снайперы палили по жителям злополучного Сараево. Прошло еще много лет, и я, в разгар уже другой, украинской войны, опять вернулся к этому коллажу, чтобы увидать в нем иллюстрацию к вечному сюжету русской истории: как только общество пытается взлететь, его сбивает угрюмая власть с двустволкой.
Вагрич Бахчанян
Вагрич, конечно, не мог обо всем этом знать, но его искусство знало – и проболталось. Об этом – центральный эпизод в фильме Загданского: первая полная сценическая постановка пьесы Бахчаняна “Чайка-Буревестник”. На бумаге это всего лишь забавная подмена. Автор, который в сборнике “Стихи разных лет” приписал себе все шедевры русской поэзии от Пушкина до Крученых, на этот раз раздал персонажам Чехова слова горьковской поэмы, щепетильно сохранив ремарки.
Андрей Загданский поставил эту хулиганскую пьесу всерьез – в киевском академическом театре имени Ивана Франко. Ее – в костюмах и гриме – играют актеры классической выучки, которые доносят каждое слово с мхатовским пафосом и слезой в голосе. Получилось, однако, не смешно, а страшно. Соединив горластую мелодраматичность Горького с пронзительным шепотом Чехова, спектакль внезапно для всех обнаружил, что оба классика говорили примерно одно и то же и смотрели вперед: “Буря! Скоро грянет буря!”
А потом, как это бывает с Вагричем, его опус вновь стал пророческим, ибо в дело вмешалась история. Театр располагался в квартале от Майдана, и выстрелы доносились до сцены, мешая репетициям. Буря-таки грянула.
Конечно, кроме исторических аналогий и нежданных катаклизмов зритель найдет в фильме и то, за что Бахчаняна больше всего любили. На экран попали десятки безмерно остроумных графических работ: Венера Милосская в футбольных воротах, зебры за решеткой, Христос в лагерной ушанке. Фильм прошивает концептуальный пунктир: Бахчанян на пленэре читает свою книгу “Ни дня без строчки”. Иногда зрителя пугают макабрические парадоксы вроде скелета, лезущего в петлю. Складывая образ своего героя из всех элементов его творчества, Загданский сам включается в игру. Так он переложил сценку Вагрича в мультфильм, где диалог двух забавных человечков исчерпывается буквами русского алфавита.
Но сколько бы ни вошло в фильм, Бахчаняна не перечислишь: он неисчерпаем, как его юмор и фантазия. Посвятив всю жизнь, а не ее часть, как другие, искусству, Вагрич не требовал от себя жертв. Ему с ним и без того было хорошо вместе.