Давно не слышала новых анекдотов, особенно политических. Да и старые рассказывают редко. Некогда популярный жанр устного творчества сейчас почему-то мало востребован. Но свято место пусто не бывает. На смену анекдоту пришли отдельные новые слова и выражения. Точно так же, как прежде анекдот, они являются быстрым откликом на событие. Упоминать о реальном контексте не обязательно, но без его знания смысла шутки не понять. А забудется случившееся – утратит актуальность и анекдот, и неологизм, и широко цитируемая фраза. Функция у этой лексики точно такая же – веселить, дразнить и насмехаться. Политкорректность – последнее, о чем в таких случаях проявляется забота. "Лунары" (то есть приверженцы Луганской народной республики) – доносится из одного лагеря. "Майданутые" – откликаются из другого.
Именно такие слова чаще всего встретишь на странице фейсбучной группы "Словарь перемен". По наблюдениям модератора группы писательницы Марины Вишневецкой, для словотворчества больше не существует иерархических границ:
– В прежние годы всегда вордмейкерами, то есть людьми, которые поставляют нам слова, были люди из оппозиции. У нас было "шубохранилище" и "жаба на трубе" от Навального. И у нас был весь богатый словарь людей, которые участвовали в событиях зимы-весны 2012 года. В качестве примера вспомню "автозакнуть". А теперь нам главные слова поставляет власть, и это огорчительно. Тут и "пятая колонна", и "национал-предатели", и "Россия – не Европа". Наш "Словарь перемен" 2014 года, к сожалению, изобилует этими словами.
– Порой в комментариях на странице "Словаря перемен" я встречаю следующее: если человек вдруг начинает обсуждать не слово или выражение, а высказывать свое мнение по поводу какой-нибудь персоны, это произнесшей, его тут же одергивают. Пишут – мы тут собрались не для этого. А для чего?
Наша группа всегда была политизирована. Мы существуем с декабря 2011 года, "Словарь перемен" возник на волне протестов. Тогда мы и стали собирать все эти "чурования"
– Мы собрались для того, чтобы собирать слова. Чтобы слушать язык и пытаться понять, что с ним происходит. А происходят с ним вещи удивительные. Буквально на памяти не то что одного поколения, а на протяжении семи-восьми лет слово появляется, какое-то время кажется чужеродным, кому-то нравится, кого-то раздражает, но вскоре становится нейтральным и широко распространенным. Так случилось с "креативом" и "креативным".
– Вы в вашей группе собираете только вновь появившиеся слова и выражения или уделяете внимание и тем, что существовали и раньше? По какому принципу происходит отбор? Если появилось что-то новое и необычное или если старое слово в новый контекст попало?
– Может быть и то, и другое. Или просто слово сделалось особенно актуальным. Например, у нас в прошлом году появилось слово "война". Его предложила поэтесса Ольга Ильницкая. Как вы понимаете, это слово мы не могли не взять! За него проголосовали многие, хотя оно не новое. А слово у нас попадает в словарь не просто так, а лишь когда за него проголосуют.
Но интереснее, конечно, брать слова, которых еще не было. К примеру, слово "себяшка" появилось в прошлом году. Дурное и смешное слово! Кого-то оно раздражает, мне оно скорее нравится. Это русский синоним "селфи". Сколько оно проживет? Интересно пронаблюдать, как долго оно продержится в языке. Пусть будет в нашем словаре на память.
Еще появилось любопытное слово – "фаббинг". Количество лайков свидетельствует о том, как долго его ждали. Это когда люди во время разговора друг с другом вдруг отвлекаются на гаджет. Начинают что-нибудь читать в "Фейсбуке" или в своем почтовом ящике. То есть явление уже было, и вот появилось слово "фаббинг", описывающее это явление.
– А оно что, уже русскими буквами пишется?
– Да, оно еще в 2013 году стало писаться русскими буквами, но мода на него началась в прошлом году, а пик употребления пришелся на лето 2014-го.
– И это слово, и упомянутое вами "селфи" вместе с его аналогом "себяшка", возникли в связи с техническим прогрессом. С новыми гаджетами, которые теперь стали доступны почти всем. Но какая лексика в этом смысле более всего продуктивна?
– Конечно, чаще всего это политические слова. Я всегда рада, когда слово вдруг приходит неполитическое. А так у нас просто целыми гнездами: крымнаш, крымнашизм, намкрыш, скрымздить; солимпиадить, олимпиад рублей, Олимпиада Владимировна. То есть все, что на слуху, о чем говорят по телевизору и обсуждают в социальных сетях, в первую очередь переосмысливается и тогда попадает в наш словарь.
– Почему именно политический лексикон стал таким актуальным?
– Наша группа всегда была политизирована. Мы существуем с декабря 2011 года, "Словарь перемен" возник на волне протестов. Тогда мы и стали собирать все эти "чурования". Собственно, мы и собрались в этой группе для того, чтобы посмотреть, как живет общество и как оно реагирует на спускаемые сверху слова. Вроде "национал-предателей", "пятой колонны" и придуманной в 2014 году Александром Дугиным "шестой колонны". Это означает отряд предателей уже из либералов, как он это объяснил. То есть они, вроде бы, во власти, но они уже предатели. Только еще не совсем предатели, но чуть-чуть – и ими станут. Он это очень смутно формулирует. Кандидаты в предатели.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Марина Вишневецкая о "Словаре перемен"
– Как часто пополняется ваш словарь? От случая к случаю или практически ежедневно что-то возникает?
– Раз в несколько дней что-то новое появляется. Правил игры нет, просто надо сначала стать членом группы, а потом без всякой цензуры можно печатать слова. Можно также давать ссылки на интересные статьи. Мы ведь еще часто даем ссылки на статьи филологов и лингвистов. Мне кажется, одна из важных составляющих жизни нашей группы – это анализ языка, но уже специалистами.
– Но это статьи из других изданий? Они не специально для "Словаря перемен" пишутся?
Язык-то справится! Это мы можем поперхнуться, а он обязательно справится
– Да, это только публикации. Правда, в нашей группе есть несколько филологов. А так это самые разные люди. Профессиональная принадлежность не важна. Но важно, что это все люди, которым, безусловно, интересен язык. И это специальные люди в том смысле, что они слушают, они записывают и приносят найденное к нам.
Причем они живут не только в России. Так, недавно одна женщина из Болгарии попросила разрешения вступить в группу. И русскоязычных жителей Украины у нас много. Лично я во всем этом участвую, потому что мне нравятся все новые слова. Мне всегда интересно посмотреть, что с ними будет дальше.
– Но вы не считаете, что они представляют опасность для языка?
– Нет, конечно! Язык-то справится! Это мы можем поперхнуться, а он обязательно справится. Наверное, впоследствии не все уйдет, но, может быть, три процента таких слов останется в языке. А остальные слова, конечно, привязаны к конкретному времени.
– Дает ли наблюдение за языком перемен что-нибудь для вашей профессиональной, писательской деятельности? Или это совсем отдельная жизнь?
– Скорее всего, это отдельная жизнь. Более того, я иногда начинаю тревожиться, когда все эти новые слова вдруг попадают в мой текст. Ну не все, а вдруг их много оказывается. Тогда я начинаю думать, что злоупотребляю ими. Что надо поспокойнее с этими словами обращаться. Просто оставлять их в словаре и необязательно их тащить в свой текст. Но когда ты пишешь текст, велико искушение щегольнуть вот этим словечком. Однажды у меня в какой-то повести "печалька" возникла. Вот она появилась в словаре и тут же она возникла в моей повести. Сейчас я с этим стала немножко бороться. Чтобы перебора не было, – говорит Марина Вишневецкая.