В московском следственном изоляторе ФСБ России "Лефортово", в том числе, по обвинению в шпионаже несколько месяцев содержатся двое граждан Украины, законность ареста которых вызывает сомнение у правозащитников. В отличие от злоключений украинской военнослужащей Надежды Савченко, арестованной в России по обвинению в пособничестве убийству съемочной группы ВГТРК под Луганском, дела против Юрия Солошенко и Валентина Выгивского практически не получают публичной огласки.
Этих граждан Украины арестовали в период обострения российско-украинских отношений – около полугода назад. К ним в изолятор не допускают консула, не дают возможности нанять собственных адвокатов. Родственники Солошенко и Выгивского обратились за помощью к правозащитникам. Недавно в следственном изоляторе ФСБ "Лефортово" побывали члены российской общественной наблюдательной комиссии за соблюдением прав человека в местах принудительного содержания. Одна из них, правозащитница и журналист Зоя Светова, рассказала, что удалось узнать о делах против граждан Украины и условиях их пребывания в "Лефортово":
Зоя Светова
– В нашу общественную наблюдательную комиссию обратились украинские правозащитники, рассказавшие о двух украинцах, которые содержатся в "Лефортово" и о которых ничего неизвестно: родственники не знают, как развивается их уголовное дело и как они себя чувствуют. Они попросили членов Общественной наблюдательной комиссии Москвы посетить этих людей. Юрий Данилович Солошенко – это человек, которому 72 года, он находится в состоянии, на мой взгляд, психологическом очень тяжелом. Он рассеян, ему хочется с кем-то поговорить.
У меня создалось впечатление, что этого человека загнали в угол, от него требуют каких-то признательных показаний
Адвокат к нему приходит очень редко. Это адвокат, который, скорее всего, как я предполагаю, был предложен ему следствием, то есть Следственным управлением ФСБ, которое ведет дело бывшего генерального директора оборонного завода "Знамя" из Полтавы. И поэтому Юрий Данилович был с нами более откровенен, был готов разговаривать, просил помощи, даже не то чтобы помощи, а сочувствия. Он говорил о том, что совершенно не виноват, а его обвиняют в шпионаже, что он вообще не виноват ни перед Россией, ни перед Украиной. Он даже написал прошение о помиловании Путину, хотя он еще не осужден и вина его не доказана. У меня создалось впечатление, что этого человека загнали в угол, от него требуют каких-то признательных показаний, и поскольку ему 72 года, и у него ишемическая болезнь сердца, проблемы с давлением, ему просто физически очень тяжело находиться в условиях СИЗО. Он находится там уже больше полугода. К нему приезжал один раз его сын из Украины, но вообще у него нет никакой связи с внешним миром.
– А второй задержанный?
Мне это очень странно, потому что украинские правозащитники сообщили о том, что как раз родственники волнуются и ничего о нем не знают
– Это Валентин Выгивский, достаточно молодой человек, ему 30-32 года, но он сильно запуган, мы же заходим в камеру всегда вместе с сотрудником тюрьмы. Кроме того, он не знает, что такое общественная наблюдательная комиссия, кто мы такие, а следователи ему сказали, что он ни с кем не может обсуждать свое уголовное дело и вообще ни с кем не должен разговаривать. Хотя я ему сразу сказала, что его родственники очень о нем беспокоятся. Я знаю, что его отец хотел бы узнать, как он себя чувствует, что с ним происходит. Он сказал: "Нет-нет, не нужно! Все нормально. Связь с родственниками я имею". Хотя мне это очень странно, потому что украинские правозащитники сообщили о том, что как раз родственники волнуются и ничего о нем не знают, хотели бы нанять ему нового адвоката, поскольку опять же адвокат по назначению был дан ему Следственным отделом ФСБ.
– Есть ли какая-либо связь между делами этих людей и как они вообще оказались в "Лефортово"?
Сотрудникам ФСБ нужно все время доказывать, что они раскрывают шпионские, террористические дела
– Это две абсолютно разные истории. Насколько я поняла, Юрий Данилович Солошенко был директором секретного оборонного завода "Знамя". Этот оборонный завод делал какое-то оружие или детали вооружений, торговал с Россией всегда. И когда он ушел на пенсию, он продолжал какие-то контакты в этой области. Может быть, следственным органам показалось, что он что-то незаконное делал. У нас такие сложные отношения с Украиной, и, насколько я понимаю, сотрудникам ФСБ нужно все время доказывать, что они раскрывают шпионские, террористические дела, как мы видим в ситуации с крымским делом Олега Сенцова. Так же и здесь, может быть, Юрий Солошенко никаких противоправных действий и не производил, но просто на него был какой-то донос, и решили дело раздуть. Может быть, там речь идет просто о каких-то хозяйственных отношениях, коммерческих отношениях, а решили раздуть дело до контрабанды, даже вплоть до шпионажа. Хотя человек не похож на шпиона, он много лет работал директором завода, был очень лояльным ко всем властям.
Что касается Валентина Выгивского, о его деле вообще очень мало что известно. Известно только, что его обвиняют по 183-й статье УК России – это нелегальная банковская деятельность или тоже какое-то экономическое преступление. Но родственникам опять же сообщили, что якобы его дело хотят сейчас переквалифицировать на шпионаж. Его задержали в Крыму.
– По вашей информации, были ли допущены к задержанным сотрудники посольства Украины в России?
Эти люди, как и Савченко, точно так же нуждаются в защите консула
– В обеих историях меня поражает, что ни к Солошенко, ни к Выгивскому не пускают украинского консула, хотя я с ним общалась, и он мне сказал, что он неоднократно обращался в Управление ФСБ, которое ведет эти дела, чтобы допустили его, чтобы он мог поговорить с украинскими гражданами и узнать, что там происходит. Его не допускают. Это грубейшее нарушение их прав. Эти люди, как и Савченко, точно так же нуждаются в защите консула. Потому что в России они находятся в изолированной тюрьме, у них нет адвокатов, которые бы защищали их, родственники не могут сюда выехать и найти адвокатов, которые защищали бы их интересы. А те адвокаты, которые с ними сейчас работают, скорее всего, поддерживают интересы следствия, потому что они склоняют их к сотрудничеству со следствием, признанию своей вины. Но у нас нет подтверждений того, что эти люди виноваты.