Фильм американского документалиста Гейба Польского "Красная армия", посвященный феномену советского хоккея, вышел в США в широкий прокат. История взлета и падения национальной сборной Советского Союза представлена создателями ленты с точки зрения Вячеслава Фетисова, бывшего капитана команды ЦСК и сборной СССР, костяк которой формировали "армейцы". "Фетисов был национальным героем, он был представителем СССР. Люди обожали его, они могли расплакаться от счастья, случайно встретив его на улице. Русская история. По сути, рассказанная Фетисовым история – не только о дружбе, братстве или предательстве, это история России", – считает Польский. Тридцатипятилетний режиссер полагает, что лента получила высокую оценку критики, став лауреатом многих международных фестивалей, во многом потому, что главная линия сюжета пересекается с его личной судьбой – он родился в семье выходцев из СССР, а в США увлекся игрой в хоккей.
Хоккей был частью идеологического противостояния Советского Союза с Западом времен холодной войны, считает режиссер фильма. Интересы родины, команды здесь ставились выше личных. Виктор Тихонов, под руководством которого сборная СССР трижды завоевывала олимпийское золото, был жестким тренером, подчинявшим цели простые человеческие чувства. Он отказался от участия в съемках, объяснив, что "американцам этого все равно не понять".
"История, рассказанная с толстовской точностью и гоголевским абсурдом", – написала газета New York Times о фильме, премьера которого состоялась в 2014 году на Каннском кинофестивале.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Гейб Польский о фильме "Красная Армия"
Трус не снимает кино. По крайней мере, про хоккей, если хоккей советский, а кино делает американец в Америке и для Америки. "Спроса на это нет никакого", – слышал поначалу создатель картины "Красная армия" Гейб Польский от потенциальных инвесторов. Примерно так же полвека назад менеджеру "Битлз" Брайну Эпстайну ответили в лондонском филиале фирмы Decca: возвращайтесь в Ливерпуль, эпоха гитарного рока безвозвратно отошла в прошлое. Режиссер признается, что, наверное, капитулировал бы, если бы не его страстная любовь к советскому хоккею и к своему кумиру Славе Фетисову. И не желание если не ответить окончательно, то хотя бы поставить перед североамериканской аудиторией вопрос, мучивший его с младых ногтей: как в такой несвободной стране, как Советский Союз, мог зародиться стиль хоккея, который был бы невозможен, не будь его исполнители свободными творцами, личностями с правом на импровизацию, на индивидуальный блеск? И при этом умеющими складывать свои индивидуальные свободы в коллективную волю команды, многократно их умножающей. Это все же была не самодельная подпольная рок-музыка и не самопальная подпольная живопись, а хоккей, штука официальная, санкционированная властью. И какое тем не менее несходство в стилях функционирования отечественного хоккея и его государственных кураторов!
Преданность режиссера своей теме, как неизменно происходит в классической голливудской мелодраме или как порой случается в бизнесе, была вознаграждена: документальную ленту Гейба Польского будет распространять корпорация Sony Pictures. Конечно, ему подфартило в том, что Фетисов согласился с ним сотрудничать. Но везет сильным и одержимым. И готовым, если надо, переписать полностью уже почти законченный сценарий.
Советский хоккей – благодатное поле для игры ума не только спортивных болельщиков. А еще и социологов, ведь тут мы имеем дело с чуть ли не уникальным феноменом, абсолютно не укладывающимся в канон современного глобализма. Ведь хоккей, в отличие от других видов спорта, которые жаловали в СССР, развивался в полной изоляции от передовых иностранных образчиков. Советские футболисты играли с западными профессионалами самого крупного калибра, но и близко не подошли в своих творческих и спортивных достижениях к соотечественникам-хоккеистам. А советский хоккей, как выявила суперсерия 1972 года, был и вполне конкурентным в противоборстве с "заокеанскими" профессионалами, и абсолютно самобытным, совершенно непохожим на тот, в который досель играли канадцы. Не ясно, смогло бы состояться становление модели хоккея, альтернативной североамериканской, если бы не изолированная, полутепличная, атмосфера "протекционизма", в которой долгое время рос советский хоккей? Боюсь, что нет. А в отсутствие альтернативной модели внакладе остался бы мировой хоккей. Потому что Национальная хоккейная лига не эволюционировала бы столь стремительно в сторону большей зрелищности после того, как "спорт настоящих мужчин" стал подлинно глобальным явлением с массовым приходом в НХЛ россиян и других европейцев с востока и севера континента, находившихся вследствие постоянных поражений от СССР под влиянием "советской хоккейной школы".
В то, что атмосфера, в которой рос советский хоккей, была полутепличной, если не больше, у меня сомнений нет. Хотя, если исходить из расхожего мнения и из фильма Г. Польского, это было совсем не так. В советском хоккее действительно насаждалась палочная дисциплина и свирепый режим сборов, просто немыслимые на Западе. Однако смотрите: чемпионат СССР 1972–1973 гг. Сезон длинный, полгода. Но команд мало, всего девять, и матчей у каждой лишь тридцать два. Мало того, у заведомого фаворита есть только один серьезный оппонент. Ну, от силы два. Остальные – явные аутсайдеры. География турнира (а потому и утомительные разъезды) узкая, ни одной команды к востоку от Урала. Сравните эти "курортные" условия с НХЛ, где календарных матчей намного больше, не говоря уже о кубковой пульке, о плей-офф. География Лиги обширная, охватывающая весь континент. И, конечно же, – и это, по-видимому, главное, – отсутствуют аутсайдеры; система драфта гарантирует, в тенденции, примерное равенство всех участников. В каждом матче надо выкладываться. Североамериканский хоккей рассчитан на то, чтобы сделать его максимально привлекательным для болельщиков и транслирующих теле- и радиокомпаний; сбалансированность Лиги делает ее коммерчески выгодным предприятием. Советский хоккей, с его разбалансированностью между сильными и слабыми клубами, был нацелен не на материальную выгоду и не на то, чтобы угодить отечественным потребителям, а на внешний эффект, на международные победы во славу советского общественно-политического строя. Отсюда и сосредоточение выдающихся игроков в одном клубе, выбранном в качестве опоры сборной: формировать национальную дружину проще из сыгранных между собой мастеров одной команды, чем плохо чувствующих партнера хоккеистов разных клубов.
Впрочем, и на главной хоккейной арене, международной, условия, в которых находилась советская сборная, были не такие уж страшные. Кто ей противостоял? Любители, за исключением скандинавских полупрофессионалов и неофициальных профессионалов – чехословаков. Последние были единственные опасные соперники. Грех профессиональным советским грандам не побеждать любителей и полулюбителей! И на этом тепличном, "курортном" фоне – строжайший нечеловеческий спортивный режим. Интересное явление, которое режиссер Г. Польский, к сожалению, не разбирает. Его "разбирает", в смысле, раздирает иное: он, с одной стороны, тяготится антигуманностью палочной дисциплины. Но, с другой, полагает ее необходимой для побед советских хоккеистов, своих кумиров. Ведь триумфы сборной закончились, когда рухнул режим, политический и спортивный.
Владимир Путин недавно заявил, что без жестокой дисциплины не было бы и победы Советского Союза в ВОВ. Для режимов типа сталинского жестокость военного времени автоматически переносится и на мирное, ибо они не делают большого различия между войной и не войной. Свободные страны эти два состояния разграничивают, и российские звезды, выступающие в НХЛ, держатся на своих высоких орбитах, не погоняемые кнутом Фаэтона.
Видео: Лариса Саенко, Анна Минц