Тамара Ляленкова: Сегодня мы поговорим об одном из направлений альтернативного образования - о семейном обучении, на которое в России переходит все больше семей. Несмотря на то, что в Москве перестали родителям выплачивать деньги, идущие за ребенком, а это было 9,5 тысяч в месяц, поменялась документальная база, и школы теперь боятся работать с такой формой обучения, число желающих управлять образованием своих детей продолжает расти.
Об этом мы сегодня подробно поговорим с консультантом по вопросам семейного образования Алексеем Семенычевым, руководителем семеного клуба "Ирис" Еленой Свитовой и администратором заочного отделения Международной школы завтрашнего дня Натальей Чальцевой.
Но сперва я хотела бы показать интервью, которые записала на недавно прошедшей Конференции по альтернативному образованию. Я разговаривала с родителями, у которых старшие дети достигли школьного возраста, и они думают о том, куда их отдать учиться.
- Мы уже вот два года присматриваем школу, и мы готовы были выбрать школу в любом месте Москвы, готовы были переехать, и рассматривали варианты различных школ, начиная от определенных, с уклоном, допустим, художественным. Но потом я увидела везде, в принципе, одинаковую систему подачи образования, основного, которая меня на данный момент не устраивает. И чем дальше идут изменения политического характера, эти системы, которые внедряются в школы сейчас, они мне нравятся все меньше и меньше. Потому что объем знаний для детей, он увеличивается в какой-то геометрической прогрессии, если можно так сказать, но никто никак не отслеживает качество этих полученных знаний, их практическое применение. Большинство учителей преследуют задачу - дать определенный набор знаний, причем в огромном количестве, ребенок все это берет-берет-берет, а как это применять, в каком плане, для чего именно этому ребенку нужны эти знания - это уже должно отслеживаться. По мнению школ и современной программы, вот как я вижу, ребенок полдня сидит на уроках, потом он приходит домой и полдня делает домашнее задание вместе со мной. И я не вижу смысла в трате этого времени.
- Я педагог высшей школы, и меня с детства смущала советская система школьного образования, как и настоящий момент смущает система существующего образования, учитывая последние образовательные стандарты, когда на бесплатное образование, на школу перекладывается фактически то, что в 20-х годах называлось ликвидацией безграмотности. Все остальное либо за деньги, либо ищите сами. И все равно мы волей-неволей приходим к той или иной форме либо семейного образования, либо каких-то репетиторов, либо чего-то еще. Но здесь опять же возникает вопрос технологии - как учить ребенка. Потому что у всех родителей, несмотря на то, что в наше время 90 процентов родителей имеют высшее образование, все-таки образовательный уровень разный. Все в школе учились по-разному, все в институте учились по-разному. И, соответственно, у одного уровень знаний закончится на азбуке, а другой считает, что надо давать мифы Древней Греции, не только Евклидову геометрию, но и более глубокие вопросы и так далее. И, соответственно, здесь вопрос опять же не только в сдаче ЕГЭ, а именно в том, какие люди будут выходить после этого семейного образования, и как они потом пойдут, например, в высшую школу. Отсутствие дисциплины в семейном образовании очень часто: сегодня хочу - учусь, завтра не хочу - не учусь. А там система образовательная построена очень жестко, и надо выполнять и методические указания, и ходить на занятия, и выполнять все системы образовательные, все тесты, и сдавать еще экзамены.
Тамара Ляленкова: Такие очень просвещенные родители, они озвучили проблемы, которые их подвигают к альтернативному образованию. Вот какие пути у них здесь есть? Вообще, на конференции зал разделился на тех, кто уже не семейном обучении, и тех, кто пришли и хотели узнать, что это такое. Причем я, разговаривая с гостями, поняла, что там были из разных городов люди даже - из Санкт-Петербурга...
Алексей Семенычев: Калининград, Нижневартовск, Ижевск... Мне очень понравилось интервью, и мужчина говорил очень правильные вещи. С одной стороны, факт, что система образования не работает, и в последний год очень резкий скачок желающих уйти на семейное образование был вызван именно этой реформой. С другой стороны, надо четко понять, что у семейной системы образования есть очень много недоработок. Та система образования, которая существует сейчас в государстве, ей уже лет 150, на Западе семейное образование развивалось с 70-80-х годов, к нам это только сейчас доходит. Поэтому мы сейчас находимся на таком низком старте.
И я думаю, самое главное, о чем сейчас надо сказать, с моей точки зрения, что отличает даже нынешний контекст от того, что было 10-20 лет назад. Семейное образование состоит из двух слов - "семейное" и "образование". Одна из главных составляющих в этой системе - именно образование в рамках семьи. Совершенно иначе складывается сама система образования. Опять-таки она не уникальна, она несовершенна и, самое главное, не массова. Не надо думать, что все дружно все бросят и пойдут учиться на семейное образование. Скорее всего, мы никогда не достигнем того, что это будет так. Поймите, современное образоване вообще - это дифференцированное образование, это главное, это разное образование. Это то, чего не хватает в современной России просто невероятно, чтобы образование было разным - и семейное, и частные школы, и государственные школы, и заочное обучение, и дистанционное обучение...
Тамара Ляленкова: Это правда, и эти формы обучения заложены в законе нынешнем, новом об образовании, и их можно использовать. Другое дело, что школа, когда это все началось, побоялась новых форм, как я говорила вначале, раньше был экстернат, и как-то было понятно. Правда, школы жаловались, что им не оплачивают те часы, которые они работают с детьми, принимая у них аттестацию, кто на домашнем обучении. Новый закон позволяет в различных формах как раз проходить обучение. Но школы начали бояться, потому что в Москве было непонятно, по каким нормам работать. Если директор решает это сам, он берет на себя ответственность, и потом он будет отвечать. Потому что деньги на детей были изъяты у родителей, потому что в Москве некоторое время родители получали такие деньги, могли их использовать. Теперь школы получают это финансирование, и они несут ответственность.
В Международной школе завтрашнего дня с самого начала была история не российская, а заимствованная, и там уже это некоторое время работает, и это хороший пример, как это можно сделать.
Наталья Чальцева: Действительно, взяли мы схему и вообще самую идею семейного обучения прежде всего с американской программы. Те дети, которые у нас учатся очно в школе, они получают у нас два образования - российское государственное образование и тоже учатся по национальной американской программе, которая разработана, в том числе, и для семейного обучения. То есть там программа выработана таким образом, что ребенок практически, работая в рабочих тетрадях и имея тьютора, в этой роли может выступать родитель, учитель, кто угодно, самообразовывается, находит знания. И, соответственно, я и моя дочь, наша семья, были одними из первых, кто вообще захотел по российской программе именно учиться на семейном обучении. Мы начали с очень плотного тандема со школой и на протяжении всех 11 лет он никогда не прекращался. За что я очень благодарна и школе, и всем тем новаторам, которые не побоялись и начали с этим работать.
Во-первых, почему школы стали бояться? Наверное, это проблема Москвы. Я родилась не в Москве, хотя живу здесь давно, и когда дочка пошла в школу, мы жили в Москве, тем не менее, прописка у нас до сих пор там где-то в регионе. И в регионе никогда не выплачивали денег семейникам. Хотя я и не из маленького города, но там об этом даже разговаривать со мной не захотели. Я разговаривала причем не просто с местным чиновником. Моя мама - директор школы, поэтому я, в принципе, могла найти номера телефонов довольно высокопоставленых людей, с ними и разговаривала. Я полагаю, что если в городе-миллионнике не выплачивались эти суммы, то маловероятно, что они выплачивались вообще где-либо по России. То есть Москва была таким островком. И в нашем городе были попытки перейти на семейное обучение, но единичные попытки, и массово до сих пор у людей сразу возникают какие-то термины - надомное, домашнеею... Но надомное обучение - это немножко другое, это когда ребенку предписано сидеть дома по медицинским показаниям, и к нему ходят учителя из его школы, которые преподают в его классе, это другое.
Я думаю, что в связи с тем, что в Москве все-таки выплачивались деньги, и довольно немалая сумма, они имели возможность, может быть, как-то объединиться, где-то собраться в кружки и нанять профессиональных педагогов. Поэтому семейная форма обучения именно здесь так трансформировалась в некую именно альтернативную форму. И я думаю, это то, чего ищет большинство родителей - убежденных семейников, которые от А до Я все понимают и берут ответственность на себя. Но их очень мало. По большой части это родители, которые не согласны с тем, что происходит, по каким-то причинам, либо кто просто волею обстоятельств вынужден это делать, например, выезжает в длительную командировку.
Тамара Ляленкова: Или у кого есть возможность сравнить. Попрошу показать нам еще один фрагмент - разговор со Светланой Марзеевой, автором проекта "Альтернативное образование, и ее дочкой Полиной. Там как раз все очень понятно, как это происходит.
Светлана Марзеева: История такая, что мы попробовали и государственную школу, и частную, и семейную школу, и поняли, что, конечно, свободное образование гораздо более эффективно и более качественно, более выгодно в конечном счете, потому что все вложения окупаются. Да, нам еще платили, мы еще два года получали эти деньги. Я думаю, что ситуация такая, что они должны вернуться. Потому что качество образования становится как-то менее хорошим, а людей, которые хотят вкладываться в образование, становится гораздо больше. Вот у меня такое ощущение, что они растут в геометрической прогрессии. Потому что когда мы начинали, у нас вообще не было никаких единомышленников, а сейчас мы видим, что этих людей все больше и больше, и мы начинаем знакомиться, начинаем объединяться, начинаем что-то совместное организовывать. И понимаем, что нас много.
Полина: В государственной школе я была в первом классе. Там мне не нравилось, во-первых, мне очень сложно было сидеть на месте, за партой целый урок сидеть, я не могла. И мне не нравились домашние задания, потому что я усваивала тему урока, и мне их было скучно делать. Я их могла делать, но мне было очень скучно! Я прыгала под стол от математики и говорила, что я ее ненавижу. Вот у меня очень много сил уходило на то, чтобы сидеть на уроке, не встать и не начать бегать, прыгать, крутиться, вертеться... У нас папа работал потом в Новосибирске, и мы туда переехали. И у нас рядом была частная школа, она была прямо через дорогу, и мы в нее ходили. Мне там нравилось больше, потому что там было меньше человек в классе, каждому уделяли внимание, и домашнее задание было у каждого разное, и это мне больше нравилось. Но все равно было сложно сидеть на месте целый урок. Когда я приехала обратно в Москву, мне совсем не хотелось в государственную школу, и тогда мама захотела, чтобы я попробовала семейное образование.
Светлана Марзеева: Это не школа, да, это объединение родителей, мы вскладчину оплачиваем образование своих детей. Мы имеем возможность нанять тех педагогов, которые нам нравятся, которые разделяют наши взгляды на образование, и которые действительно сами являются такими увлеченными людьми, мотивированными, устойчивыми, имеющими какую-то внутреннюю опору. Это очень важно - с кем твой ребенок проводит большую часть дня. И когда такие люди окружают ребенка, им даже не нужно его специально учить, они просто одним своим нахождением рядом и одним своим поведением дают ему гораздо больше, чем может дать любая таблица умножения или какие-нибудь спряжения. И я вижу, что если раньше, в началке очень многим детям, в том числе и моей дочери, нужно было внимания очень много и помощи взрослой, то сейчас она уже делает все самостоятельно, и количество времени, которое она работает самостоятельно, увеличивается все больше и больше. И я понимала, что дальше она уже придет сама к какому-то выбору. Захочет ли она выбрать какую-то школу... А ведь есть интересные государственные школы, особенно начиная с 7-го класса, которые уже профориентированы. Либо она, может быть, захочет обучаться в какой-то школе как бы частично, то есть посещать какие-то отдельные уроки, может быть, посещать все. Мы никаких вариантов не исключаем. Просто мы смотрим, как складывается ситуация, и готовы подстраиваться, меняться.
Тамара Ляленкова: Хорошая история, когда родители могут как-то гибко выбирать в момент, в котором они находятся, в связи с потребностями ребенка, какие-то формы обучения. Это, с одной стороны, теоретически благодаря закону возможно, но вот им это делать очень трудно, потому что нет базы. Елена, с какими вопросами к вам приходят родители и как они устраиваются?
Елена Свитова: Родители приходят из той точки, что они знают, как плохо, но совершенно не знают, как нужно. Когда я начинала, были и педагогические амбиции, и возмущение многими процессами в средней школе, в которой тогда был мой сын. Я сама педагог, воспитатель, музыкальный педагог. И сейчас в нашем семейном клубе я преподаю музыку. Хотелось найти интересных людей, действительно интересных, которые могут инициировать какие-то яркие процессы. Это не борьба за какие-то симулякры, искусственные вещи, типа успеваемости, оценок. Это про истинное образование, создание образа себя.
Надо сказать, что я слушаю всех, и у меня крутится в голове именно вопрос психологической составляющей: кто мы, кто те люди, которые идут в такие альтернативные проекты? Вы обратили внимание на их глаза? Основная особенность этих людей - это гипертревожность. Это очень оправдано ситуацией в стране, страна у нас находится в условиях перманентного кризиса. Исторически так сложилось. И мы сами ощущаем тотальную нехватку безопасности, тотальный дефицит. И нам проще контролировать то, что происходит с нашими детьми, это дает нам самим ощущение безопасности. Поэтому я бы сказала, что основная точка, с которой выходят люди из школы, из системы, это точка тревоги. И мы создаем безопасное пространство. И родителям становится проще. Потому что они не вынуждены пускать детей в безграничный, хронический стресс и ретравматизацию, говоря психологическим языком. Потому что это совершенно не необходимо. Многие говорят, что мы воспитываем детей в оранжерейных условиях, что наши дети менее социализированы, что условия обычной школы - это про выживанием, про тренировку, способность исправляться. Но если в этом акцент, то где здесь образование? Это важно - тренировать способность справляться, но это можно делать методом титрования, не погружением ребенка в какую-то стрессовую среду.
Тамара Ляленкова: Тем не менее, когда ребенок потом сдает эти тесты, аттестацию проходит, это же тоже стресс. И такие разовые походы в школу, особенно в среднюю школу, это тоже не очень комфортная ситуация.
Елена Свитова: Но никто же не говорит о том, что мы должны избежать всякого стресса. Стресс может быть конструктивным. Возникают вопросы: оказывается ли детям поддержка в семье? Можем ли мы создать вот эту атмосферу безопасности у себя в семье, в нашем альтернативном проекте, для того чтобы ребенок мог выйти из этой точки комфорта в какой-то момент, чтобы его нервная систем реорганизовалась и пришла к новому уровню интеграции, скажем так. Стресс - это движение вперед.
Алексей Семенычев: Немножко скажу по поводу психологической составляющей. Одна вещь, кардинально отличающая школьный подход и подход в семейном образовании. Если мы говорим с вами про школу, главный подход такой: мы ему сделаем плохо, а он должен выдержать. Мы ему "двойку" поставим, он с хулиганами пообщается, и от этого его уровень стрессоустойчивости будет улучшаться. Во-первых, не факт, что он такой стресс выдержит. Он спокойно может сломаться, и многие ломаются. И меня больше другая сторона интересует, когда мы говорим про семейное образование, дело в том, что в нем психологический подход совершенно другой: мы формируем социальную устойчивость через внутреннюю поддержку, через позитив, через положительные эмоции. Это совсем про другое, здесь мы говорим: что бы ты ни делал, какие бы плохпе вещи ты ни делал, как бы ни косячил в своей жизни, у тебя есть семья, дом, друзья, которые тебя поддержат. И это позволяет этот уровень стресса снять, который существует. Ты не сделал аттестацию - ничего страшного, сейчас что-нибудь придумаем, сделаем, позанимаемся... Это очень сложная вещь, потому что и для многих родителей так реагировать очень сложно. Это непривычно! Поймите, что родители часто учат ровно так же, как учили их там. Они приходят учить своего ребенка домой с теми же совершенно представлениями о жизни, как им вложили в школе, часто даже в советской школе. Вот с этим они приходят и начинают его учить. А это неправильно.
Елена Свитова: Вот когда Наталья Юрьевна говорила о том, что в государственных школах бывает комфорт, бывает, что администрация, люди к нему стремятся, у меня вот есть сомнения на этот счет, что это возможно вот именно в системе. Потому что вчера я задала вопрос своим детям, детям семейной школы "Ирис": "Почему вы здесь?" И они так возбудились по поводу "двоек"! То есть вот их ничего не волновало больше, чем угрозы. То есть это вся была базовая история про безопасность. Они абсолютно забыли про свои "пятерки", а дети пришли с хорошей успеваемостью к нам, это не те дети, которые выплюнула школа, в большинстве своем. Но это была просто минута молчания после того, как один мальчик сказал: "А потом "двойка" в году - и все!" И после этого "все" зависло трагическое молчание.
Наталья Чальцева: Может быть, кто-то из взрослых говорил эту фразу?
Елена Свитова: Дети иногда транслируют взрослых, но они не настолько эмоционально и долго тогда могут это все обсуждать, обсасывать и муссировать. Они очень эмоциональны были в эти моменты. Они рассказывали свои личные истории. Страх "двойки". А учиться и образовываться из точки угрозы - по-моему, не тот акцент. Когда моему ребенку в Международной школе завтрашнего дня поставили один балл, он абсолютно спокойно это воспринял, потому что это балльная система, потому что это было высчитано математически: это сделано, это не сделано, задание А - плюс, задания В, С, Д - минус, "один". И он спокойно пересдал, поработав над этим. Это было уместно. Вот хорошо бы была десятибалльная система все-таки. В каких-то школах она приветствуется, но в малом количестве школ.
Алексей Семенычев: Вот, кстати, по поводу системы. Не я эту идею придумал, у нас действительно в школе система репрессивная". Вы почитайте, что пишут про школы Франции и Америки, - там они так критикуют свои школы, что мы тут просто отдыхаем! В Америке особенно критиковать свои школы любят, но у них есть разные программы. У нас об этом речи нет вообще. По поводу оценок, действительно, отношение к оценкам другое совсем. У нас же идея в том, что поставили "двойку" - это плохо, а в сущности идея оценки - это только уровень твоих знаний, на котором ты сейчас находишься. Это не репрессия, которая последует за эту "двойку", а просто ты знаешь сегодня на "двойку", а завтра будет знать на "тройку"... И десятибалльная система действительно более оптимальна в этом смысле.
Елена Свитова: Не ты плохой, а это просто оценка твоих знаний.
Алексей Семенычев: Да, а у нас вызывают родителей, принимают репрессивные меры, которые приводят к тому, что ребенок теряет просто самоуважение. И мы на этой конференции говорили о том, что мы хотим сделать так, чтобы родители знали, что, вообще говоря, можно действовать иначе. Я понимаю прекрасно, что родители не будут знать об обучении ребенка через историю, обучении ребенка через рисование, через игры, всякие разные вещи, о чем мы говорили на конференции, но это означает, что это все как минимум существует, что можно делать и так - не обязательно брать учебник и зубрить, а еще есть мнемотехники, которые можно выучить и пройти учебник в два раза быстрее, чем сейчас.
Наталья Чальцева: Я представитель школы, и я скажу так. Допустим, я уверена, что и в госшколах, и в частных школах некоторых не везде такой подход, что вот мы тебе сделаем плохо и будет так. Есть школы, и государственные, и частные, которые стараются создать комфортную психологическую среду. И, кстати. частное образование часто сталкивается именно с детьми, которые вот не выдержали стресс именно большой государственной школы, и частному образованию приходится работать с большим количеством таких детей. Наша частная школа аккредитована государством, у нас есть лицензия, аккредитация, тем не менее, психологический комфорт в школе - это одна из первых составляющих. Кстати, дети, которые на семейном обучении обучаются и приходят к нам на аттестацию, их всегда встречают с улыбкой, и никто не пытается им сделать плохо. Более того, у нас даже за все вот эти вот годы работы есть отдельные педагоги, которые просто это даже своим призванием считают - помочь таким детям. Потому что давайте тоже не будем скрывать того, что в альтернативные формы обучения опять же приходят дети с проблемами часто, психологическими проблемами, физическими проблемами, проблемами адаптации. Все это решается альтернативными формами образования. Да, наше государство в постоянном кризисе, тем не менее, наш закон об образовании один из самых либеральных законов, и рамки закона позволяют нам сделать очень многое, даже государственным школам. Другой вопрос, да, что не хотят.
Тамара Ляленкова: Посмотрим еще один фрагмент - Наташа и Глеб. Часто родители сразу выбирают альтернативную форму обучения, потому что ребенок плохо вписывается в школьную среду, и это к вопросу о социализации.
Наталья: Мы начали эксперименты с Глеба. Он старший. Он уже в первый класс в школу не пошел. Мы сразу стали с ним учиться дома. Он у нас первый ребенок, он был подготовлен к школе, и мы не видели необходимости ходить туда. И мы решили прийти туда только в конце года - показать свои достижения, при этом не ходить каждый день в школу, а заниматься так, как нам удобно. Я в нем была уверена, и мы не переживали, что мы не ходим в школу. Нам не нужна была социализация, адаптация. Он ходит в музыкальную школу, другие кружки, поэтому этого достаточно.
Глеб: У меня больше всего друзей из музыкальной школы. И еще у меня друзья появились еще до школы. И на кружки я сейчас хожу, разные, там тоже классы большие, я со всеми дружу. Я обычно встаю утром, и потом что-то делаю, решаю задания, которые дает мама. Мы летом проходим все самое основное за следующий класс, а зимой мы просто все повторяем, что летом уже прошли. То, что не знает мама, у папы спрашиваем. То, что папа не знает, смотрим в интернете. Мы как бы вместе учимся.
Наталья: Глеб у нас во втором классе стал пробовать ходить в частную семейную школу, в третьем классе он пробовал ходить в обычную государственную школу. Вот сейчас, в 4-м классе, мы опять ходим два раза в неделю в частную школу, чтобы там что-то повторить, что-то новое узнать из будущих предметов - физика, история... Дальше будем смотреть по ситуации. Учиться вместе с ребенком интересно! Ты начинаешься разбираться в том, что не понимал, когда сам в школе учился.
Глеб: Я могу больше уделять времени фортепиано, я люблю еще петь. В школе надо еще домашнее задание делать, и меньше времени остается на мои любимые дела. А так получается, что я быстро делаю домашнее задание, и остается еще много времени на посторонние мои дела.
Тамара Ляленкова: Мне кажется, замечательно, что родители хотят учиться вместе с ребенком, и тогда возникают по необходимости общие интересы и дружба. И главное, что ребенок лучше усваивает материал. И второй, дети говорят о том, как им проще без напряга с уроками, как экономится время, и это уже осмысленный какой-то момент, не просто желание вдруг немножко вывалиться из системы, стать диссидентом в образовании.
Алексей Семенычев: Откровенно говоря, вам многие родители скажут, что если бы школы были хорошими, мы бы отдавали своих детей в школу. Тут нет никакого радикализма, что давайте мы будем учить детей сами. Это действительно тяжелый труд! Это сложно организовать, у меня вообще трое детей, попробуй всем удели внимание, это очень тяжело на самом деле. Если бы у нас были разные школы, и было бы нормальное отношение к ученикам в школе, скорее всего, мы отдали бы детей в школу и не усложняли бы себе жизнь, мы были бы довольны. А история в том, что эта самая реформа, которая произошла, она, на самом деле, действительно упростила нашу жизнь отчасти, но, с другой стороны, как известно, она сократила хорошие школы в Москве, и, откровенно говоря, снизила шансы на то, что школа станет лучше. Мой сын учится в первом классе, и я имею возможность видеть все это. К сожалению, количество школ и учителей, которым бы нам хотелось отдавать детей, тоже резко сократилось. И шансы, повторю, на то, что все станет лучше через год, через два, через десять, очень сильно убавились.
Не обязательно ведь забирать ребенка из школы навсегда. Можно начальную школу проходить в семейке, а потом спокойно идти в школу. Но ребенок сам может сказать, что он хочет дальше учиться дома, он знает, что есть такой шанс. А можно, как мы, поучиться в начальной школе, немножко в средней и уйти за год-два до окончания средней школы. Или вообще в конце школы уйти, за год-два до окончания, на самообразование. Разные формы есть. И не обязательно вдаваться в какой-то радикализм.
Тамара Ляленкова: Это замечательно, но насколько возможно этим в реальности пользоваться? Во-первых, школы не очень готовы брать таких ребят...
Елена Свитова: С тех пор, как мы познакомились с Натальей Юрьевной, у нас проблем никаких нет! И я говорю это с огромной благодарностью. Это частная школа, в которой есть возможность учиться детям на заочном обучении.
Наталья Чальцева: Кстати, заочное обучение поддерживает государство, и москвичи, которые прописаны или зарегистрированы в городе Москве, они обучаются, как и все дети, за счет Департамента образования города Москвы. Именно потому, что эти дети находятся под постоянным, так сказать, неусыпным контролем школы. Может быть, дети это не особо ощущают, потому что это такой дистанционный контроль, то есть у нас организована система аттестации дистанционной, тем не менее, мы постоянно видимся, не знаю сколько...
Тамара Ляленкова: Тогда расскажите о сложностях, которые возникают и которые поджидают.
Наталья Чальцева: Если мы говорим о семейной форме обучения, именно в той форме, в которой подразумевает сейчас законодательство, как раз можно попасть в такую ситуацию, когда в конце года мы пришли аттестовываться - и вдруг что-то у нас выпало, потому что не было этого тандема со школой. Когда есть вот это вот постоянное общение со школой и ребенка, и родителей, то вот такие ситуации, они, на самом деле, не возникают практически. Потому что мы договариваемся, по какой программе мы учимся, какие у нас конкретные ежемесячные требования. То есть заочная форма обучения немножко все-таки отличается от семейной именно тем, то включение школы именно в такую методическую составляющую огромно, на самом деле.
Тамара Ляленкова: А если бы не было этого тандема, что бы делали ваши родители?
Елена Свитова: Ну, у нас не было этого тандема до нынешнего года, и каждый был прикреплен к какой-то своей обычной школе. И возникали трудности. У каждого учителя свои требования, каждый администрация понимает это по-своему. Когда я забрала своего "среднеклассника" с середины 6-го класса, ко мне вопросов не возникло вообще. Просто представитель администрации меня спросил: "Он, наверное, часто у вас болеет, да, и вам так удобнее?" Я кивнула, я не стала говорить про идеологию там, мировоззрение и так далее. И он ходил "сдаваться", кто-то из учителей требовал плотного контакта, кто-то просто давал тесты... Были сложности, потому что требования бывают не очень адекватными. С тех пор, как мы сдаем тесты вместе, дистанционно, со своими учителями, в комфортных условиях, в своем формате, у нас этих проблем стало значительно меньше. Они, конечно, тоже существуют, потому что многое зависит от учителя, кадры решают все. Например, нашим второклассникам было сложнее сдавать аттестацию в той же школе, чем третьеклассникам, потому что разные требования. Но все-таки это одна школа, и так проще.
Тамара Ляленкова: То есть это возможно. Мне кажется, что родители и дети переходят на такую форму обучения в значительной степени из-за психологического дискомфорта. Об этом мы как раз говорили на конференции с Игорем Чапковским, таким патриархом семейного образования.
Игорь Чапковский: Нынешняя ситуация следующая, на мой взгляд. Первое и самое важное: классно-урочная система, по которой школа живет, свою историческую миссию выполнила. Она была создана в последней трети 19-го века ради того, чтобы ответить на запрос промышленности, - нужны были грамотные рабочие. Неграмотные родители эту проблему решить не могли. Редкое стечение обстоятельств, когда государство было заинтересовано, а общество одобряло, и родители ликовали, - государство построило такой с точки зрения родителей социальный лифт. Оно бесплатно стало давать образование в 20-м веке всем, ставили во главу угла бесплатное обязательное образование. И в середине 20-го века историческая миссия была решена. Отразилось это в том, что целый ряд мыслителей, социологов подвергли уничижительной критике эту систему, но никто не нашел альтернативу. Практическая альтернатива была найдена нами, в нашем Пушкино, и как массовое явление она в те же годы была найдена в Америке, где через несколько лет буквально количество семей, обучавших детей дома, достигло сотен тысяч, а к середине 90-х годов измерялось двумя миллионами, то есть там это пошло очень широко. Это оказалось реальным ответом на новую постановку проблемы, которую не формулировали, а звучит она так: как учить детей, если родители неграмотные - классно-урочная система; и как учить детей, если родители образованные, и не в первом поколении. Мы сравнивали с супругой, мы с ней вместе учились в школе в 50-х годах, объем информации, который предлагался тогда, и перечень предметов. На современный момент он резко возрос.
Кроме того, поскольку дети не хотят учиться, как говорят, а это формулировка неправильная, на мой взгляд, а правильная формулировка - они не хотят так учиться, - это привело к тому, что, особенно в последние годы в Москве, безумно повысились требования как к педагогам, их загрузили бесконечной отчетностью, так и бессмысленной отчетностью в отношении детей. Рассылают, к примеру, тест по обществознанию в 5-м классе, содержащий вопрос к ребенку: "Социальные причины современного кризиса семьи?" Ребенку в 5-м классе понять этого невозможно! Но справляются, пишут, а педагоги отчитываются. Я имею по этому поводу простой образ. Наши образовательные чиновники, влияющие на содержание образования и требования к нему, обсуждают вопрос: "В 200-граммовый стакан что мы будем лучше лить - полтора литра или два?" Выясняют, что туда не льется ни полтора, ни два, и тогда они говорят: "Давайте усилим давление". И тогда в этом стакане не остается ничего.
Тамара Ляленкова: Более пространное интервью Игоря Чапковского можно посмотреть на авторской странице "Классного часа" на нашем сайте.
Вы согласны с тем, что сказал Игорь Моисеевич?
Наталья Чальцева: Сущая правда! Человек столько лет этим делом занимается. Мне хотелось бы добавить, что есть множество родителей, которые сами по себе, ни с кем не организованы. Тем не менее, они очень успешно справляются. У нас на заочном отделении очень много таких родителей, которые с помощью школы, наших педагогов отлично справляются с образованием своих детей. Ситуации, конечно, разные, но если это начальная школа, родитель способен, изучив материал, выдать его своего ребенку, чтобы это было понятно ребенку. Где-то есть консультации наших педагогов. Более того, мы не затронули такой момент, как дистанционные технологии в образовании, и у нас они очень широко используются. Мы уже второй год ведем интернет-уроки, у нас созданы целые виртуальные классы, где дети занимаются с педагогами. То есть каждый, сидя в своем доме, причем они могут сидеть даже в разных странах, у них получается такой живой урок, общение в классе. И в этом случае даже при очном тестировании, когда они приходят к нам в школу, стрессовая ситуация не возникает, потому что лица знакомые, хоть и через камеру. Поэтому есть масса родителей, которые самостоятельно, даже без объединений справляются с этой проблемой.
Алексей Семенычев: На самом деле, это так, и когда ребенок сам учится, он очень сильно меняется. Когда ты учишься в школе, то очень многие вещи за тебя решает школа, а там вся ответственность на тебе самом. Это кардинально меняет вообще отношение ребенка к учебе. У меня ребенок учится дистанционно по половине предметов, которые есть. А вторая половина - он учит самостоятельно. Если вы думаете, что я знаю физику, химию, географию, алгебру... Ну, я историю знаю, немножко литературу, мне это интересно, но я не учу ребенка. Я его тьютор, я тот человек, который его ведет. Если в начальной школе многие мамы очень легко справляются с этим, и папы тоже, это не большая проблема, то потом уже, в старших классах, это совершенно другой подход, там родитель превращается в тьютора, и он организует пространство учебное, а это совсем другое. Между прочим, это значительно легче, чем учить.
Елена Свитова: Я бы хотела выступить в защиту тех родителей, которые не могут. Я вот не из тех ресурсных родителей, которые организовали детям обучение на дому. И поэтому я могу понять тех родителей, которые мечутся и ищут эти вот семейные клубы. У меня почему-то гораздо больше ресурсов, когда я преподаю какому-то количеству детей в клубе, чем сидеть с ними дома, организовать их дома. И я не уверена, что всем семьям нужна эта дидактическая составляющая между родителем и ребенком. Наверное, это семьи с некоторыми нерешенными психологическими вопросами.
Тамара Ляленкова: Тут еще трудность в том, что дети не всегда слушаются родителей, особенно в некотором возрасте родитель не то что не авторитет, но в чем-то ребенок должен быть свободен от родителей, в том числе когда речь идет о таком учительстве.
Елена Свитова: Так и есть, мама должна быть мамой, но не училкой. И мы тут попадаем ситуацию сапожника без сапог очень часто. У меня трое детей, и мне гораздо легче, когда онги учатся в семейном клубе в школе, чем дома со мной.
Наталья Чальцева: У меня другая ситуация, я дочь обучала сама. В том числе, я не знаю всех предметов, но мы с моим мужем разделились.
Тамара Ляленкова: Вы вышли, насколько я понимаю, из педагогической семьи.
Наталья Чальцева: Да, в какой-то мере. Но мама тоже не сразу стала директором школы, и я училась в обыкновенной школе. Дело не в том, какое у тебя образование, а дело в том, насколько ты выстроишь отношения со своим ребенком. Были сложные моменты, у меня очень упрямая дочь. Но когда мы семью не исключаем, делаем все вместе, результат получается восхитительный. После окончания школы, получив два диплома с помощью Международной школы завтрашнего дня, моя дочь, во-первых, говорит на двух языках, и дети, которые даже выпускаются из нашей школы, и они в том числе, говорят: "Мама, университет после нашей школы - это ничего!" (смеется) Они настолько привыкли к самоорганизации и ответственности! Это твои проблемы, и ты их решаешь, я помогу, чем могу, но ответственность на тебе. И сейчас моя дочь живет в другой стране, отдельно от меня, вышла замуж, рулит своей жизнью сама, а ей еще и 20-ти нет. Но "жилетка" моя все еще мокрая от слез, даже если через телефон, то есть мама всегда остается мамой.
Тамара Ляленкова: Это еще очень затратно, потому что, если ты работаешь, ведешь дом, какие-то дела, полноценно включаться в процесс обучения ребенка, даже на три часа в день, притом что он может не хотеть, а хорошо бы, чтобы ты с ним погулял, сходил в театр, на выставку, и это где-то за пределами этих трех часов в день. Как вы справляетесь?
Алексей Семенычев: На самом деле, ничего не успеваешь, что говорить-то... (смеется) Но я хочу сказать по поводу семейных отношений. Когда говорят про учебу, это очень важная составляющая, о которой я тоже на всех мастер-классах говорю. Вы спрашиваете, как учить, но не спрашиваете, как воспитывать ребенка в условиях семейного образования. А это разные совершенно вещи. Почему эти вещи все и возникают, когда говорят, что "я не хочу училкой стать". На самом деле, когда ребенок учится в семье, меняются все отношения в семье в принципе, отношения между мужем и женой, отношения между бабушкой и дедушкой, между братьями и сестрами... Старший сын ходит в школу, но он знает, что можно в школу не ходить, в отличие от своих сверстников он знает эту страшную тайну. И он совершенно по-другому ходит в школу, у него каждое утро начинается с фразы: "Я не хочу идти в школу. Когда я буду учиться дома?" И самое главное, что меняются отношения внутри семьи. Вы узнаете о себе столько всего интересного, о своих родственниках ближайших, о своих друзьях, знакомых, бабушках, дедушках... Иной раз думаешь: лучше бы не знал. И все страшные демоны, которые вас будут побеждать, как желание наорать на ребенка... Иногда думаешь: господи, что же он такой тупой-то!
Тамара Ляленкова: И в кого бы это? (смеются)
Алексей Семенычев: Да, самое главное. Мы все с высшим образованием, все такие умные, и как же так, что же он не понимает-то ничего? А понять, что это, на самом деле, твой косяк, это ты недоучил, это очень тяжело. И когда ты признаешь какие-то вещи в себе, свои какие-то серьезные минусы, ты сам начинаешь развиваться. И я понимаю прекрасно, что я очень сильно изменился как человек, когда стал заниматься домашним образованием. Отношения дома меняются для меня в лучшую сторону. Начинаешь глубже понимать детей, лучше на них реагировать, совершенно по-другому общаться. Это совершенно другой семейный мир! И мне бы хотелось, чтобы люди помнили, что семейное образование - это семейное именно, а не школьное, не дошкольное, не заочное, не дистанционное, не какое-то еще. Главное, что происходит в вашей жизни, оно происходит внутри, в семье.
Тамара Ляленкова: На самом деле, хорошие школы стараются работать с родителями, и российские родители как раз непривычны к этому в основном, не готовы ходить в школу просто так, участвовать в жизни школы, принимать какие-то решения. Поэтому сейчас много проблем как раз с советами, которые в школе практически не работают. Есть какие-то механизмы в российском законодательстве контроля за тем, получает ли ребенок содержание среднего школьного образования, если он находится на семейном обучении? Если вдруг он не сдает или не проходит, остается на второй год.
Наталья Чальцева: Законодательно у нас прописано, что у ребенка могут быть академические задолженности, и он их должен в течение следующего учебного года обязательно закрыть.
Алексей Семенычев: У меня дочь сдала физику в декабре, геометрию - в августе, между прочим, на "четыре" после "двойки".
Тамара Ляленкова: Я говорю о том, что кто-то забирает ребенка из школы, говорит, что "у нас семейное", но не сдает ничего практически. То есть ребенок приписан к школе, но родители не справляются.
Наталья Чальцева: Но все равно отношения у нас договорные, и в этом случае мы рекомендуем очную форму образования. Когда ты видишь, что родители не выполняют свои функции, то есть ребенка не отдают в государственную школу, не ведут его в семейный клуб, который ему помог бы, не приходят к тебе за помощью, просто вот ничего не происходит. Такие случаи крайне редки, но такое встречается. И тогда просто разрываешь с ними отношения. И у них не остается альтернативы, кроме как отдать ребенка в государственную школу. В наше школе все-таки есть контроль, он пожестче и почаще, чем если мы говорим просто о семейной форме обучения.
Программу также можно посмотреть на You Tube