Гуманитарный проект помощи населению Луганской области, часть которой находится под контролем сепаратистов, оказался под угрозой срыва. В минувший вторник российского журналиста Викторию Ивлеву, представителя благотворительного фонда "Предание", на блокпосту Станица Луганская на несколько часов задержали казаки. У Ивлевой изъяли деньги, записные книжки, телефоны, фотоаппарат. Направлявшийся на территорию под контролем украинской армии автобус с беженцами, который сопровождала Ивлева, также не получил разрешения покинуть самопровозглашенную ЛНР.
Виктория Ивлева известна как организатор нескольких общественных кампаний (в частности, в поддержку учителя Ильи Фарбера и узбекского фотографа Умиды Ахмедовой), международными гуманитарными акциями и многими профессиональными проектами. После начала политического кризиса на востоке Украине Ивлева оказывала помощь жителям Славянска, затем вместе с украинскими волонтерами занималась доставкой гуманитарных грузов в Луганскую область.
– Я довольно давно в волонтерских рядах, где-то с декабря месяца, – рассказала Виктория Ивлева в интервью Радио Свобода. – Основная моя задача сейчас – эвакуация людей "оттуда", из районов под контролем сепаратистов. Я считаю, что, независимо от политических взглядов, женщинам и детям совершенно нечего делать в условиях войны. Мы разработали целую систему помощи людям, которые не могут самостоятельно из конфликтной зоны выехать. Выезд оттуда не запрещен, просто нужно иметь деньги на билеты, а денег у многих людей совершенно нет. Поэтому мы помогали людям, у которых не было никаких средств, – в основном это женщины, дети, многодетные семьи. Мы помогали выехать, фактически заменяя собой транспортную службу.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Виктория Ивлева – об общении с луганскими казаками
Мы нанимали автобусы, забирали людей прямо по домам, чтобы им никуда не нужно было тащиться со своими вещами. Во-вторых, мы везли людей туда, куда они хотели ехать: кто-то хотел к родственникам по Украине, кто-то хотел в Россию, кто-то хотел в переселенческий центр, потому что родственников никаких нигде нет. Вот мы все это и обеспечивали. У нас была стройная система, цепочка, которая теперь порвалась. Внутри этой цепочки так было задумано, что за мной на украинскую сторону приезжает машина с водителем. Мы с водителем едем в условленное место, где стоит автобус, который уже собрал людей (детей, женщин с вещами), потом проходим через блокпост.
Виктория Ивлева
Прохождение любого блокпоста – и с этой стороны, и с той стороны – всегда травматично. Люди нервничают, боятся, и мое присутствие как волонтера из России как-то помогало, разряжало обстановку. Поэтому я считала своим долгом обязательно с людьми ехать. Когда я направлялась к этому автобусу, меня затормозили на блокпосту – впервые за все время. Сначала сказали, что им надо посмотреть фотоаппарат. Потом достали оттуда сим-карту, потом какая-то следующая придирка, следующая... Потом у меня отобрали телефон, и я уже никому звонить не могла. Потом стали обыскивать очень тщательно все мои вещи. Стоял человек и пальцами прощупывал носки у тапок, это было очень забавно. Потом этот же человек стал читать мои журналистские записные книжки, что было очень противно, потому что как-то неприлично читать чужие записи. Длилось это 4 часа. Не могу сказать, что со мной грубо обращались или что меня ударили, этого ничего не было. Все-таки, наверное, мой российский паспорт был какой-то охранной грамотой.
– У вас какие-то специальные документы как у волонтера или гуманитарного сотрудника имеются?
Я считаю, что Украина в этом конфликте права, а Россия более чем не права, но это не значит, что я не могу помогать людям на "тех" территориях
– У меня есть удостоверение благотворительной организации – российского фонда "Предание", чьим волонтером я являюсь. Мне всегда было этого достаточно – так же, как и моего паспорта. А сейчас ничего оказалось недостаточно. Потому что это была заранее спланированная операция с той стороны, думаю, направленная на дискредитацию меня лично и на дискредитацию украинского волонтерского движения. Я никогда не скрывала своих взглядов: да, я поддерживаю Украину, я считаю, что Украина в этом конфликте права, а Россия более чем не права, но это не значит, что я не могу помогать людям на "тех" территориях. Помогала я достаточно много, не только вывозя людей, но и привозя гуманитарную помощь. Я была единственным человеком, который доставлял на сепаратистские территории специальные психиатрические лекарства в детские дома, в которых содержатся воспитанники с отклонениями в развитии. Больше никто не брался за это. Я думаю, что сделала много доброго для жителей сепаратистских территорий. Но власти этих территорий посчитали по-другому.
– В конце концов вас отпустили, конфисковав у имущество?
Одного из казаков звали Рустам. Он при этом мне сказал, что он хохол, но я такой национальности не знаю
– Через 4 часа мне сказали: "Можете идти". Когда я спросила, где мои вещи, все мои записи, телефон, сим-карты, мне сказали: "Мы их сожгли". На этом мы и расстались. Я пошла в одну сторону, они пошли в другую. Это были казаки, как они себя называли, Всевеликого войска Донского. Одного из них звали Рустам. Он при этом сказал, что он хохол, но я такой национальности не знаю. А второго звали Николай Иванович Кузьмин. Они представились.
– Ничего теперь предпринять невозможно или вы размышляете над этим?
– Я бы очень хотела, чтобы вернули украденное. Мне кажется, что не нужно брать чужое, это не их вещи. Но я не знаю, кто имеет на них управу. Я же не знаю, что такое Всевеликое войско Донское! Это же не какое-то армейское подразделение, в котором есть командир. Я так понимаю, что у этих казаков каждый сам себе командир.
– На этом ваша гуманитарная деятельность заканчивается? Или вы намереваетесь продолжать помощь беженцам?
Я, конечно, сразу вспомнила сталинскую фразу про Бухарина: "Мы нашего Бухарчика никому не отдадим". Вскоре поле этого Николай Иванович Бухарин был расстрелян. Вот и мне тогда не отдали инвалидов
– Всегда можно как-то продолжить, пытаться людям помогать. Конечно, теперь все страшно усложняется. Мне бесконечно жалко людей из автобуса, потому что их всех отправили по домам, и другой возможности выехать у них нет. Денег-то у них не прибавилось, а отваги поубавилось, они сильно перепугались. Не знаю, соберутся ли они теперь выезжать. И самое главное, смысл этого абсолютно непонятен. Более того, автобус отправили к областной администрации, перед ними выступил так называемый вице-премьер ЛНР по социальным вопросам господин Никитин, который сказали им: что же вы верите каким-то тетенькам, которые вам дают непонятно какие обещания?
При этом он меня прекрасно знает: я приходила к Никитину на прием, предлагая вывезти психоневрологический интернат на территорию Украины, поскольку этот интернат находился прямо на линии огня. Тогда это товарищ мне недвусмысленно сказал: мы наших людей никому не отдадим. Я, конечно, сразу вспомнила сталинскую фразу про Бухарина: "Мы нашего Бухарчика никому не отдадим". Вскоре поле этого Николай Иванович Бухарин был расстрелян. Вот и мне тогда не отдали инвалидов, а потом лечебное учреждение было обстреляно, пациенты сидели в холоде.
Надо сказать, что накануне всей этой истории мне звонила оттуда, из луганского парламента товарищ Ольга Кобзева. Она несколько раз спросила меня: нет ли среди детей сирот, не вывозим ли мы сирот? Я ей сказала, что никаких сирот мы не вывозим, едут дети с родителями. Возможно, дело упиралось именно в это - они подозревали, что все равно идет какой-то несанкционированный вывоз сирот. Но это можно было легко проверить: попросить у каждого документы и отпустить людей с миром. Автобусы-то продолжают ездить, и люди, у которых есть деньги, продолжают выезжать.
– Очевидно, вас хотели предупредить и напугать? Вам кажется, это инициатива местных казаков или властей сепаратистской территории?
– Я думаю, что это инициатива местных властей. Я почему-то думаю, что Россия в этом не принимала участия. Если бы они посоветовались с товарищами из ФСБ, те бы им сказали, что это абсолютный идиотизм и так делать не нужно. Я понимаю, что всегда есть люди, которые будут считать, что мы занимались вывозом женщин в проститутки, а детей на органы. Но всем нормальным людям понятно, что это не так. Я думаю, даже самые ярые противники Украины понимают, что запретить вывоз людям – это бесчеловечно. Человек волен сам выбирать, куда ему ехать.
– Каковы в ЛНР бытовые условия жизни? Как люди там живут? За счет чего?
– Обычный гражданин встает с утра и думает, как бы ему найти что-нибудь, чтобы прокормить детей. Потом он начинает обращаться в разные благотворительные организации, гуманитарные фонды и выяснять - где кому чего подкинули, где что можно достать. Ну вот скоро начнется посевная. Может быть, чего-нибудь посеют, когда травка подрастет.
– Зарплату никому никакую не платят, социальные выплаты отсутствуют?
– Насколько я знаю, зарплату регулярно не платят, иногда какие-то суммы дают. Социальные выплаты – в полгода-год один раз, но на эти деньги прожить невозможно. Как я понимаю, или людям что-то присылают снаружи родственники, знакомые, друзья, или продают последнее, что у них есть. Но всего этого не так много, скоро все, наверное, будет продано.
– Активно уезжают оттуда?
– Мне сложно сказать, потому что нет никакой системы, по крайней мере ее невозможно отследить. Из-за идиотизма властей Украины были введены пропуска. Я согласна – пропуска нужны, но сама система пропусков абсолютно безобразная, и это, конечно, очень многих остановило и отпугнуло. Люди просто не могут выехать. Я знаю случаи, когда люди проходили блокпосты сепаратистов и были остановлены на украинских блокпостах, их развернули обратно.
Вот рядом со мной стоит женщина, Наталья, которую я вывезла из Луганской области некоторое время назад... – говорит Виктория Ивлева.
Наталья: Я с Алчевска, с Луганской области. Я училась два года на маляра, а сейчас в декрете с детьми.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Беженка Наталья – о дебилизме войны
– Вы вывезли всю свою семью?
– Да, я уехала, еще трое детей и сестра. Мама осталась в Алчевске. Она не хочет ехать пока никуда. Она и меня первый раз не отпустила. Потом детей уже нечем кормить стало, и она отпустила.
– Вы пострадали от боевых действий?
Дебилизм, если честно. Взяли бы да пошли в поле воевать между собой. А так страдают люди, особенно дети. Детей жалко
– У нас практически город не обстрелян. Но нет никаких выплат, никакой гуманитарной помощи, редко когда ее можно было получить. Та гуманитарная помощь, которая приходила, в основном продавалась на рынке. У нас много новых киосков пооткрывалось, и вся эта гуманитарная помощь продавалась там. А у меня умер муж. Я пришла к ополчению, говорю: "У меня умер муж, чем мне детей кормить? Что мне делать?" – "А чем я вам могу помочь – боеприпасы дать?" Я говорю: "Ну давай, я хоть в Украине продам, денег дадут". Он: "Что ты сказала?!" Я говорю: "Ничего", развернулась и ушла.
– Как вы представляете свое будущее?
– Я вообще-то сейчас в Харькове. Меня в Харьков Вика привезла. Пока живу в Харькове, в лагере для переселенных "Ромашка". Я очень благодарна Вике, что она вывезла.
– Скажите, как вы объясняете то, что случилось в ваших краях? Жили много лет, никто ни с кем не воевал, и вдруг эта страшная история. Есть у вас какое-то объяснение случившемуся?
– Дебилизм, если честно. Взяли бы да пошли в поле воевать между собой. А так страдают люди, особенно дети. Детей жалко.
– Вы понимаете, кто в этой войне виноват?
– Не могу ответить на этот вопрос. Но Украина – я не считаю, что она виновата. Я больше за Украину. Мне задавали такие вопросы – а почему вы приехали сюда на Украину? Почему не поехали в Россию? Я открываю паспорт и говорю: вы видите, что я полноценный гражданин Украины, дети у меня родились в Украине, я и умру в Украине.
– Если будет возможность, вы вернетесь домой?
– Только если там будет Украина, – сказала в интервью Радио Свобода беженка из города Алчевск Наталья.