Ольга Беклемищева: Сегодня у нас в гостях - профессор Сергей Львович Загускин, доктор биологических наук и представитель редкой специальности – теоретической медицины. Область его интересов – хронобиология. И мы сегодня попробуем рассказать, что следует для клинической практики из того факта, что наш организм имеем свои ритмы, периоды разной активности и так далее. Сергей Львович является автором целого ряда диагностических приборов и лечебных аппаратов, уже применяемых сейчас в ряде больниц, и я надеюсь, что их применение будет только расширяться. И в нашей программе, как всегда, принимает участие наш постоянный американский эксперт – профессор Даниил Борисович Голубев.
Но начнем мы, естественно, с теории. Сергей Львович, мы все знаем, что есть время бодрствования, есть время сна, иногда мы себя хорошо чувствуем, иногда мы себя чувствуем плохо – это каким-то образом сменяет одно другое. А какие еще ритмы человека важны для его здоровья?
Сергей Загускин: Важны все ритмы. Прежде всего, я хочу всем слушателям пожелать здоровья и понимания, как это здоровье сохранять. Для того чтобы нам понимать, как мы должны сохранять свое здоровье, главное – это профилактическая медицина. То есть будущая медицина должна предотвращать болезни, а не тушить уже развившийся пожар. И вот методы хронобиологии, хронодиагностические методы позволяют предсказывать заболевание на так называемой доклинической стадии, когда еще не развилась сама болезнь.
Ольга Беклемищева: То есть изменение стандартных человеческих ритмов уже свидетельствует о том, что что-то не в порядке?
Сергей Загускин: Да. Как раз если мы исследуем различные ритмы работы клеток, тканей, органов организма, то мы можем увидеть на самых ранних стадиях какие-то нарушения.
Для того чтобы было понятно, давайте рассмотрим просто пример, аналогию с расписанием движения, допустим, железнодорожного транспорта.
Ольга Беклемищева: Но тут надо еще уточнить – какого? Некоторые выдерживают расписание, а некоторые – не очень.
Сергей Загускин: Так вот, здоровый организм тоже все время пытается выдерживать в каких-то рамках расписание движения так, чтобы все процессы перевозки и материалов, и людей были скоординированы во времени. Здоровье – это тоже согласование, координация процессов в организме. Если мы видим какие-то нарушения, и эти нарушения превышают допустимые отклонения, то это уже признак развития болезни.
Ольга Беклемищева: А как мы это можем увидеть?
Сергей Загускин: Мы можем это увидеть по ряду ритмов, которые доступны для регистрации. В частности, не просто, допустим, частота сердечных сокращений или частота дыхания, а вот мы разрабатываем такие хронобиологические алгоритмы, которые позволяют использовать, например, отношение частоты пульса к частоте дыхания, и не просто это отношение, но и динамику фрактальной размерности – само подобие вот этих составляющих ритмов в иерархии процессов.
Ольга Беклемищева: Давайте тогда расскажем, что такое «иерархия ритмов в человеческом организме», а то, наверное, радиослушателям не совсем понятно.
Сергей Загускин: Вот, например, матрешки: маленькая – побольше – большая. Так вот, во времени процессы в организме тоже устроены таким иерархическим способом.
Ольга Беклемищева: А маленькая матрешка – это кто?
Сергей Загускин: Это самые быстрые ритмы. В Институте общей физики, где мне довелось работать с академиком Прохоровым, Нобелевским лауреатом (и я с большим удовольствием вспоминаю это время), мы обнаружили самые быстрые ритмы, которые присущи живой клетке, – это ритмы с периодом около 100 микросекунд, или около 10 килогерц.
Ольга Беклемищева: А что происходит за этот ничтожно малый период времени?
Сергей Загускин: Колеблются отдельные структуры генетического аппарата в ядре...
Ольга Беклемищева: Дрожание ДНК.
Сергей Загускин: Да... участки плазматической наружной мембраны клетки. Более медленные ритмы – это ритмы агрегации - схождения и расхождения митохондрий, ретикулума, которые отражают интенсивность энергетического обмена, пластического обмена. А пластический обмен – это обмен, который приводит к восстановлению структуры клеток, тканей, поддержанию структуры органов и в целом всего нашего организма.
Ольга Беклемищева: Вы съели за завтраком овсянку – и в результате у вас зарубцевалась язва. Я правильно объясняю?
Сергей Загускин: Примерно, да.
Ольга Беклемищева: А самая большая матрешка – это что?
Сергей Загускин: Самая большая матрешка – это многолетние ритмы. То есть, допустим, есть ритмы развития ребенка (и это тоже надо учитывать) – чередуется рост и развитие. При старении тоже есть фазы – витаукта, так сказать, квазиомоложения и старения. Вот эти многолетние ритмы, они самые длинные. Но в природе ритмы биоценозов, биосферы еще более медленные есть. Но мы не будем их касаться, а остановимся только на медицине пока.
Так вот, в расписании движения электричек и поездов дальнего следования тоже есть своя иерархия временной организации и координации во времени. Вот важно, чтобы было всегда более-менее правильное соотношение этих ритмов. Вот если человек здоров, то у него отношение частоты пульса к частоте дыхания в стационарном, в спокойном состоянии или в состоянии какой-то равномерной деятельности лежит в диапазоне от 3 до 5.
Ольга Беклемищева: От 3 до 5 - чего?
Сергей Загускин: Величина этого отношения. То есть всегда частота пульса в 3-5 раз больше, чем частота дыхания. И вот так же все другие ритмы организма имеют вот такие инвариантные, то есть постоянные соотношения.
Ольга Беклемищева: Это как раз то, что вы говорили о матрешках.
Сергей Загускин: Да-да.
Ольга Беклемищева: Какая-то матрешка в сколько-то раз больше другой.
Сергей Загускин: Да. И вот если эта матрешка как бы ближе к более высокой и дальше отходит от более маленькой, значит, здесь уже есть какое-то нарушение вот этой гармонии ритмов. И мы это можем увидеть на ранней стадии.
Ольга Беклемищева: А можно привести пример? Если, скажем, частота дыхания становится значительно больше, чем...
Сергей Загускин: Это, в общем, было известно еще в восточной медицине. В Чжу-ши описаны «холодные» болезни – когда это отношение меньше 3-х, и так называемые «горячие» болезни – когда больше 5-ти.
Ольга Беклемищева: Когда вы начали говорить о пульсе, то я сразу вспомнила о великих китайских терапевтах, которые по пульсу определяли 3 тысячи болезней.
Сергей Загускин: Так вот, хронобиология – это попытка интегрировать достижения западной и восточной медицины. То есть те достижения, которые есть в восточной медицине, по учету временной организации процессов перевести на язык инструментальных методов западной медицины, оценивать эти рассогласования во времени и их восстанавливать – восстанавливать гармонию, согласование этих ритмов. То есть восстанавливать здоровье.
Ольга Беклемищева: Я даже слышала, что один из ваших аппаратов так и называется «Гармония».
Сергей Загускин: Да.
Ольга Беклемищева: А как можно восстанавливать эти соотношения?
Сергей Загускин: Для этого я занимался изучением просто десятков различных ритмов живой клетки. И вот когда я получил вот эту дискретную организацию во времени отдельных ритмов, то оказалось, что примерно такая же организация характерна и для ритмов организма, и для ритмов биоценоза, и для ритмов биосферы. И поэтому, научившись управлять работой клетки... а главное для клетки – это биосинтез белка, восстановление ее нарушенных структур. Так вот, оказалось, что любые функциональные воздействия лазером, электрическим током, другими физическими воздействиями могут давать полезный эффект – усиление биосинтеза белка и его содержания – только тогда, когда они синхронизированы, согласованы с ритмами энергопродукции, то есть с энергообеспечением ответной реакции. Ну, так же как и в автомобиле. Впрыскивание бензина и зажигание должно быть согласовано, а если это расходится по фазе, то машина не поедет.
Ольга Беклемищева: Сергей Львович, вот вы сказали фантастическую для меня вещь о том, что можно как-то исправлять клетку. Клетка, она же очень маленькая. И вообще, терапевты и хирурги – это люди, которые мыслят макрокатегориями. И все начинается, условно говоря, с двух сантиметров, а дальше уже как-то и не заглядываешь. Но, тем не менее, как же можно этой клеткой управлять? Вы говорили о лазерных, электрических и биофизических воздействиях. Понятно, что это некие приборы физиотерапии. Мы все когда-то этим пользовались. В моих передачах выступали очень милые физиотерапевты. В основном это помогает. А вы говорите о том, что это может помочь только в том случае, когда согласовано...
Сергей Загускин: Гарантированно помочь.
Ольга Беклемищева: А в чем, собственно, разница?
Сергей Загускин: На примере клетки мы экспериментально в этом же Институте общей физики обнаружили такое явление. Если мы регистрируем ритмы почкующейся дрожжевой клетки (она размножается почкованием), и этими ритмами управляем, модулируем лазерное воздействие, то покоящаяся дрожжевая клетка, которая находится рядом, тоже начинает делиться. То есть мы навязываем эти ритмы.
Ольга Беклемищева: То есть вы берете лазер, задаете ему такой же ритм пульсации, который характерен для делящейся клетки...
Сергей Загускин: Не мы специально задаем, а клетка задает. Регистрируя ритмы одной клетки, мы этими ритмами воздействуем на другую клетку.
Ольга Беклемищева: Вот этот момент переноса я не уловила.
Сергей Загускин: Получается эффект биорезонанса. Биологический резонанс, в отличие от механического резонанса, - это всегда воздействие многочастотное. Вот так же как и аккорд в разных октавах. С соотношением разных колебаний, разных ритмов. И мы это назвали явлением многочастотного параллельного резонансного захвата.
Так вот, если перейти теперь на организм и посмотреть, что же может гарантировать исключительно положительный лечебный эффект, как нам достичь того, чтобы мы не усиливали деструктивные процессы, а избирательно усиливали только восстановительные процессы, то есть то, что необходимо для лечебного эффекта.
Ольга Беклемищева: Ну, деструкция тоже иногда нужна, например при опухолях.
Сергей Загускин: Совершенно верно. И мы это тоже используем. Но вот для того, чтобы получить преобладание восстановительных процессов над разрушительными, деструктивными, нужно согласовать с ритмами энергообеспечения ответных реакций. Большее питание – хорошая реакция и положение.
Ольга Беклемищева: А что это за ритмы энергообеспечения?
Сергей Загускин: Мы тоже изучали это на клетке – те же ритмы агрегации метохондрий, которые связаны с ритмами энергетического обмена, ритмы потребления кислорода. На тканевом уровне это ритмы кровенаполнения ткани, когда открываются новые капилляры...
Ольга Беклемищева: Систолы – диастолы, систолы – диастолы...
Сергей Загускин: Да... кислород диффундирует внутрь клетки и энергетические субстраты – и клетка получает большие потенциальные возможности положительно ответить на внешнее воздействие физиотерапевтическое.
Ольга Беклемищева: Призывающее ее делиться и размножаться.
Сергей Загускин: И наоборот, если мы воздействуем в момент уменьшения кровенаполнения, энергетического дефицита в клетке или в ткани, то мы получим преобладание деструктивных процессов. И это тоже можно полезно использовать.
Ольга Беклемищева: То есть на самом деле можно канализировать воздействие физиотерапевтических методов воздействия в нужную нам сторону.
Сергей Загускин: Совершенно верно.
Ольга Беклемищева: Если мы как бы попадем в ту волну, когда организм весь наполнился и расширился, то мы ему поможем.
Сергей Загускин: Вот такой пример. Красивой девушке нужно удалить какой-то дефект на коже. Ну, портит ее родинка, например, или какая-то папиллома и так далее. Так вот, если воздействовать какой-то постоянной частотой на папиллому, то мы не только разрушаем ее хирургическим лазером, допустим, или электрокоагулятором, но и вредим окружающую здоровую ткань - тепловая денатурация и зона некроза окружающей ткани. А вот если мы синхронизируем с фазами выдоха и диастолы (расслабления сердца), то есть в моменты уменьшения кровенаполнения, и действуем в этот момент как бы на более сухую ткань, то мы уменьшаем вот это повреждение окружающих здоровых клеток.
Ольга Беклемищева: А папиллома по-прежнему разрушается.
Сергей Загускин: Потому что самый большой теплоемкостью и теплопроводностью обладает вода, которая есть в крови. Если меньше кровенаполнение, то тогда вот такое биоуправление в фазах выдоха и диастолы нужно для избирательного удаления, разрушения раковых клеток. А для лечебного эффекта надо, наоборот, воздействовать тогда, когда это полезно, и не воздействовать тогда, когда будут усиливаться деструктивные процессы больше, чем восстановительные.
Если сравнить с качелями, то мы автоматически всегда – в одном случае – бьем вдогонку этим качелям, а когда нам нужно разрушить – бьем всегда только навстречу. Обычная физиотерапия применяет постоянные частоты, а все наши ритмы, они с изменяющимся периодом. Поэтому обычное физиотерапевтическое воздействие попадает то удачно, то не удачно, то стимулируем одни процессы – деструктивные, то восстановительные. И результат непредсказуем. Хотя в большинстве случаев такое воздействие может быть полезно. Мы раскачиваем параметры гомеостазиса в ту и в другую сторону, не направленно, обычной физиотерапией и даем шансы организму поставить все на место. Выводим из мертвой точки. Но если это тяжелая патология, если это дети, пожилые люди, то нам нужна уже регуляция не по отклонению, а регуляция по возмещению, когда нужно учитывать исходное состояние энергетического обеспечения ответных реакций. Мы толкаем качели в одну сторону – один знак реакции, толкаем навстречу – другой знак реакции.
Ольга Беклемищева: По-моему, мы все это слишком обще описываем. Вот давайте посмотрим на конкретном примере. Например, опять тот же ваш прибор «Гармония», насколько я знаю, он уже сертифицирован чуть ли не для домашнего применения...
Сергей Загускин: Нет, для домашнего применения мы сейчас сделали прибор - совместно наша фирма «ФЭБ» и фирма «Сармат» - «Домашний доктор и учитель». Вот его можно применять даже в домашних условиях.
Ольга Беклемищева: Давайте на его примере и разберем, каким образом вы синхронизируете воздействие с ритмами организма. Вот есть человек, у него есть пульс, у него есть частота дыхания, у него есть какие-то другие ритмы (кстати, они тоже имеют значение), и у него есть желание оздоровиться. Вот что делает ваш прибор в данном случае?
Сергей Загускин: Наш прибор автоматически учитывает все ритмы. Потому что действие физическое или даже медикаментозное может быть совершенно разным утром и вечером...
Ольга Беклемищева: Да, это известный факт.
Сергей Загускин: ...в разное время года и так далее. Так вот, регистрируя сигналы пульса и дыхания (а это сложные сигналы, это не одна частота), мы учитываем тем самым и другие ритмы в их динамике.
Ольга Беклемищева: То есть вот по этим двум матрешкам можно построить гипотетически модель всех остальных, да?
Сергей Загускин: Да. Ну, в пульсе содержится и суточный ритм, и даже сезонный ритм – это доказано. То же самое и в дыхании – в этих же сигналах отражаются ритмы и других органов.
И что еще очень важно в таком режиме биоуправления физиотерапевтическим воздействием. Мы можем учитывать характер местной патологии. Представьте, на том же примере условия гипоксии в ткани, когда просто не хватает кровотока...
Ольга Беклемищева: Например, стеноз сосуда, который подходит к сердечной мышце.
Сергей Загускин: Да. Это примерно то, что не доставляются товары по железной дороге, не работают отдельные железные дороги – это, так скажем, аналог гипоксии. Может быть, к городу подходит много поездов, но они не проходят через станцию, то есть, допустим, есть затоваривание на входе – это артериальная гиперемия – покраснение и так далее. Это тоже нарушение нормального питания клеток, и это один из характерных признаков определенных видов патологии. И может быть, наоборот, город не выпускает эти составы - не успевают отгружать и так далее. Это может быть аналогом венозного застоя, отека...
Ольга Беклемищева: Тромбофлебит нижних конечностей.
Сергей Загускин: Да. И вот все эти разные ситуации обычная физиотерапия лечит одинаково. А этого нельзя делать. Нужно восстановить баланс артериальной и венозной части капиллярного русла. И поэтому, меняя соотношение глубин модуляции по пульсу, дыханию и тремору (дрожание мышечных волокон, которые тоже являются значимым ритмом, он соответствует ритмам ионосферного волновода и электромагнитных колебаний), мы можем более направлено и более быстро устранять особенности той или иной патологии.
Ольга Беклемищева: А чем же он устраняет эти особенности патологии? Вот ваш прибор считал эти ритмы. А дальше что?
Сергей Загускин: Он не просто считывает, а он в режиме обратной связи...
Ольга Беклемищева: ...учитывая то, что они меняются во времени...
Сергей Загускин: ...воздействует в нужные фазы.
Ольга Беклемищева: А чем он воздействует?
Сергей Загускин: Мы можем воздействовать лазерным излучением, электрическим током, ультразвуком – всеми любыми физическими воздействиями.
Но самое главное, что в режиме биоуправления образуется тканевая память. Ну, так же как вырабатывается условный рефлекс у собачки на звонок или свет с подкреплением питания. И вот после сочетания лазерного воздействия с ритмом дыхания само дыхание, как теперь уже условный раздражитель, поддерживает нормализованный кровоток. И не просто уровень кровотока, а именно только в режиме биоуправления, вот такой биосинхронизации восстанавливается спектр ритмов микроциркуляции крови в области патологии - и устраняется эта патология, потому что уже нет дискриминации по питанию разных видов клеток.
Ольга Беклемищева: Спасибо, Сергей Львович.
И я хочу обратиться к профессору Голубеву. Даниил Борисович, вы, конечно, больше имеете дело с лекарственными препаратами, чем с физиотерапевтическими приборами. А вот трудно ли внедрить новый лекарственный препарат в клиническую практику в Америке?
Даниил Голубев: Совсем нелегко. При всех достоинствах FDA (федерального ведомства по контролю над пищевыми продуктами и лекарствами), оно слишком медлительно и громоздко. Иногда процедура очень тщательной проверки новых средств лечения и профилактики вполне оправдана. Так было, например, со снотворным препаратом Талидомидом(?), который был очень популярен в течение многих лет в Европе. Но после многолетних проверок он так и не был допущен на американский рынок. И очень хорошо, потому что, как оказалось, он вызывает тяжелейшие внутриутробные уродства, если женщина принимает его во время беременности.
Но чаще всего излишняя консервативность и медлительность вредны. Америка до сих пор не внедрила в практику лечения гриппа эффективный препарат Ремантадин, который был синтезирован в Америке в 50-е годы, а апробирован и внедрен в практику в бывшем СССР еще в середине 60-х годов прошлого века. В FDA его до сих пор проверяют. И это в условиях острейшего дефицита на противогриппозные средства.
В последнее время американскую медицину буквально сотрясает волна запретов на хорошо известные и давно применяемые препараты. Не так давно FDA запретила применять гормональный препарат Приморин(?), как обладающий онкогенными потенциями. И это после того, как буквально десятки миллионов женщин в менопаузе принимали его в течение многих лет. Такая же ситуация с болеутоляющим, противовоспалительным средством Вайокс.
Не будем упрощать: внедрение новых лекарственных средств – дело сложное и крайне ответственное. От подачи заявки в FDA на новое лекарство или вакцину до его внедрения в практику проходят многие годы. Но нельзя не учитывать, что в течение всего этого времени не только делаются опыты, в это же время происходит столкновение не только научных, но и финансовых интересов – и это крайне осложняет дело и не способствует принятию оптимальных решений.
Ольга Беклемищева: Спасибо, Даниил Борисович.
Вот и в Америке внедрить новый лекарственный препарат в медицину очень трудно. Нельзя, наверное, удивляться, что и приборы Загускина тоже внедряются с трудом.
Сергей Львович, а есть какие-нибудь данные, что присоединение режима биоуправления или обратной связи к уже разрешенным физиотерапевтическим приборам дает повышение эффективности?
Сергей Загускин: Главная мечта, я думаю, всех нормальных врачей – это реализация принципа «не навреди» и лечить не болезнь, а больного. И вот режим биоуправления на деле реализует эти принципы. Вы прекрасно знаете, что медикаментозная терапия, как правило, не бывает без побочных эффектов, а особенно при передозировках длительном применении и так далее. К сожалению, и обычная физиотерапия тоже может вызывать негативные реакции, передозировки и так далее. В режиме биоуправления, когда мы воздействуем только тогда, когда это полезно, и не воздействуем тогда, когда это может быть вредно, мы практически исключаем в этих условиях нанесение вреда, вызывать побочные эффекты.
Ольга Беклемищева: И что говорят данные клинических испытаний?
Сергей Загускин: Клинические испытания по режиму биоуправления проводились практически со всеми видами физиотерапии в ведущих лечебных учреждениях и нашей страны, и за рубежом. И мы за 20 лет применения биоуправляемой хронофизиотерапии никому не навредили. Потому что благодаря вот этой тканевой памяти мы можем использовать более слабые физические воздействия с лечебным эффектом. А более сильные, которые могут вызывать при обычной физиотерапии, когда мы то вдогонку, то навстречу, как попало, толкаем наши ритмы (качели), они еще не вызывают побочных эффектов. То есть расширяется терапевтический диапазон интенсивности. И не надо угадывать, чтобы получить нужный эффект. А при обычной физиотерапии параметры, которые помогли этому человеку сегодня, завтра или в другое время дня они могут быть неэффективными или даже вызывать побочные эффекты. Одни и те же условия лечения физиотерапевтического у одного пациента дают хороший результат, а у другого в это же время могут вызвать негативные реакции.
Ольга Беклемищева: Потому что у него собственные ритмы.
Сергей Львович, во время вашего рассказа меня посетила такая аналогия, что это некая физиотерапевтическая гомеопатия: уменьшается доза, но как бы появляется некоторый вращающийся момент, как готовят гомеопатические лекарства.
Сергей Загускин: Да, конечно. Одно из достоинств... это, конечно, не в прямом виде гомеопатия, но мы можем использовать более слабое воздействие с сохранением полезного эффекта.
Ольга Беклемищева: А вот вы говорите, что уже 20 лет этому применению. Но все-таки в широком применении, как те же «Рикта» и «Милта», я не встречала ваших аппаратов. Они сложнее в изготовлении, или дороже, или что?
Сергей Загускин: Нет. Вот этот прибор... и мы сейчас уже нашли производителей, и совместно начинаем выпускать, он значительно дешевле, значительно проще и, я уже не боюсь сказать, эффективнее. Например, прибор «Домашний доктор и учитель» реализует четыре программы. Это коробочка размером со спичечный коробок, и туда подключены датчики пульса и дыхания. И от этой коробочки идет подключение к разъему компьютера. И с помощью компьютера мы и диагностируем – это программа диагностики состояния пациента, прогнозируем течение заболевания, его ответные реакции.
Другая программа – коррекция функциональных нарушений зрения – позволяет выводить на экран компьютера вот эта фрактальные структуры разной цветности. На них приятно смотреть, потому что это не какие-то строгие геометрические фигуры, а это именно то, что в природе фрактальности распространено – строение деревьев и так далее. И, действительно, вот такие фрактальные структуры, меняющиеся в размере - и увеличивающиеся во время вдоха, и уменьшающиеся во время выдоха, и увеличивающаяся яркость только в моменты сокращения сердца индивидуально того человека, который работает с этим приборчиком, с этим компьютером, - дают возможность восстановить питание тканей глаза. Глаза после работы с такой компьютерной программой, наоборот, отдыхают. И это позволяет лечить функциональные нарушения зрения, профилактировать близорукость у школьников.
Ольга Беклемищева: На самом деле это приставка к компьютеру, да? То есть он не имеет собственных источников воздействия на человека?
Сергей Загускин: Да. Это очень простой приборчик. Но все ноу-хау - в программном обеспечении.
Ольга Беклемищева: Но насколько я знаю, в клинике все равно этот ваш приборчик, который снимает данные пульса, дыхания, тремора, он уже подключен к определенным аппаратам, в том числе к лазерам, к физиотерапевтическим аппаратам. Это возможно сделать для домашнего применения или это останется в области клиники, когда должен быть все-таки специалист?
Сергей Загускин: Это выпускают другие фирмы, правда, по моим патентам. Но я считаю, что в компьютерном варианте (а сейчас все-таки идет и компьютеризация школ, и распространяются компьютеры в домашних условиях) мы можем за счет интерактивных режимов хронодиагностики и лечебного воздействия с использованием компьютера автоматически оптимизировать индивидуально параметры лечебного воздействия.
Ольга Беклемищева: Лечебное воздействие. Но ведь что воздействует? Если я сижу за компьютером, что на меня может воздействовать? Только компьютерная картинка. Но есть и другие ситуации, когда мы работаем не только со зрительным анализатором. И я, кстати, хочу сказать слушателям, что ряд аппаратов, созданных профессором Загускиным, они используются в клинике доктора Борисова, о котором я вам рассказывала, и имеют свое замечательное место в терапии опухолей. Так вот, если мы возьмем другие заболевания, не связанные со зрительным анализатором, ну, самые широко распространенные, такие как артериальная гипертония, ишемическая болезнь сердца и другие виды патологий, что можно сделать в данном случае?
Сергей Загускин: Мы исследовали уже десятки различных заболеваний, в том числе не в компьютерном, а в аппаратном варианте с биоуправлением. И, действительно, мы получили в ведущих клиниках явное преимущество. Вот мы, например, с Владикавказом исследовали нейроциркуляторную дистонию и показали, что в режиме биоуправления значительно быстрее идет восстановление функций сосудов мозга и лучше лечатся многие заболевания – гастроэнтерологические, урологические, гинекологические, кожные. С разными специалистами мы проводили такие исследования, и не только клинические, но и использовали биохимические методы, иммунологические, физиологические и так далее.
Ольга Беклемищева: Но при этом традиционная терапия (я имею в виду лекарственную), она шла, да? Или это было заменой лекарственной терапии?
Сергей Загускин: Конечно, нельзя сказать, что всегда мы можем заменять лекарственные методы. Но я хочу обратить внимание на другое. Если мы сочетаем, допустим, необходимую медикаментозную терапию вот с такой биоуправляемой – лазерной или другим видом физиотерапии, то мы имеем возможность (и это уже доказано на практике), например при лечении постинфарктных состояний у больных, что мы можем в разы снизить необходимые суточные и курсовые дозы медикаментов.
Ольга Беклемищева: А это очень важно.
И я хотела бы просто для сведения наших слушателей вспомнить слова академика Кукиса, нашего в свое время главного клинического фармаколога Минздрава, он говорил о том, что фармакология, фармакопея – это нож. На самом деле это то же самое, что и нож в руках у хирурга, - назначение таблеток. И оно требует очень осторожного подхода врача, а особенно тогда, если имеется в виду длительное назначение.
Сергей Загускин: Как это ни парадоксально, но я хотел бы несколько слов сказать в защиту все-таки фармакологии. Дело в том, что все-таки многие заболевания невозможно лечить только физиотерапевтическими воздействиями. Но если мы сочетаем прием медикаментов с физиотерапией в режиме биоуправления, тогда мы можем выработать эту временную связь, как бы запомнить организму, и использовать те дозировки, которые становятся уже эффективными, но значительно меньше при монолечении только одними медикаментами. То есть здесь энергичный такой эффект, когда мы позволяем усилить совместно...
Ольга Беклемищева: То есть мы даем некий химический сигнал медикаментом, и одновременно действуя вашими физиотерапевтическими методами, мы можем добиться того, что вот это состояние вылечиваемости запомнилось организмом, и на следующий курс можно снизить дозу?
Сергей Загускин: Режим биоуправления дает возможность избирательно повысить чувствительность организма к каким-то факторам – и химическим, и физическим, либо, наоборот, уменьшить. И это принципиально важно для физиотерапии.
Ольга Беклемищева: Сергей Львович, и возвращаясь к вашим методам. Вот есть целый спектр человеческих заболеваний. А можно ли сказать, что вот именно эти заболевания имеют природу нарушения правильных ритмов, а вот эти заболевания, например, они не имеют такого отношения к нарушению ритмов? Или нарушение ритмов происходит всегда, но просто в разной степени, и всегда они свидетельствуют о какой-то патологии?
Сергей Загускин: Да, в общем, я довольно категорично могу сказать, что нет ни одного заболевания, при котором не было бы фазовых, системных или иерархических десинхронозов, то есть рассогласования по времени ритмов. И более того, эти нарушения, как я уже говорил, позволяют обнаруживать, диагностировать начало заболевания до проявления клинических стадий, и контролировать эффективность лечения тоже по степени восстановления гармонии ритмов.
И вот в этом приборе «Домашний доктор и учитель» у нас автоматизирована еще йоговская дыхательная гимнастика. Это проверенные многовековой практикой такие дыхательные формулы, которые позволяют получить нужный эффект (на языке западной медицины) коррекции вегетативного статуса. То есть если человек возбужден, ему нужно успокоиться, то надо увеличить парасимпатический тонус и снизить симпатический тонус.
Ольга Беклемищева: А простыми словами это что означает для пользователя?
Сергей Загускин: Ну, успокоиться перед экзаменом и так далее.
Ольга Беклемищева: Это понятно. А чем помогает ваш прибор?
Сергей Загускин: Компьютер с помощью нашего прибора «Домашний доктор и учитель» показывает, сколько тянуть вдох, продолжительность в ударах пульса паузы, выдоха. И тогда, следуя вот этим общеизвестным, доказанным дыхательным формулам, можно управлять своим функциональным состоянием.
Ольга Беклемищева: То есть я работаю на компьютере, а внизу, в отдельном окошечке у меня идет картинка – сколько раз мне надо вдохнуть, сколько раз надо замереть и сколько раз надо выдохнуть?
Сергей Загускин: Какова продолжительность вдоха, какова продолжительность выдоха в ударах пульса. Есть общеоздоровительные формулы.
Ольга Беклемищева: То есть он цифры показывает?
Сергей Загускин: Да.
Ольга Беклемищева: Ну, это ваша недоработка...
Сергей Загускин: И картинка есть. Вы просто подстраиваетесь под этот раздувающийся и сжимающийся мячик и заполнение столбиков. И одновременно можете контролировать частоту своего пульса. Потом мы вводим адаптивные алгоритмы индивидуальной коррекции этой дыхательной формулы, чтобы получить нужный эффект, поднять тонус либо, наоборот, успокоиться, снять бессонницу, снять головную боль.
Ольга Беклемищева: А сами вы пользуетесь такими методиками?
Сергей Загускин: На этапе проверки пользовался, и даже улучшил себе зрение немножко.
Но главное, почему я сам пользуюсь, я постоянно себе оцениваю клеточный иммунитет, разработанным нами методом дифференциальной термометрии, сравнивая температуру над проекцией тимуса с точкой сравнения. И когда я вижу снижение синтеза Т-лимфоцитов, клеточного иммунитета, и снижение температуры в области тимуса, я тогда другим своим методом - биоуправляемой лазерной терапии – облучаю надвенно, через кожу кровь, селезенку, тимус, проверяю – и вижу восстановление иммунитета. А это и устойчивость к стрессам, и устойчивость к инфекционным заболеваниям. Мне не грозят другие вирусные заболевания, рак и так далее. То есть иммунитет – это очень важно. Клеточный иммунитет практически страдает при любых заболеваниях и просто при нашей плохой экологии.
Ольга Беклемищева: А вы облучаете лазером?
Сергей Загускин: Дело в том, что для одних заболеваний иногда предпочтительнее использовать инфракрасное излучение лазера, а иногда даже достаточно светодиода видимой области. Для конкретных заболеваний тот или иной вид физического воздействия может быть предпочтительнее. И это как раз хорошо изучено профессором Пономаренко и другими известными физиотерапевтами.
Ольга Беклемищева: Дело в том, что как раз тогда, когда у меня выступали физиотерапевты, которые достигают очень неплохих клинических результатов, применяя приборы «Рикта» и «Милта», они сами рассказывали, что сами себя они лечат, прежде всего, как только почувствуют, что что-то не в порядке, именно облучением в локтевом сгибе, где проходят крупные сосуды.
Сергей Загускин: Ну, не важно, в каком месте облучать крупные сосуды.
Ольга Беклемищева: Очевидно, от этого тоже поднимается иммунитет клеточный, да?
Сергей Загускин: Вот мы доказали, что в режиме биоуправления он гарантированно поднимается, и более эффективно, чем при обычных ударах то навстречу, то вдогонку качелям, когда мы можем получить и обратный эффект.
Ольга Беклемищева: По-моему, уже понятно, почему это вызывает лечебный эффект. А вот как быть с диагностикой? Вот вы начинали говорить о том, в чем смысл... Вот вы в начале передачи упоминали о «холодных» и «горячих» болезнях. И давайте разберем немножко подробнее. Все-таки, в конце концов, пульс и ритм дыхания у всех нас с собой, и мы при определенных знаниях, по крайней мере, можем вовремя насторожиться и поискать врача. Это было бы полезно.
Сергей Загускин: Да. Конечно, сигналы датчиков пульса и дыхания, они во многом характеризуют состояние и дают возможность именно по хронобиологическим алгоритмам прогнозировать состояние человека и вовремя принять предупредительные меры. Но для ряда заболеваний мы разрабатываем и планируем разработать многоканальную дифференциальную термометрию, которая позволит значительно проще, в десятки, в сотни раз дешевле, чем это делается, например, тепловизором, исследовать градиенты температур, асимметрию тонуса мышц вдоль позвоночника, другие градиенты температур, отражающие характер течения того или иного заболевания.
Ольга Беклемищева: То есть это скрининговая методика, да? Все прошли через какую-то рамочку, у них появилась картинка...
Сергей Загускин: Да. Например, у школьников мы вдоль позвоночника проводим этим дифференциальным термометром – и сразу можем направлять выделенных школьников на более детальное обследование, если у них кифоз, сколиоз и так далее.
Ольга Беклемищева: Ну, в общем-то, кифоз и сколиоз, как правило, врачи видят даже безо всякого дифференциального термометра.
Сергей Загускин: А на ранних стадиях можно не увидеть.
Ольга Беклемищева: То есть вы видите гораздо раньше.
Сергей Загускин: Дифференциальным термометром это можно увидеть раньше.
Кроме того, мы планируем с главным терапевтом Южного федерального округа профессором Терентьевым, с которым мы сотрудничаем в Ростове, разработку и проводим сейчас разработку новых диагностических методов оценки не только работы сердца, но и ритмов тонуса сосудов. Вот существующие холтеровские кардиомониторы, которые записывают...
Ольга Беклемищева: ...суточное давление.
Сергей Загускин: ...ну, давление тоже, или RR -интервалы, отклонение ST-сегмента, характеризующие ишемические проявления в работе сердца. Мы показываем, что вариабельность ритма сердца вполне проще, дешевле и надежнее исследовать просто несколькими датчиками пульса. А по разности прихода пульсовой волны от сердца к разным датчикам, установленным на конечностях и в области головы, мы можем судить о ритме тонуса магистральных сосудов. И это очень важно, исследуя работу сердца, сочетать с работой сосудов.
Ольга Беклемищева: Вы знаете, Сергей Львович, то, что вы сказали, это просто маслом по сердцу. Я в свое время ходила с этим холтеровским монитором, и надо сказать, что это то еще удовольствие... А поскольку сейчас он уже вошел в «золотой стандарт» диагностики ИБС, то, наверное, всем нам придется рано или поздно пройти через эту процедуру. И очень хорошо, если ваш вариант войдет в практику и облегчит состояние измеряемого.
Сергей Загускин: Понимаете, мы не планируем отменить холтеровское кардиомониторирование. Так же как не планируем заменить УЗИ или компьютерные томографы. Но делая более дешевые, более доступные даже для сельской больницы аппараты диагностические и лечебные, мы расширяем и диагностические возможности. Иногда нет смысла стрелять из пушек по воробьям. Если можно более простым и более дешевым методом провести скрининговые исследования, и отобрать уже пациентов, которым, действительно, требуется более серьезное и более дорогостоящее обследование, то это позволит увеличить и эффективность, и снизить затраты на медицинское обслуживание населения.
Ольга Беклемищева: Сергей Львович, у меня возник такой вопрос. Вы говорите постоянно с позиции советского человека (я не побоюсь этого слова). То есть «все, что идет на пользу здравоохранения», «снизим затраты», «увеличим проходимость больных через данный конкретный диагностический прибор». А вообще-то, на самом деле вот те исследования, которые вы ведете, вы их ведете на государственные деньги или вы сами как-то их достаете? Ваш государственный подход – это ваша привычка или все-таки есть у Министерства здравоохранения и социального развития какие-то финансовые возможности?
Сергей Загускин: Бывает и так, и так. В общем, всегда, конечно, больше я работал на собственном интересе. Я не буду говорить, какая сейчас зарплата в Ростовском государственном университете, который сейчас преобразуется в Южнороссийский федеральный университет. И может быть, что-то изменится к лучшему.
Ольга Беклемищева: Да, и может быть, будет не 3 тысячи, а целых 4.
Сергей Загускин: Ну, до 3 тысяч пока еще далеко. Это у меня пенсия такая. Но дело же ведь не в этом.
Дело в том, что все-таки есть интерес и со стороны государственных органов. И я просто хочу выразить глубокую благодарность тем людям, которые организовали фонд поддержки предприятий малых форм в научно-технической сфере. Вот я выиграл грант на разработку диагностических и лечебных аппаратов. И без этой государственной, бюджетной поддержки многие бы мои разработки и изобретения (33 изобретения и 350 научных работ) лежали бы просто мертвым грузом на полке. А сейчас, слава Богу, все-таки находятся некоторые заинтересованные организации и частные лица. В частности генеральный директор фирмы «Сармат», который не побоялся вложить собственные деньги в то, чтобы сделать простой и нужный прибор «Домашний доктор и учитель». Я надеюсь, что и дальше будут находиться такие люди, которым небезразлично здоровье нашего населения.
А вот этот «домашний доктор», он же одновременно и «домашний учитель». Мы доказали, что предъявление зрительной и слуховой информации дает ускорение запоминания, объема памяти и прочности памяти. И поэтому изучать иностранный язык, даже таблицу умножения, формулы, анатомический атлас тоже выгоднее, лучше и проще в режиме биоуправления.
Ольга Беклемищева: Ну что ж, это замечательно! И надеюсь, Сергей Львович, что все ваши идеи когда-нибудь воплотятся в жизнь и дойдут до рядового потребителя и пациента и принесут всем еще немножечко здоровья. Я благодарю вас за участие в передаче.
Всего доброго! Постарайтесь не болеть.