В последнее время материалы, связанные с Союзом театральных деятелей, у нас подбираются невесёлые. Но по сравнению с соседями, например, с теми, у которых Дом кино скоро может разделить судьбу Киноцентра, моим театральным коллегам грех жаловаться. В Союзе театральных деятелей делается много хорошего. Например, издали красивую книгу: «Труды Первого всероссийского съезда сценических деятелей», 700 страниц, скопировано с двухтомника 1898 года. Я хотела попросить историка Илью Смирнова прокомментировать это театрально- историческое событие, но вспомнила: он не любит репринты…
— Я не люблю, когда репринтами подменяют современную историческую книгу для широкой аудитории. В данном же случае, Союз театральных деятелей обнародовал редкий источник — о том, откуда он сам происходит. Ясно, что для специалистов, причём как для теоретиков, изучающих прошлое, так и для практиков, которые заняты настоящим и будущим нашего театра. Конечно, я был бы не против современных пояснений к старому тексту, ведь информацию о некоторых участниках съезда не найти даже в «Театральной энциклопедии». Но понятно, что Союз театральных деятелей не научное издательство, сделали, что могли.
Передо мной два тома в одной обложке. Первый содержит официальную информацию по организации съезда, проходившего, напомним, в Москве в марте 1897 года, и протоколы заседаний, «общих» и по четырем «отделам» — сейчас назвали бы «по секциям». В «отделе вопросов о цензе, вознаграждении и материальном обеспечении…» председательствовал Владимир Иванович Немирович –Данченко. Второй том — тексты выступлений.
В них можно отметить для рецензии что-нибудь до боли знакомое. Коммерческие гастроли по провинции: «я понимаю гастрольные спектакли целого театра вроде Мейнингенского <…>, но наши гастроли подрывают престиж истинных тружеников сцены и приучают отдельных лиц к дешёвым лаврам». Актёры, предпочитающие артельное устройство, потому что удобнее вместе выпивать, и если дружно опаздывать на репетицию, то никто и не виноват; антрепренеры, которые периодически исчезают с деньгами, а в промежутках ставят вместо классических пьес «пустые, бессмысленные, ничтожные, но производящие щекотку творения»; «Полуграмотные и даже совсем безграмотные <…> кропатели» — ну, вот они, сочинители телесериалов.
Но, самое интересное — характерные черты страны и эпохи, как их отразил театральный съезд. Первое: уровень ритуального подобострастия. Он весьма высок. «Комиссия постановила просить Его императорское Высочество Великого Князя Сергея Александровича принять на себя звание Августейшего покровителя Съезда <…>. Пожелал им полного успеха во славу Державного Покровителя Общества Государя Императора <…>. Что вызвало единодушные крики "ура!"». И тому подобное, все ключевые слова с большой буквы, напоминает уже не современность, а недавнее прошлое: избрать почётный президиум в составе ЦК КПСС, аплодисменты, переходящие в овацию.
Театру в конце позапрошлого века очень мешал запрет на публичные зрелища в посты, накануне воскресных дней и многочисленных церковных праздников. Добиваясь смягчения этих нелепых ограничений, делегаты не смели усомниться в их идеологическом обосновании: «пред этим основанием закона, пред его высокою, в особенности для нас, сынов своей родины и своего народа, целью, нельзя не преклониться с чувством глубокого сознания их исторической правды и правоты…» В том же духе — ходатайство о допущении в Москву, на съезд, делегатов еврейской национальности. И милостивое разрешение. Правда, о каждом еврее надлежало уведомить Канцелярию Генерал — Губернатора. Кстати, «Августейший покровитель» Сергей Александрович и был одним из главных антисемитов. Цензура тогдашняя — занятное явление. Например, нельзя было ставить на украинском языке переводы с других языков и пьесы из жизни интеллигенции. Не покушаясь, опять же, на сам институт цензуры, делегаты свободно обсуждали конкретику: кто, почему и что не разрешил показывать. Советские цензоры запретят упоминать о своём существовании. А вообще-то цензура существует в любом обществе (кто не верит, может в какую-нибудь демократичной стране поторговать детской порнографией). Вопрос именно в механизмах. По закону или по произволу, политическая или экономическая. Вот что должно быть предметом спокойного обсуждения, и в этом смысле обстановка на первом театральном съезде намного более здоровая, чем сегодня, когда интеллигенция всерьёз повторяет басни про «невидимую руку рынка». К той же теме — два доклада «о первых попытках насаждения театрального искусства в деревне». Оказывается, неграмотные крестьяне живо и заинтересованно принимали Гоголя, Островского, Мольера. Как заметил один из энтузиастов этого дела, Георгий Сергеевич Бурджалов, «недалеко то время, когда народный театр в России выполнит великую культурную миссию».
Вот оно, главное. Общая вера в то, что цель театра — «не праздная забава, а нравственное, умственное и художественное совершенствование человека». Ужасное отступление от плюрализма, но этот принцип на съезде не оспаривался. Никто не пытался переубедить коллег: нет, наша цель — нахапать денег! Или зад со сцены показать. Нынешние заказные критики по голым задницам скажут: идеализм тогдашней интеллигенции. На самом деле — наоборот. Тогдашний подход — стопроцентно практичный. Театральное искусство требует общественной поддержки. Формы её активно обсуждали делегаты съезда и во многом предвосхитили экономику репертуарного театра. Но условием поддержки как раз является «просветительская миссия». Если её отменить, то и там, где сумма прописью, должен стоять ноль (балаган работает на самоокупаемости). Так вот: ясное понимание делегатами съезда социальных функций театра открыло для нашей страны перспективу великого театрального искусства ХХ столетия. Обидно было бы в начале ХХI века всё это потерять.