"Я жила одна, училась тогда в Паневежской гимназии, – рассказывает литовская поэтесса Рамуте Скучайте, попавшая в Сибирь 17-летней девушкой вслед за тем, как были депортированы ее мать и отец. – Пришли ночью и взяли. Повезли. Я не знала куда. Помню, как завидовала одноклассницам, которых увозили вместе с близкими. Через три недели меня привезли в город Зима Иркутской области, на поселение. Больше всего там было литовцев, но также украинцы – из семей, как говорили тогда, кулаков".
Рамуте Скучайте стала одной из сотен тысяч жертв массовых арестов и депортаций, начавшихся в Литве, Латвии и Эстонии в июне 1941-го и продлившихся вплоть до 1953 года. В лагеря и на пожизненное поселение вглубь СССР, в основном в Сибирь, в то время отправлялись вагоны с тысячами людей. Эти события были продолжением советской оккупации балтийских республик в 1940 году, которую в своих резолюциях осудил Совет Европы, а также в 80-х – Европейский парламент. В Советском Союзе этот процесс называли присоединением Прибалтики к СССР.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Рассказывает Рамуте Скучайте
– В поселениях, помню, больше всего было женщин с детьми, – вспоминает сегодня известная литовская поэтесса. – Всем было очень тяжело, но полным семьям легче: женщины готовили, а остальные члены семьи были на заводе. Сносно. А вот одинокие женщины с детьми, уходя на работу, привязывали своего ребенка за ногу к кроватке, ставили рядом мисочку, чтобы он мог прожить 8 часов. Жили все в бараках, в них – нары, сделанные из сложенных крест-накрест досок. Еда скудная: хлеб, картошка. Рыба? Только омуля помню, очень соленый, и то не всегда.
Семья Рамуте Скучайте до депортации в Сибирь
Когда привезли на поселение, всех собрали и дали подписать бумаги, внизу было место для подписи главы семьи, я там подписалась, что "такая-то, такая-то высылается пожизненно в город Зима, как член семьи участвовавших в фашистско-националистических бандах". Вот мне сейчас 83 года, и до сих пор не понимаю, как я могла такое подписать? Наверное, когда впереди вся жизнь, думаешь, что будет еще хорошее.
А там было всякое. Люди и хорошие, и плохие. Работа была на лесозаводе, сначала такими – они назывались багоры – мы с женщинами вытаскивали из Оки бревна и по берегу доставляли на территорию лесозавода. Помню, как одна женщина сказала: "Ты встань посередине, будет легче, ты же непривыкшая". Я и в самом деле была непривыкшая.
Только когда умер Сталин, в 1956 году, мы вернулись в Литву. Но без папы. Он в лагере умер от голода
Я поступила в 9-й класс школы, училась по ночам. Так и закончила. Потом – Институт иностранных языков в Иркутске. Перед этим прислали бумагу: "В наличии – паспорт, приезжайте на экзамены". Какой паспорт? Поехала. Думала: будь что будет. Сдала экзамены – и приняли. На заочное.
– Вашу мать раньше вас выслали на поселение, вы виделись друг с другом?
Рамуте Скучайте во время учебы в школе
– Сначала ей разрешали из лагеря писать одно письмо в год. Потом мы начали переписываться. Она знала, где я. Когда ее освободили, ей было запрещено возвращаться обратно или селиться в больших городах Советского Союза, и она приехала ко мне. Только когда умер Сталин, в 1956 году, мы вернулись в Литву. Но без папы. Он в лагере умер от голода. Моя мама, представьте себе, ничего не знала о своем ребенке, обо мне, 10 лет. Но мне казалось, что когда мы вернемся, все потерянное найдем! Увы! Я и сейчас, в старости, себя так же чувствую. У меня есть крыша над головой, все, что нужно для хорошей жизни. Но дома – нет.
– В том, что у вас такое чувство, виновата трагедия, случившаяся с вами в молодости?
– Думаю, что да. Это самая большая травма. Может быть, другие люди ее не осознают, но это так. Потеря дома навсегда. Самое страшное – это отнять у человека семью и дом.
– После того как вы покинули поселение, вы бывали в городе Зима?
– Нет. Но я держу с ним связь. Меня нашла краевед из Зимы, молодая женщина. Она присылает вырезки из современных газет, и я в курсе тамошней жизни.
В Литве, где ежегодно в июне отмечают День скорби и надежды, в период с 1940 по 1953 годы в ходе сталинских репрессий были убиты, отправлены в ссылку или тюрьмы около 300 тысяч человек. Это называли "спецоперациями", в Эстонии их проводили под командованием Андрея Жданова, в Латвии – Владимира Деканозова, в Литве – Андрея Вышинского. Перед этими людьми была поставлена задача "депортировать прежде всего чиновников прежних режимов, бывших офицеров местных армий". Об этом говорится в тогдашнем постановлении ЦК ВКПб "О мероприятиях по очистке Литовской, Латвийский и Эстонской ССР от антисоветского, уголовного и социально-опасного элемента". Среди таких "элементов" оказались тысячи крестьян, священников, инженеров. С семьями.
По словам Бируте Бураускайте, директора литовского Центра исследований репрессий и сопротивления, только в первые годы массовых депортаций были расстреляны и вывезены в Сибирь 23 тысячи жителей республики:
Бируте Бураускайте
– Первые годы ссылок были самые тяжелые. Смертность среди ссыльных литовцев достигала 10 процентов: вначале погибали младенцы, маленькие дети и старики. К 1949 году количество смертей уменьшилось. Люди уже знали, что их ждет, брали с собой больше необходимых вещей, теплой одежды. Депортация обескровила Литву. Практически полностью была уничтожена интеллигенция. Но даже когда семьям удавалось вернуться из ссылки, им было очень трудно адаптироваться, особенно детям, родившимся "не там, где нужно". Родина принимала не как мать, а как мачеха. Дома депортированных оказывались уже кем-то заселенными или в них располагались органы власти. Легче было только тем, у кого оставались родственники, готовые помочь.
– Сколько сейчас в Литве бывших ссыльных?
Более 60 процентов из тех, кто непосредственно осуществлял депортации, – местные жители
– Их объединяют две организации. В каждой приблизительно по пять тысяч членов. Сейчас активно третье поколение – дети и внуки депортированных. Сосланных взрослых в живых осталось уже очень мало. Большинство из них живут в Вильнюсе, Каунасе, Клайпеде, Шяуляе.
– Есть ли у историков, изучающих архивы, новые сведения о депортациях?
– Если говорить о недавних архивных находках, среди них есть очень для нас неприятные сведения. Но надо сказать о себе правду. Оказалось, что в Литве более 60 процентов из тех, кто непосредственно осуществлял депортации, – местные жители. Раньше умалчивалось, что в этом участвовали литовские комсомольцы и коммунисты. Солдаты ведь не забирали личные вещи выселяемых, это делали местные. Соседи, из-за жадности, даже ждали подходящего момента. И еще: если посмотреть на документы о планах по количеству депортируемых, которые приходили тогда из Москвы, то в Литве и Латвии план перевыполнялся. А вот в Эстонии сослали меньше, чем требовалось.