"У кого нет миллиарда, тот идет в жопу", "ёкарный насрал" и прочие вклады в сокровищницу родного языка, а также вклады, изъятые у дольщиков, – это все Сергей Полонский. Фигура до недавних пор комическая. Ходячий анекдот.
Скандальные новости из жизни раскрепощенного девелопера всегда вызывали смех. Такой, как бы сказать, понимающий. Когда Полонский, прикупив себе остров в Камбодже, гулял по местному морю, как по буфету, и бросал в набежавшую волну местных матросов. Или когда разоблачал местного оборотня в погонах, который вымогал у него миллион долларов. А потом еще местные бастрыкины ловили его в местных пампасах, обернутого в полотенце, и препровождали в тюрьму, и это тоже было довольно смешно. Поскольку смех, вопреки классической формулировке, возникает не только при несоответствии. Смех возникает, когда персонаж анекдота, выдуманный или взятый целиком из жизни, ведет себя достоверно. Девелопер не обманывал наших ожиданий.
Иногда в этом смехе звучала и злорадная нота. Когда, например, с новостных лент поступали сообщения о том, что Полонский вкладывает миллиард в камбоджийскую экономику – в обмен на свободу и твердые гарантии того, что в Москву его не выдадут. Иными словами, добровольно расстается с большими деньгами, не желая подвергаться экстрадиции.
На местном наречии это еще, наверное, называлось "притоком иностранных инвестиций", и тут самые мстительные из соотечественников припоминали, куда они должны идти, если у них нет миллиарда. И догадывались, куда теперь пойдет ограбленный, которого вставшая с колен Камбоджа не без юридического изящества избавила и от российской тюрьмы, и от американских денег. Новый анекдот про Полонского, который столь щедро расплатился за базар, казался проявлением высшей справедливости.
О том, что случилось потом, мы пока можем только строить гипотезы. Непонятно, почему его все-таки выдали. То ли девелопер кинул камбоджийцев, то ли они обманули девелопера, взяв деньги и не сдержав обещания, – словно какого-нибудь дольщика или другого лоха. То ли не было уже у Полонского никакого миллиарда, то ли никогда не было, хотя средства поскромнее, достаточные для покупки эксклюзивного острова, прогулкам по буфету и найма адвокатов, конечно, имелись. О том, что случилось потом, мог бы рассказать сам Сергей Юрьевич, но едва ли захочет.
Эксцентричность как стиль жизни Полонского более никого не впечатляет: в тюрьме российской много таких, ярких и затейливых, да и экспертизу он уже прошел и признан вменяемым. Эксцентричность отныне символизирует лишь отчаянье
Ясно лишь, что смех отгремел, шутки кончились и началась полноценная трагедия. Камбоджа скрылась из виду, рассеялась, словно ее и не было никогда, и началась Кампучия – сюжет российский, тюремный, страшный. С теми специфическими рассказами про сокамерника, норовящего "вставить шило в ухо" подследственному, которым можно верить или не верить, но реальные страхи Полонского эти истории отражают точно. Оттого он и устраивает истерику в СИЗО, и крушит все, что под руку попадется, и мечется в карцере, то объявляя голодовку, то отказываясь от нее, и плачет в зале суда, что со всей ясностью осознает случившееся. Эксцентричность как стиль жизни Полонского более никого не впечатляет: в тюрьме российской много таких, ярких и затейливых, да и экспертизу он уже прошел и признан вменяемым. Эксцентричность отныне символизирует лишь отчаянье.
Полонского жалко.
Понятно же, что если российская власть годами вела депортационную тяжбу с Камбоджей, настаивая на выдаче беглеца, то это значит, что к нему накопились вопросы у весьма серьезных людей. Включая потенциальных жильцов ЖК "Кутузовская миля" и некоторых других граждан, которые доверили Полонскому свои капиталы и вообще позволили "зайти" в сверхдорогой московский строительный бизнес, куда обычных предпринимателей не пускают. Ясно также, что в эпоху санкций на счету каждый миллиард, так что грядущий приговор Полонскому будет зависеть от его уступчивости и щедрости в диалоге с государством и другими чисто конкретными кредиторами. Однако не исключено, что он и вправду сильно поиздержался в пути и при всем желании ничем порадовать кредиторов не сможет. Тогда о судьбе его думать вдвойне печально.
А у кого нет миллиарда, тот идет известно куда, но о справедливом возмездии, которое настигает Полонского, сегодня думать как-то зябко. Избирательная справедливость – она ведь сродни избирательному правосудию. Он расплачивается за азартное безумие в делах, которые требовали железных нервов, расчета и хладнокровия. За то, что не догадался сбежать куда-нибудь туда, откуда нет выдачи. За одну неосторожную фразу, за глумление над теми, кто беден. Кара представляется слишком жестокой.
В программе "Вести" на днях его назвали олигархом, и это опять прозвучало как анекдот, но смеяться теперь можно было только над нашим корреспондентом в зале суда. Ибо истинные олигархи поздней путинской эпохи совсем не похожи на Сергея Юрьевича. Это люди очень трезвые, молчаливые, незаметные, солидные, немолодые, крадущие сотни миллиардов с государственной думой на челе и никогда не позволяющие себе резкостей в отношении подведомственных им нищебродов. Это люди очень тактичные.
Рядом с ними арестованный Полонский выглядит мальчиком, ошалевшим от свалившихся на него богатств. Идеальным мальчиком для битья и тюремной расправы, и в этом тоже видится какая-то кривда. Вне зависимости от того, виновен он или нет, украл или просчитался, подвел своих дольщиков или его самого подставили.
Илья Мильштейн – журналист и публицист
Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции