Сирийские правительственные силы при поддержке боевиков "Хезболлах" из Ливана, как утверждается, значительно продвинулись в наступлении на повстанцев в провинциях Идлиб, Хама и Латакия после массированных российских авиаударов, сообщает Би-би-си.
Боевики "Исламского государства" добились самого существенного продвижения в провинции Алеппо, и становится все более очевидным, что они используют российские авиаудары по оппозиции для наступления на новые территории, пишет "Гардиан".
Эти сообщения иллюстрируют, как менее чем за две недели российская воздушная кампания в Сирии сместила баланс в вооруженном противостоянии в стране, где сразу несколько разнородных сил воюют друг против друга.
"Стабилизировать законную власть" – так определил цели операции президент Владимир Путин в интервью телеканалу "Россия".
Москва поначалу обосновывала необходимость операции борьбой с террористической группировкой "Исламское государство", захватившей обширные области в Сирии и Ираке. Однако, насколько можно судить, российские бомбардировки обрушились, в первую очередь, на силы сирийской оппозиции, которая противостоит и режиму сирийского президента Башара Асада, и "Исламскому государству". Именно оппозиция, по мнению экспертов, была первоочередной угрозой Асаду.
Различные силы в этой оппозиционной коалиции пользуются поддержкой Турции, Саудовской Аравии, Катара и Запада, и действия России вызвали их неудовольствие, поскольку, как они полагают, сама фигура Асада является препятствием на пути внутрисирийского урегулирования, которое необходимо, чтобы справиться с радикальными группировками.
Теперь же появились сообщения со ссылками на высокопоставленных саудовских представителей о возможности расширения поставок современных вооружений некоторым оппозиционным группам: "Армии завоевания", Свободной сирийской армии и "Южному фронту". Речь шла и о противотанковом оружии, и – как теперь не исключено – о ракетах "земля-воздух". Против передачи такого противовоздушного оружия выступали многие на Западе, опасаясь, что оно может попасть в конечном счете в руки боевиков "Исламского государства" и использоваться ими против самолетов западной коалиции.
Другой неназванный представитель арабских государств Залива, как утверждается, рассказал, что во время сессии Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке арабские дипломаты пытались предостеречь министра иностранных дел России Сергея Лаврова от "создания Франкенштейна" – активизации огромного числа джихадистов, которые будут стремиться "освободить" Сирию от военных из России, Ирана и боевиков "Хезболлах", но ответом России стала активизация авиаударов в Сирии.
Вадим Лукашевич
Удары эти, очевидно, нужно признать эффективными, раз они позволили начать наступление силам Асада, считает авиационный эксперт Вадим Лукашевич:
– Эффективность, безусловно, есть, причем она заключается не только в ударах авиации, но и в том, что наземные операции сирийских войск сейчас планируют российские военные. Если раньше советники у Асада в основном были представители "Хезболлах" и прочих ближневосточных организаций, которые привыкли вести боевые действия локально, то есть не были способны к крупной военной операции, то сейчас за счет того, что там российские военные, имеющие опыт, военный успех – на стороне Асада. Насколько велика здесь составляющая авиационных ударов, сказать сложно. Авиационная поддержка войск, безусловно, важный фактор. Поэтому военная часть действий России в Сирии с военной точки зрения на каком-то коротком промежутке времени успешная и эффективная. Другое дело, что Россия вряд ли может оценить какие-то долгосрочные последствия, посмотрим.
– Насколько велико отличие авиации, которую использует Россия, от авиации сирийской, которая на самом деле – это те же советские, а потом российские самолеты, инструкторы – те же российские офицеры. Разница столь принципиальна?
– Как вы видите, да. Мы сейчас должны оценивать по опыту. Участие российской авиации, причем самой современной авиации, использующей высокоточное оружие, позволило деморализовать противника, она действует слаженно с наземными частями, что позволило переломить ситуацию. Другое дело, мне кажется, Россия расшевелила муравейник Ближнего Востока, фундаменталистского ислама. Спасая Асада, мы можем потерять в перспективе гораздо больше. Надо понимать, что международные санкции, которые Россия получила за Крым и за Донбасс, оказались настолько эффективными, что фактически мы сейчас просто сдаем Донбасс. Задача Путина сейчас не просто переключить внимание с Украины на Сирию, а вообще полностью выполнить все минские соглашения для того, чтобы добиться снятия санкций. Российская экономика больше не в состоянии выдерживать санкции против России, связанные с Украиной. Поэтому Сирия – такой блицкриг, который, с одной стороны, показывает, что Россия – весомый игрок на Ближнем Востоке, что она на самом деле может реально что-то противопоставить ИГИЛ, что с ней нужно считаться, потому что она при любой ситуации не даст в обиду Асада, не допустит его поражения, но взамен этого Россия готова отдать полностью Донбасс, надеясь на некое признание нынешнего статуса Крыма как российской территории. Я думаю, что это комплекс взаимосвязанных проблем. Мы понимаем, что Россия ничего не сможет больше добиться в Украине, никаких побед тактических, стратегических просто не будет, экономика трещит по швам, и мы так красиво перестроились на Сирию, делая вид, что Украины не существует.
– Картинка, которую вы нарисовали о взаимосвязи Сирии с Украиной, очень понятна, хотя ясно, что, как и на все другое, связанное с этими конфликтами, тут есть и другие точки зрения. Мотивы Кремля, может быть, поняты правильно, но понимает ли Кремль, который часто обвиняют в том, что он тактически хорошо действует, а стратегически не очень, понимает ли он, что будет дальше? Уже слышны разговоры о том, что Саудовская Аравия якобы рассматривает вопрос о поставках средств ПВО части противостоящих Асаду повстанцев, которые одновременно воюют с "Исламским государством". Появляются неподтвержденные сообщения о том, что Турция сбила российский самолет. Это неподтвержденное сообщение, но сам факт, что это быстро расходится по интернету, значит, что эти ожидания есть. Сейчас Россия оперирует в ситуации, когда у повстанцев нет средств ПВО, и, в общем-то, она ничем не рискует, по крайней мере, так это воспринимается. Но на самом деле, есть ли риск потерь для российской авиации в Сирии?
– Разумеется. Почему мы полезли в Сирию? Украина само собой, мы уже это обсудили, но тут еще один фактор, что мы поддерживаем Асада всеми доступными способами. Чем больше под Асадом шатается кресло, тем больше наша поддержка. Мы были вынуждены начать эту операцию не потому, что мы возжелали помочь Европе в борьбе с ИГИЛом и так далее, а потому что на момент нашей первой бомбежки от повстанцев до президентского дворца Асада было 8 километров по прямой. Это главное. Теперь, соответственно, мы играем на стороне Асада. При этом надо четко понимать, что у нас своей нормальной разведки на земле там нет, мы пользуемся данными сирийской разведки, мы пользуемся сирийским целеуказанием, то есть цели для наших ударов дают сирийцы. Фактически Асад, взяв наших советников для наземной операции, использует нашу авиацию, воюя нашими руками и нашими мозгами. То есть Россия сделала свой ход, она влила некий резерв в Асада, она его укрепила, и мы почему-то думаем, что этот наш успех останется. Но повстанцы, которых поддерживает та же самая Саудовская Аравия, – не ИГИЛ, а умеренная оппозиция Асаду, – теперь та сторона должна сделать ответный ход. Соответственно, их ответный ход будет против нас. Самый простой вариант – это передача Саудовской Аравией средств ПВО повстанцам. Мы теперь ждем этого ответа. Я не думаю, что Турция будет сбивать наши самолеты, мне кажется, это достаточно крайняя ситуация, потому что Турция – страна НАТО. Как ответит Турция, как ответит исламский мир, который поддерживает противников Асада, – это надо посмотреть. Я думаю, если будет неблагоприятная ситуация, мы просто оттуда быстро уберемся, потому что развивать успех, вводя новые силы и средства, для России это очень долго и дорого. В конце концов, это не Афганистан, с которым у нас была общая граница, – это совсем другой регион, туда нужен морской мост, воздушный мост, то есть это непросто. Из Каспия мы, конечно, постреляли, но это была больше демонстрация возможностей, нежели какая-то реальная помощь. Поэтому давайте просто подождем, что будет дальше. Мы ведь хорошо воюем, пока потерь нет, пока мы стреляем по людям, которые нам не могут ответить с земли, фактически мы стреляем в тире. А стрелять в тире и стрелять на передовой в реальном конфликте, когда на каждый твой выстрел тебе отвечают таким же выстрелом, – это совсем другая ситуация. То, что у нас сейчас было, – это по большому счету некий блицкриг, а сейчас мы переходим в другую фазу: либо мы должны втянуться в этот конфликт, добившись окончательной победы Асада, либо, встретив отпор, мы должны что-то предпринять. Так что ситуация на самом деле не закончилась. Хотя только что я прочитал публикацию в "Новой газете" о том, что Россия достигла основных стратегических целей в Сирии и готова выйти из конфликта в любой момент. Она, конечно, выйти может, но мы этот муравейник, это осиное гнездо расшевелили, поэтому сейчас мы просто перестанем палкой ковырять это осиное гнездо – это совсем не значит, что осы нас атаковать перестанут. Мы сейчас можем бежать от этого осиного гнезда, и этот рой будет лететь за нами.
– Сейчас Россия в этом конфликте является стороной, обладающей самыми совершенными вооружениями, и, войдя на стороне Асада, она существенно усилила позиции Асада? А что будет дальше, мы не знаем, породит ли это гонку поставок в регион более современных средств вооружений.
– Начав военное вмешательство, мы подняли градус конфликта, безусловно. Мы уверены, что, подняв градуса конфликта, мы тем не менее его контролируем полностью. Но мы контролируем полностью, пока повстанцы находятся на том уровне вооруженности, который у них был. Если сейчас их спонсоры – это может быть Саудовская Аравия, кто-то еще – поднимут со своей стороны градус конфликта, то ситуация ухудшится и для нас, и вообще она ухудшится с точки зрения накала боевых действий. Получается, что мы начинаем раздувать костер войны на Ближнем Востоке, в Сирии. На мой взгляд, это совершенно недальновидный поступок. Мне кажется, Россия просчитала не все риски, когда начала эту военную кампанию.