Латвийский институт внешней политики по заказу министерства обороны обнародовал исследование "Российская политика безопасности по отношению к соседним странам до 2020 года: угрозы и возможности". В нем анализируются возможные угрозы со стороны вероятного противника на востоке и даются рекомендации для эффективной территориальной обороны. Исследователи опровергают распространенное мнение о том, что Латвию из-за особенностей ее географического положения практически невозможно защитить от вторжения извне.
Корреспондент Радио Свобода побеседовала с членом авторского коллектива Мартиньшем Вердиньшем:
-– Мы не изобретаем велосипед – в военных кругах, среди офицеров эти вопросы давно уже обсуждены, но части политиков и обществу не хватает профессиональной информации. Министерство обороны Латвии, заказчик этого исследования, очевидно, поняло, что с обществом надо работать не только парадными заявлениями, нужно дать возможность углубиться в тему. Мы, авторы исследования, не работаем на министерство обороны, уже давно уволились из вооруженных сил, что дает нам возможность говорить от души. Андрис Спрудс – политолог, Угис Романовс – лейтенант-полковник с долгой карьерой в вооруженных силах, я почти два десятилетия служил в армии, занимался анализом информации.
– В общем, исследование призвано развеять миф о том, что Латвия – принципиально незащищаемая территория?
В Латвии должны быть вооруженные силы с такой степенью боеготовности, чтобы обеспечить, если надо, 24 часа обороны, если надо, 72 часа или немного больше
– Иначе не было бы смысла содержать армию, нужно было бы искать другие гарантии безопасности. Конечно, Латвия принципиально защищаема, если принять определенные меры, и принять их не в последний момент, а заранее. Профессионалы знают: армия строится не за один день, а по кирпичику долгое время, и делать это в последний момент непрофессионально. "Вкладывать в армию" нужно было уже вчера, но если уж мы делаем это сегодня, то следует действовать более решительно и координированно с другими прибалтийскими странами. Тогда территория Балтии будет менее уязвима для реализации сценариев угрозы.
– Что это за сценарии?
– Первый – условно говоря, война четвертого поколения, которую мы видим в Крыму и на Украине. Второй, наименее вероятный – конвенциональная военная операция, региональный конфликт, обычная война с линией фронта, как ее показывают в кино. Третий вариант – блицкриг, очень быстрое вооруженное продвижение за короткое время, которое ставит весь мир перед фактом. Это наиболее опасный для нас сценарий. Блицкриг начинается практически без подготовки, его невозможно распознать, к нему сложно подготовиться. На этот случай у нас должна быть хорошо развиты разведка, части высокой боевой готовности, которые могут реагировать мгновенно. У страны должно быть достаточно сил, чтобы дождаться вступления в силу пятого параграфа договора НАТО о совместной обороне от агрессии.
– После начала военных действий Латвия сможет продержаться двое-трое суток?
Мартиньш Вердиньш
– Мы пытались показать, что в Латвии должны быть вооруженные силы с такой степенью боеготовности, чтобы обеспечить, если надо, 24 часа обороны, если надо, 72 часа или немного больше. Но тут важно, с какого момента мы будем считать, что операция началась. Обыватель узнает об этом из новостей, но у профессионалов немного по-другому: любая армия перед большой операцией вынуждена концентрироваться, передвигаться, маневрировать. Все это поддается контролю и мониторингу. Для военных операция начинается с того момента, когда замечено движение за границей. Если мы говорим о молниеносной войне – в том-то ее и опасность, что у наших границ уже сейчас существует серьезная группировка, которая может быть приведена в готовность. Исходя из этого, мы уже сейчас можем представлять, какие силы могут прийти в движение, какие силы нам нужны для того, чтобы эффективно задержать противника и выиграть время. Нам нужна пара бригад регулярных войск в постоянной готовности. Мы здесь не говорим об ополчении.
– Это спецназ, как я понимаю? Силы быстрого реагирования?
Это азбука: соотношение между наступающими силами и обороняющимися – один к трем в полевых условиях, к еще большему числу – в городских
– Нет, вполне достаточно пехоты. У нас есть одна пехотная бригада. Надо бы еще такую же, а первую доукомплектовать. Плюс еще несколько сотен бойцов спецназа, помощь земессардзе (ополчения). Вместе все это может обеспечить достаточно серьезный воинский контингент, который, будучи экипирован и вооружен на уровне потенциального противника, мог бы сдержать силы, превосходящие его по численности примерно в три раза. Если мы организуем как минимум 3 тысячи (а лучше 5-6 тысяч) хорошо обученных, адекватно вооруженных, подготовленных и мотивированных бойцов, которые защищают свою родину, то для преодоления обороны противнику надо было бы сконцентрировать у наших границ тысяч 15-20 человек. Это азбука: соотношение между наступающими силами и обороняющимися – один к трем в полевых условиях, к еще большему числу – в городских. Эти 15-20 тысяч противнику нужно где-то брать и куда-то их передвигать. А это, в свою очередь, дает нам возможность заранее узнать о его планах, привести в действие 4-й параграф договора НАТО, подразумевающий проведение консультаций внутри альянса, и подготовиться самим, объявить мобилизацию.
– Критики вашего плана указывают, что при протяженности границ Латвии (более 500 км по морю, более 200 км сухопутной российской границы и около 150 км белорусской) на каждого из трех тысяч солдат придется по 80-100 метров линии обороны.
– Неспециалисты упрощенно представляют себе, как воюет современная армия. Это не линейная война, не существует общей линии фронта. Во-первых, современная война – мобильная. Во-вторых, нет необходимости защищать каждый клочок земли, достаточно контролировать основные коммуникационные артерии, населенные пункты, мосты и другие элементы инфраструктуры. Это вполне по силам нескольким тысячам профессиональных военных, собранных в боеготовые, я подчеркиваю, части. Несмотря на то что в Латвии сейчас 4,5 тысяч человек в погонах, пропорция между боеготовыми частями, бойцы которых учатся быстро передвигаться, у которых есть техника, броня, противотанковое оружие, и строевыми частями, а также штабным и обслуживающим персоналом – в соотношении примерно два к трем: две трети в штабах и одна в поле.
Нужны способные, отборные командиры тактического уровня. Необходимо развивать децентрализацию сил, чтобы вооруженные силы не были сконцентрированы в одном населенном пункте даже в мирное время, чтобы логистика и склады находились в разных регионах страны, чтобы снабжать те подразделения, которые там окажутся. При перемещении и передвижении техника наиболее уязвима; расстояние между тем, кому она доставляется, и складом нужно сокращать. Нам нужно провести работу по подготовке к реальным, а не умозрительным боевым действиям.
– Американские эксперты, недавно побывавшие в Латвии, пришли к выводу, что в прибалтийских лесах завязнут танки. Достаточно ли подробно обработана картографически территория страны?
– В области картографии работа ведется давно. Действительно наша территория не очень подходит для тяжелой техники. Этот эффект (или дефект) распространяется не только на нашу бронетехнику, но и на бронетехнику противника. Танки – наступательное вооружение, территория помогает более эффективно обороняться. Нам нужна бронетехника с менее агрессивной наступательной направленностью. Подходят бронетранспортеры и те боевые разведывательно-дозорные машины, которые уже закуплены.
– Децентрализация в принятии решений должна быть проведена на уровне должностных инструкций?
У наших границ отчего-то не стоит очередь из стран, которые хотели бы предложить нам гарантии безопасности
– Если вы имеете в виду командование войсками, то в докладе имеется в виду подготовка офицеров, которые на месте без особых указаний сверху смогут принимать правильные решения согласно общей тактике и стратегии, которые мы можем смоделировать заранее. Один из лучших способов их проверить – проведение реальных учений, без заготовленного заранее сценария, с настоящим разбором полетов, с обратной связью, которая приводит к изменениям в каких-то планах, решениях, приказах, инструкциях.
– Вы пишете, что учения должны "отзеркаливать" ситуацию в России. Насколько это реалистично с ограниченными латвийскими ресурсами?
– Если мы проследим, как происходили в XXI веке конфликты с участием нашего вероятного противника, то можем сделать вывод: концентрация сил и средств проходит под видом учений, маневров, после которых армия не возвращается в казармы, а ждет приказа к наступлению. Не отслеживать события вблизи нашей границы в такие моменты неправильно.
– Вы считаете, что нужно, не возлагая все надежды на пятую статью договора НАТО, заключать двусторонние договоры?
– Я часто говорю нашим местным пацифистам: заключив хороший двусторонний договор с какой-нибудь сверхдержавой о том, что она гарантирует нашу безопасность, можно задуматься, нужна ли нам самим армия? Возможно, в условиях недостаточного финансирования вариант двустороннего договора с США с размещением американской военной базы на нашей территории (какой имеется у США и Исландии, к примеру) был бы не худшим. Но у наших границ отчего-то не стоит очередь из стран, которые хотели бы предложить нам гарантии безопасности.
До тех пор пока никто не оспорил действенность пятого параграфа, на него нужно и можно рассчитывать
Участие в НАТО подразумевает и двусторонние отношения между партнерами, и такое сотрудничество ведется. Посмотрите на архитектуру, структуру армий, на решения, которые принимаются в Литве и Эстонии. Эстония никогда не отказывалась от обязательной военной службы, Литва только что к ней вернулась. Наша модель выделяется уже даже среди балтийских стран: в Латвии небольшие профессиональные вооруженные силы и развитое ополчение, которое является полноценной составной частью армии. Изначально ополчение считалось негосударственной организацией, как это по сей день обстоит в Эстонии.
Достаточно открыть Википедию и посмотреть, какие типы вооружений каких производителей есть у Эстонии, Литвы и Латвии. Необходимого уровня унификации нет, каждая страна решает вопросы закупок, допустим, бронетехники, не очень представляя себе, что нам, возможно, когда-то придется воевать вместе. Будет достаточно сложно обеспечить запчастями три разных типа боевых машин пехоты. Нужна совместимость для заправки. То же касается стрелкового оружия, уровня снабжения и экипированности солдат, да и самого их числа. Например, Эстония этой весной продемонстрировала, что может собрать больше 10 тысяч солдат на учения, в том числе воинов запаса. Литовцы сейчас тоже развивают как минимум две бригады, ряды воинов запаса у них будут пополнять молодые люди, которые пройдут обязательную службу. У нас эта категория с тех пор, как отменили обязательную военную службу, стареет. В октябре этого года впервые состоятся учения для солдат, которые уже уволились из вооруженных сил, призвано будет немного, несколько сотен человек. Интересно посмотреть, какой процент прибудет по повестке.
Что касается крупных проектов, то некое подобие расформированного Балтбата будет восстановлено, решение уже принято. В области совместной подготовки офицеров действует Baltic Defence College в Тарту. Что же касается прямых договоров между Латвией и соседними странами, до тех пор, пока мы находимся в одной организации, я не считаю, что они нужны. До тех пор, пока никто не оспорил действенность пятого параграфа, на него нужно и можно рассчитывать.
– Мы не говорили еще о варианте "зеленых человечков", или гибридной войны.
Гибридная война начинается на политическом, информационном уровне, уловить ее начало – задача политиков, журналистов, всего общества
– Это наиболее реальный для нас сценарий – события могут развиваться как на востоке Украины. Гибридная война начинается на политическом, информационном уровне, уловить ее начало – задача политиков, журналистов, всего общества: понять, что происходят процессы, которые на каком-то этапе перейдут в стадию вооруженного противостояния. Армия в такой ситуации играет вспомогательную роль, она стабилизирует ситуацию в стране, потому что она просто есть и ее в любой момент можно использовать. Для этого политическому руководству Латвии, очевидно, нужно будет принять решение о ведении чрезвычайного положения, а до тех пор ситуация находится в ведении МВД. По закону пограничная охрана в случае начала военных действий переходит в состав вооруженных сил, но пограничников нужно адекватно экипировать и вооружить.
– Какие мысли вашего исследования вы выделили бы еще?
– Переверните карту так, чтобы Северный полюс оказался в центре. Тогда вы заметите, что Латвия входит в субарктическую зону. Все, что происходит в данный момент с интернациональными территориями в Арктике, может рано или поздно повлиять на уровень нашей безопасности, даже если внутренняя ситуация в стране будет идеально спокойной. Наши порты, географическое положение, железные дороги интересны для многих.
– Значит ли это, что морская граница со временем подвергнется более высоким рискам, чем сухопутная?
– Не тем рискам, которые вы, возможно, себе представляете. Морской десант является одной из наиболее сложных военных операций, вряд ли какой-либо военачальник выберет такое решение для начала агрессии. Но пути коммуникации, снабжения по морю могу быть заблокированы. Достаточно "узкое" место в нашем регионе – выход из Балтийского моря в Атлантику. А в Калининградской области то ли находятся, то ли еще не находятся российские ракетные установки "Искандер", которые дают возможность контролировать мореплавание, – рассказал в интервью Радио Свобода латвийский эксперт по вопросам безопасности Мартиньш Вердиньш.