50 лет назад, 5 декабря 1965 года, на Пушкинской площади Москвы произошло первое в Советском Союзе публичное выступление диссидентов под лозунгами защиты права. С этой даты ведется отсчет истории диссидентского движения.
Дата была выбрана не случайно – 5 декабря СССР отмечался День Советской Конституции. Основным лозунгом митинга было требование гласности предстоящего суда над Андреем Синявским и Юлием Даниэлем. Их преступлением была передача своих произведений для печати за границу.
Митингующие также держали в руках плакаты с призывом: "Уважайте Советскую Конституцию". Математик Александр Есенин-Вольпин, инициатор митинга, последовательно отстаивал "правовую идею": не выдвигать политических требований, а добиваться соблюдения законов.
В качестве листовки раздавалось составленное Александром Есениным-Вольпиным "Гражданское обращение", до этого распространявшееся организаторами акции и сочувствующими и содержащее призыв выступить на Пушкинской площади в защиту арестованных писателей.
В этом выступлении, кроме Александра Есенина-Вольпина, участвовали Валерий Никольский, Юрий Титов, Елена Строева, Юрий Галансков, Аполлон Шухт, Владимир Буковский, а также другие диссиденты – студенты, литераторы. Всего на площадь вышло около 200 человек.
Через несколько минут митинг был разогнан сотрудниками КГБ, примерно 20 человек было задержано. Их допрос продолжался два часа, впоследствии участники были отпущены.
В итоге суд над Синявским и Даниэлем был объявлен открытым, так как "Митинг гласности" получил огласку в зарубежных СМИ.
Впоследствии "Митинги гласности" стали ежегодными. Их участники молча стояли, сняв головные уборы, по несколько минут, выражая таким образом траур по Конституции и по политзаключенным, погибшим за решеткой.
Какую роль "Митинг гласности" сыграл в диссидентском движении в СССР? Какое значение он и его лозунги имеют для нас сегодня? Каково соотношение права и нравственности? Об этом накануне, 4 декабря, в рамках дискуссии в Сахаровском центре, приуроченной к юбилею первого выступления на Пушкинской площади, рассуждал правозащитник, председатель российского общества "Мемориал" Сергей Ковалев:
– Соблюдайте свои законы! Из этого вовсе не следует, что ваша Конституция и ваши законы мне нравятся, отнюдь. Но раз есть Конституция, есть законы, вы обязаны их соблюдать. А мое право – оспаривать эти законы законным способом. Так делается в правовых государствах.
Я думаю, что это собрание у памятника Пушкину – это был первый знак бунта интеллектуалов. Этот выход на Пушкинскую площадь, потом Красная площадь, потом много что еще было – это был бунт интеллектуалов.
Этих интеллектуалов была кучка. Среди них было две вершины, державшихся очень разных позиций: Андрей Дмитриевич Сахаров и Александр Исаевич Солженицын. Но Александр Исаевич принципиально действовал в одиночку, а Андрей Дмитриевич не чурался связей с другими интеллектуалами, менее высокого "разряда".
Теперь утверждают, что все это движение кончилось ничем. Это неправда
Теперь утверждают, что все это движение кончилось ничем. Это неправда. Конечно, то, что предпринял Михаил Сергеевич Горбачев, – это не следствие диссидентской активности, тут я абсолютно согласен с большинством. Но косвенное влияние диссидентской активности было чрезвычайно велико.
В 125-й статье Конституции перечислялись все гражданские и политические права. Написана она была хитро: "В интересах трудящихся граждане Советского Союза имеют право", а дальше шло перечисление – на мирные демонстрации, высказывание своей точки зрения, свободу слова, свободу совести и так далее, и тому подобное. Все, что полагается.
"Митинг гласности" на Пушкинской площади Москвы
Я это так хорошо помню в связи с неким эпизодом. Я учился в 7-м классе, это был 1944 год. А тогда в 7-м классе целый год был такой предмет: Конституция Советского Союза. Вот, меня и вызвала учительница Конституции Елена Владимировна, чтобы я рассказал 125-ю статью. Я ее оттарабанил довольно уверенно.
Учительница меня спросила: "А как ты ее понимаешь?"
Я немножко задумался и ответил: "Поскольку у нас общенародное государство, и все в этом государстве делается, должно делаться для пользы и блага трудящихся, следовательно, каждый трудящийся вправе судить о том, как обстоит дело, и высказывать свое гражданское мнение".
Она возразила: "Нет, неправильно. Только такое мнение можно высказывать, которое на пользу трудящихся".
Я говорю: "Как заранее знать, что на пользу трудящихся, что не на пользу? Вначале трудящиеся должны обсуждать что-то и решать, что в их пользу, что не в их пользу. И это гарантирует эта статья".
"Нет, она гарантирует право высказываний только в пользу трудящихся".
Этот спор длился целый урок. Класс кайфовал. Во-первых, никого не спросят. А во-вторых, интересно, этот отличник Коваль спорит с училкой.
Решающий момент наступил перед звонком на перемену, потому что последний довод мой был такой:
"Елена Владимировна, – сказал я. – Вы ошибаетесь. Законодатель написал: в интересах трудящихся гарантируется то-то и то-то. Если бы законодатель хотел выразить Вашу точку зрения, он должен был бы написать нечто совершенно другое. А именно: гражданам Советского Союза гарантируется право слова и так далее, и тому подобное тогда и постольку, когда и поскольку это соответствует интересам трудящихся. Что ж Вы считаете, что у нас законодатель такой безграмотный?"
Тогда она сказала: "Садись, двойка".
Я был очень глупый, я совершенно не понимал, в какую историю влез и в какую историю мог затянуть своих родителей.
Елена Владимировна стала вызывать меня еще и еще раз, и опять все то же, опять двойка, и маячила двойка в четверти, а это уже полный скандал. Тогда надо докладывать в РОНО, что ученик 7-го класса такой-то получил двойку по Конституции, да еще и вот за что.
Ситуацию "разрулил" историк, директор нашей школы Сергей Сергеевич Смирнов. Я помню это до сих пор. Он позвал меня в кабинет, и я шел как тореадор на битву. А вышло совсем другое.
Он попросил меня пересказать, в чем там дело, что у нас с Конституцией, что такое с Еленой Владимировной. Я очень горячо и подробно пересказал ему суть разногласий.
Он сказал: "Когда ты подрастешь, ты будешь понимать, что у взрослых бывают свои трудные проблемы. А сейчас я тебе должен сказать: интерпретировать Конституцию – дело профессоров. Есть на то дипломированные юристы, пусть они и разбираются. А ты кто такой? Ты должен знать Конституцию".
Я готов был с ним немножко поспорить, но эта идея мне понравилась.
Дальше он сказал: "Я посоветую Елене Владимировне погонять тебя по всему курсу. Но спрашивать не как ты понимаешь ту и другую статью, а как ты ее знаешь. Пусть она поставит оценку, которую ты заслужил".
Я думаю, что был долгий разговор у него с учительницей Конституции. Но дело кончилось пятеркой.
Я эту историю рассказал неслучайно. Что такое было советское законодательство? Это была имитация. Все было написано правильно. Суд независим, каждый имеет право на защиту, и все другое. Как это делалось – все это знают.
Должен заметить, что сейчас хуже. Нынешняя имитация совсем безобразная.
Естественное право не противоречит нравственности
О соотношении права и нравственности. То, что называется естественным правом (а права личности – это главная часть естественного права), с моей точки зрения, при точном его понимании и следовании ему не противоречит нравственности. Я не хочу сказать, что вся нравственность записана в законе. Это совсем не так. Но противоречий между естественным правом, принятым теперь в мире, и нравственностью, вообще-то, нет. Другой вопрос: разрешает ли право все возможные конфликты и недоговоренности? Вообще, право – это инструмент на все случаи жизни?
Увы, это не так, как мне представляется. Скажем так: в правовом государстве право – аккуратно сформулированный свод законов – и общие принципы права, которые шире, чем свод законов, совершенно достаточны для того, чтобы все нравственные порывы могли бы быть действенными, не встречали бы препятствий со стороны закона. Но, к сожалению, мир устроен не так просто. Эта схема, к которой, наверное, хорошо было бы стремиться, но не очень просто ее осуществить.
Дискуссия в Сахаровском центре о "Митинге гласности"
Сергей Адамович Ковалев родился 2 марта 1930 года в городе Середина-Буда Сумской области (Украина) в семье железнодорожника. В 1932 году семья переехала в поселок Подлипки Московской области. В 1954 году окончил биофак МГУ, специализировался в области нейронных сетей. В 1964 году защитил диссертацию и получил ученую степень кандидата биологических наук.
C середины 1950-х годов принимал участие в борьбе против "учения Лысенко" – антинаучной доктрины, господствовавшей в советской биологии и поддерживаемой партийной властью. С 1968 года Ковалев примкнул к возникавшему тогда движению в защиту прав человека в СССР. В мае 1969 года вошел в состав Инициативной группы защиты прав человека в СССР – первой независимой правозащитной общественной ассоциации в стране. С 1971 года он – один из ведущих участников издания "Хроники текущих событий" – машинописного информационного бюллетеня советских правозащитников.
28 декабря 1974 года Ковалев был арестован по обвинению в "антисоветской агитации и пропаганде". В декабре 1975 года суд приговорил его к 7 годам лагерей строгого режима и 3 годам ссылки. Срок отбывал в Скальнинских (Пермских) лагерях и в Чистопольской тюрьме; в ссылку был отправлен на Колыму. По отбытии срока ссылки поселился в городе Калинине (ныне Тверь). В годы перестройки вернулся в Москву. Участвовал в учредительном съезде общества "Мемориал".