Леонид Велехов: Здравствуйте, в эфире Свобода – радио, которое не только слышно, но и видно. В студии Леонид Велехов, это новый выпуск программы "Культ личности". Она не про тиранов, она про настоящие личности, их судьбы, поступки, их взгляды на жизнь.
Сегодня в гостях у нашей передачи личность поистине историческая. Потому что это ни много ни мало один из авторов российской Конституции Виктор Леонидович Шейнис.
(Видеосюжет о Викторе Шейнисе. Закадровый текст:
Виктор Леонидович Шейнис – человек интеллигентный и скромный. О своих заслугах перед родиной не распространяется, а они ведь действительно поистине исторические. В 1957 году, будучи 26-летним аспирантом, Виктор Шейнис выступил против советского вооруженного вторжения и подавления в крови национально-освободительного восстания в Венгрии. Он написал статью "Правда о Венгрии", которая, конечно, напечатана была лишь в нескольких экземплярах, на пишущей машинке. 57-й год – тогда еще не было ни самиздата, ни правозащитного движения, были только такие вот честные, совестливые одиночки, как Шейнис, которые не могли молчать при виде несправедливости и произвола. Его исключили из аспирантуры, из комсомола, и последующие шесть лет, вплоть до 1964 года, он проработал расточником на Кировском заводе в Ленинграде. И только после этого вернулся к научной и преподавательской деятельности.
Политикой занялся в годы перестройки. При его энергичном участии в 1989 году Андрею Дмитриевичу Сахарову удалось стать народным депутатом СССР и в первый и в последний раз в жизни получить всенародную трибуну для высказывания своих взглядов. Когда Виктор Шейнис сам стал депутатом, он активно участвовал в разработке и написании российской Конституции и избирательного законодательства, позднее, уже, понятное дело, без его участия искореженного. Один из отцов-основателей партии "Яблоко", которой верен по сей день.
Таких, как Виктор Леонидович Шейнис, вытеснили из официальной политики, на трибуне Госдумы его давно не увидишь. Зато увидишь на митингах протеста, на марше памяти Бориса Немцова, где он несколько часов шел в общей колонне, несмотря на свои 84 года).
Леонид Велехов: Виктор Леонидович, ведь, действительно, принять участие в сочинении Конституции – это миссия историческая. Можно сказать, вы наш российский Мэдисон.
Виктор Шейнис: Ну, это преувеличение.
Леонид Велехов: Тем не менее имеющее под собой реальное основание.
Виктор Шейнис: Мэдисон был коллективный. Я частичка этого Мэдисона.
Леонид Велехов: Вы частица нашего российского Мэдисона. Другое дело, что в США к Конституции относятся несколько по-иному. Насколько я помню, за 200 с лишним лет всего 27 поправок сделано…
Виктор Шейнис: Вы знаете, я очень люблю проводить такую параллель, когда заходит речь о нашей Конституции. Первая поправка к американской Конституции начинается словами: "Конгресс не должен издавать законов, умаляющих свободу слова, свободу печати, свободу вероисповедания" и т. д. Именно в этой форме: не просто предоставляется свобода печати, а Конгрессу запрещается издавать законы, ее умаляющие. И первая поправка, содержательная, к российской Конституции: президентский срок увеличен с 4 до 6 лет.
Леонид Велехов: Как говорится, комментарии излишни. Абсолютно все красноречиво сказано этим сопоставлением поправок.
Но помимо этого много чего в вашей жизни было замечательного и интересного. Жизнь действительно очень насыщенная, хотя вы человек интеллигентный, скромный, напоказ себя не выставляете. Но сегодня мы коснемся нескольких совершенно поразительных фактов вашей биографии. А начать бы я хотел с самого начала. Ведь вы родились в Киеве, на Украине. Это все сегодня резонирует, звучит по-особому. С Киевом что-то связано такое, глубокое и важное для вас?
Виктор Шейнис: Друзья, которых я там обрел. Собственно, я уехал из Киева в эвакуацию 9 или 10 июля 1941 года. После этого я в Киеве бывал только наездами.
Леонид Велехов: Но тоже уже большой мальчик были в 1941-м – десять лет вам было почти.
Виктор Шейнис: Да. Родственников там не осталось.
Леонид Велехов: Почему не осталось?
Виктор Шейнис: К сожалению, я уже старый человек. Родственники были старше меня. Они уходили.
Леонид Велехов: То есть страшная участь многих киевлян их миновала? Я имею в виду Бабий Яр и все прочее.
Виктор Шейнис: Во всяком случае, знакомых мне людей, людей, которых я знал, да, по счастью, миновала. Хотя у меня были все шансы оказаться в Бабьем Яру, поскольку отец моей мамы очень тяжело накануне войны был болен, онкология. И он умер 15 июня 1941 года. Если бы он не ушел в мир иной, я не знаю, в теплушках, в которых мы уезжали, можно ли было его увезти…
Леонид Велехов: Все бы, конечно, осложнилось. Мы помним эти страшные истории Бабьего Яра: сколько там было больных, немощных людей, которых везли, несли на носилках. Многие семьи наверняка из-за этого не смогли вовремя уехать.
Виктор Шейнис: Киев, конечно, очень красивый город, но сердцем я прикипел к Ленинграду.
Леонид Велехов: Все-таки к Ленинграду?
Виктор Шейнис: Да.
Леонид Велехов: Даже не к Москве?
Виктор Шейнис: Нет. К Ленинграду. Сейчас уже на несколько лет я больше живу в Москве, чем в Ленинграде. Но все-таки, наверное, лучшие годы моей жизни прошли там.
Леонид Велехов: Лучшие годы нашей жизни, как известно, это молодость. А почему, собственно говоря, из эвакуации семья в Ленинград уехала, а не вернулась в Киев?
Виктор Шейнис: А потому что в эвакуации мы воссоединились с маминой сестрой. А она из Ленинграда приехала на Урал, а мы на Урал приехали из Ташкента. Мы перемещались по стране. И, когда она уезжала, мы уехали вместе с ней, и уже зацепились за Ленинград, что тоже было непросто по разным бюрократическим причинам. Но, в общем, зацепились и остались там. И должен сказать, что я Ленинград полюбил буквально с самого первого дня, когда я там оказался.
Леонид Велехов: Я спросил, почему из эвакуации вернулись не в Киев, а переехали в Ленинград, предположив, что, может быть, страшная тень Бабьего Яра для вас нависла над Киевом, и возвращаться туда не хотелось… И еще немного развивая тему вашего киевского "происхождения": в наших СМИ очень много в последнее время муссировалась тема украинского антисемитизма. В частности, это помогло склонить русскоговорящее население Израиля к поддержке России в конфликте с Украиной. Вам с антисемитизмом в ваши детские украинские годы приходилось сталкиваться?
Виктор Шейнис: Во-первых, до эвакуации я вообще не знал, что я еврей, и не знал национальных различий. Я был мальчишкой, ходил в школу. Наверное, там были разные мальчики и девочки – и русские, и украинцы, евреи, еще кто-нибудь, но никому до этого не было дела.
Леонид Велехов: Во всяком случае вы никогда не были жертвой антисемитских нападок?
Виктор Шейнис: В детском возрасте я этого не чувствовал. Потом, конечно, я много читал об этом. Но мне лично сталкиваться с этим не приходилось. И когда я приезжаю в Киев, когда я общаюсь с моими друзьями, а они разные, русские, украинцы, этой проблемы между нами не существует.
Леонид Велехов: А теперь Ленинград. Истфак Ленинградского университета.
Виктор Шейнис: Если можно, я бы хотел вставить еще вот что. Я эвакуировался сравнительно благополучно, Киев, как вы, наверное, помните, пал 21 сентября 1941 года, а мы уехали в июле. Нам дали запас продовольствия на дорогу, который мы еще доедали, когда приехали на место. Но я до сих пор поражаюсь счастливой судьбе моей жены, которая в это время жила в Белостоке, куда немцы вошли 23 июня. Ее отец был директором фабрики. И он вечером 22 июня отправил жену свою, родственницу и девочку, мою жену, из Белостока. Она видела по дороге горящий Минск. Я очень благодарю судьбу за то, что она не осталась там.
Леонид Велехов: Судьба ее для вас и спасла, как выяснилось впоследствии. Как ценно, что это до сих пор все помнится. А вы хорошо детство помните?
Виктор Шейнис: Да.
Леонид Велехов: С какого возраста вы себя так помните, осознаете?
Виктор Шейнис: Наверное, лет с пяти. Примерно тогда, когда я начал читать.
Леонид Велехов: А вы рано начали читать? Были, наверняка, умный мальчик.
Виктор Шейнис: Я любил читать. В доме была хорошая библиотека.
Леонид Велехов: А кто были родители, Виктор Леонидович?
Виктор Шейнис: Отец был военнослужащим. В 1938 году мы с ним расстались не по его воле.
Леонид Велехов: И больше не встретились?
Виктор Шейнис: Нет, конечно.
Леонид Велехов: Ну, разные бывали чудеса. Кто-то и возвращался.
Виктор Шейнис: Нет, он не вернулся. Он получил 15 лет за участие в троцкистской контрреволюционной организации. Потом он на известном пароходе "Джурма" был переправлен из Владивостока в Магадан. Там прожил два года. В 1941 году он погиб. По всей вероятности, его убили. Когда вышел закон о реабилитации, я был в Главной военной прокуратуре. Мне вынесли его дело, и я имел возможность ознакомиться с ним. Потом я ездил в Магадан, проехал по этим местам. Это уже не Магадан, это километров пятьсот по Колымскому тракту. В деле было указано кладбище, на котором он похоронен, но кладбище это не сохранилось.
Леонид Велехов: Теперь ваш любимый Ленинград и Ленинградский университет. Вы поступили на истфак еще вполне убежденным марксистом-ленинцем?
Виктор Шейнис: Да, конечно!
Леонид Велехов: И получилось так, что вы поступили еще при жизни Сталина, а заканчивали истфак уже в год его смерти. Это рубеж в вашем мировоззрении был – 1953 год?
Виктор Шейнис: Это происходило постепенно. В общем, наверное, я не совсем соответствовал облику того выпускника идеологического факультета, которого готовили на истфаке. И поэтому в университете я прошел два персональных дела.
Леонид Велехов: Еще в университете?
Виктор Шейнис: Да, еще в университете. На первом курсе я получил строгий выговор с занесением в учетную карточку за антипатриотическое выступление на диспуте. А вредность этого выступления заключалась в том, что я привел стихотворение Пушкина "Клеветникам России" как пример ложного патриотизма. Поднял руку на нашего классика. Тогда меня выгнали из комсомольского бюро и занесли выговор. А потом, на четвертом курсе, был выговор за другое – за противопоставление себя комсомольской организации.
Леонид Велехов: Ого!
Виктор Шейнис: Причем меня даже тогда исключили из комсомола. И в течение года я подавал разного рода апелляции. И сначала горком комсомола отклонил апелляцию, а в обкоме голоса раскололись поровну. Человек, который вел заседание, секретарь обкома, сказал: "Ну вот, не знаю, что делать". И тогда один из членов обкома сказал: "Ладно, я передаю голос в его пользу – пусть побудет в комсомоле". (Смех в студии).
Леонид Велехов: Ух, ты! Широкий жест!
Виктор Шейнис: И он как в воду глядел. Потому что я именно "побыл" в комсомоле.
Леонид Велехов: Недолго вы побыли, недолго. И это, конечно, грандиозный факт вашей биографии: 1957 год, вам 26 лет, и вы сочинили статью "Правда о Венгрии", критикующую разгром венгерского антисоветского народного восстания. Это же совершенно поразительный факт: в Советском Союзе нет еще никакого диссидентского движения, нет правозащитного движения, нет самиздата. Все это начнется, как считается, во второй половине 60-х годов. Откуда, как говорится, что взялось? Кто вас надоумил? Как вам в голову пришло такое сочинить?
Виктор Шейнис: Я однажды выступал в "Горбачев-фонде", где обсуждались 1960-е годы. И мой доклад назывался, он потом был опубликован, "60-е начались в 50-х". Поэтому, вообще говоря, это, конечно, несколько смещенное представление, что в 50-х годах еще ничего не было.
Леонид Велехов: Что-то было, как мы видим.
Виктор Шейнис: Что-то уже было.
Леонид Велехов: Но первая ласточка, как известно, весны не делает.
Виктор Шейнис: Была компания, была группа моих друзей, которая занималась изучением истории партии…
Леонид Велехов: Под таким критическим микроскопом, я так понимаю?
Виктор Шейнис: Конечно. Хотя, надо сказать, что мы тогда, наверное, все были ленинцами. И вот это мое произведение, за которое меня выгоняли из комсомола, имело, в частности, такой лейтмотив: Ленин бы так не поступил. Теперь-то я знаю: так бы именно и поступил!
Леонид Велехов: Ну, у нас и перестройка началась под лозунгами возвращения к ленинским нормам. Это все было совершенно естественно.
Виктор Шейнис: Но, в общем, к 1956 году я уже вполне перешел на какие-то критические позиции. И ХХ съезд не был для меня откровением.
Леонид Велехов: Даже так?!
Виктор Шейнис: Я помню, что мы тогда узнали про доклад Хрущева, то использовали фразу из не очень приличного анекдота, чтобы охарактеризовать наше отношение к докладу. Анекдот, я не буду его пересказывать, заканчивается словами: "И это, мальчик, все, на что вы способны?" (Смех в студии).
Леонид Велехов: Виктор Леонидович, вы за это получили по полной. Вас исключили из комсомола…
Виктор Шейнис: Выгнали из аспирантуры.
Леонид Велехов: Выгнали из аспирантуры. А вы таких последствий ожидали или, может быть, думали, что никакого "преступления" вы не совершали?
Виктор Шейнис: Нет, я, конечно, представлял, что я поступаю не так, как полагается советским гражданам поступать. Но я в то время считал, что поднимается волна отказа от сталинизма. И дальше события будут развиваться в этом ключе... Единственный экземпляр моего опуса сохранился в архивах Госбезопасности.
Леонид Велехов: А сколько всего было экземпляров?
Виктор Шейнис: Пять или семь, не помню.
Леонид Велехов: Одна машинописная "закладка", видимо.
Виктор Шейнис: Я печатал на очень тонкой бумаге. Уже когда я был депутатом, я его увидел. По какому-то положению, я не знаю по какому, в законе этого нет, мне должны были вернуть то, что они у меня забрали. И работник архива Госбезопасности расшил дело, сброшюрованное, вынул эти страницы и спросил: "Вы не будете возражать, если мы сделаем копию?" Я, конечно, не возражал. И я получил этот экземпляр, который я имел возможность вам показать.
Леонид Велехов: Виктор Леонидович, а теперь годы, более близкие к современности. Вы с виду человек абсолютно классического интеллигентского облика, спокойный, рассудительный. Меня поражает контраст между формой и содержанием. Потому что по существу ваших поступков рассудительность далеко не всегда была вам присуща. Я вас расспрашивал об этой совершенно беспрецедентной, на мой взгляд, выходке вашей политической – выступления против советского вторжения в Венгрию. А уже в более близкие к нам времена вы, вовсе, видимо, не остепенившись, стали одним из инициаторов той бучи, которая была затеяна в Академии наук в 1989 году по поводу выборов народных депутатов. Тогда вы опрокинули спущенный сверху план "выборов без выбора" народных депутатов от Академии наук. И благодаря этому перевороту, который вами был осуществлен, депутатом стал и Андрей Дмитриевич Сахаров, в первый и в последний, к сожалению, раз получивший в своей жизни общественную трибуну, и многие другие хорошие люди…
Виктор Шейнис: В расширенном президиуме Академии наук преобладали консервативные люди. И Сахарова они забаллотировали и других выдающихся людей. И это вызвало возмущение в институтах Академии наук. У себя в институте я выступал на собраниях и прочее.
Леонид Велехов: Вы сыграли очень активную роль в результате! Переходя к вашему участию в политике, к тому периоду, когда вы стали народным депутатом и прочее: не считаете ли вы ошибкой, что ставка демократами была сделана не на Горбачева, а на Ельцина?
Виктор Шейнис: Я думаю, что если бы была сделана ставка на Горбачева, то, возможно, развитие событий приобрело иной ход.
Леонид Велехов: Более правильный?
Виктор Шейнис: Более правильный. Но, к сожалению, это было невозможно. Народным героем был Ельцин, и наше избрание в народные депутаты в значительной степени было связано с тем, что мы заявляли себя сторонниками Ельцина.
Леонид Велехов: Ельцин, конечно, шел как ледокол.
Виктор Шейнис: Он шел как ледокол. То есть это, во-первых, было общенародное настроение. Во-вторых, позиция самого Михаила Сергеевича. Михаил Сергеевич менялся. И как раз в это время происходил его такой консервативный сдвиг. Поэтому то, что произошло, к сожалению, наверное, другого варианта развития не имело. Но, я думаю, что если бы сложился блок демократов и Горбачева, весьма вероятно, мы бы потерпели поражение. Но это не была бы катастрофа типа той, которая произошла с нами на рубеже ХХ и XXI веков.
Леонид Велехов: Еще хочу спросить вас об одном вашем шаге. Вы голосовали за ратификацию Беловежских соглашений. Как сегодня вы смотрите на это?
Виктор Шейнис: Я не считаю это ошибкой. Хотя я тогда говорил и писал, что распад СССР и моя личная, и политическая трагедия. Сейчас я так не думаю. Я думаю, что это должно было произойти. И хорошо, что это произошло в относительно спокойных формах, некровавых, не так, как Югославия распадалась. Конечно, не так джентельменски как Словакия и Чехия, но все-таки относительно мирно. И вот когда я смотрю на нынешние наши азиатские республики, когда я представляю… Понимаете, Прибалтика все равно бы ушла. Это ясно.
Леонид Велехов: Это да. Это был отрезанный ломоть.
Виктор Шейнис: Да. Украина – это, конечно, тяжело было. Но когда я смотрю на азиатские республики и представляю, что в сегодняшнем государстве все эти байские режимы присутствовали бы, я думаю, что еще тяжелее было бы. Потому что это обременяло бы российскую демократию. Сейчас мне трудно представить что-то хуже, чем нынешние наши органы исполнительной, законодательной и судебной власти. Но думаю, что если бы в Думе были представители от Каримова, от Алиева, от Назарбаева, к которому я тогда хорошо относился…
Леонид Велехов: К нему тогда многие хорошо относились. Я помню его блестящее выступление…
Виктор Шейнис: Еще на XXVII съезде.
Леонид Велехов: Конечно! Он производил очень хорошее впечатление тогда.
Виктор Шейнис: Так вот, если бы эти люди в Думе сегодня были, то, я думаю, ситуация была бы еще тяжелей.
Леонид Велехов: Если только она может быть тяжелей.
Вот теперь и поговорим о современной ситуации. Как вы относитесь к тому, что происходит в стране сегодня? Куда она, на ваш взгляд, движется?
Виктор Шейнис: Мне кажется, что человек, на котором остановил свой выбор Ельцин, не был абсолютно запрограммирован на то, что он делает сейчас. Я очень внимательно анализировал его выступления в первой предвыборной президентской кампании. Он говорил то, что должно было нравиться и западникам, и славянофилам, и рыночникам, и дирижистам, и националистам, и унитаристам. Мои друзья говорят, что это была маскировка, камуфляж. Я не могу претендовать на то, что я влез в его мозг и все точно знаю. Но чем дальше, тем его линия приобретала все более однозначное направление. И я не по всем вопросам был согласен с Григорием Алексеевичем Явлинским, с другими лидерами "Яблока", но в вопросе отношения к власти я полностью разделял то, что говорило "Яблоко". И сегодняшние документы "Яблока" справедливо характеризуют режим как авторитарный, как движущийся к фашистскому государству. Я думаю, что это так. Я думаю, что примерно полтора-два года тому назад в этом более или менее плавном движении произошел качественный скачок. Связано это было с Украиной. Потому что после Крыма, после Донбасса, после попыток создать Новороссию, расколоть Украину я не вижу возможностей тем людям, которые стоят во главе государства, круто повернуть в другую сторону. Боюсь, что они уже прошли точку невозврата. Это очень опасно.
Леонид Велехов: В нашем разговоре появилось упоминание партии, к которой вы принадлежите, одной из крупных ярких фигур которой вы являетесь, это "Яблоко". "Яблоко" часто упрекают в том, что оно занимается чистоплюйством, не хочет объединяться с другими демократическими силами, ведет свою собственную сепаратистскую линию в демократическом движении. Вы склонны в той или иной степени соглашаться с такого рода упреками?
Виктор Шейнис: Вы очень хорошо поставили вопрос – в той или иной степени. Да, в той или иной степени я склонен соглашаться с этим, хотя я вижу последовательность и логику моих товарищей. Я уважаю их позицию. Я считаю, что в этом разъединении демократических сил повинно не только "Яблоко", но и другая сторона. Но в особенности теперь, когда ситуация резко ухудшилась, я полагаю, что настало время перевернуть страницу и начать с чистого листа. Сегодня самое главное – остановить сползание к катастрофе. И поэтому, я думаю, что разбираться, кто был прав, а кто был не прав в 1993, в 1996 годах, в начале 2000-х – этим можно заняться потом. Это не задача сегодняшнего дня. Задача сегодняшнего дня – остановить сползание к катастрофе.
Леонид Велехов: Но тогда еще один вопрос вам как демократу до мозга костей, человеку, который никогда своим демократическим принципам и идеалам не изменил в угоду никакой конъюнктуре, в угоду никакой карьере. Вы в этом смысле кристально чистый и последовательный человек. Это не комплимент, а простая констатация факта. Так вот, вообще, России-то нужна демократия? Приживется ли когда-нибудь она в России? Не получается ли по той самой знаменитой мысли Монтескье, перефразированной впоследствии, что каждый народ получает ту власть, которой он достоин?
Виктор Шейнис: Я не могу сказать, что такого рода утверждения не имеют под собой никакой почвы. Имеют. Но я воспитан на русской литературе. Для меня Россия – это, прежде всего, русские мыслители. Для меня лицо России – это, если хотите, Пушкин, которого я обличал и считаю, что правильно критиковал. (Смех в студии). Я еще тогда не знал, что некоторые друзья Пушкина его критиковали за эти стихи, тот же Вяземский, например. Для меня Россия – это Белинский, Герцен, Чехов, советские писатели – Булгаков, Пастернак. Я считаю, что страна, которая рождала таких гениев, заслуживает лучшей участи.
Леонид Велехов: Согласен с вами.
Виктор Шейнис: Мне бы хотелось… Не знаю, сумею ли я увидеть, но я всегда старался какой-то камешек положить на эту чашу весов.
Леонид Велехов: Напоследок два-три личных вопроса. Какой час, момент, период вашей жизни вы считаете звездным?
Виктор Шейнис: Два звездных часа. Если хронологически, то сначала это рубеж 60-х – 70-х годов, когда я закончил все-таки аспирантуру, защитил кандидатскую диссертацию и получил возможность общения со студентами в Ленинградском университете. Это было для меня очень важно – отношения со студентами и возможность говорить многое. Я думаю, что неслучайно Романов, тогдашний член Политбюро, на идеологическом пленуме сказал, что вот, дескать, пока такие люди будут преподавать в университете, мы не сумеем наладить коммунистическое воспитание студенчества. Для меня это окончилось все-таки сравнительно благополучно. Люди, которые ко мне хорошо относились, перетащили меня в Москву.
Второй. Конечно, это рубеж 80-х и 90-х. Это перестройка и постперестройка. Примерно до 1993 года, когда я еще не понял, что все развивается в другую сторону. Это второй звездный час.
Леонид Велехов: Вы счастливый человек?
Виктор Шейнис: Мне однозначно трудно сказать. Я думаю, что судьба в целом была ко мне благосклонна. Кроме того, у меня была и есть счастливая личная жизнь. Я очень люблю свою жену. Грех мне жаловаться на свою судьбу. Но неудовлетворенность собою у меня почти всегда присутствовала.
Леонид Велехов: Я вас понял.
Виктор Шейнис: Недавно меня пригласили мои армянские друзья на встречу с делегацией из Нагорного Карабаха, куда я имею честь и удовольствие довольно часто ездить в качестве наблюдателя на выборах. Была встреча в агентстве "Регнум". Я почти ничего про него не знал. Там лежали разного рода книги. В одной из них я прочел статью, в которой автор рассказывал о том, как делалась российская Конституция. Мне интересно было прочитать про себя. Этот автор пишет, что Шейнис, вообще, похож внешне на меньшевика из советских фильмов… (Смех в студии). Он был активным демократическим деятелем. Но потом он ушел в "Яблоко" и сошел со сцены, в частности, потому, что он придумал избирательный закон, благожелательный по отношению к партиям, тогда как партий в России нет и не будет. Вот примерно так написал этот автор. Ну, что ж… Наверное, в чем-то он прав.
Леонид Велехов: Задело вас это?
Виктор Шейнис: Да нет. Задело бы, если бы я был активным политиком. Сейчас я все-таки несколько в стороне. Скорее позабавило.
Леонид Велехов: Замечательно, Виктор Леонидович! Спасибо вам за эту чрезвычайно искреннюю, живую и содержательную беседу!
Виктор Шейнис: Спасибо вам за возможность об этом поговорить и каким-то образом обратиться к моим согражданам, по крайней мере к тем, кто смотрит и слушает Свободу.
Леонид Велехов: Спасибо!