Пятого марта со дня кончины поэта минует полвека. Подробности заграничных поездок Анны Андреевны известны еще далеко не все, однако архивы позволяют нам взглянуть и на эти слегка драматические, отчасти комические страницы ее путешествий.
Недавно вторым, исправленным и расширенным изданием вышел труд Романа Тименчика "Последний поэт: Анна Ахматова в 1960-е годы", где поездка 1965 года в Оксфорд (присуждение звания почетного доктора университета), Лондон и Париж описана со множеством ценнейших и увлекательных подробностей. Все, кто хочет составить себе цельное представление об этом, что называется, культурно-политическом эпизоде, получат удовольствие от умного и виртуозного рассказа.
Но профессор Тименчик и не ставил своей задачей составить исчерпывающий реестр свидетельств этих ахматовских дней. Поэтому предлагаю здесь небольшую подборку цитат из писем свидетеля оксфордских торжеств Глеба Петровича Струве к остававшемуся в Вашингтоне Борису Андреевичу Филиппову.
Глеб Петрович Струве
Берклийский профессор Глеб Струве и столичный издатель Борис Филиппов с начала 1950-х годов занимались собиранием, совместной подготовкой и выпуском русских классиков ХХ века, либо полностью замолчанных в Советском Союзе, либо издаваемых в урезанном и покореженном цензурой виде. К середине 60-х их усилиями были выпущены однотомник Мандельштама, трехтомное собрание сочинений Пастернака (с дополнением в виде "Доктора Живаго"), начато издание четырехтомного Гумилева и трехтомного Мандельштама. В планах были сочинения Николая Заболоцкого, Николая Клюева, Максимилиана Волошина и некоторых других поэтов.
Кропотливая работа двух литературоведов тяготела к академической (подробные писательские биографии, изучение источников, варианты, библиография), но помимо науки над всей их деятельностью отчетливо звучала нравственно-драматическая нота: уважение не только к высокому литературному искусству и сочувствие к трагической судьбе героев, но и артикулированное неприятие тупой и жестокой советской политики.
Борис Филиппов
Вступительные статьи составителей расценивались цензурой как безусловно неприемлемые, а против двух литературоведов время от времени выступали в печати разного калибра литературные погромщики, у которых на одного из двоих (на Бориса Филиппова) действительно имелся некоторый (так, в общем-то, до сих пор и не подтвержденный) компромат: в годы нацистской оккупации Филиппов (настоящая фамилия – Филистинский) сотрудничал с немецкой администрацией в Новгороде, Пскове и Риге. Обвинения же (хотелось бы скаламбурить: филиппики, но тут речь о настоящих обвинениях) в том, что Филистинский участвовал в уничтожении пациентов новгородской психиатрической клиники, покоятся на голословных утверждениях.
Сколько у советских прокуроров шло от действительного знания оккупационной подноготной, а сколько от желания отомстить за послевоенные "антисоветские" публикации, – вопрос, не имеющий к литературе прямого отношения.
Как бы то ни было, именно Струве и Филиппов начали в 60-е годы подготовку ахматовского собрания сочинений, которое по их замыслу должно было включать и все выявленные стихи, и статьи о Пушкине, и – в перспективе – письма.
С конца 1950-х в Москве и Ленинграде стали появляться немногочисленные смельчаки, пожелавшие добровольно и, разумеется, бескорыстно помогать зарубежным публикаторам, посылая им необходимые справки, уточнения, фотографии, биографические сведения и, конечно, сами тексты. Одним из таких помощников был литературовед Юлиан Григорьевич Оксман (о чем в последние годы писалось уже много раз), но были и другие. Без этих сведений, секретно перевозимых из СССР дружественными западными славистами, Глеб Струве и Борис Филиппов не добились бы совершенно заслуженного ими успеха.
На этом фоне понятно волнение издателей, узнавших о предстоящей ахматовской поездке на Запад. Сам объект их изучения – прежде недоступный, замурованный, полумифический – вырастал из культурной мглы. Птеродактиль приземлялся на лужайку палеонтологов. Глеб Петрович засобирался в Англию.
Птеродактиль приземлялся на лужайку палеонтологов
Публикуемые здесь целиком или в извлечениях письма Струве представляют собою своего рода отчет, адресованный соавтору Филиппову за океан. Цель поездки – не просто знакомство с поэтом, но возможность показать Анне Андреевне списки стихов, обсудить спорную текстологию, вступительную статью к первому тому "Сочинений" и массу мелочей, разобраться в которых – вдруг – судьба дает шанс.
Но Ахматова – человек с непростым характером, у нее свои "пластинки", свои счета с прошлым и со старыми знакомыми, частью переселившимися из России в эмиграцию. Она хорошо знает про нелюбовь властей к Глебу Петровичу и особенно Борису Андреевичу, но других – реальных – издателей у нее нет. А те, что на родине, возможно, никогда не напечатают ни "Реквиема", ни многого другого.
Учтем и оксфордское окружение Ахматовой: здесь не просто профессора, читатели-поклонники и всевозможные культурные зеваки, не только присуждается звание почетного доктора Оксфорда, но все нашпиговано топтунами, сексотами и той особой породой мордоворотов, в которых моментально опознаются посольские.
В этой атмосфере "вражеский" профессор желает побеседовать с великим поэтом так, чтобы никто не помешал. И ему это удается! Но самое поразительное: Ахматова умудряется вникнуть в привезенные Глебом Петровичем страницы, одно отвергнуть, с другим согласиться, потребовать изменений, дополнений, правки. Она вмешивается и в состав своего тамиздатского собрания сочинений, и в источниковедческие нюансы, и даже в список тех, кого составители планируют поблагодарить за оказанную им помощь! Нет, никому из классиков ХХ века не удавалось дирижировать своим запрещенным, зарубежным, забугорным собранием сочинений: ни Льву Толстому (у него и не было заграничного "собрания"), ни Пастернаку, ни Солженицыну. Только Анне Ахматовой.
Обложка первого тома "Сочинений". [Вашингтон],1965
"Победа Пастернака" – так называлась одна из послеживаговских статей в эмигрантской печати. Победой Ахматовой хочется назвать этот краткий издательский эпизод, выпавший на дни праздничной оксфордской суеты.
Цитируемые письма хранятся в бумагах Бориса Филиппова в Библиотеке Байнеке Йельского университета (США). Переменное написание ахматовских инициалов (то двойное А, то тройное, то с точками, то без них), пунктуацию и прочие авторские нюансы оставляю без изменений. Сердечно благодарю Захара Ишова за неизменно любезную помощь.
Глеб Струве – Борису Филиппову.
25-V-65
Дорогой Борис Андреевич!
(…) Я хочу взять с собой в Англию и тексты Ахматовой, и примечания: м.б. удастся переговорить с нею на эту тему, узнать ее пожелания (не очень на это надеюсь; не уверен даже, захочет ли она видеть меня наедине). Она ожидается в Лондоне сегодня, но я могу вылететь только 3-го (билет уже имею) и увижу ее в Оксфорде (и м.б. после). Беру с собой также 2-й том Гумилева и Мандельштама для нее.
(…) Браун тоже летит в Англию, чтобы видеться с А.А.
Кларенс Браун (1929–2015) – филолог, автор первой биографии Осипа Мандельштама (1973). Брауну принадлежит англоязычная вступительная статья к первому тому "Собрания сочинений" Мандельштама, подготовленного Струве и Филипповым. В 1962–66 Браун бывал в СССР, вывез на Запад ряд важнейших рукописей: "Воспоминания" Надежды Мандельштам, "Колымские рассказы" Варлама Шаламова и др.
1 июня 1965
О приезде Ахматовой – ничего нового, из чего я заключаю, что она приехала или приезжает.
6-VI-1965
St.Antony's
College
Oxford
Дорогой Борис Андреевич!
Глеб Струве. Письмо к Борису Филиппову
Прилагаю небольшое интервью с А.А.А., появившееся в одной из сегодняшних газет. Я присутствовал вчера на торжественной церемонии и видел А.А. вблизи. Сегодня м.б. увижу ее еще ближе – она м.б. будет читать свои стихи в небольшой и избранной компании, и я приглашен. Но чтение немного под вопросом – она не очень хотела и может отказаться под предлогом нездоровья и усталости. У нее неладно с сердцем, и вид плохой. Она невероятно располнела с 1956 г. (по словам Каткова), и полнота нездоровая – одутловатость и т.д. Завтра и она, и я возвращаемся в Лондон, и может быть мне устроят свидание с ней. Но обещать не могут. 2-й том Гумилева она получила и была очень довольна, а Мандельштама получит.
Кларенс Браун тоже был здесь вчера, и я долго с ним разговаривал. Он видел А.А. в Лондоне.
Георгий Михайлович Катков (1903–1985) — историк, философ, профессор Оксфорда, член совета колледжа Святого Антония.
8-VI-1965
Дорогой Борис Андреевич!
В воскресенье, на небольшом приеме в Оксфорде, в конце которого предполагалось чтение стихов (оно не состоялось), я получил короткую милостивую аудиенцию и перемолвился несколькими словами с А.А. В среду должен буду звонить в ее гостиницу и может быть буду принят. Об этом не надо, конечно, болтать. И у нее самой, и у ее "внучки" (т.е. внучки ее мужа) был строгий наказ не встречаться с "бывшими русскими". (А на приеме в Оксфорде таковых было много). Мне было сказано, что переданными мною печатными материалами (Гумилев, Мандельштам, моя статья об Анненском и Гумилеве из "Нового Журнала", еще один экземпляр "Реквиема", Заболоцкий) А.А. была очень довольна. Попросила (и получила) еще один экземпляр Гумилева – для сына. Может возникнуть вопрос о материальной компенсации за издание ее произведений (по-видимому, она подняла этот вопрос в связи с "Возд<ушными> путями", и Гринберг по этому поводу сказал ужасную гадость; кстати, на приеме в воскресенье его не было), а у меня на этот счет никаких директив нет, и даже нет собственной американской чековой книжки (а в лондонском банке денег у меня немного). Но если вопрос будет поднят, я постараюсь выяснить, как и в какой форме эти "претензии" или пожелания могут быть удовлетворены. Во всяком случае после разговора, если он состоится (а состоится он м.б. в среду, а м.б. и позже), я Вам напишу.
Ахматову встречают на вокзале Виктория (Лондон)
Сегодня поеду слушать Вознесенского, который с большим успехом путешествует по Англии и произвел очень приятное впечатление на Каткова, Hayward’a и др. Он послал в субботу приветственную телеграмму А.А.А.
Всего хорошего
Ваш Глеб Струве
"Внучка" – Анна Генриховна Каминская, внучка Николая Пунина, сопровождавшая Ахматову в поездке.
В первом (1960) и втором (1961) выпусках нью-йоркского альманаха "Воздушные пути" напечатаны две отличающиеся редакции "Поэмы без героя", обе – "без ведома автора".
Роман Николаевич Гринберг (1893–1969) – редактор и издатель, коллекционер. В 1953–54 гг. редактировал (вместе с В. Пастуховым) первые три номера журнала "Опыты". В 1960–67 редактор-издатель альманаха "Воздушные пути".
Hayward – Макс Хейуорд (1924–1979) – преподаватель русской литературы в колледже Святого Антония, считался лучшим переводчиком с русского "со времен Констанции Гарнет". Переводил Маяковского, Бабеля, Солженицына, Синявского, Амальрика, Надежду Мандельштам, Ахматову. Совместно с Маней Харари перевел "Доктора Живаго".
9-VI-65
Сегодня я должен звонить "окружению" ААА и договориться об "аудиенции", которую она более или менее обещала мне дать. Когда именно, еще не знаю; м.б. даже сегодня. Об этом, конечно, не надо говорить. В отличие от Вознесенского, который как будто ничего не боится, она все же побаивается.
У меня к ААА будет ряд вопросов. Я все же хочу спросить ее, есть ли какие-нибудь стихотворения, которые она не хотела бы включать в наше издание. А также нет ли у нее с собой ненапечатанных статей о Пушкине, и. т.д. М.б. она все-таки меня и не примет – испугается. Тогда я постараюсь на некоторые вопросы получить ответы косвенно.
10-VI-65
Вчера мне позвонили, что А.А. перекладывает "аудиенцию" на завтра – сегодня ее пригласили в советское посольство завтракать, и она не могла отказаться. Завтра я приглашен к 7 часам вечера.
12-VI-65
ААА недовольна нашим Гумилевым, особенно 1-м томом, по особым причинам, но об этом после.
Дорогой Борис Андреевич!
Ахматова в мантии Почетного доктора
ААА соблаговолила вчера вечером принять меня, и я просидел у нее полтора часа. Впечатление сложное и противоречивое, и я не буду сейчас вдаваться в подробности. Что касается нашего издания, она не хочет, чтобы ее издавали, но говорит об этом не слишком решительно. Есть основания думать, что она была бы заинтересована в материальной компенсации. Подымать об этом вопрос с ней я не мог, но я говорил об этом с П.П. Норманом, и он обещал позондировать почву. Гринбергу, который на очень многих произвел здесь отвратительное впечатление, дали понять, что она недовольна, что за напечатанное в В<оздушных> П<утях> ничего не получила. Он сначала реагировал заявлением, что тут советские законы на его стороне (это он сказал И.М. Берлину), а потом еще прибавил (В.С. Франку), что "ей и без того хорошо живется" (Франк был совершенно шокирован, а я припомнил строки Мандельштама: "На стороне врагов законы…"). Все же потом Гринберг (не знаю, приняла ли она его или нет, кажется, что нет) послал ей в конверте какую-то сумму, указав при этом что издает В<оздушные> <Пути> не с коммерческой целью; она ему эти деньги (говорят, малые) вернула, написав, что "чаевых" не принимает. Я, конечно, никаких полномочий делать предложения за наше издание не имел и денег больших на руках тоже, но сказал Норману, что за "Реквием", выпущенный на мой счет и мне не окупившийся, готов уплатить 10%-ные отчисления. Она, по-видимому, получила разрешение получать гонорары за некоторые издания. Оксфордский ун-т (Берлин и Оболенский) предложил ей издать Собрание ее сочинений. Я ее предупредил, что на это может уйти 5 или 6 лет, как было с "Вечерним светом" В.И. Иванова, а мы издадим м.б. даже в июле. "Как, в каком июле?" спросила она, и когда я сказал: "в июле этого года", ей это явно понравилось, хотя словами она этого и не выразила (Простите, что пишу так сумбурно). Во всяком случае я ей оставил на просмотр: 1) свою английскую статью, сказав что, если ей не понравятся некоторые вещи (например, о Светлане Сталиной), я выброшу; 2)наше редакционное вступление (она тут же прочла первую страницу и сказала: "вот, я уж вижу ошибку: такой книги как "Ива" не было, это очень частая ошибка". Я ей объяснил, что мы это знаем, но называем "Иву" книгой, потому что она сама озаглавила сборник "Из шести книг"; я не помню сейчас, объяснено ли это у нас достаточно ясно; если нет, надо что-то изменить; и 3) варианты и примечания, чтобы она могла судить, какие из стихотворений, не вошедшие в книги, мы печатаем – м.б. что-нибудь она захочет исключить. Ее замечания на все это я надеюсь получить в понедельник или во вторник. – Кроме того АА внесла 4 небольших исправления в "Реквием" – пришлю в следующем письме. "Реквием" в ее новый сборник включен не будет, – несмотря на объявление в "Новых книгах". А из "Поэмы без героя" – только 1-ая часть. В "Поэме" в В<оздушных> <Путях> много ошибок!
Питер Норман (1921–2007) – британский славист и переводчик (в том числе ахматовского "Реквиема"), составитель англо-русского словаря. Был женат на Наталии Семеновне Франк, дочери философа.
Исайя Менделевич Берлин (1909–1997) – философ, историк политической мысли, профессор колледжа Всех Святых в Оксфорде.
Виктор Семенович Франк (1909–1972) – литературный критик, редактор и ведущий русской службы Радио Свобода.
Дмитрий Дмитриевич Оболенский (1918–2001) – историк, филолог, византинист, историк церкви. После смерти Ахматовой написал ее некролог для лондонской "Таймс".
Сборник Вячеслава Ивановича Иванова (1866–1949) "Свет вечерний", подготовленный еще самим автором, вышел в Оксфорде в 1962 году.
12 июня 1965 (не исключена описка в дате, см. предыдущее письмо. – Ив.Т.)
Я взял на себя смелость написать Д. Д. Оболенскому и предложить ему, чтобы Оксфордское университетское издательство вместо того, чтобы дублировать наше издание, дало нам свою марку и либо соучаствовало в материальной компенсации автора, либо взяло на себя роль передаточной инстанции в этом деле. Это упростило бы дело, а для АА университетская марка на издании может оказаться более приемлемой. Но мы тогда должны будем и посчитаться с ее возможными возражениями против моей статьи.
Ахматова в Оксфорде
15-6-65
Дорогой Борис Андреевич!
1)Только для вас: ААА захотела меня еще раз сегодня видеть, и я через три часа буду у нее. Вероятно, будет критиковать мою статью, наш план и т. д.
2) Я говорил с Д.Д. Оболенским (видел его в церкви на Троицу) и из разговора с ним понял, что пока никакого конкретного предложения Оксфорд не сделал, что это дело "идея" проф. Bowra. Дублировать наше издание они, конечно, не захотят. Но Оболенский думает что предлагаемая мной комбинация (марка Oxford University Press, участие в распределении и м.б. гонораре) их заинтересует. АА наверное она придется по душе и деньги ей легче будет получать из Ун<иверсите>та. (Тоже только для вас: я вручил ей через Питера Нормана около 180 долларов от себя – авторские отчисления за "Реквием" [это к нашему с вами "предприятию" не относится]. Ей очень нужны были деньги здесь [она едет на свой счет в Париж на два дня], и Виктор Франк запросил ее вчера от моего имени, и она согласилась принять).
3) Корректуру своей статьи я еще не отослал – жду разговора с ней сегодня. (Я готов, например, выбросить пассаж о Светлане Сталиной, если она пожелает, хотя это уже давно было в печати).
4) Не знаю, не лучше ли было бы перенести все поэмы во 2-й том. АА говорит, что оба текста "Поэмы без героя" в В<оздушных> П<утях> полны ошибок; не знаю, удастся ли нам получить автентичный текст сейчас.
(… ) Вчера передал Вознесенскому Мандельштама и Заболоцкого, а ААА - еще Зайцева и Вашу книгу)
(…) О том что я виделся и увижусь с ААА не надо никому говорить, кроме наших ближайших друзей, заинтересованных в издании.
Bowra, Сесил Морис Боура (1898–1971) – литературовед, античник, переводчик и популяризатор Пастернака. Вице-канцлер Оксфордского университета.
Мандельштам, Заболоцкий, Зайцев и "Ваша книга". – К описываемому времени под редакцией Струве и Филиппова вышли первый (впоследствии исправленный и переизданный) том "Собрания сочинений" Осипа Мандельштама (1964) и "Стихотворения" Николая Заболоцкого (1965). Скорее всего, имеются в виду мемуарные и историко-литаратурные книги "Далекое" Бориса Зайцева и "Живое прошлое: Литературные очерки" Бориса Филиппова. Обе выпущены в Вашингтоне "Международным литературным содружеством" (по существу, собственным издательством Б. Филиппова) в 1965 году.
16-VI-65
Дорогой Борис Андреевич!
Опять пишу в страшной горячке и спешке. Вчера провел 3 часа наедине с А.А.А. – с 8-30 до 11-30 вечера; она была очень милостива и благосклонна и об очень многом со мной говорила. Конечно, многого в разговоре я не мог и не успел коснуться. Вот пока самое главное и срочное в отношении нашего издания (подробнее напишу уже из США, куда лечу завтра утром):
Конечно, многого в разговоре я не мог и не успел коснуться
1) Она не хочет, чтобы мы включали стихи 1950-51 гг. из "Огонька", не вошедшие в ее сборник (и "Песню мира", к<ото>рая, кажется, вошла). Надо подумать, как мотивировать это в полном собрании напечатанных стихов (или просто умолчать?)
2) Она не хочет, чтобы мы печатали статьи о Пушкине, их, мол, надо переделать и отделать, и у нее еще много ненапечатанных.
3) Она просит снять имена Одоевцевой и Гринберга из списка тех, кого мы благодарим. Я не знаю, за что мы благодарим И<рину> В<ладимировну> О<доевцеву>, но я и сам считаю, что благодарность лучше сделать безымянной.
4) Я скоро (м.б. даже сегодня вечером) получу точный и окончательный текст первой части "Поэмы без героя". Вторую часть можно печатать по "Возд<ушным> путям".
В своей статье я исключил одно место (несколько строк) по ее просьбе и кое-что слегка изменил.
21 июня 1965 г.
Дорогой Борис Андреевич!
Приехал очень усталый, но сейчас уже очухался, пришел в себя, ликвидировал большую часть огромной ожидавшей меня почты.
В связи с Ахматовой перед нами две главные проблемы: 1) второй том, которого она как будто не хочет – то есть не хочет, чтобы мы печатали уже напечатанные статьи и Пушкине в их первоначальном виде; а с желаниями ее нам все-таки следовало считаться; 2) текст первой части "Поэмы без героя": несмотря на то, что АА приказала своему "биографу" (Аманде Хэйгт) снять для меня копию с имеющегося у нее полного и подлинного текста первой части поэмы, та, при нашем свидании вечером накануне моего отъезда (АА я уже после этого видеть не мог) смущенно объяснила мне, что текст этот не совсем ее собственность, так как она, с благословения А.А., договорилась с одним английским издателем, выпускающем на русском языке книги для чтения, учебники и пр., об издании отдельной книжкой трех поэм А.А. ("У самого синего моря", "Реквием" и "Поэма без героя") и что надо будет просить разрешения у этого издателя. М.б. я все же и получу этот текст, но может выйти задержка. А если не получу, то и тем более: тогда придется ждать выхода советского сборника "Бег времени", где будет первая часть поэмы – не только первая! – или того же английского издания, которое едва ли появится раньше ноября. Не лучше ли поэтому поэмы перенести во второй том? Примечание тоже придется переделывать, ибо в отношении первой части "Поэмы без героя" на текст "Воздушных Путей" ссылаться не следует – иначе мы восстановим против себя А.А; надо только сказать, что текст первой части в обоих выпусках ВП полон ошибок (впрочем, м.б., А.А. и преувеличивает – так мне по крайней мере сказала Саломея. Мы можем это еще проверить; но все же А.А., разрешив пользоваться для продолжения поэмы второй версией "ВП" просила не делать этого для "Тринадцатого года").
Аманда Хейт (1941–1989) – английский филолог, автор книги "Анна Ахматова: Поэтическое странствие", вышедшей в издании Оксфордского университета в 1976 году. (Русское издание – Москва, Радуга, 1991).
Саломея Николаевна Андроникова (Андроникашвили, 1888–1982), "самая интересная женщина нашего круга" (по словам Тэффи) – адресат стихотворений Ахматовой и Мандельштама.